Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
о. Тогда давайте придумаем правдоподобную историю для милиции,
которая вот-вот пожалует сюда после вашего топота среди ночи. Соседка
снизу знает, что здесь никого не должно быть, и любого гостя этой
квартиры считает потенциальным преступником. Есть у вас что-нибудь
правдоподобное в голове?
- Кто тот человек, которого я здесь застал?
- Вот это уже вариант. Итак, вы проезжали мимо и вдруг увидели, что
на кухне здесь мелькнул свет. Только аргументированный вариант
придумайте, почему среди ночи вы разъезжаете на машине. И еще...
Маленькая деталь. Детали всегда делают показания правдоподобными. Не
зажигался свет на кухне, а именно - мелькнул. Словно он горел в туалете,
а когда открыли на мгновение дверь, то полоса попала и на кухню из
коридора. Она может туда попасть. А то, что вы посмотрели на окна, это
естественно. Появление проблеска света вас обеспокоило. Вы решили
посмотреть. Поднялись. Открыли дверь. Кстати, откуда у вас ключи?
Глаза опять забегали. Я понял, что эти ключи он уже использовал
раньше. Скорее всего, в отсутствие хозяев интересовался другими
программами. Программное обеспечение компьютеров - вещь довольно
прибыльная.
Особенно если навостриться делать или воровать программы с
определенным уклоном.
- Мне их Валентин дал незадолго до смерти. Дня за три... Он в фирме
работал, а меня послал сюда за дискетой сходить. Сразу мы оба про них
забыли. А потом...Так он и не успел забрать...
- Хорошо. Предположим, что вы совершенно случайно, выходя из дома,
положили эти ключи в карман. И оказалось, что очень кстати. Вы
поднялись, открыли дверь, чтобы проверить. И тут на вас набросился
человек.
Вы не знаете, кто этот человек. Вам это и знать не надо. Описывать
его можете правдоподобно. Что видели, то и говорите. Потом этот человек
связал вас и ушел. Кричать вы не стали. Не захотели лишний раз
привлекать внимание к квартире, где недавно произошло убийство. В этом
случае вы заботились о репутации Александры Чанышевой, которой еще
предстоит здесь жить. Вы пытались распутать веревки самостоятельно. Узлы
начали уже поддаваться. А через некоторое время появился я. Все.
Устраивает вас такой вариант?
- Вполне. Кому я должен его рассказать?
- Тому, кто спросит вас...
- А о нашей беседе кто-то узнает?
- Вас беспокоит ваша программистская деятельность? Успокойтесь. Моя
профессия обязывает меня держать язык за зубами и в более щекотливых
делах. Все это хранится только у меня в голове.
Да, все это - в полном объеме - осталось только у меня в голове,
потому что окончание разговора я не стал записывать на диктофон.
Мало ли каким образом может попасть в руки Лоскуткову кассета? Ни к
чему слышать майору, что частный сыщик учит постороннего изощренному
способу обмана ментов.
Только тут я заметил, что щека у Гоши начинает слегка припухать.
Лоскутков может быть удовлетворен - не он один остался косноязычным.
Челюсть у Осоченко наверняка повреждена, если не сломана. Но, вероятно,
спал Паша Гальцев разутым и в схватку вступил точно так же. И если менту
досталось каблуком, то Осоченко - всего-навсего пяткой.
Легко отделался.
- У вас дома лед есть?
- Есть. В холодильнике.
- Сейчас поезжайте домой и обязательно лед приложите к щеке. Иначе к
обеду беседовать с вами будет невозможно. А я часам к десяти подъеду к
вам в фирму.
- Я могу забрать ключи? - спросил Гоша.
Я кивнул. Он взял свою связку и остался ждать.
- Что еще?
- Остальные...
- Что - остальные?
- Ключи.
- Вы хотите забрать мою связку?
- От квартиры можете оставить, а от фирмы я хотел бы взять.
Так вот откуда такое количество ключей на связке.
- Эта связка принадлежит пока ментам.
Спросите свои у майора Лоскуткова, когда встретитесь.
- А нам обязательно встречаться?
- Точно сказать не могу, но думаю, что он захочет с вами побеседовать
в любом случае, независимо от того, получит известие о вашем визите сюда
или нет. Сейчас он сильно занят поимкой Лешего. Чуть освободится и вас
вызовет.
- Я сам к нему зайду. Телефончик мне не подскажете? Чтобы
договориться предварительно.
Я сказал номер. Гоша записывать не стал.
Надеется на свою память. Это хорошо, если только не встретится снова
с Пашей Гальцевым. Паша вполне в состоянии память совершенно отбить
только лишь одной пяткой.
Гоша ушел. Я закрыл за ним дверь и посмотрел на часы. Половина
седьмого. До открытия Сбербанка, где мне предстоит оплатить номер
сотового телефона, остается полтора часа. Ехать домой смысла нет. Посижу
здесь, поразмыслю над ситуацией.
Я повесил куртку на спинку стула и сел уже не в кресло, а на диван,
разложенный любящим, похоже, удобства, Пашей Гальцевым.
Даже подушку домушник отыскал. Можно и мне прилечь. Ночь провел
неспокойную.
Я прилег, вытянулся. И прямо под локоть мне попал какой-то предмет.
Поднял. Раскрытый нож-выкидыш. Острейший - бриться можно. Как я еще не
обрезался?
Вспомнился телефонный звонок Гальцева.
Тот сообщил, что Гоша атаковал его с ножом.
Забирать оружие домушник не стал. Ладно, отдам хозяину при встрече. Я
сложил лезвие и сунул нож в карман куртки.
Итак...
Итак, что мы имеем на настоящий момент нового?
Санька!
3
Этот случай имел громкие последствия.
Если раньше происшествия с девушкой в подъезде и с молодой толстой
женщиной в городском бору до института вообще не доходили, то сейчас
погибла студентка, многие ее так или иначе знали, многие просто
встречали в коридорах, и это не могло оставить ее сокурсников
безучастными наблюдателями. Хотя начались каникулы и студентов трудно
было собрать. Менты перетрясли все общежитие, почти "изнасиловали"
студенческий совет в поисках ответов на поставленные вопросы; опросили и
тех, кто был в той комнате и кто не был, кто в другой комнате тоже
отмечал окончание учебного года. Ходили по квартирам всех, кто жил в
городе. Допрашивали. Потом собрали всех вместе там же, в комнате, чтобы
произвести следственный эксперимент. Рассадили по прежним местам.
Выпито было в тот вечер - не в этот, не в день следственного
эксперимента - достаточно много, и мало кто нормально соображал.
Многие ушли раньше. Но Леший помнил все.
И достаточно четко, вплоть до выражения каждого отдельного лица.
Он сам удивлялся этому. И больше всего удивлялся тому, что сейчас
совершенно не боялся. Словно через какую-то ступень переступил. И как
хорошо, что он почти не пил тогда!
Что сумел проанализировать все, все вспомнить и построить линию
своего поведения.
Очень простую и эффективную линию.
Но этого - свою готовность - он никому не показал.
Наоборот, когда его допрашивали, он ссылался на то, что был пьяный и
плохо помнит все происшедшее. И вместе с вопросами вспоминал, вспоминал
мучительно, с сомнениями и противоречиями, со страхом и стыдом.
Понемногу. Сначала одно говорил, потом задумывался - пытался якобы
вспомнить.
- А, может быть, вот так...
И предлагал прямо противоположное.
Основные вопросы были обращены к нему. И больше, чем к кому-то
другому, вопросов было к нему. Кого-то это смутило бы, заставило
бояться. Он так и вел себя, как вел бы себя этот "кто-то" - не проявляя
уверенности, но в то же время холодно оценивал каждое слово, прежде чем
его произнести. Обдумывал, хотя обдумывать ему было совершенно нечего.
Ответ на каждый вопрос он уже знал. Он даже сами вопросы сумел
предвидеть и просчитать. Даже гораздо больше вопросов и более четко
поставленных, вопросов, которые смогли бы поставить его в тупик без
подготовки. Но менты на такие вопросы оказались неспособными.
- Она, кажется, сказала, что с ним вот пойдет сегодня спать... -
сказала одна из девушек, показывая на Лешего, и посмотрела на него даже
со страхом, словно знала, что он к убийству причастен, словно все
видела. От одних этих мыслей он стал девушке уже страшен.
А он смутился. И стал вспоминать. Да, он сам хотел пойти с погибшей.
Он даже ходил по коридору и искал ее. Он помнит, что она куда-то на
другой этаж поднималась. Потом снова приходила. А потом вообще исчезла.
- Да, она раньше его ушла... - сказала другая девушка. - Я помню, что
он ее искал...
- Она с парнями с третьего курса на лестнице курила... - вспомнил
один из парней.
Не было этого. Леший отлично помнил, что этого не было. Он просто
умело сам дал направление их мыслям. Как и думал. И они стали вспоминать
то, чего не было, путая действительное и возможное. На самом же деле
убитая дважды или трижды выходила в туалет.
И он, как назойливый хвост, провожал ее по коридору. А она пыталась
со всеми встречными поговорить, на ком-то из встречных повиснуть. Ей на
каждом парне хотелось повиснуть.
На какие-то моменты она в действительности пропадала из его поля
зрения в запутанных коридорах общежития. И его видели в этом коридоре
одного. А сейчас посчитали, что он ее искал. Леший очень хорошо дал
направление мыслям других. И получилось, что она ушла, а он еще
оставался здесь. Так и в протоколе записали. И вообще оказался он в
стороне от всяких подозрений. А если уж не в стороне, то, по крайней
мере, на меньшем подозрении, чем многие другие из присутствующих,
которые никак не могли доказать, что они не ушли вместе с ней. Хотя они
и не доказывали.
Допросы время от времени продолжались еще с месяц. Вызывали в
прокуратуру. То одного, то другого. Из тех, кто оставался в городе. Мать
Лешему категорически запретила ходить на допросы. А когда приносили
повестку домой - дверь всегда открывала она сама, - говорила, что сын
уехал отдыхать.
Приедет только к началу занятий в институте.
- Еще не хватало, чтобы моего сына подозревали в убийстве какой-то
институтской шлюхи...
- Мам, меня никто не подозревает. Просто я - один из многих
свидетелей, один из тех, кто мог что-то увидеть...
Тем все и закончилось. Без лишних волнений. Леший даже смеялся про
себя. И удивлялся тому, что раньше мог бояться, раньше мог дрожать в
испуге от каждого звонка в дверь. И ему даже понравилось нынешнее
состояние - все его считают никчемным в жизни и ни на что не способным.
И никто, даже родная мать не понимает, что в душе он - совсем другой.
Лето входило в самую жаркую стадию.
И Леший знал, что там же, вокруг того самого места сейчас много
девушек. В городском бору находятся каменные карьеры, залитые гнилой
водой. На берегах этих карьеров многие загорают. Но он вдруг потерял
интерес к ним. Его перестали на время звать к себе горячие губы, они
перестали ему сниться...
Глава двенадцатая
1
- Как здоровье, майор? - спросил я.
Он промычал что-то в трубку.
- Ты на месте будешь через час?
- Угу...
- Я подъеду. Пока новостей нет?
- Нет.
- У меня есть. Не хотел меня вечером послушать, вот теперь и пожинай
плоды своего непрофессионализма. Нюх надо иметь...
Вот так я его! Получай, мент, сполна. И не чувствуй больше
превосходства над частным сыском.
- Что? - в вопросе настороженность.
- Паша ночевал в квартире Чанышевых.
- Что! - Теперь это уже не вопрос. Теперь это уже вопль и рычание
раненой рыси.
- Что слышал. Я сейчас звоню отсюда.
Только что отправил еще одного пострадавшего подлечиться. Гальцев в
этой квартире предпочитает наносить один и тот же удар. Пяткой в челюсть
с разворотом.
- Кто?
- Сегодня утром мой основной заказчик Гоша Осоченко проезжал мимо.
Посмотрел на окна и заметил мелькнувший свет. Гальцев неосторожно
выходил из туалета, и свет попал на кухонное окно. Гоше не повезло, что
он поймал именно эту секунду.
- Не повезло?
- А ты считаешь это везением?.. Тогда у нас с тобой разное
представление о роли судьбы в жизни человека. Слушай дальше. У Осоченко
от квартиры - свои ключи. Они были компаньонами с Чанышевым, владели
одной фирмой. И на работе была связка ключей.
Точно такая же, как в моем кармане. Сейчас Гоша занимается вопросом
похорон и потому ключи на всякий случай возит с собой. Если приедет
кто-то из родственников, чтобы поселить их в квартире. Короче, он
поднялся туда.
И застал Гальцева. За что получил пяткой в челюсть. Примерно, как и
ты. Только тебе каблуком досталось, а ему босой ногой. Потом Паша
аккуратно связал Гошу и оставил отсыпаться. И парень бы отсыпался до сих
пор, но меня что-то повело туда же. Я приехал и выручил его.
- Вчера около семи вечера Гальцев обчистил сейф предвыборного штаба.
Пятьдесят тысяч долларов. Это даже по американским меркам - крупное
ограбление. А уж по нашим... - Лоскутков от злости даже говорить стал
почти нормально.
Около семи вечера... Около семи вечера?
Да на Пашу сейчас всех собак повесят!
- Ты ничего, майор, не путаешь?
- Почему я должен путать?
- Вспомни вчерашний вечер. Вы слушали телефон Лангара. Откуда Паша
звонил ему в это время?
- Понял... - голос Лоскуткова сел и злость прошла. - Из центра
города. Дважды звонил. В то же самое время. Значит, в штабе он быть не
мог.
- То-то. А то ты сразу - Паша... Это в тебе обида говорит на него. Не
стоит обижаться, а то на тебе будут воду возить. Паша победил тебя в
честном поединке. Если можно считать честным нападение двух злобных
ментов с пистолетом на одного несчастного безоружного квартирного вора.
На меня тоже один капитан из ФСБ до сих пор дуется. Я его сначала по
ошибке в своем гараже завалил и челюсть ему сломал, как тебе - Гальцев.
Потом он захотел взять реванш в спортзале. А там я ему коленом в лоб
угодил. Неделю потом колено болело. Не знаю уж, как его лоб это пережил.
Не уподобляйся этому капитану, а то никогда подполковника не
получишь.
- Ладно. Ты сейчас куда?
- В фирму к Осоченко. Компьютер покупаю.
- На какие шиши? Много зарабатываешь?
- Клиентура оплачивает качественную работу. А без компьютера она
качественной быть не может.
- Себе покупаешь или "Аргусу"?
- "Аргусу".
Зачем будить в злобной рыси зависть...
- То-то. Скоро, похоже, и сотовой связью обзаведешься. Распустил тебя
Иванов.
- Уже обзавелся. Сегодня "Аргус" оплатит номер, и буду пользоваться.
- Еще что-то есть? А то мне некогда.
Все-таки зависть в рыси проявилась. По голосу чувствую. Не зря я
осторожничаю.
- Есть. У меня назрели насущные вопросы к Александре Чанышевой.
Будешь ее допрашивать?
- Сегодня будем оформлять документы.
Отпустим под подписку о невыезде.
- Торопишься. Хотя это, может быть, и интереснее. Только меня
предупреди заранее, чтобы я подготовился.
- Что-то знаешь?
- Пустяки. Не столько знаю, сколько надеюсь на получение знаний.
Потом расскажу.
Я положил трубку и стал собирать разложенный диван. Подушка, как я
догадался, должна храниться в специальном отделении за спинкой. Паша
Гальцев не позаботился о наведении порядка, придется мне выполнить роль
горничной.
Когда я закрывал дверь, то услышал, как щелкнул замок этажом ниже. И
потому спуститься я решил не в лифте. Соседка с четвертого этажа, та
самая, которой плохо спалось из-за Валентина Чанышева - и теперь еще
хуже спится после его смерти, - конечно, подслушивала и наблюдала. В
дверной глазок было видно, что в коридоре у нее горит свет. Когда я
проходил мимо двери, этот свет что-то закрыло. Она смотрит, кто вышел из
квартиры.
Времени у меня оставалось мало, и я не стал задерживаться на
неинтересный сейчас для меня разговор. Разговор был бы интересным, если
бы я спрашивал. Сейчас же можно было предположить только
противоположное.
Машина стояла на месте. Двигатель полностью остыть не успел и завелся
легко. Теперь - в Сбербанк, а потом - за компьютером.
А потом - выяснить кое-что...
Я машинально взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что следом за
мной выехала на улицу "четверка" цвета "баклажан". У меня привычка
строго обязательная - выходя из подъезда, я "фотографирую" все вокруг
взглядом. Во дворе я машину не видел. Может быть, стояла в соседнем. Но
почему тогда выезжает здесь, если там есть свой - и более удобный -
выезд?
2
- Обязательно проверь, - сказал Александр Матвеевич. - С такими
парнями дело иметь, сам понимаешь, рискованно. Если почти всех ментов
можно купить, то эти могут работать за принцип. Вояки - вообще народ
тяжелый. А спецназ ГРУ и в армии - всегда особняком. Я как-то встречался
с одним таким. Больше не хочу... Упертые они...
- Я две машины на это дело выделил, - Вениамину Вениаминовичу очень
нравился грузинский марочный коньяк из бара Хозяинова, и он делал из
пузатой рюмки маленькие глоточки. И между глоточками хотелось
расспросить Александра Матвеевича о том, как и где он сталкивался со
спецназом ГРУ, но при этом он хорошо знал, что Хозяинов не расскажет
больше того, что уже прозвучало. - Предупредил парней, чтобы очень
аккуратно себя вели, не светились и не надоедали.
- Он сам им не даст себе надоесть. Это я точно говорю. Если увидит,
то где-нибудь их прижмет, и тогда - прощайся с парнями.
- Нет, он на "мокруху" не пойдет. Да и они не из тех, кто даст себя
прижать.
- Еще как пойдет! Если начнет бить, то не остановится. Мой знакомый
спецназовец, - Хозяинов все-таки удовлетворил любопытство гостя, -
говорил про себя, что их не учили бить, их учили только убивать.
- Боевой, значит, был мужик...
- Почему - "был"? Он и сейчас есть. Где-то в нашем городе болтается.
Как-то видел его из машины.
- Нам ,бы такого подобрать... Чтобы не болтался.
- Он сам на себя работает. Независимый.
Его еще с Афгана посадили. Взводом там командовал. Подзалетел на
чем-то. Шесть лет дали, а потом освободили через полгода. Вроде, по
тяжести совершенного и под амнистию попасть не должен был, а попал.
Откуда-то сверху указка была. "Грушники" - на особом положении.
- Нет. Наш частный сыщик срок не тянул. он - спокойный. С таким
работать можно.
Я даже думаю, что мы со взаимным удовольствием сотрудничество
продолжим. Только пару дней за ним "хвост" повожу, чтобы все выяснить.
То, что я ему налепил, в принципе никак не доказуемо. Но если в
налоговую полицию хотя бы заглянет, то лучше от него отделаться сразу.
- А если он по другим делам, заглянет?
- А это уже моя забота - выяснить. Я не зря там двум не последним
людям зарплату плачу.
- Ну, смотри, только не отпускай его совсем уж на "вольные хлеба",
чтобы в другие дела ненароком не влез. Это все будет на твоей совести.
Еще мне сейчас позвонить должны насчет Гальцева. Куда он провалился? Всю
ночь бригада на ногах была, весь город обшарили. И менты тем же
занимались.
- Мне тоже этим заняться?
- Нет. Все сделать не успеешь. Пока поплотнее с этим детективом
поработай. Чтобы, не дай чего бог... Убедишься, что все в порядке, тогда
я тебя еще загружу.
В кабинете за стеной зазвонил телефон.
В комнате отдыха загорелась синенькая сигнальная лампочка, и Хозяинов
снял со стены трубку.
- Слушаю. Да. Это уже интереснее... Так...
Хорошо. Значит, ты думаешь? Нет-нет. Пока продолжайте.
Он повесил трубку и, в ответ на вопросительный взгляд Вениамина
Вениаминовича, тихонько засмеялся:
- Вчера вечером, когда мы только начали этого Гальцева искать, он
обчистил сейф у наше