Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
Елизавета МИХАЙЛИЧЕНКО и Юрий НЕСИС
"АХМАТОВСКАЯ КУЛЬТУРА" ИЛИ "НЕ ЛОЖИ МНЕ НА УШИ ПАСТУ!"
ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru
(c) Copyright Елизавета Михайличенко и Юрий Несис
Email: Nesis@inter.net.il
Номинировано на Тенета-2000
1. Сумасшедшая сука.
Умница уникален. И хотя не очень понятно почему его алия должна была
завершиться у нашего порога, да еще в предрассветном кайфе отпускного
утра, я даже слегка обрадовался. Скучно не будет.
Ленка, при виде своей старой гитары, взвизгнула от восторга и
принялась потрошить холодильник, а Умница, прижимая одной рукой
ностальгический термос с китаянкой и цветочком, а другой - собачье
отродье по кличке Козюля, в лицах повествовал, как он здорово нас нашел:
- ... а он говорит: "Не знаю и знать не хочу ни Бренера, ни русских
маньяков, звонящих по ночам, потому что дешевле..."
Осознание, что в упорном поиске нашей семьи Умница перебудил с
полдюжины других, примирило меня с его эйфоричным скотством. В
конце-концов, найти меня по адресу, где я не прожил и недели и о котором
знало во всем Израиле всего несколько человек с неизвестными Умнице
телефонами - это ли не свидетельство гибкости ума и патоплатонической
привязанности к моей жене Ленке.
Снизу раздраженно бибикнули.
- Мое такси, - пояснил Умница, - пусть бибикает, все равно мне его
государство оплатит. Я ведь заявил, что еду в Эйлат, так шофер был очень
рад покрутиться в центре... А у вас ничего городок, симпатичный. А
название - совхозное. Маале-Адумим, "Красный подъем", это же надо!.. Что
это он все время сигналит? А, я ведь в такси рюкзак оставил. Ну ладно,
сбегаю отпущу.
В беззащитной тишине водила и Умница долго и грубо посылали русскую и
марокканскую общины в разные географические и анатомические места. Окна
зажигались, как счет на футбольном табло.
Из лучшей спальни (метраж, вид, балкон, "потерпите, мне уже немного
осталось"), выплыла теща с челюстями в стаканчике. В моем, граненом,
вывезенном с единственной благородной целью (принимать лекарство от
ностальгии.
- Шобака?! - ужаснулась она, глядя на Козюлю со страхом и
отвращением.
Козюля ответила ей взаимностью.
- Иж Рошшии што, вшех породиштых шобак уже вывежли?
- Мама, это приехал Умница, - объявила Ленка, - ну, Фима Зельцер,
помнишь? Это моя, то есть теперь его гитара и его собака.
- Ах, Фимошка! - расплылась теща, глядя на меня. - Надо же, нашел
тебя вше-таки! Он так и оштался не женат?.. Ой какой термош! Помнишь,
Леношка, у наш ведь тошно такой, вы еще не давали мне его вжять. А вот
Фимошка... теща протянула руку к термосу.
Лучше бы она этого не делала. Козюля странно изогнулась, по-кошачьи,
сбоку поддала по тещиному тапку и дико взвизгнула. Теща резво
отпрыгнула, взмахнув рукой со стаканом, и новые ее челюсти брякнулись на
каменный пол.
Пока мы втроем в приливе страха перед ценой зубоврачебных услуг
ловили верхнюю челюсть, нижней занялась Козюля. Она подтянула ее к себе
лапой, брезгливо подняв верхнюю губу осторожно взяла зубами, поскуливая
перекусила и, поджав хвост, уставилась на нас исподлобья.
- Шука! - только и сказала теща.
Втроем шагнули мы к суке, а она вдруг закатила глаза, завыла дурным
голосом и, повалившись, стала дергаться. Отдергавшись, она быстро
взглянула на нас и, правильно все оценив, принялась визжать и скулить.
А по лестнице уже громыхали туристские ботинки - это летел на подмогу
своей твари Умница. Он бросился к ней и запричитал:
- Ну что, что тут с тобой делали эти люди, Козюленька моя, умница,
ну, собачка, собачка хорошая, что случилось?!
Софья Моисеевна всхрапнула и ушла в ванную. Ленка испуганно смотрела
на обломки челюсти в собачьей моче.
- Десять тысяч шах , - прокомментировал с дивана Левик, - и мат.
Хорошо, что я не согласился на ваше гнусное предложение ждать с
маарехет стерео до переезда.
- Умница, - воззвал я нерадостно, - у твоей суки что, крыша поехала
от счастья?
Умница, убедившись в целостности сукиной шкуры, жизнерадостно
ответил:
- Она у меня вообще-то сумасшедшая! Припадочная. Я ее на дороге
подобрал после аварии, с проломленной башкой. Аж мозг был виден! И сам
вылечил. Я для нее луч света в темном царстве. И она без меня тут же
деморализуется - все жрет. И ничего с этим не сделать, потому что на
привязи она воет, а в наморднике гадит.
- Она и без намордника гадит.
- Бывает, - легко согласился он. - Я лужу вытру, Ленка, тащи тряпку.
У нее от страха эпилептические припадки с недержанием мочи. А это что за
дрянь тут валяется?.. О боже, зубы! Козюленька, покажи зубки! - он полез
суке в рот, пересчитал зубы и просиял. - Это не ее!
- Это мамины! - надрывно зашептала Ленка, косясь на ванную. - А твоя
собака их сожрала!
- Я склею! - пообещал Умница. - Тут же полно хороших клеев!
Ленка махнула рукой:
- Какое там склею! Теперь придется снова делать!
Дверь ванной жалобно скрипнула.
- Да уж! - легко и весело согласился Умница, развязывая рюкзак.
Придется! Это уж как пить дать. Как же маме кушать без зубов? Ну,
здесь ведь с этим проблем нет - полно стоматологов понаехало - пойдет и
вставит.
- Дурак, - страшным шепотом объявила Ленка, - у нее же теперь жених!
Как она завтра на свидание пойдет?
- Жених!? - восхитился Умница.
- Тише. В Израиле это нормально - здесь женятся в районе двадцати и
семидесяти. Такая статистика. И ты со своей сукой можете ей всю жизнь
испортить!
- Ну уж, - заморгал Умница, - так уж и всю. Во всяком случае, первые
семьдесят лет ей испортил не я, - он вытащил из рюкзака связку копченой
колбасы и потянул носом. - Спорим, у вас тут такой не делают? Давайте
чай пить! А маме мы на мясорубке прокрутим и на хлеб с маслом намажем.
Где тут у вас мясорубка, я прокручу!
- Сегодня будет вместе со всем багажем, - пообещала Ленка. - Мы
тянули до последнего - чтобы уже в новую квартиру. Даже штрафы платили
за хранение. Мы ведь всего несколько дней, как в Маалуху переехали...
- Некстати, - заметил Умница. - Нам ведь теперь всех наших созвать
надо.
Позвоните, чтобы привезли завтра. Но сначала позвоню я, а то все по
работам расползутся...
Судя по количеству звонков, их клуб самодеятельной песни прибыл сюда
в полном составе, как на гастроли.
- Умница, прекрати! - каждый раз требовала Ленка. - Ну посмотри, куда
ты людей тащишь!
- Поздно, поздно отменять, - отмахивался Умница. - Алло, Лелю
пожалуйста.
Куда звоню? В Хеврон. Это Хеврон? Ну вот. Ты ей кто? Друг? И я ее
друг, Фима Зельцер, она тебе про меня рассказывала?..
- Елка?! Здесь?! - ахнула Ленка. - На территориях?!
Действительно, трудно было представить Елку Смирнову донских казачьих
кровей среди самых крутых поселенцев.
- Как она туда попала? - заверещала Ленка.
- Еще не знаю, мне только что Капланчики телефон дали, -
констатировал Умница. - Она уже пару недель тут. Проводил ее туристкой к
Капланчикам, а она уже и не у них... То ли поссорились, то ли рыжие тут
нарасхват...
Ленка обиженно засопела:
- Капланчики мой телефон знают - тоже куда-то пропали...
- Все, все будут. Ты, Леночка, лучше бы что-то приготовила, жрать же
все захотят. Ты ведь наших знаешь - им лучше жрать дать, а то они сами
найдут...
Умница так ловко управлялся с Ленкой, что я с горечью осознал
последние двадцать лет супружеской жизни можно было провести гораздо
спокойнее.
- А ты, Боря, лучше бы за бутылкой сгонял - все-таки столько не
виделись, - снизошел он и до меня.
- Для кого лучше? - поинтересовался я, не собираясь обеспечивать
алкоголем всю эту шестидесятчину.
- Для людей лучше, Боря, - доступно объяснили мне.
***
... К полудню в доме царил багажный карнавал. Казалось, что любимый
фарфор заменил Софье Моисеевне челюсти. Ленка и Левик с визгами: "Это же
мой, мое, мои" носились по комнатам. Ленка - между кухней и прислоненным
к стенке в коридоре зеркалом (обязательно разобьется, ну и пусть). Левик
нагромождал свои вещи во всех углах. Теща втихаря вила гнездышко в
лучшей комнате. Умница, в обнимку с термосной китаянкой, дрых в
полкомнате на раскладушке. Козюля отдыхала под ее брезентом.
Казавшиеся до переезда такими необходимыми полкомнаты, оказались
вдруг "собачьей конурой", "карцером", "склепом, куда мне еще рано,
потерпите совсем немного" и "массажным кабинетом". Никто не хотел губить
в этом месте ни свою юность, ни свои последние годы, ни лучшие годы
жизни, ни, тем более, зрение. И я решил полюбить Умницу за то, что он
спас семью.
Сидя посреди всего этого бардака, я испытывал мучительные
предотъездные эмоции - а чего было их не испытывать - вещи те же, люди
те же, даже квартира похожа. Нет, серьезно, каким идиотизмом было
посылать этот багаж. Я с таким трудом втиснулся в новую жизнь, уже не
оглядываюсь с ужасом по сторонам, уже научился опознавать окружающее, и
вдруг на меня падает ком прежнего существования под кодовым названием
"мит'ан" , что на иврите по бедности или лаконичности, в общем - по
совместительству, означает еще и "заряд". И теперь этот заряд разносит
вдребезги мою надежду на новую жизнь в новой квартире, и осколками
падают на меня старые боксерские перчатки, семейные фотоальбомы,
хрусталь, деревянные прищепки, велосипед, ленкина шуба, моя
шапка-ушанка, клизма, ртутный прибор для измерения давления,
противочумный костюм (пенсионный подарок теще от коллектива),
стерилизатор с набором шприцев и игл, альпинистское снаряжение,
долбанный ленкин КСП и трижды долбанная тещина люстра, которая прочно
ассоциируется с гимном Советского Союза - столько лет просыпался под
ними. Зря я вообще тут сидел и созерцал барахло, потому что в итоге
тоскливо зарычал:
- Эта люстра здесь висеть не будет!!!
На что Софья Моисеевна значительно сказала:
- А пошему тогда эта штенка будет штоять ждешь? Это не логишно, Боря.
Люштра ни в шем не виновата. Не надо было тащить шюда вше эти вещи.
Пока я ловил ртом воздух, чтобы сформулировать подоступнее кто
безостановочно хватался перед отъездом то за сердце, то за буфет и
клялся, что честно наживал все это, прибежал Левик и устроил истерику,
что ему негде хранить лыжное снаряжение - в холле мама с бабушкой
против, а на мирпесете испортится, и если ему и его горным лыжам нет
места в родительском доме, то он может и в пнимию ...
- В нашей шемье, - зашипела Софья Моисеевна, - вшегда ижъяшнялишь на
прекрашном рушшком яжыке. Или на шиштом идиш. А ты говоришь на кошмарном
шалате.
Я подмигнул Левику и напомнил:
- Шел с Шушей по шоссе...
Левик прыснул, теща приняла это на свой счет и быстро
сориентировалась - стала звонить подругам и громко спрашивать о
"штоматологе, штобы шамый хороший, пушть дорого, но быштро".
2. "Возьмемся за руки, друзья."
Напрасно я надеялся, что нормальные люди не потащатся перед шаббатом
на вечеринку. Я забыл, что славный ленкин Клуб отличался
целеустремленностью и упорством, а главным делом жизни считал плыть
против течения, впрочем, выбирая речки поспокойнее, а виды
поромантичнее. Как-то счастливо они сформировались, и что самое
интересное - нравились мне по одному, во всяком случае прежде. Ленка
очень нравилась. А когда на ней женился, было ощущение, что женился на
всем их КСП. С утра до вечера в доме пели, пили и трепались.
Нет, пожалуй до Афгана мне все это нравилось, а после уже раздражало.
А теперь вообще... на чужом пиру похмелье...
... Вувос сумрачно проглотил и налил снова. Как вовремя возник Вувос
сегодня! Хорошо сидим на кухне, вдвоем. В приоткрытую дверь доносится
трендеж.
Мы с Вувосом, не сговариваясь, свалили с побережья. Он - в
Кирьят-Арбу. Притащил на участок обшарпанный "караван" , устроил вокруг
скульптурный дворик, сам лепит и детишкам дает. И "Галиль" у него
вороной, в смысле - вороненый. А "Форд" гнедой. Вестерн. А теперь вот и
я в Маалухе поселился. Заезжает он ко мне всегда кстати, как получается
лишь у людей, которых всегда рад видеть. Мы с ним почти друзья.
- Как там Номи? - спрашиваю я.
- Растет, как кактус меж камней и соседей. По-русски еле понимает...
Я тупо осмотрелся. С полудня кухню переполнял через край Совок с
расписными разделочными досками, матрешками, самоваром и прочим "а-ля
Рюс".
Из холла продолжалось:
- ...евреи - это четвертое измерение русской души. У русских все
духотворчество продолжалось в неизмеримых географических пространствах,
а у нас в историческом времени. И наоборот - у них почти никакой
истории, у нас - почти никакой земли. Поэтому именно русское еврейство,
или наоборот русские геры несут эйнштейновский релятивизм в примитивную
ньютоновскую механику духа прочих народов и общин..
- Капланчик, у тебя прямо чакры вдруг открылись... Просто
интеллектуально-духовный прорыв в следующий энергетический уровень,
пискнула Ирочка, моя между прочим родная племянница и единственная здесь
родственница, воспитывавшаяся с пеленок как дочь КСП, что не помешало ей
вырасти дурехой, правда очень экзальтированной и самоуверенной.
- Ты что, после брит-милы сублимируешь? - поинтересовался Архар.
- От брит-милы я чудом увернулся позавчера, когда на циркулярной пиле
работал...
Елка зашлась в своем знаменитом смехе, и Вувос решил взглянуть:
- Ладно, допивай и пойдем в народ. Песни слушать и девок смотреть.
Как по заказу Умница затянул:
- У нее был папа вертухай...
Допили что было в рюмках и в бутылке. А Умница допел коду:
- ... так что в спальне есть у нас глазок...
- Хорошая песня, - одобрил Вувос.
- Это из его раннего. Скоро он запоет: "Ее любили лишь
токсидермисты".
- Вот и пошли, - оживился Вувос. - Давно я с интеллигентными людьми
не общался...
Интеллигентные люди встретили нас с присущим им юмором:
- Боря! Подаккомпанируй на полицейском свистке...
- Боря, а как на иврите "пройдемте"?
- Борь, а кому лучше служить - коммунистам или сионистам?
Последняя реплика принадлежала Елке. Вувос уважительно посмотрел на
ее ноги и ответил за меня:
- Все мы служим одним и тем же - навозом для удобрения этой земли для
выращивания сабр .
Тут народ осознал, что я-то никуда не денусь, а этот бородач в кипе и
с автоматом может скоро улизнуть. Поэтому должно было завязаться
собеседование - на некоторые лица уже выползли полуулыбки,
сигнализировавшие: гнусный вопросец готов. Но неожиданно Капланчик
сорвал пир вампиров истеричной репликой:
- А я не желаю ни быть навозом, ни быть с навозом! Жрите свое дерьмо
сами!
Тут миролюбивый Умница снял мощным аккордом напряжение и завел:
- Ее любили лишь токсидермисты...
Козюля трогательно подвывала, а после концовки "... за калиткой рыдал
некрофил" она вроде даже прослезилась. Удивительной эмоциональной
лабильности собака. А затем Тамарка, жена Капланчика, напротив всегда
отличавшаяся эмоциональной стабильностью, заявила, что ей по-фигу
завещали ей эту землю или не завещали, что она лично ее не просила и
удобрять ее не хочет. Тем более - не желает всю жизнь платить налог на
наследство.
- Нет, земля-то вообще очень красивая, - робко возразила Елка.
- А тебе бы лучше помолчать, - посоветовала Тамарка. - Сидим здесь в
дерьме, только и разницы, что там за гроши в клавиши тыкала, а здесь за
гроши этикетки наклеиваю.
- Ну, положим, гроши все-же разные, - миролюбиво протянул Архар.
- А пальцы одинаковые! - отрезала жена Капланчика. - Они тут в
магазинах пальцами в хлеб тычут! Даже для видимости вилок нет!.. Надо
бежать от всего этого левантизма ! А эти религиозные паразиты...
Новое слово "левантизм" вдохновило Умницу на экспромт:
Как у нашего Ванюши
Провалилась в жопу клизма,
Все олим его считают
Жертвой левантизма...
- Неужели назад хотите? - ахнула Ленка.
- Ну нет, - засмеялся Капланчик. - А вот на запад, в Новый Свет...
- Америка, - сказал Вувос. - Страна неограниченных возможностей.
Можно убить человека и остаться на свободе... - тут он споткнулся о мой
ласковый взгляд и смущенно объяснил мне, - в смысле, суд оправдает...
Они поговорили о Кохане , об Азефе, об участии евреев в революции и
эволюции, о ценах на колбасу и бензин в Совке и на квартиры в Израиле.
Потом Умница сделал отчет за истекший период. Он сочинил дюжину дюжин
новых песен и занял третье место на конкурсе самодеятельной песни в
Теберде. Выучил иврит, арабский и амхарский. Дал пощечину Берязеву, а
докторскую так и не защитил, потому что смешно стало ковыряться а этих
митохондриях, когда у дуры Лариски, ну помните какая она дура, вдруг
получается вирус, который может за месяц-другой уничтожить Бельгию,
Голландию и Люксембург. Получается из-за невероятной мутации, а она в
это не врубается. Короче, Лариска вся в соплях, потому что все крысы
сдохли, а новых теперь в Совке не достать, в смысле лабораторных,
конечно. А я ей тогда и говорю: "А давай, Лариска, меняться - я тебе
тридцать белых самцов, а ты мне это дерьмо в пробирочке."
Поменялись. А Ахмат, ее шеф... Максик, ты его должен помнить - он
что-то понял... "За что, - говорит, - ты Лариске крыс дал? И где,
кстати, та пробирочка с дерьмом?" И усмехается в мусульманские усы.
Представляете?!
- Спаситель ты наш! - заметил я.
- А то! - ответил Умница без тени иронии. - Думаешь, Ахмат не просек
бы что там Лариска вырастила? Думаешь, не сообразил бы сколько ему
Саддам нефтедолларов отвалит?.. Вот я тогда пробирку в термос, термос в
руки, руки в ноги и к вам... А работа мне теперь гарантирована - я тут
антивирус разрабатывать буду.
- Да-а, - завистливо оценил Максик, - а я уже второй год хоть и в
универе сижу, но на Шапировской стипендии. И тема чужая, и в штат не
светит...
- Когда будешь сдавать вирус ШАБАКу , - сказал я, - советую добавить,
что Ахмат в последние дни перед твоим отъездом впал в мусульманский
фундаментализм, ходил на работу в чалме, с портретом Саддама на футболке
и пять раз в день спускался с ковриком в виварий - совершать намаз.
Тут снизу жалостливо захныкало, и Козюля, придя в дикое возбуждение,
метнулась сначала на балкон, а потом к двери.
- Это моя машина! - взволновался Архар, и они с Козюлей упрыгали в
ночь через две ступеньки.
Странный парень. Во всем старается быть не как все. Гитара у него
зеленая, сигнализация на машине не воет, как зверь, а плачет, как дитя.
... Храня верность традиции, они досидели до нераннего осеннего
рассвета, и еще бы сидели, но с первыми лучами солнца в Вувосе
проснулись родительские чувства и, тяжело опираясь то на перила, то на
Елку, он побрел вниз во всей гусарской прелести: кипа висела, как ухо
спаниеля, а автомат звонче всяких шпор чокался с прутьями перил.
Покоренный Вувосом КСП послушно брел за ними. Уже с третьего этажа
Умница горестно и пьяно начал звать Козюлю. Ленке так начинать
знакомство с соседями не хотелось и она пыталась его нейтрализовать:
- Заткнись, Умница, я тебя умоляю! Найдется твоя Козюля сегодня же,
никуда не денется. Никто ее не съест, не украдет, кому она тут такая
нужна...
- Она не может без меня! - ревел Умница. - Она погибнет!
Оба они оказались правы. На крыльце завизжала Елка, и было от