эту часто  осложняют  тысячи
препятствий. Но другого пути нет.
   Эмили Брент пожала плечами.
   - А что она ела и пила вчера вечером, когда ее уложили в  постель?  -
спросил Блор.
   - Ничего, - ответил Армстронг.
   - Так-таки ничего? Ни чашки чаю? Ни стакана воды? Пари держу, что она
все же выпила чашку чая. Люди ее круга не могут обойтись без чая.
   - Роджерс уверяет, что она ничего не ела и не пила.
   - Он может говорить, что угодно, - сказал Блор, и сказал это так мно-
гозначительно, что доктор покосился на него.
   - Значит, вы его подозреваете? - спросил Ломбард.
   - И не без оснований, - огрызнулся Блор. - Все слышали  этот  обвини-
тельный акт вчера вечером. Может оказаться, что это бред сивой кобылы  -
выдумки какого-нибудь психа! А с другой стороны, что  если  это  правда?
Предположим, что Роджерс и его хозяйка укокошили старушку. Что же  тогда
получается? Они чувствовали себя в полной безопасности, радовались,  что
удачно обтяпали дельце - и тут на тебе...
   Вера прервала его.
   - Мне кажется, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя в  безопас-
ности, - тихо сказала она.
   Блор с укором посмотрел на Веру: "Вы, женщины, никому не даете  слова
сказать", - говорил его взгляд.
   - Пусть так, - продолжал он. - Но Роджерсы, во всяком случае,  знали,
что им ничего не угрожает. А тут вчера вечером этот анонимный псих выда-
ет их тайну. Что происходит? У миссис Роджерс сдают нервы. Помните,  как
муж хлопотал вокруг нее, пока она приходила в себя. И вовсе  не  потому,
что его так заботило здоровье жены. Вот уж нет!  Просто  он  чувствовал,
что у него земля горит под ногами. До смерти боялся, что она проговорит-
ся. Вот как обстояли дела! Они безнаказанно совершили убийство. Но  если
их прошлое начнут раскапывать, что с ними станется? Десять против  одно-
го, что женщина расколется. У нее не  хватит  выдержки  все  отрицать  и
врать до победного конца. Она будет вечной опасностью для  мужа,  вот  в
чем штука. С ним-то все в порядке. Он будет врать хоть до Страшного  Су-
да, но в ней он не уверен! А если она расколется, значит и ему  каюк.  И
он подсыпает сильную дозу снотворного ей в чай, чтобы она  навсегда  за-
молкла.
   - На ночном столике не было чашки, - веско сказал Армстронг. - И  во-
обще там ничего не было - я проверил.
   - Еще бы, - фыркнул Блор. - Едва она выпила это зелье, он первым  де-
лом унес чашку с блюдцем и вымыл их.
   Воцарилось молчание. Нарушил его генерал Макартур.
   - Возможно, так оно и было, но я не представляю,  чтобы  человек  мог
отравить свою жену.
   - Когда рискуешь головой, - хохотнул Блор, - не до чувств.
   И снова все замолчали. Но тут дверь отворилась и вошел Роджерс.
   - Чем могу быть полезен? - сказал он, обводя глазами  присутствующих.
- Не обессудьте, что я приготовил так мало тостов: у нас вышел хлеб. Его
должна была привезти лодка, а она не пришла.
   - Когда обычно приходит моторка? - заерзал в кресле судья Уоргрейв.
   - От семи до восьми, сэр. Иногда чуть позже восьми. Не понимаю,  куда
запропастился Нарракотт. Если он заболел, он прислал бы брата.
   - Который теперь час? - спросил Филипп Ломбард.
   - Без десяти десять, сэр.
   Ломбард вскинул брови, покачал головой.
   Роджерс постоял еще минуту-другую.
   - Выражаю вам свое соболезнование, Роджерс, - неожиданно обратился  к
дворецкому генерал Макартур. - Доктор только что сообщил нам  эту  прис-
корбную весть.
   Роджерс склонил голову.
   - Благодарю вас, сэр, - сказал он, взял пустое блюдо и вышел из  ком-
наты.
   В гостиной снова воцарилось молчание. На площадке перед домом  Филипп
Ломбард говорил:
   - Так вот, что касается моторки...
   Блор поглядел на него и согласно кивнул.
   - Знаю, о чем вы думаете, мистер Ломбард, - сказал он,  -  я  задавал
себе тот же вопрос. Моторка должна была прийти добрых  два  часа  назад.
Она не пришла. Почему?
   - Нашли ответ? - спросил Ломбард.
   - Это не простая случайность, вот что я вам скажу. Тут все  сходится.
Одно к одному.
   - Вы думаете, что моторка не придет? - спросил Ломбард.
   - Конечно, не придет, - раздался за его спиной брюзгливый  раздражен-
ный голос.
   Блор повернул могучий торс, задумчиво посмотрел на говорившего:
   - Вы тоже так думаете, генерал?
   - Ну, конечно, она не придет, - сердито сказал генерал, - мы  рассчи-
тываем, что моторка увезет нас с острова, Но мы отсюда никуда не уедем -
так задумано. Никто из нас отсюда не уедет... Наступит конец, вы понима-
ете, конец... - запнулся и добавил тихим, изменившимся голосом: -  Здесь
такой покой - настоящий покой. Вот он конец, конец всему... Покой...
   Он резко повернулся и зашагал прочь. Обогнул площадку,  спустился  по
крутому склону к морю и прошел в конец острова, туда, где со скал с гро-
хотом срывались камни и падали в воду. Он шел, слегка  покачиваясь,  как
лунатик.
   - Еще один спятил, - сказал Блор. - Похоже, мы все  рано  или  поздно
спятим.
   - Что-то не похоже, - сказал Ломбард, - чтобы вы спятили.
   Отставной инспектор засмеялся.
   - Да, меня свести с ума будет не так легко, - и  не  слишком  любезно
добавил: - Но и вам это не угрожает, мистер Ломбард.
   - Правда ваша, я не замечаю в себе никаких признаков сумасшествия,  -
ответил Ломбард.
   Доктор Армстронг вышел на площадку и остановился  в  раздумье.  Слева
были Блор и Ломбард. Справа, низко опустив голову, ходил Уоргрейв. После
недолгих колебаний Армстронг решил присоединиться к судье. Но тут послы-
шались торопливые шаги.
   - Мне очень нужно поговорить с вами, сэр, - раздался у него за спиной
голос Роджерса.
   Армстронг обернулся и остолбенел: глаза у дворецкого выскочили из ор-
бит. Лицо позеленело. Руки тряслись. Несколько минут  назад  он  казался
олицетворением сдержанности. Контраст был настолько велик, что Армстронг
оторопел.
   - Пожалуйста, сэр, мне очень нужно поговорить с вами с глазу на глаз.
Наедине.
   Доктор прошел в дом, ополоумевший дворецкий следовал за ним по пятам.
   - В чем дело, Роджерс? - спросил Армстронг. - Возьмите себя в руки.
   - Сюда, сэр, пройдите сюда.
   Он открыл дверь столовой, пропустил доктора вперед, вошел сам и прит-
ворил за собой дверь.
   - Ну, - сказал Армстронг, - в чем дело?
   Кадык у Роджерса ходил ходуном. Казалось, он что-то глотает  и  никак
не может проглотить.
   - Здесь творится что-то непонятное, сэр, - наконец решился он.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Армстронг.
   - Может, вы подумаете, сэр, что я сошел с ума. Скажете, что  все  это
чепуха. Только это никак не объяснишь. Никак. И что это значит?
   - Да скажите же, наконец, в чем дело. Перестаньте говорить загадками.
   Роджерс снова проглотил слюну.
   - Это все фигурки, сэр. Те самые, посреди стола. Фарфоровые  негритя-
та. Их было десять. Готов побожиться, что их было десять.
   - Ну, да, десять, - сказал Армстронг, - мы пересчитали  их  вчера  за
обедом.
   Роджерс подошел поближе.
   - В этом вся загвоздка, сэр. Прошлой ночью, когда я убирал со  стола,
их было уже девять, сэр. Я удивился. Но только и всего.  Сегодня  утром,
сэр, когда я накрыл на стол, я на них и не посмотрел - мне  было  не  до
них... А тут пришел я убирать со стола и... Поглядите сами, если не  ве-
рите. Их стало восемь, сэр! Всего восемь. Что это значит?
 
 
   Глава седьмая
 
   После завтрака Эмили Брент предложила Вере подняться на вершину  ска-
лы, поглядеть, не идет ли лодка.
   Ветер свежел. На море появились маленькие белые барашки. Рыбачьи лод-
ки не вышли в море - не вышла и моторка. Виден был только высокий  холм,
нависший над деревушкой Стиклхевн. Самой деревушки видно не было - выда-
ющаяся в море рыжая скала закрывала бухточку.
   - Моряк, который вез нас вчера, произвел на меня самое  положительное
впечатление. Странно, что он так опаздывает, - сказала мисс Брент.
   Вера не ответила. Она боролась с охватившей  ее  тревогой.  "Сохраняй
хладнокровие, - повторяла она про себя. - Возьми себя в руки. Это так не
похоже на тебя: у тебя всегда были крепкие нервы".
   - Хорошо бы лодка поскорее пришла, - сказала она чуть погодя.  -  Мне
ужасно хочется уехать отсюда.
   - Не вам одной, - отрезала Эмили Брент.
   - Все это так невероятно, - сказала Вера. - И так бессмысленно.
   - Я очень недовольна собой, - с жаром сказала мисс Брент. - И  как  я
могла так легко попасться на удочку?
   На редкость нелепое письмо, если вдуматься. Но тогда у меня не появи-
лось и тени сомнения.
   - Ну, конечно, - машинально согласилась Вера.
   - Мы обычно склонны принимать все за чистую монету, - продолжала Эми-
ли Брент.
   Вера глубоко вздохнула.
   - А вы и правда верите... в то, что сказали за завтраком? -  спросила
она.
   - Выражайтесь точнее, милочка. Что вы имеете в виду?
   - Вы и впрямь думаете, что Роджерс и его жена отправили на  тот  свет
эту старушку? - прошептала она.
   - Я лично в этом уверена, - сказала мисс Брент. - А вы?
   - Не знаю, что и думать.
   - Да нет, сомнений тут быть не может, - сказала мисс Брент. -  Помни-
те, она сразу упала в обморок, а он уронил поднос с кофе. Да и негодовал
он как-то наигранно. Я не сомневаюсь, что они убили эту мисс Брейди.
   - Мне казалось, миссис Роджерс боится собственной тени, - сказала Ве-
ра. - В жизни не встречала более перепуганного существа. Видно, ее мучи-
ла совесть.
   Мисс Брент пробормотала:
   - У меня в детской висела табличка с изречением: "ИСПЫТАЕТЕ НАКАЗАНИЕ
ЗА ГРЕХ ВАШ", здесь именно тот случай.
   - Но, мисс Брент, как же тогда... - вскинулась Вера.
   - Что тогда, милочка?
   - Как же остальные? Остальные обвинения.
   - Я вас не понимаю.
   - Все остальные обвинения - ведь они... они же несправедливые? Но ес-
ли Роджерсов обвиняют справедливо, значит... - она запнулась,  мысли  ее
метались.
   Чело мисс Брент, собравшееся в недоумении складками, прояснилось.
   - Понимаю... - сказала она. - Но мистер Ломбард, например, сам  приз-
нался, что обрек на смерть двадцать человек.
   - Да это же туземцы, - сказала Вера.
   - Черные и белые, наши братья равно,  -  наставительно  сказала  мисс
Брент.
   "Наши черные братья, наши братья во Христе, - думала Вера. - Господи,
да я сейчас расхохочусь. У меня начинается истерика. Я сама не своя..."
   А Эмили Брент задумчиво продолжала:
   - Конечно, некоторые обвинения смехотворны и притянуты за уши. Напри-
мер, в случае с судьей - он только выполнял свой долг перед обществом, и
в случае с отставным полицейским. Ну и в моем случае, -  продолжала  она
после небольшой заминки. - Конечно, я не могла сказать  об  этом  вчера.
Говорить на подобные темы при мужчинах неприлично.
   - На какие темы? - спросила Вера.
   Мисс Брент безмятежно продолжала:
   - Беатриса Тейлор поступила ко мне в услужение. Я слишком поздно  об-
наружила, что она собой представляет. Я очень обманулась в ней.  Чистоп-
лотная, трудолюбивая, услужливая - поначалу она мне понравилась. Я  была
ею довольна. Но она просто ловко притворялась. На самом  деле  это  была
распущенная девчонка, без стыда и совести. Увы, я далеко не сразу  поня-
ла, когда она... что называется, попалась. - Эмили Брент сморщила острый
носик. - Меня это потрясло. Родители,  порядочные  люди,  растили  ее  в
строгости. К счастью, они тоже не пожелали потворствовать ей.
   - И что с ней сталось? - Вера смотрела во все глаза на мисс Брент.
   - Разумеется, я не захотела держать ее дальше под своей крышей. Никто
не может сказать, что я потворствую разврату.
   - И что же с ней сталось? - повторила Вера совсем тихо.
   - На ее совести уже был один грех, - сказала мисс Брент.  -  Но  мало
этого: когда все от нее отвернулись, она совершила грех еще более тяжкий
- наложила на себя руки.
   - Покончила жизнь самоубийством? - в ужасе прошептала Вера.
   - Да, она утопилась.
   Вера содрогнулась. Посмотрела на бестрепетный профиль  мисс  Брент  и
спросила:
   - Что вы почувствовали, когда узнали о ее  самоубийстве?  Не  жалели,
что выгнали ее? Не винили себя?
   - Себя? - взвилась Эмили Брент. - Мне решительно не в  чем  упрекнуть
себя.
   - А если ее вынудила к этому ваша жестокость? - спросила Вера.
   - Ее собственное бесстыдство, ее грех, - вот что подвигло ее на само-
убийство. Если бы она вела себя как приличная девушка, ничего  подобного
не произошло бы.
   Она повернулась к Вере. В глазах ее не было и  следа  раскаяния:  они
жестко смотрели на Веру с сознанием своей правоты. Эмили Брент восседала
на вершине Негритянского острова, закованная в броню собственной  добро-
детели. Тщедушная старая дева больше не казалась Вере смешной. Она пока-
залась ей страшной.
   Доктор Армстронг вышел из столовой на площадку. Справа от него  сидел
в кресле судья - он безмятежно смотрел на море. Слева расположились Блор
и Ломбард - они молча курили Как и прежде,  доктор  заколебался.  Окинул
оценивающим взглядом судью Уоргрейва Ему нужно было с кем-нибудь посове-
товаться. Он высоко ценил острую логику судьи, и все  же  его  обуревали
сомнения. Конечно, мистер Уоргрейв человек умный, но он уже стар В такой
переделке скорее нужен человек действия И он сделал выбор.
   - Ломбард, можно вас на минутку?
   Филипп вскочил.
   - Конечно.
   Они спустились на берег.
   Когда они отошли подальше, Армстронг сказал:
   - Мне нужна ваша консультация.
   Ломбард вскинул брови.
   - Но я ничего не смыслю в медицине.
   - Вы меня неправильно поняли, я хочу посоветоваться о  нашем  положе-
нии.
   - Это другое дело.
   - Скажите откровенно,  что  вы  обо  всем  этом  думаете?  -  спросил
Армстронг.
   Ломбард с минуту подумал.
   - Тут есть над чем поломать голову, - сказал он.
   - Как вы объясните смерть миссис Роджерс? Вы согласны с Блором?
   Филипп выпустил в воздух кольцо дыма.
   - Я вполне мог бы с ним согласиться, - сказал он, - если бы этот слу-
чай можно было рассматривать отдельно.
   - Вот именно, - облегченно вздохнул Армстронг: он убедился,  что  Фи-
липп Ломбард далеко не глуп.
   А Филипп продолжал:
   - То есть если исходить из того, что мистер и миссис Роджерс  в  свое
время безнаказанно совершили убийство и вышли сухими из воды. Они вполне
могли так поступить. Что именно они сделали, как  вы  думаете?  Отравили
старушку?
   - Наверное, все было гораздо проще, - сказал Армстронг. -  Я  спросил
сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди.  Ответ  пролил  свет  на
многое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу  только,  что  при
некоторых сердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинает-
ся приступ, разбивают ампулу и дают больному  дышать.  Если  вовремя  не
дать больному лекарство, это может привести к смерти.
   - Уж чего проще, - сказал задумчиво Ломбард, - а  это,  должно  быть,
огромный соблазн.
   Доктор кивнул головой.
   - Да им и не нужно ничего делать - ни ловчить, чтобы раздобыть яд, ни
подсыпать его - словом, им нужно было только ничего не делать. К тому же
Роджерс помчался ночью за доктором - у них были  все  основания  думать,
что никто ничего не узнает.
   - А если и узнает, то не сможет ничего  доказать,  -  добавил  Филипп
Ломбард и помрачнел. - Да, это многое объясняет.
   - Простите? - удивился Армстронг.
   - Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли на  Негритянский
остров. За некоторые преступления невозможно привлечь к ответственности.
Возьмите, к примеру, Роджерсов Другой пример, старый Уоргрейв: он совер-
шил убийство строго в рамках законности.
   - И вы поверили, что он убил человека? - спросил Армстронг.
   Ломбард улыбнулся:
   - Еще бы! Конечно, поверил. Уоргрейв убил Ситона точно  так  же,  как
если бы он пырнул его ножом! Но он был достаточно  умен,  чтобы  сделать
это с судейского кресла, облачившись в парик и мантию. Так что его никак
нельзя привлечь к ответственности обычным путем.
   В  мозгу  Армстронга  молнией  пронеслось:  "Убийство  в   госпитале.
Убийство на операционном столе. Безопасно и надежно  -  надежно,  как  в
банке..."
   А Ломбард продолжал:
   - Вот для чего понадобились и мистер Оним, и Негритянский остров.
   Армстронг глубоко вздохнул.
   - Теперь мы подходим к сути дела. Зачем нас собрали здесь?
   - А вы как думайте - зачем? - спросил Ломбард.
   - Возвратимся на минуту к смерти миссис Роджерс, - сказал  Армстронг.
- Какие здесь могут быть предположения? Предположение  первое:  ее  убил
Роджерс - боялся, что она выдаст их. Второе: она потеряла голову и  сама
решила уйти из жизни.
   - Иначе говоря, покончила жизнь самоубийством? - уточнил Ломбард.
   - Что вы на это скажете?
   - Я согласился бы с вами, если бы не смерть Марстона, - ответил  Лом-
бард. - Два самоубийства за двенадцать часов - это чересчур! А  если  вы
скажете мне, что Антони Марстон, этот молодец, бестрепетный  и  безмозг-
лый, покончил с собой из-за того, что переехал двух ребятишек, я  расхо-
хочусь вам в лицо! Да и потом, как он мог достать яд? Насколько мне  из-
вестно, цианистый калий не так уж часто носят в жилетных карманах. Впро-
чем, об этом лучше судить вам.
   - Ни один человек в здравом уме не станет держать при себе  цианистый
калий, если только он по роду занятий не имеет дело с  осами,  -  сказал
Армстронг.
   - Короче говоря, если он не садовник-любитель или фермер? А это заня-
тие не для Марстона. Да, цианистый калий не так-то легко объяснить.  Или
Антони Марстон решил покончить с собой, прежде чем приехал  сюда,  и  на
этот случай захватил с собой яд, или...
   - Или? - поторопил его Армстронг.
   - Зачем вам нужно, чтобы это сказал я, - ухмыльнулся Филипп  Ломбард,
- если вы не хуже меня знаете, что Антони Марстон был убит.
   - А миссис Роджерс? - выпалил доктор Армстронг.
   - Я мог бы поверить в самоубийство Марстона (не без труда), если б не
миссис Роджерс, - сказал Ломбард задумчиво. - И мог бы поверить в самоу-
бийство миссис Роджерс (без всякого труда), если б не Антони Марстон.  Я
мог бы поверить, что Роджерс пожелал устранить свою жену, если б не  не-
объяснимая смерть Антони Марстона. Нам прежде всего нужна теория,  кото-
рая бы объяснила обе смерти, так стремительно последовавшие одна за дру-
гой.
   - Я, пожалуй, могу кое-чем вам помочь, - сказал Армстронг  и  передал
рассказ Роджерса об исчезновении двух фарфоровых негритят.
   - Да, негритята... - сказал Ломбард. - Вчера вечером их было  десять.
А теперь, вы говорите, их восемь?
   И Армстронг продекламировал:
   Десять негритят отправились обедать.
   Один поперхнулся, их осталось девять.
   Девять негритят, поев, клевали носом,
   Один не смог проснуться, их осталось восемь.
   Мужчины посмотрели друг на друга. Филипп Ломбард ухмыльнулся,  отбро-
сил сигарету.
   - Слишком все совпадает, так что это никак не простая случайность Ан-
тони Марстон умирает после обеда то ли поперхнувшись, то ли от удушья, а
мамаша Роджерс ложится спать и не просыпается.
   - И следовательно? - сказал Армстронг.
   - И следовательно, - подхватил Ломбард, - мы  перед  новой  загадкой.
Где зарыта собака? Где этот мистер Икс, мистер Оним, мистер А. Н.  Оним?
Или, короче говоря, этот распоясавшийся псих-аноним.
   - Ага, - облегченно вздохнул Армстронг, - значит, вы со мной  соглас-
ны. Но вы понимаете, что это значит?
   Роджерс клянется, что на острове нет никого, кроме нас.
   - Роджерс ошибается. А может быть, и врет.
   Армстронг покачал головой:
   - Непохоже. Он перепуган. Перепуган чуть не до потери сознания.
   - И моторка сегодня не пришла, - сказал Ломбард. - Одно к одному.  Во
всем видна предусмотрительность мистера Онима. Негритянский остров  изо-
лируется от суши до тех пор, пока мистер Оним не осуществит свой план.
   Армстронг побледнел.
   - Да вы понимаете, - сказал  он,  -  что  этот  человек  -  настоящий
маньяк?
   - И все-таки мистер Оним кое-чего не предусмотрел, - сказал.  Филипп,
и голос его прозвучал угрожающе.
   - Чего именно?
   - Обыскать остров ничего не стоит - здесь нет никакой растительности.
Мы