Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
ежу к тем, кто свято верит, что до
свадьбы все должны оставаться девственниками!
Но Сандру мое заявление, похоже, не убедило.
- Брак не имеет к этому никакого отношения, - возразила она. - Просто
нужно духовно соответствовать друг другу, хотя, полагаю, во всем мире
существует всего лишь один-единственный человек, с которым возможно достичь
такого духовного единения. И его можно вообще никогда не встретить.
Мне не хотелось развивать эту тему, прибавляя новую ложь к своим старым
грехам, поэтому я быстро задал следующий вопрос:
- А Окифиноки?
- Он прибыл из Оклахомы и к тому времени, когда наткнулся на нас,
бродяжничал уже целых два года, не задерживаясь нигде более одной-двух
недель. Поэтому мы и прозвали его Оки-виз-ноу-ки , затем оно само собой как-то превратилось в Окифиноки.
- А Заднее Сиденье?
- Она любит все организовывать. На ней вся готовка и уборка лагеря.
Поэтому мы и прозвали ее Заднее Сиденье , то есть интендант.
- Что-то не похожа она на домашнюю хозяйку, - заметил я.
- О, она и в самом деле не такая. Просто ей нравится, когда кругом
порядок. Но что касается ее интересов, то тут она недалеко ушла от Бац-Бац.
- Помешана на сексе?
- Вот именно.
- А Вялая Земляника?
- Ты и его знаешь? - удивилась Сандра. - Вчера вечером он не вернулся в
лагерь. В последнее время он не очень-то вписывался в нашу коммуну - в
духовном смысле. - Она нахмурилась и неуверенно посмотрела на меня.
- Однако только в этом смысле он теперь и сможет общаться с вами, -
мрачно пошутил я.
- Что ты имеешь в виду?
- Он мертв. Вчера вечером его нашли где-то в городской аллее.
- О Господи! Как это случилось?
- Очевидно, передозировка героина.
В прекрасных зеленых глазах девушки отразились охватившие ее чувства -
смятение, испуг. Опустив глаза, она несколько минут не поднимала их, словно
пыталась установить контакт с духом умершего, наконец посмотрела на меня.
- Может, оно и к лучшему, - тихо сказала она. - Все равно у него не было
будущего.
Эти ребятишки, наверное, считают, что в подобном философствовании
заключен какой-то глубокий смысл. На самом деле ничего в нем нет - просто
девчонка не знала, как выразить свое потрясение.
- А почему его прозвали Вялая Земляника? - спросил я.
Она вздохнула, словно переход на столь прозаическую тему требовал от нее
неимоверных усилий, потом ответила своим обычным голосом.
- Потому что он был рыжим - рыжее меня - и сидел на героине, от которого
становился вялым. Чаще его звали просто Земляникой.
- Расскажи мне теперь о Сороне, - попросил я. - Похоже, он заправляет в
вашем племени. Почему?
- Ну.., просто он подходит для этого. В духовном плане он достиг очень
высокого уровня. Он и имя себе выбрал соответствующее - из "Властелина
Колец" .
Сорон - злой герой. Однако он утверждает, что это имя вполне ему подходит,
потому что добро и зло взаимно дополняют и как бы замещают друг друга. Ведь
мы делим свои поступки на две категории в зависимости от свойственных нам
нравственных убеждений, однако на самом деле каждый поступок является как бы
составной частью потока Вселенского Разума. Поэтому добра и зла попросту не
существует. Понятно? - Сандра возбужденно посмотрела на меня.
Все я прекрасно понял, но кто я такой, чтобы разрушать ее иллюзии?
- А Голем? Это что - персонаж той же книги?
- Да, Сорон выбрал ему это имя, потому что Голем близок ему самому по
сути своей, только не достиг еще столь же высокого духовного уровня.
- В общем, Сорон командует парадом, а Голем у него за лейтенанта. Я
правильно все понял?
- Может быть, и так, грубо говоря, но...
- Это именно так, как ни говори, - отрезал я. - Однако спасибо, что ввела
меня в курс вашей пестрой компании. Можешь не рассказывать, откуда взялось
Джей Си .
- Знаешь, как это ни забавно, но Джей Си Кристофер - это его настоящее
имя.
- Настоящее? - удивился я.
- Да, но оно ему подходит, поэтому мы и не стали придумывать новое. Он
всегда молчит. Иногда пишет нам записки, но я никогда не слышала от него ни
единого слова. Даже не знаю, может ли он вообще говорить.
Что за дикий кавардак царит в этих окурившихся марихуаной головах! И как
мне вырвать эту юную, духовно, по всей видимости, утонченную, рыжеволосую
девственницу из этакой трясины?.. Человек в здравом рассудке должен бежать
от подобных проблем как от чумы, однако я определенно не собирался оставлять
Сорону деньги, унаследованные Сандрой, и ни капли не сомневался, что этому
парню отлично известна разница между добром и злом. А он, несомненно, держал
сторону зла.
Глава 4
Когда я сказал Кальвин, что могу в течение двух часов получить
постановление об освобождении из-под ареста и вытащить ее из участка, она
посмотрела на меня своими одухотворенными глазищами и заявила:
- Я не хочу, чтобы меня освобождали.
- Что?! - воскликнул я. - Ты что, мазохистка? Не хочешь получать двадцать
тысяч долларов и выходить из тюрьмы? А может быть, для полноты ощущений, мне
следует навесить на тебя обвинение в убийстве?
- Я имела в виду, что не хочу выходить на волю, пока не освободят
остальных, - терпеливо пояснила она.
Мне оставалось лишь беспомощно кивнуть.
- Ну ладно. Посмотрим, что можно сделать. Пришел караульный и вывел
Сандру из пустой комнатенки, в которой мы с ней беседовали, а я пошел узнать
у дежурного сержанта, не могу ли я переговорить с капитаном. Здесь, в
полицейском участке Форествилла, было не так уж много дел, но даже копу
следовало поддерживать свой имидж. Полтора часа спустя капитан соизволил
принять меня, а еще через час наконец согласился, что я абсолютно прав,
утверждая о невиновности ребят, и что, если я могу доказать их
платежеспособность, - а это не составляло мне большого труда, - то он,
конечно, пойдет навстречу и выпустит их через несколько часов.
- Через несколько часов? - перебил его я. - А почему не сейчас?
- Нужно время, чтобы они поостыли, почувствовали уважение к закону и,
быть может, задумались, стоит ли употреблять наркотики, - резко ответил мне
капитан. Еще он сказал, что сильно обеспокоен притоком наркотиков в его
район, и тем, что все эти ребятишки, сшивающиеся в округе, дурманят себя
разным дерьмом. Через несколько часов он сделает им серьезное предупреждение
и выпустит. И не буду ли я столь любезен проследить, чтобы они восприняли
его именно со всею серьезностью?
- Конечно же я так и поступлю!
Мы скрепили уговор рукопожатиями, и я, выйдя на ступеньки крыльца
участка, принялся с любопытством разглядывать старомодные магазинчики в
английском стиле, выстроившиеся вдоль главной улицы. При этом я пожалел, что
бросил курить, но потом вспомнил, что пить-то не бросил, и подумал об уютном
английском пабе, который мог оказаться где-то поблизости - хотя мне вполне
сгодился бы и старый, добрый, грубоватый американский бар.
Пока я так стоял и обозревал в оба конца улицу, пытаясь высмотреть
где-нибудь за густыми ветвями дубов, росших вдоль тротуара, признаки
питейного заведения, к участку подкатил "линкольн-континенталь", который,
взвизгнув тормозами, остановился в запрещенной для парковки зоне.
Выскочивший из машины тип бросился вверх по ступенькам прямо ко мне. За
ним следовала высокая, стройная женщина лет сорока с небольшим, со вкусом
одетая и явно чем-то обеспокоенная. Мужчина был в темном костюме, из
нагрудного кармана которого торчал треугольник носового платка, а
накрахмаленную до режущей глаз белизны сорочку у воротника стягивал дорогой
шелковый галстук ручной работы, явно свидетельствовавший о консервативности
вкуса владельца.
- Это здесь держат ребят? Вы что - тоже отец? - Он стоял, отдуваясь,
рядом со мной, готовый в любую минуту ринуться внутрь здания.
- Все в порядке, - произнес я, - их не станут арестовывать.
- Почему? Что случилось? - Он вытаращил на меня большие, как мячики для
гольфа, глаза.
Подошедшая тем временем женщина стала рядом с ним. У нее было худощавое,
но очень красивое, без единой морщинки лицо. Наброшенное на плечи меховое
боа доходило до талии, а темно-синее вечернее платье едва прикрывало колени.
Очевидно, гладкой коже лица, красивой шее и упругой груди она была обязана
тщательной диете, гимнастике и постоянному уходу за своей внешностью. Ее муж
был грубоват и нетерпелив, тогда как она выглядела лишь слегка
встревоженной.
- Полицейские согласились выпустить их всех через пару часов, - сообщил
я. - Нам остается лишь ждать.
- А кто вы? - неожиданно спросила женщина.
- Рэндол Роберте, адвокат. Здесь моя клиентка. Мужчина кивнул.
- Меня зовут Сесил Холлоуэй. А это моя жена, Рода. Из полиции сообщили,
что нашего сына задержали за бродяжничество. Вы только подумайте! Ну, я им
заявил, что этот фокус у них не пройдет. Понимаете, у нашего мальчика просто
переходный возраст - юношеское бунтарство и все такое, - и им не удастся
засадить его за решетку, будто какого-то несчастного недоумка, у которого
нет семьи!
- Вы уверены, что все обойдется? - с беспокойством спросила Рода
Холлоуэй. - Что мы еще в состоянии сделать?
Я пожал плечами.
- Вы, конечно, можете сами зайти в полицейский участок, стукнуть кулаком
по столу, припугнуть их своим положением и связями, но если у вас с
капитаном не слишком дружеские отношения, то не думаю, что этим вы ускорите
освобождение вашего сына.
- Капитан - просто толстозадый боров, который считает, что после половины
одиннадцатого всегда все должны находиться в постели, - фыркнул Холлоуэй. -
Мы с ним принадлежим к различным социальным кругам.
Миссис Холлоуэй улыбнулась.
- У них испортились отношения три месяца назад, когда Сесил попытался
оспорить штраф за превышение скорости.
Сесил нахмурился.
- Ну ладно, если вы, адвокат, так уверены, то пусть все идет своим
чередом. Скажите, на моего мальчика не заведут дело?
- Нет, против них не выдвинуто никаких обвинений, - снова успокоил я его.
- Кстати, а как зовут вашего сына?
- Чарльз.
- Ну, это мало о чем говорит. Эти ребята не называют себя настоящими
именами. Видимо, это тоже отчасти происходит от их юношеского бунтарства.
Сесил фыркнул и искоса посмотрел на меня.
- Да, я знаю. Он говорит, что терпеть не может своего имени. Вот и
выдумал себе какую-то дурацкую кличку из детской сказки - такую идиотскую,
что я даже не смог запомнить.
- Голем, - подсказала мать.
Я внимательно посмотрел на нее. Ничто в облике женщины не выдавало
праведного материнского гнева. Но оба они, подумал я, слегка переигрывали,
изображая все понимающих родителей. Во время переполоха в лагере я не
слишком приглядывался к Голему, но мне было совершенно ясно, что ему уже
больше двадцати одного года. Они с Сороном были самыми старшими в группе, и
я бы дал им примерно по двадцать четыре... Но в таком случае его отказ от
образа жизни родителей - нечто гораздо большее, нежели обычное юношеское
бунтарство.
- Послушайте, мистер Роберте, раз уж мы с вами тут ничем не можем им
помочь, то почему бы нам всем вместе не поехать к нам домой и не выпить? -
воодушевляясь, загорелся вдруг Холлоуэй, неожиданно легко меняя образ
заботливого родителя на более подходящую ему роль - милейшего старины
Сесила.
- Почему бы и нет? - машинально отозвался я. В конце концов, именно это я
и собирался сделать в ближайший час. - Подождите меня, я только передам
своей клиентке записку и сразу же вернусь.
Миссис Холлоуэй, как бы раздумывая, посмотрела на меня и ткнула мужа
локтем.
- Сесил, по-моему нам тоже следует передать весточку Чарльзу. Пусть
позвонит нам сразу после освобождения. - Она вздохнула и, как бы извиняясь,
посмотрела на меня. - Я бы лучше осталась здесь и подождала, но знаю, сын бы
этого не одобрил.
Вдвоем с Сесилом мы зашли в участок, и я оставил у дежурного сержанта
записку Сандре Стилвелл, чтобы она, когда освободится, позвонила мне в
номер. И приписал в конце номер телефона и адрес отеля.
Холлоуэй тоже передал свою записку, и мы с ним присоединились к его жене.
Плюхнувшись на заднее сиденье "линкольна", я вытянул ноги. Почему бы и не
расслабиться немного? Завтра или послезавтра я уже вернусь к своей крысиной
возне на юридическом поприще у "Робертса, Робертса и Гримстеда". Почему бы
не позволить себе немного выпить и поболтать о пустяках, скрасив тем самым
однообразие раннего вечера?
Это выглядело заманчиво, и я на время забыл обо всех дурных вибрациях,
пронизывающих атмосферу.
Особняк Холлоуэев оказался длинным, невысоким одноэтажным зданием,
построенным на двух уровнях. Нижняя часть находилась в саду, в окружении
сосен и эвкалиптов, а основная располагалась на вершине пологого холма. От
переднего входа между деревьями можно было разглядеть поблескивающую
темно-синюю гладь Тихого океана. Пройдя через двери, мы попали прямо в
гостиную. Там в плетеном кресле сидел молодой человек и читал книгу. Когда
мы вошли, он сразу вскочил.
- Это мой младший, Ричард, - похлопывая парня по плечу, с гордостью
произнес Сесил.
Пожав руку парню, которому на вид можно было дать лет восемнадцать, я
последовал приглашению хозяина и уселся в кресло. Вся мебель в гостиной была
из оранжевой и белой пластмассы - с виду очень красиво и стильно, но
жестковато для задницы. Да и вся гостиная производила впечатление именно
такой - вызывающей восхищение, но отнюдь не привлекающей жить среди всего
этого великолепия.
Холлоуэй смешал напитки - не забыв при этом и Ричарда - и передал их нам.
Поднеся джин с тоником сыну, он подмигнул ему.
Сын, сделав каменное лицо, отвернулся и уселся в кресло, застыв в
неподвижной позе. У него были темные волосы - почти такого же оттенка, что и
окружавший лысину отца венчик. Ростом он был пониже Холлоуэя-старшего, но
значительно худее, при галстуке и в безупречно отглаженном костюме; но
что-то мне в нем не понравилось сразу. Может быть, от него исходили
неблагоприятные вибрации?..
Сесил просиял и, подойдя ко мне, уселся в соседнее кресло. Ему было
скорее всего около пятидесяти, и он представлял собой отличный образец того,
как возраст и деньги способны испортить крепкое и здоровое тело. Что не
поддалось разрушительному воздействию времени, то обрюзгло вследствие не
менее губительных излишеств. Его жена уселась на оранжевую, окантованную
пластмассовой рамой кушетку, между мужем и сыном.
- Ну вот... - притворно тяжко вздохнул Холлоуэй, - такова жизнь... - Он
снова расплылся в улыбке. - Но мне хотелось бы, мистер Роберте, чтобы вы
знали, что не все наши дети огорчают нас своими заблуждениями. Нет, сэр.
Ричард, например, - гордость нашей семьи. Только что закончил первый курс
колледжа. В Беркли. И с неплохими результатами. Я всегда говорю ему - хочешь
чего-то достичь в жизни, учись как следует.
Не особенно вникая в разговор, я кивнул.
- Положение имеет важное значение, - машинально произнес я.
- Совершенно верно! - воскликнул Холлоуэй. - Именно этого и не понимают
эти отщепенцы, пристрастившиеся к наркотикам, включая - как мне ни
прискорбно признавать это - и моего собственного сына, Чарльза. Они ведь
считают, что все общественные блага разложены для них на блюдечке в виде
бесплатного угощения, словно на чужом дне рождения.
- Как бы мне хотелось, чтобы ты перестал все время разглагольствовать о
наркотиках, - раздраженно взмолилась миссис Холлоуэй. - Это так расстраивает
меня.
- Но это же факт, от которого никуда не деться, Рода, - нетерпеливо
возразил муж. - Слава Богу, что этим безумием поражен лишь наш старший сын.
Должен вам заметить, Роберте, теперь это самое обычное дело - я об
употреблении наркотиков. Почти все старшеклассники большую часть времени
находятся в одурманенном состоянии. Но наш Ричард - хочу с гордостью
отметить - далек от всего этого. Да и Ронда, наша дочь.
- На самом деле, отец, не все так уж и скверно, - вмешался Ричард.
- Да? И что же тогда считать скверным, хотелось бы мне знать?! -
взорвался Холлоуэй. - Поверь, сынок, ты не знаешь истинного положения вещей
- и должен благодарить за это судьбу.
Ричард, словно собираясь с силами, чтобы возразить отцу, глубоко
вздохнул, но тут щелкнул замок и открылась входная дверь.
- Ронда, дорогая! - обрадовалась ей мать. - Ты нашла платье, которое
хотела?
- Да, мама. - Девушка вошла в комнату, бросила сумку на кресло и, заметив
меня, резко остановилась. Склонив голову набок, она улыбнулась. - А вы кто
такой? - кокетливо спросила она.
- Ронда! - оборвал ее отец. - Девушкам полагается ждать, пока их не
представят.
Она посмотрела на него невинным взглядом.
- Разве?
- Это мистер Рэндол Роберте, дорогая, - быстро вмешалась мать, пока
Холлоуэй, сердито нахмурившись, смотрел на дочь.
- Приветик, мистер Роберте! - весело воскликнула Ронда. - Откуда вы
взялись? Уж конечно не из форествиллского сельского клуба.
Еще сильней нахмурившись, Холлоуэй перевел взгляд в мою сторону, чтобы
посмотреть, как я реагирую на поведение дочери.
Я отреагировал как надо - моя улыбка до ушей вызвала у Холлоуэя чувство
благодарности за избавление от стыда за бестактное поведение дочери.
Ронда была такой же высокой, как и ее мать, но не столь худой. Ее
округлые бедра обтягивала размалеванная флуоресцентным узором мини-юбка,
оставлявшая на виду стройные, крепкие ножки в туфельках на платформе. Милое,
истинно американское личико - нос пуговкой, маленький дразнящий ротик и
озорные глазки, похожие на блестящие оливки. Небольшая, но упругая грудь,
туго обтянутая светло-зеленой блузкой, напомнила о свежем фрукте, еще
твердом, но уже созревшем. Ронде, наверное, было около двадцати, и она
обладала той вызывающей независимостью, которая так нравилась мне в
девушках.
- Мы познакомились с вашими родителями в полицейском участке, - небрежно
заметил я.
- Неужели? Значит, они выпустили тебя под залог, папа?
- Ронда! - зашипел на дочь Холлоуэй. - Мы ездили туда забирать Чарльза.
- Успокойся, папа, я пошутила. - Она задорно улыбнулась. - Не стоит так
уж носиться со своей буржуазной респектабельностью.
- Чарльз должен скоро позвонить, - снова поспешно вмешалась миссис
Холлоуэй. - ; Я попрошу его поужинать дома, так что теперь пойду займусь
готовкой.
- Ну конечно. А мне пора возвращаться в отель, - уловив намек, произнес
я.
- Я подброшу вас, - тут же предложила Ронда. - Поскольку я не заметила
возле дома чужих машин, то вы, мистер Роберте, очевидно, без колес, верно?
- Принимаю предложение, - с готовностью кивнул я.
- Пожалуйста, не задерживайся, дорогая, - попросила миссис Холлоуэй. -
Было бы неплохо, если бы ты помогла мне с ужином.
- Конечно, мамочка, только не готовь на меня. Я перекусила в городе и
теперь не голодна.
- Но, Ронда...
- Все нормально, мама. Это полезно для фигуры.
- До свидания, мистер Холлоуэй, - произнес я, протягивая руку. - Уверен,
что все обойдется наилучшим образом, но если возникнут какие-то проблемы,
звоните. Я остановился в отеле "Амбассадор".
- Благодарю вас, мистер Роберте, - рассеянно ответил он, с трудом отводя
взгляд от дочери.
Вежливо попрощавшись с Ричардом и его матерью, я вместе с Рондой
направился к двери. Когда мы выходили, я