Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
лась на
секунду, не зная, что сказать в ответ на странную то ли шутку, то ли
прикол...
-- Вас Леонардо Коррада послал, да? Для душеспасительных сеансов?
-- Твой Коррада вафлист и недоносок. Еще не хватало, чтобы я имел к
нему хотя бы малейшее отношение.
-- Вы его что, не любите?
-- Не люблю. Причем заочно. Знаком с его бизнесом понаслышке, а сводить
знакомство не собираюсь.
Девочка помялась мгновение, но все же спросила:
-- А что такое вафлист? -- Гек ойкнул про себя, но слово вылетело, чего
уж тут пенять на привычки и их формирующую среду.
-- Это такое ругательство, обидное для мужчин.
-- Почему именно для мужчин? Как это так может быть?
-- Вот и может, если мужчина ведет себя в определенных ситуациях как
женщина.
-- А что, женщина хуже мужчины, да? Низшее существо?
Гек задумался.
-- Нет, я бы так не сказал. Однако есть присущие каждому полу нормы и
правила, понятия, если хочешь, которых должны придерживаться и мужчины, и
женщины. Представь, если бы твоя мама проводила вечера в бильярдной и,
попивая пиво, кружку за кружкой, делилась бы похабными анекдотами с
приятелями...
-- Это чушь, и она невозможна!
-- И правильно. Но тем не менее в Бабле бродят туда-сюда целые стада
мужчин, для которых это поведение привычно, но тем не менее не делает из них
скотов в глазах общественности.
-- А в моих -- делает.
-- Но ты еще не все человечество. Однако мы отвлеклись. Если человек
делает неприемлемые для его социальной среды вещи, то это позорно. Хотя для
иного пола, страны или профессии это может быть и не так.
-- Так чем же он вафлист, ваш Коррада?
-- Он не мой, это во-первых. Во-вторых, я ляпнул не подумав, потому что
доказательств моим словам у меня нет. Будь он здесь -- имел бы право
призвать меня к ответу за такое. А в-третьих -- это ругательство считается
грязным и я был не прав, брякнув его при тебе. Извини и забудь.
-- Ну а все-таки, что оно означает?
-- То, что мужчина противоестественным и вдобавок изощренным способом
исполняет женскую роль в присутствии другого мужчины. Раз-два-три --
харе-харо на этом. Лучше расскажи о себе, а то я все болтаю да болтаю...
Анна вновь подобралась и замерла отчужденно.
-- Нечего рассказывать. В школе не учусь, в церковь не хожу.
-- Так небось и на исповедь не ходишь?
-- И на исповедь не хожу, да-а. За это гореть мне вечно в аду,
разглядывая надпись.
-- Какую еще надпись?
-- Книги надо читать, а не газеты со спортом. В переводе с латыни это
звучит: "Оставь надежду всяк сюда входящий!" Наверное, с восклицательным
знаком.
-- Единица с минусом тебе. Кол осиновый в дневник и серые мозговые
клетки.
-- За что же так страшно?
-- За лень и тугодумство. В одной фразе три обалденных ошибки. Не
всякий большой спортсмен такого достигнет с одной попытки.
-- Ну, во-первых, это фраза не моя...
-- Это даже не ошибка, мы ее не считаем. У Вергилия с Данте своя голова
была, а у тебя своя должна быть. С чего бы это черти изъяснялись по-латыни?
Это что, их родовой язык?
-- При чем тут...
-- "Оставь надежду..." -- перевод с латыни, ты сказала, условно
обозначив реальностью художественное произведение, вроде как задала игру.
Так?
-- Допустим.
-- Логично предположить, что латынь этой фразы -- тоже перевод с
некоего всем понятного жаргона, иначе неграмотный дакота и бушмен так и
попрутся туда, не оставляя надежды. Логично?
-- Странная у вас логика... Но в рамках, гм, игры -- логично.
-- Это раз. Второе: данная вывеска вовсе не в аду висит, Анна. Могла бы
это и сама понять, без подсказок.
-- А где же? В раю, что ли, ей висеть?
-- Именно. Соображаешь. Если в рай попал -- все. Финиш. Арфы, яблоки --
и навсегда. Миллион лет пройдет, миллиард -- одно и то же, без перемен и
надежды на перемены. Без выхода.
-- У вас очень вульгарные представления о радостях рая. Может быть, это
непрерывное переживание удовольствия...
-- От чего? От жратвы, интеллектуальных свершений, музыки или кайфа по
героиновому типу?
-- Опять же вульгарно... Ну, допустим, от созерцания престола
Господня...
-- Без Господа на нем?
-- Иногда и с Господом... -- Анну не на шутку заинтересовал диковинный
богохульный разговор. Родители ее не были религиозны, но никогда не
позволяли себе выпадов против любой из распространенных в мире религий...
-- Стало быть, бо2льшую часть вечности праведники будут проводить время
в мучительном ожидании, пока их безгрешным взглядам не представится
заполненный престол? В то время как всевышнему будет в основном не до них:
куда любопытнее играть со своим извечным врагом в живые шахматы, где вместо
пешек и ферзей -- человеческие души... Им даже молиться, то есть обращаться
с просьбами к богу, за нас, погрязших в страстях и пороках, не положено.
Угодник там, простой ли праведник -- протекция, знаешь ли, в раю
неуместна... А мучительное ожидание -- это уже не рай...
-- Какой глупый разговор у нас получается...
-- Дядя Стив... Это мое имя для тебя.
-- С каких пор вы попали ко мне в дядюшки?
-- А как еще? Придумай сама, коли так, чтобы не слишком официально
выходило. Да, это ничего, что я без спроса твою притолоку спиной подпираю?
-- Проходите, садитесь в нянечкино кресло, раз ее нет... Ладно, пусть
будет дядя Стив, если вам угодно... -- Анна сама не заметила, как развернула
коляску к креслу и подкатила поближе. -- А в-третьих?
-- Что -- в-третьих?
-- Третья моя "ошибка"?
-- А... В аду тоже висит табличка, но надпись там иная, чем пересказал
этот фармазон Вергилий...
-- Да? И какая же там надпись?
-- "В бога мы верим".
Анна помолчала десяток секунд, совсем сбитая с толку, вдруг поняла и
залилась безудержным смехом. Потом она внезапно вспомнила, что в этой жизни
ее ничто уже не может радовать, сделала серьезное лицо. И когда победа над
собой была почти в руках -- не выдержала, прыснула в ладонь и засмеялась
вновь...
Дверь осторожно приоткрылась, и Гек увидел обеспокоенную улыбку Луизы.
-- Я не помешала?.. У меня все готово, прошу к столу...
-- Один момент... Мы с Анной докончим сложнейший философский диспут и
идем... За ней последний удар... Ребенок собирается с мыслями.
Луиза сама увидела лицо своей дочери, отчетливо поняла, что истерикой и
не пахнет, и изумилась. Но, поймав взгляд Ларея, сориентировалась мгновенно.
-- Моя плита! Сейчас все сгорит! Жду вас внизу, и не дай бог остынет!..
-- Луиза легко побежала вниз, а Гек, поймав момент, когда Анна наконец
отсмеялась, откашлялся.
-- Елки-моталки! Ужин готов, а мы к утешениям так и не приступили. Это
ты мне, Анна, зубы заговорила средневековой поэзией... Невероятные запахи!.
У тебя уже отделяются соки?
-- Какие еще соки?
-- Желудочные.
Анна опять подозрительно зафыркала, полезла в кармашек платья за
носовым платком.
-- Я не голодна. И вообще не люблю есть...
-- Это очень хорошо. Тогда так с нами посиди, за компанию. А за твоей
порцией я отечески присмотрю. Лично. Пойдем же скорее, такого острого
приступа аппетита я с тюрьмы не испытывал. У меня ощущение, что я готов
съесть кресло твоей нянюшки...
-- Еще бы, не кто-нибудь -- мама готовила! -- В голосе Анны слышалась
явная гордость за маму. -- А вы что, были в тюрьме?
-- Увы. И лучше туда не попадать, вот тебе мой совет. Но будто ты не
знала?..
-- А...
-- Не люблю вспоминать, -- перебил ее Гек, -- но если доведется, а
некоторым любопытным очень уж подопрет -- что-нибудь да расскажу. Замечу
лишь: если бы не твой гениальный папа, мне бы совсем кисло пришлось.
Двинулись? Тебе, наверное, помочь надо?
-- Нет, я сама справляюсь. И по лестнице могу, и вон там в углу
платформа, видите? Она как лифт работает. Вы идите, я только в туалет
скатаю...
Уселись в столовой, "по-парадному". По совету Гека Луиза, чтобы не
бегать то и дело на кухню, отбросила условности этикета и подала на стол все
сразу -- и закуски, и горячее. Гек так аппетитно и споро принялся
управляться со всеми видами пищи, что и Анна не выдержала, положила на
тарелочку рыбного салата, потом добавила еще -- и пошел пир горой.
Присутствовало и вино, белое и красное, неизвестных Геку марок, но он
отказался, попросив взамен лимонаду, поскольку привык запивать им
проглоченные куски. Луиза пила белое вино и за весь обед одолела едва ли
половину бокала.
-- ...Дядя Стив, а почему именно коку, а не пепси? Вы их что,
различаете?
-- Нет, но кока гораздо вкуснее.
-- Мама, а Леонардо Коррада -- вафлист и недоносок.
-- Анна!..
-- Это моя вина. Я ляпнул глупость, а теперь она меня прикалывает...
Анна, мужчина по своей сути куда ближе к животному миру, чем женщина. Но
даже мужчинам вульгарность крепко не к лицу. Помни, что я тебе рассказывал о
бильярдной. Женщину, кстати, можно оскорбить с такой же силой, как... ну, ты
понимаешь. И для этого достаточно сказать ей в лицо, что она вульгарна. Ни
одна репутация такого не выдержит, как ни один влюбленный Ромео не вынесет
осознания того факта, что его Джульетта коренаста.
Девочка засмеялась было, но потом помрачнела.
-- Лучше быть вульгарной и коренастой, чем...
-- Лучше. Но ни первое, ни второе исправлению не подлежит... Но слушай,
мы же договорились, что утешения отложим на чуть попозже...
-- Мы ни о чем не договаривались.
-- Так давай договоримся немедленно. Попозже такие разговоры, а?
-- А есть ли смысл?
-- Поищем вместе. Олл райт?.. Анна?
-- О`кей... -- Девочка неуверенно улыбнулась. -- А вы не обманете?
-- Я никогда не вру, когда мне этого не хочется...
Луиза благоразумно помалкивала бо2льшую часть времени, пораженная тем,
что происходило на ее глазах: дочь смеялась и свободно разговаривала с
посторонним человеком. И кушала с аппетитом, и не капризничала... Ругалась
странными словами, но она и до этого сподобилась слышать пару раз от дочери
перлы туалетной словесности; как убережешь ребенка, когда у половины
городского населения вместо языка -- помойная тряпка...
Настала очередь коронного блюда. Гек тяжело вздохнул, уже сытый по уши,
но отведал... Как минимум половину большущего пирога с дичью сметал он один
и съел бы еще, но женщины безжалостно прикончили остальное. Потом они
прервались довольно надолго, обошли дозором все помещения дома, заглянули в
подвал-мастерскую, где все осталось нетронутым, как было при жизни Джо, в
память о нем... Побродили и во дворике возле клумб, и даже (уже без Анны)
забрались на чердак, который так и не успел стать мансардой... Время шло
удивительно незаметно, и уже стали сгущаться реденькие сумерки, когда вечер
дошел до прощальной чашечки кофе... Недостаток хорошего воспитания, весьма
заметный у господина Ларея, нисколько не смущал девочку, а Луизу даже
несколько забавлял. При всем при этом он рассуждал как человек трезвый и
разумный, и с Анной сумел найти общий язык. Просто удивительно. Как он
замечательно ел -- и чавкал, и облизывался... Поесть любит, а к полноте не
склонен: шея крепкая, таз узкий, плечищи... И руки, наверное, жесткие и
тяжелые, как у неандертальца...
-- Уже вечер, а все еще так жарко... Это я вас должна благодарить,
Стивен. Встреча прошла великолепно. Заходите к нам, мы будем только рады...
-- Хорошо, если так. Я понимаю вежливость, Луиза, но мы с Анной и в
самом деле договорились, что я нагряну дней через семь-восемь: за мной
должок с утешительным разговором, я обещал... Если, конечно, вы...
-- Нисколько не против! Только заранее позвоните, хорошо?
-- Само собой...
А ладонь у него твердая, но не жесткая. И почти горячая...
Всю неделю Гек провел в суперсовременной резиденции Фанта,
замаскированной под глухой полуподвал на территории пригородной платной
спортплощадки, влачащей запланированное жалкое существование. Его
чрезвычайно заинтересовали изыскания Джефа в области создания базы данных по
множеству направлений: досье, газетные архивы, карты города, с нанесенными
на них транспортными маршрутами, полицейскими участками, опорными базами и
т. п., сферы влияний, картотеки автомобильные, картотеки недвижимости,
телефонные, дактилоскопические и многое-многое другое. Все это было
представлено в электронном виде, на мощнейших компьютерах. Исходные данные
были частью украдены у федеральных и городских служб, частью собраны своими
силами. Гек в первую очередь озаботился проблемами физической сохранности
данных и их секретности, недоступности для недругов и случайных людей. Фант
подробно и внятно объяснял. Гек понял не все, но многое и решил на первое
время согласиться, принять его устные гарантии как данность. После этого для
Джефа начался ад: не менее чем четырнадцать часов в сутки он учил Ларея
всему, что тот пожелал изучить. Ларей схватывал стремительно и прочно, но
для обучения на его уровне, самом начальном, хватило бы человека с
неизмеримо меньшими знаниями и квалификацией, чем Джеф. Однако -- нет, шеф
больше никому не доверял по данной теме, видимо, опасался приоткрывать
направление своего интереса перед другими людьми. Фант объездил магазины и
закупил кучу литературы для начинающих пользователей, как для Ларея, так и
для себя, чтобы сподручнее было переводить ему свое понимание на доступный
тому уровень...
-- ...Деньги -- это не все, Анна. Уж я-то знаю, что говорю. Мало есть
на свете такого, что имело бы цену, а мне было бы не по карману. Настолько
мало, что мне никому не нужно доказывать свое богатство приобретением
погремушек типа вилл и моторов... Кино любишь смотреть?
-- Да, конечно.
-- Чилли Чейн, скажем, ему положено: кинозвезда, мировая знаменитость
-- он обязан выпендриваться перед собратьями по экрану, а мне... Поэтому я
выкроил время и переговорил с лучшими врачами страны, от побережья до
побережья. Я имею в виду твой случай (Гек здесь далеко не все делал
собственноручно, но это было абсолютно неважно, и подробности он опустил)...
Тихо! Получив отрицательный результат, не поленился и по телефону связался
со штатниками, благо что они тоже по-английски понимают. Потом с Европой...
-- И что в итоге?
-- Отрицательный результат подтвердился. Современная наука не в силах
исправить повреждение. Нервная система жива и в нижней половине тоже, но в
каком-то районе позвоночника образовалось нечто вроде обрыва, и срастить его
никто в мире не может...
-- Надо же, новости какие. Я давно это знаю... А вы, видать, здорово
потратились на эту болтовню с заграницей. Спасибо за беспокойство, милый
дядюшка!
-- Мужчине я бы давно уже подсказал место, куда бы он мог засунуть свою
иронию. Тебе лишь намекну, что больше никогда называть меня милым дядюшкой
не надо. Дядя Стив. Можешь не повторять вслух -- вижу, что запомнила.
Продолжаю. Прежде чем рыдать, вспомни одну из первых фраз моего тебе отчета.
"Современная наука не может..." Я ведь поинтересовался перспективами у
знающих людей. Там тоже неопределенка: кто говорит "вот-вот, следите за
завтрашней прессой", кто говорит, что пройдет не меньше пяти, а то и семи
лет, пока дело сдвинется с мертвой точки... Хрен с ним, положим с запасом
десять лет. Это значит, что у тебя есть реальный шанс всего через десять лет
стать здоровым человеком.
-- "Всего через десять лет"! Легко вам говорить, а я не проживу
столько. Вы не пробовали, к примеру, ходить в туалет в моем положении?
-- Однако же ты делаешь это сама, без посторонней помощи. А один мужик,
Ривс, что ли, который Супермена играл, и этого не может. Но живет и
надеется.
-- И пусть себе надеется. А через десять лет вся моя лучшая половина
жизни будет позади, да еще и неизвестно, что тогда будет с современной
наукой...
-- У тебя есть лучший вариант?
-- Может быть, и есть. Какой способ расставания с жизнью самый
безболезненный?
-- Инфаркт во сне.
-- Я имею в виду сознательный уход...
-- Глубоко перерезать себе вены на руках и ногах, сидя в горячей ванне.
Некоторые предпочитают вешаться. Специалисты говорят, что многих это
напоследок возбуждает. Впрочем, я знавал успешных самоубийц, но никто не
сумел рассказать толком об ощущениях.
-- В ванне... Это для меня не так-то просто...
-- Подкупи няню. Тебе сколько лет?
-- Четырнадцать, пятнадцатый.
-- Через десять лет тебе будет двадцать четыре, на десять меньше, чем
сейчас твоей маме. Ты вся в нее на внешность. А она красотка, каких
поискать! Вот будет номер: умрешь и не узнаешь, какая она -- любовь. Не
обидно?
-- Дядя Стив, вы очень жестоки...
-- Можешь называть меня на ты.
-- Я уж так как-нибудь...
-- Поплачь, поплачь, если дальше меня выслушать не хочешь.
-- Ах, вы еще не закончили, да? Я внимательно жду продолжения...
-- Вот тебе твой платок; ты реви да слушай. Десять лет прошло. Тебя
поставили на ноги. Ну посмотри на себя в зеркало: двадцатичетырехлетняя
корова Фекла и только. Да. А как же? Образования нет, за фигурой и
внешностью не следила, денег зарабатывать не умеешь. Только на живодерню и
дорога, и не фиг ждать десяти лет в таком случае...
Анна заплакала навзрыд. Гек предполагал подобное и нарочно подобрал
момент, когда у няни был выходной, а Луиза поехала в город за покупками, так
что некому было вмешиваться в воспитательный процесс...
-- Ты мне напоминаешь в данную минуту "умную Эльзу" из твоей детской
книжицы, что мы тогда на чердаке нашли. Одно только это мешает мне присесть
рядом и разнюниться за компанию... Ты помнишь, о чем там шла речь?.. --
Девочка не отвечала и продолжала громко плакать.
-- Не о чем плакать, десять лет еще не прошли, Анна. Ты пока еще
красива и относительно образована для своего возраста. А выглядишь гораздо
моложе своих лет и рассуждаешь соответственно, как десятилетняя. Как,
например, ты собираешься зарабатывать на жизнь? Стыдновато ведь надеяться на
одно наследство?
-- Шапочки буду вязать и торговать ими на подземных переходах. Что же я
еще могу -- рикшей работать?
-- Вовсе нет. Но сперва давай разберемся с венами и ванной, а потом уже
перейдем к делу и серьезно все обсудим.
-- Давайте сразу к делу, а то я от ваших утешений с колесами в окошко
выброшусь...
-- Хорошо. Итак, ты готова ждать десять лет?
-- Да.
-- И научиться самостоятельно зарабатывать?
-- Хочу.
-- И заботиться о фигуре и красоте?
-- Это уже мое дело.
-- Иными словами -- тоже согласна. Ну и формальное образование?
-- Зачем оно? И в свою школу я не вернусь ни за что.
-- Еще бы, это как раз понятно... А хочешь, организуем тебе интернат,
где вокруг будут дети с точно такими же проблемами? -- Анну передернуло от
отвращения.
-- Да я лучше умру на месте, чем терпеть жизнь среди калек...
-- Вон как! Ты, как я погляжу, очень добрая девочка, не жестокая к
несчастным людям, не то что я. Конечно, мало приятного -- белому лебедю быть
среди уродов...
-- Дядя Стив, не надо так. Я неудачно сказала, и мне противно из-за
этого. Просто, если есть возможность жить... иначе, зачем обязательно в
рез