, кто хочет побольше пожертвовать. При мне,  правда,  розовых  не  брали.
Вскрываешь билет тут же, при всех. Если не повезло, там написано: "Спаси Вас
Господь". Вот. - Анисий  достал  красивую  голубую  картонку  с  готическими
буквами. - А кому выигрыш выпал, тот проходит за загородку. Там стол,  и  за
ним сидит председатель лотереи,  очень  представительный  пожилой  господин,
духовного звания. Он оформляет  призы.  А  кому  не  повезло,  того  барышня
сердечно благодарит и прикалывает к груди красивую бумажную розочку, в  знак
милосердия.
     Анисий достал из кармана заботливо  спрятанную  розочку.  Думал  Соньке
отнести, пусть порадуется.
     Эраст Петрович цветок осмотрел и даже понюхал.
     - Пахнет "Пармской фиалкой",  -  заметил  он.  -  Д-дорогие  духи.  Так
скромная, говорите, барышня?
     - Очень славная, - подтвердил Тюльпанов. - И улыбается так застенчиво.
     - Ну-ну. И что же, попадаются выигрыши?
     - А как же! - оживился Анисий. - Я еще  когда  на  лестнице  в  очереди
стоял, вышел счастливый господин, по  виду  из  профессоров.  Весь  красный,
машет бумагой с печатями - выиграл имение  в  Богемии.  Пятьсот  десятин!  А
утром, говорят, одна чиновница вытянула доходный дом в самом Париже. В шесть
этажей! Надо же, такое счастье! Ей, сказывали, плохо сделалось,  нюхательную
соль давали. А после этого профессора, которому имение выпало, многие  стали
по два, по три билета брать. Ради таких призов и по двадцати пяти рублей  не
жалко заплатить!Эх, не было у меня своих  денег,  а  то  б  я  тоже  счастья
попытал.
     Анисий мечтательно прищурился на потолок, представляя,  как  раскрывает
картонку, а там... Что бы такое? Ну, к примеру, шато  на  берегу  Женевского
озера (видел он знаменитое озеро на картинке - ох, красиво).
     - Шесть этажей? - невпопад переспросил надворный советник. - В  Париже?
А имение - в Б-Богемии?  Так-так.  Знаете  что,  Тюльпанов,  а  поедемте-ка,
сыграю и я в вашу лотерею. Успеем до закрытия?
     Вот тебе и хладнокровный человек, вот тебе и небожитель. А еще говорил,
азарт ему неведом.
     Насилу поспели. Очередь на лестнице меньше не стала,  лотерея  работала
до пяти с  половиной,  а  уж  пробило  пять.  Публика  нервничала.  Фандорин
медленно поднялся по ступенькам, у двери учтиво произнес:
     - Позвольте, господа, я только так, п-полюбопытствовать.
     И - что вы думаете? - был безропотно пропущен  внутрь.  Меня-то,  поди,
турнули бы, почтительно подумал Анисий, а  этакого  и  в  голову  никому  не
придет.
     Дежуривший у входа городовой, подтянутый молодец с  лихо  подкрученными
рыжими усами, отсалютовал, вскинув  руку  к  серой  смушковой  шапке.  Эраст
Петрович прошелся по просторному помещению, перегороженному стойкой  надвое.
Анисий успел рассмотреть устройство лотереи еще  в  прошлый  раз,  и  потому
сразу завистливо уставился на вертящийся барабан. Да еще поглядывал на милую
барышню,  которая  как  раз  прикалывала  цветок  на  лацкан   расстроенному
студенту, приговаривая что-то утешительное.
     Надворный  советник  внимательнейшим   образом   осмотрел   барабан   и
переключил внимание на  председателя,  благообразного  бритого  господина  в
кителе с белым стоячим воротником. Председатель явно  скучал  и  разок  даже
зевнул, деликатно прикрыв рот ладошкой.
     Зачем-то потрогав пальцем  в  белой  перчатке  табличку  с  объявлением
"Господа, приобретающие розовый билет, пропускаются вне порядка очереди",
     Эраст Петрович спросил:
     - Мадемуазель, нельзя ли мне один розовый?
     -  О  да,  конечно,  ви  настоящий  кристианин.   -   Барышня   одарила
жертвователя лучистой улыбкой, поправила выбившийся из-под платка золотистый
локон и приняла от Фандорина радужную пятидесятирублевую купюру.
     Анисий, затаив дыхание, смотрел,  как  шеф  небрежно,  двумя  пальцами,
тянет из барабана первый попавшийся розовый билет и разворачивает его.
     - Неужели пусто? - расстроилась барышня. - Ах, я была так уверена,  что
ви обязательно выиграйт! В прошлый раз господин,  кто  взял  розовый  билет,
получил настоящий палаццо в Венеции!  С  собственным  причал  для  гондол  и
подъездом для карет! Может быть, сударь, попробуете еще раз?
     - Даже с подъездом, надо же, -  поцокал  языком  Фандорин,  разглядывая
картинку на билете: крылатый ангел молитвенно сложил руки, накрытые тряпкой,
очевидно, долженствовавшей изображать плащаницу.
     Эраст Петрович обернулся к публике,  почтительно  приподнял  цилиндр  и
громким, решительным голосом объявил:
     - Дамы  и  господа,  я  -  Эраст  Петрович  Фандорин,  чиновник  особых
поручений при его сиятельстве генерал-губернаторе. Эта  лотерея  объявляется
арестованной по подозрению в мошенничестве. Городовой,  немедленно  очистить
помещение и более никого сюда не впускать!
     - Слушаюсь, ваше высокоблагородие! - гаркнул рыжеусый полицейский, и не
подумав усомниться в полномочиях решительного господина.
     Городовой оказался малым расторопным.  Растопырил  руки,  будто  сгонял
гусей, и весьма споро выпроводил взволнованно галдящих  клиентов  за  дверь.
Только что рокотал:  "Пожалуйте,  пожалуйте,  сами  изволите  видеть,  какая
оказия", - и вот уже помещение очистилось, а сам служитель порядка вытянулся
в струнку при входе, готовый к исполнению следующего приказа.
     Надворный советник удовлетворенно кивнул и обернулся к Анисию,  который
от неожиданного поворота событий так и застыл с отвисшей челюстью.
     Пожилой господин - пастор или патер, кто его разберет - тоже был как бы
не в себе:  приподнялся  над  конторкой,  да  и  обмер,  хлопая  выпученными
глазами.
     Зато скромная барышня повела себя совершенно удивительным образом.
     Она внезапно  подмигнула  Анисию  синим  глазом  из-под  пенсне,  легко
пробежала  через  комнату  и  с  возгласом  "оп-ля!"  вскочила  на   широкий
подоконник.
     Щелкнула шпингалетом, толкнула раму, и  с  улицы  пахнуло  свежестью  и
морозцем.
     - Держи ее! - отчаянным голосом крикнул Эраст Петрович.
     Анисий рванулся  с  места  вслед  за  шустрой  девицей.  Протянул  руку
ухватить за подол, но пальцы лишь  скользнули  по  упругому  шелку.  Барышня
прыгнула в окно, и  Тюльпанов,  упав  животом  на  подоконник,  увидел,  как
грациозно раздуваются в свободном падении ее юбки.
     Бельэтаж был высокий, но  отчаянная  прыгунья  приземлилась  в  снег  с
кошачьей ловкостью, даже не упала.  Обернулась,  помахала  Анисию  рукой  и,
высоко подобрав подол (под ним обнаружились точеные ножки в ботиках и черных
чулках), помчалась по тротуару. Мгновение - и,  выскользнув  из  освещенного
фонарем круга, беглянка растворилась в быстро сгущающихся сумерках.
     - Ой, мамочки, -  Анисий,  крестясь,  вскарабкался  на  подоконник.  Он
совершенно определенно знал, что сейчас разобьется и хорошо еще, если только
ногу сломает, а то ведь можно  и  позвоночник.  Хороши  они  тогда  будут  с
Сонькой. Параличный братец и идиотка-сестричка, славная парочка.
     Он зажмурился, готовясь прыгать, но крепкая рука шефа ухватила  его  за
фалду.
     - Пусть ее, - сказал Фандорин, глядя вслед  резвой  барышне  с  веселым
недоумением. - Г-главный субъект у нас.
     Надворный советник неспешно подошел к председателю лотереи. Тот вскинул
руки, будто сдавался в плен, и, не дожидаясь расспросов, зачастил:
     - Ваше... ваше высоко... Я что, за малое вознаграждение... И  знать  их
не знаю, делаю, что велят... Вон тот господин, у  него  спросите...  Который
городовым представляется.
     Эраст Петрович и Тюльпанов обернулись по направлению дрожащего  пальца,
однако никакого городового не увидели. Только на крючке,  чуть  покачиваясь,
висела форменная шапка.
     Шеф ринулся  к  двери,  Анисий  за  ним.  Увидели  на  лестнице  густую
взбудораженную толпу - попробуй-ка протиснись.
     Скривившись,  Фандорин  постучал  себя  костяшками  пальцев  по  лбу  и
захлопнул дверь.
     Анисий  же  тем  временем  рассматривал   смушковую   шапку,   зачем-то
оставленную фальшивым полицейским. Шапка была как шапка, только с внутренней
стороны к подкладке была прицеплена игральная карта:  кокетливо  улыбающийся
паж в шляпе с пером и обозначение пиковой масти.
     - Но как? Откуда? - пролепетал Анисий, потрясенно глядя на разъяренного
Фандорина. - Как вы догадались? Шеф, вы - самый настоящий гений!
     - Я не гений,  а  остолоп!  -  сердито  огрызнулся  Эраст  Петрович.  -
Попался, как в три наперстка! К-клюнул на куклу, а главаря  упустил.  Ловок,
мерзавец,  ох  ловок...  Вы  спросили,  как  я  догадался?  Тут   нечего   и
догадываться. Я ведь говорил вам, что ни в какие игры, тем более  основанные
на везении, никогда не п-проигрываю. Когда билет оказался  пустой,  я  сразу
понял: это афера. - И, немного помедлив, добавил.  -  К  тому  же,  где  это
видано, чтобы в венецианском палаццо был к-каретный  подъезд?  В  Венеции  и
карет-то нет, одни лодки...
     Анисий хотел  спросить,  откуда  шеф  понял,  что  тут  замешан  именно
"Пиковый валет", но не успел - надворный советник в сердцах вскричал:
     - Что  вы  все  разглядывате  эту  чертову  шапку?  Что  в  ней  такого
интересного?!
     Долг платежом красен
     Чего он терпеть не мог - так этой загадок и необъяснимостей. У  каждого
события, даже у выскочившего  на  носу  прыщика,  есть  своя  предыстория  и
причина. Просто так, ни  с  того  ни  с  сего,  на  белом  свете  ничего  не
происходит.
     А тут вдруг - силь ву пле - отлично разработанная, красивая, да что там
скромничать,  гениальная  операция  лопнула,  да  еще  безо  всяких  видимых
резонов!
     Дверь кабинета, противно  скрипнув,  приоткрылась,  в  щели  показалась
мордашка Мими. Момус сдернул с ноги кожаную туфлю и свирепо метнул,  целя  в
золотистую  челку  -  не  лезь,  не  мешай  думать,  но   створка   проворно
захлопнулась.  Он  яростно  взъерошил  волосы  (во  все   стороны   полетели
папильотки) и, грызя чубук, заскрипел медным пером по бумаге.
     Бухгалтерия выходила мерзостная.
     По примерному подсчету выручка от лотереи к концу первого дня составила
от семи до восьми тысяч. Касса арестована, так что это прямой убыток.
     За неделю, разогнавшись и набрав скорость, лотерея должна была по самой
скромной оценке дать тысяч шестьдесят. Дольше тянуть было нельзя  -  съездит
какой-нибудь нетерпеливый обладатель парижской виллы  полюбоваться  на  свой
выигрыш и увидит, что под панталонами цвета "пылающее сердце", то  бишь  под
плащаницей, совсем не то, что он думал. Но уж недельку-то точно  можно  было
пыльцу пособирать.
     Итак, упущенная прибыль - шестьдесят тысяч, это минимум миниморум.
     А  безвозвратные  затраты  на  подготовку?  Ерунда,   конечно:   аренда
бельэтажа, печатание билетов, экипировка.  Но  тут  дело  принципа  -  Момус
остался в минусе!
     Опять же "болвана"  взяли.  Положим,  знать  он  ничего  не  знает,  но
нехорошо, неаккуратно. Да и жалко старого дурака,  спившегося  актеришку  из
Малого театра, за несчастные тридцать рублей  аванса  будет  теперь  блох  в
каталажке кормить.
     Жальчее всего было великолепной идеи. Моментальная  лотерея  -  это  же
прелесть  что  такое!  Чем  нехороши  надоевшие  мошенничества,   называемые
лотереями? Клиент сначала платит деньги, а потом должен ждать тиража.
     Тиража, которого, заметьте, не  увидит.  Почему  он  должен  верить  на
слово, что все честно и чисто? Да и много ли любителей ждать-то?  Люди,  как
известно, нетерпеливы.
     А тут на тебе - сам, своими  руками  достаешь  красивенький,  хрустящий
билет в рай. Ангелочик манит тебя, соблазняет:  не  сомневайся,  мол,  Лопух
Дуралеич. Что тут может быть, под этой заманчивой картиночкой, кроме полного
для тебя удовольствия? Не повезло? А ничего, ты еще разок попробуй.
     Ну и детали, конечно, важны. Чтоб не просто благотворительная  лотерея,
а европейская,  евангелическая.  Иноверцев  православные  не  жалуют,  но  в
денежных делах доверяют им больше, чем своим  -  это  факт  известный.  Чтоб
устроить не где-нибудь, а в Попечительском совете по призрению. Чтоб реклама
в полицейской газете. Во-первых,  москвичи  ее  любят  и  охотно  читают,  а
во-вторых, кто ж тут нечистую игру заподозрит? Опять же городовой у входа.
     Момус сорвал папильотку, потянул прядку со лба к глазам - рыжина  почти
сошла. Еще разок промыть, и отлично будет. Жалко, волосы на концах выцвели и
секутся,  это  от  частого  перекрашивания.  Ничего  не  поделаешь  -  такая
профессия.
     Снова скрипнула дверь, Мими быстро проговорила:
     - Котик, не кидайся. Принесли то, что ты велел.
     Момус встрепенулся.
     - Кто? Слюньков?
     - Не знаю, противный такой, с зачесом. Которого ты на Рождество в  винт
обчистил.
     - Зови!
     Первое, что делал Момус, подготавливаясь к освоению новой территории  -
обзаводился полезными человечками. Это  как  на  охоте.  Приехал  в  богатое
угодье - осмотрись, тропочки  исследуй,  удобные  закуты  пригляди,  повадки
зверья изучи. Вот и в Москве были у Момуса свои информанты в разных ключевых
местах. Взять хоть Слюнькова. На малой должности человек, письмоводитель  из
секретного отделения  губернаторской  канцелярии,  а  сколько  пользы.  И  в
истории  с  англичанином  пригодился,  и   теперь   вот   кстати.   Окрутить
письмоводителя было проще простого: подсел Слюньков  в  картишки  на  три  с
половиной тысячи, так теперь из кожи вон лезет, чтоб векселя вернуть.
     Вошел  прилизанный,  плоскостопый,  с  папочкой  подмышкой.   Заговорил
полушепотом, зачем-то оглядываясь на дверь:
     - Антуан Бонифатьевич (знал Момуса как французского подданного), только
Христом-Богом, ведь каторжное дело. Вы уж быстренько, не погубите.
     Поджилки трясутся!
     Момус молча показал: клади, мол, папку на стол и так же молча махнул  -
за дверью жди.
     Заголовок на папке был такой:
     Чиновник для особых поручений
     ЭРАСТ ПЕТРОВИЧ ФАНДОРИН Слева вверху штамп:
     Управление московского генерал-губернатора.
     Секретное делопроизводство И еще от руки приписано: Строго секретно.
     К внутренней стороне картонки приклеен перечень документов:
     Формулярный список  Конфиденциальная  характеристика  Сведения  личного
свойства Ну, поглядим, что за Фандорин такой на нашу голову.
     Полчаса спустя письмоводитель ушел на цыпочках с секретной папкой  и  с
погашенным векселем на пятьсот рублей. Можно было бы  ему,  иуде,  за  такую
услугу и все векселя вернуть, но еще пригодится воды напиться.
     Момус  задумчиво  прошелся  по  кабинету,  рассеянно  поигрывая  кистью
халата.
     Ишь ты как. Разоблачитель заговоров, мастер по тайным расследованиям?
     Орденов и медалей у него как на бутылке  шампанского.  Кавалер  Орденов
Хризантем - это надо же. И в Турции отличился, и в  Японии,  и  в  Европу  с
особыми поручениями ездил. М-да, серьезный господин.
     Как  там  в  характеристике?  "Незаурядных   способностей   к   ведению
деликатных и тайных дел, в  особенности  требующих  сыскной  дедукции".  Хм.
Узнать бы, как это господин надворный советник  в  первый  же  день  лотерею
раздедуктировал.
     Ну да ничего, волчина японский, еще посмотрим, кто кому хвост прищемит,
погрозил Момус невидимому оппоненту.
     Но доверяться одним только официальным документам, хотя бы  и  сто  раз
секретным, не следовало. Сведения о господине Фандорине нужно было пополнить
и "оживить".
     На "оживление" сведений ушло еще три дня.
     За это время Момус произвел следующие действия.
     Превратившись в ищущего место лакея, подружился с  Прокопом  Кузьмичом,
дворником фандоринского усадьбовладельца. Выпили вместе  казенной,  закусили
солеными рыжиками, поговорили о том, о сем.
     Побывал в театре Корша, понаблюдал за ложей, в которой сидели  чиновник
особых поручений и его дама сердца,  беглая  жена  петербургского  камергера
Опраксина.  Смотрел  не  на  сцену,  где  как  нарочно  разыгрывали  комедию
господина  Николаева  "Особое  поручение",  а  исключительно  на  надворного
советника и его пассию. Отлично пригодился цейссовский бинокль, по виду  как
бы театральный, но с двадцатикратным  увеличением.  Графиня,  конечно,  была
писаная красавица, но  не  в  момусовом  вкусе.  Он  этаких  хорошо  знал  и
предпочитал любоваться их красотой на расстоянии.
     Мими тоже  внесла  свой  вклад.  Под  видом  модистки  познакомилась  с
графининой  горничной  Наташей,  продала  ей  новое   саржевое   платье   по
выгоднейшей цене.
     Заодно попили кофею с пирожными, поболтали о женском, посплетничали.
     К концу третьего дня план ответного удара составился. Получится  тонко,
изящно - то, что надо.
     * * *
     Операция была назначена на субботу, 15 февраля.
     Боевые действия развернулись  согласно  разработанной  диспозиции.  Без
четверти  одиннадцать  утра,  когда  в  окнах  флигеля  на  Малой  Никитской
раздвинули сторы, почтальон  доставил  срочную  телеграмму  на  имя  графини
Опраксиной.
     Момус сидел в карете чуть наискосок от усадьбы,  следил  по  часам.  За
окнами флигеля наметилось  какое-то  движение  и  вроде  бы  даже  донеслись
женские крики. Через тринадцать минут после доставки депеши из дома поспешно
вышли сам господин Фандорин и графиня.  Сзади  семенила,  завязывая  платок,
румяная молодка - вышеупомянутая горничная Наташа. Мадам Опраксина пребывала
в несомненной ажитации, надворный советник ей что-то говорил  -  как  видно,
успокаивал, но графиня успокаиваться явно не желала. Что ж,  ее  сиятельство
можно понять. Доставленная телеграмма  гласила:  "Адди,  прибываю  в  Москву
одиннадцатичасовым поездом и сразу к вам. Так более продолжаться не может.
     Вы или уедете со мной,  или  же  я  застрелюсь  на  ваших  глазах.  Ваш
обезумевший Тони".
     Именно  так,  по  полученным  от  горничной  сведениям,  звала  Ариадна
Аркадьевна своего хоть и брошеного, но законного супруга, тайного  советника
и камергера графа Антона Аполлоновича Опраксина. Совершенно естественно, что
мсье Фандорин решит избавить даму от неприятной  сцены.  При  эвакуации  он,
разумеется, будет ее сопровождать,  поскольку  нервы  у  Ариадны  Аркадьевны
тонкие и утешать ее придется долго.
     Когда приметные фандоринские сани с пушистой полостью из  американского
медведя  скрылись  за  углом,  Момус  неспеша  выкурил  сигару,  проверил  в
зеркальце, в порядке ли маскарад, и  ровно  в  двадцать  минут  двенадцатого
выскочил из кареты. Он был в камергерском мундире с  лентой,  при  звезде  и
шпаге, на голове треуголка с плюмажем. Для человека, который  только  что  с
поезда, наряд, конечно, странный, но слугу-азиата должен впечатлить.
     Главное - быстрота и натиск. Не давать опомниться.
     Момус решительно вошел  в  ворота,  полубегом  пересек  двор  и  громко
заколотил в дверь флигеля, хотя отлично видел звонок.
     Открыл камердинер Фандорина. Японский подданный, имя  -  Маса,  хозяину
беззаветно предан. Эти сведения, а  также  проштудированная  накануне  книга
господина Гошкевича о японских нравах и обычаях  помогли  Момусу  определить
линию поведения.
     - А-а,  мосье  Фандорин!  -  заорал  Момус  на  косоглазого  коротышку,
кровожадно вращая  глазами.  -  Похититель  чужих  жен!  Где  она?  Где  моя
обожаемая Адди? Что вы с ней сделали?!
     Если верить господину Гошкевичу (а почему  бы  не  поверить  уважаемому
ученому?), для японца  нет  ничего  хуже  постыдной  ситуации  и  публичного
скандала. К тому же у них, желтолицых сынов микадо,  очень  развито  чувство
ответственности  перед   сюзереном,   а   надворный   советник   для   этого
кругломордого и есть сюзерен.
     Камердинер и в самом деле переполошился. Закланялся в пояс, забормотал:
     - Избиниче, избиниче. Я биновата. Вася дзина украра, адавачи нердзя.
     Момус не понял, что бормочет азиат и при чем тут какой-то Вася,  однако
было ясно: как и положено японскому вассалу,  камердинер  готов  взять  вину