Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
о отыскать вторую твою
половину. Ты ее нашел. Твоя вторая половина -- я. Мы будем как единое целое,
и ты сделаешься покоен и счастлив..."
В этот миг откуда-то снизу, от пола, раздался резкий треск, от которого
мы оба вздрогнули и повернулись. Одна из паркетин на дверце потайного люка
раскололась пополам, посередине трещины чернела маленькая круглая дырка.
"Что за чертовщи..."-начал было Просперо, но тут грохнуло еще и еще --
всего пять или шесть раз.
Рядом с первой дыркой появились еще несколько. Полетели щепки, две
паркетины отскочили в сторону, а с потолка посыпалась белая крошка. Я
догадался: это Гэндзи палит в крышку люка. Но зачем? Что это даст?
Ответ не заставил себя ждать. Снизу донеслись глухие удары: один,
другой, третий. На четвертом паркет встал дыбом, и я, не веря своим глазам,
увидел, как из дыры наружу высунулся кулак. Это невероятно, но Гэндзи
умудрился голой рукой пробить дверцу -- в том месте, где она была
продырявлена пулями!
Кулак разжался, пальцы ухватились за край образовавшегося отверстия и
стали тянуть крышку книзу, преодолевая сопротивление пружины.
"Это сам дьявол!" -- вскричал Просперо и, бросившись животом на стол,
схватился за чернильницу.
Я не успел ему воспрепятствовать. Благовольский повернул богатыря, и
люк распахнулся. Послышался стон, звук глухого удара, а мгновение спустя --
зловещий, стремительно удаляющийся грохот.
От сотрясения стол качнулся, и колесо рулетки дернулось, снова описав
полукруг. Несколько капель водки выплеснулись из бокалов в ячейки.
"Уф, -- облегченно произнес Просперо, распрямляясь. -- Какой настырный
господин. А все из-за того, что мы вовремя не выпили за его упокой. До дна,
Гораций, до дна. Не то он снова вылезет. Ну же!"
Дож грозно сдвинул брови, и я покорно взял водку.
"На раз-два-три до дна, -- велел Благовольский. -- И к черту больную
печень. Раз, два, три!"
Я опрокинул бокал и чуть не задохнулся, когда огненная жидкость обожгла
мое горло. Надо сказать, что я не любитель русского национального напитка и
обычно предпочитаю мозельское или рейнвейн.
Когда я смахнул с ресниц выступившие слезы, меня поразила перемена,
случившаяся с Благовольским. Он застыл на месте, схватив себя рукой за
горло, а его глаза вдруг выпучились и полезли из орбит. Не могу описать
выражение бескрайнего ужаса, исказившего благообразные черты Дожа. Он
захрипел, рванул на себе ворот и с утробным воем согнулся пополам.
Я ничего не понимал, а между тем события следовали одно за другим так
быстро, что я едва успевал вертеть головой.
Сбоку донесся стук, я обернулся, и увидел, как за край открытого люка
уцепилась рука, за ней вторая; секунду спустя из дыры появилась голова
Гэндзи -- волосы растрепаны, исцарапанный лоб сосредоточенно нахмурен. А еще
через несколько мгновений этот поразительный человек уже выбрался наружу и
отряхивал белые от пыли локти.
"Что это с ним?" -- спросил Гэндзи, вытирая платком ободранные до крови
пальцы.
Вопрос относился к Дожу, который со страшным воем катался по полу, все
силился встать и не мог.
"Он выпил водки, а у него больная печень", -- тупо объяснил я, все еще
не отойдя от оцепенения.
Гэндзи шагнул к столу. Взял мой бокал, понюхал, поставил на место.
Потом склонился к рулеточному колесу -- над тем местом, где только что стоял
бокал Благовольского. Я увидел, что пролившиеся капли водки проступили на
черной ячейке странными белыми разводами.
Тогда Гэндзи, перегнувшись, взглянул на корчившегося в судорогах
Просперо, поморщился и заметил вполголоса:
"Похоже на царскую водку. Эта смесь азотной и соляной кислоты должна
была начисто сжечь ему пищевод и желудок. Какая ужасная смерть!"
Я затрепетал, только теперь сообразив, что подлый Просперо хотел
напоить меня этой отравой, и лишь счастливый случай -- толчок, повернувший
Колесо Фортуны, -- спас меня от кошмарной участи!
"Идемте, Гораций. -- Гэндзи потянул меня за рукав. -- Нам здесь больше
делать нечего. Точно так же умер несчастный Радищев. Благовольского спасти
невозможно. Облегчить его мучения тоже -- разве что пристрелив. Но я этой
услуги оказывать ему не стану. Идемте".
Он направился к двери. Я поспешно бросился за ним. Вслед нам неслись
истошные вопли умирающего.
"Но... но как вы сумели выбраться из колодца? И потом, когда
Благовольский повторно откинул дверцу, я явственно слышал грохот. Разве вы
не сорвались вниз?" -- спросил я.
"Упало кресло, в которое я упирался ногами, -- ответил Гэндзи,
натягивая свои широченные рукавицы. -- Безумно жаль "герсталь", отличный был
револьвер. Когда крышка распахнулась, пришлось за нее ухватиться обеими
руками, вот "герсталь" и упал. Такой нигде не купишь -- надо в Брюсселе
заказывать. Можно, конечно, спуститься в колодец и поискать на дне, но уж
больно не хочется снова лезть в эту дыру. Бр-р-р!"
Он передернулся. Я тоже.
"Подождите с четверть часа и телефонируйте в полицию", -- сказал он на
прощанье.
Стоило ему удалиться, как меня посетила неожиданная мысль -- будто
молнией ударило. Получается, что дож клуба самоубийц истребил себя сам! Это
и называется высшей справедливостью! Значит, Бог все-таки есть!
Вот идея, которая теперь занимает меня более всего. Я даже допускаю,
что все потрясения последнего времени имели один-единственный смысл:
привести меня к этому откровению. Ну да, впрочем, это Вас не касается. Я и
так понаписал много лишнего, что для официального документа вовсе не нужно.
Резюмируя вышеизложенное, свидетельствую с полной ответственностью, что
все произошло именно так, как я описал.
Сергея Иринарховича Благовольского никто не убивал. Он погиб от
собственной руки.
А теперь прощайте.
Искренне не уважающий Вас
Ф.Ф.Вельтман, доктор медицины
P.S. Я счел своим долгом рассказать господину Гэндзи об интересе,
который Вы и Ваше "высокое лицо" проявляют к его персоне. Он нисколько не
удивился и просил передать Вам и "высокому лицу", чтобы Вы не утруждались
дальнейшими поисками и не пытались доставить ему неприятности, поскольку
завтра (то есть, собственно, сегодня) в полдень он покидает пределы города
Москвы и богоспасаемого отечества, взяв с собой близких ему людей.
Именно поэтому -- чтобы дать господину Гэндзи время благополучно отбыть
из пределов Вашей юрисдикции -- я не стал телефонировать в полицию с места
происшествия, выждал весь день и отправляю Вам сие свидетельство только
вечером, причем не с рассыльным, а с обычной почтой.
Гэндзи совсем непохож на Исайю, но его пророчество на мой счет,
кажется, сбылось: из слабого вышел сильный.