свечей,  - скажите, Юджин, что вы
больше всего любите на свете: родину, женщин или славу?
 И капрал, захмелев не только от очаровательных глаз панны Зоей, ответил
как никогда прежде в жизни:
 - Родину, мисс Зося.  И женщин,  мисс  Зося.  И славу, мисс  Зося!  Ибо
сказал еще  француз  Шамфор, философ и острослов,  что  блажен  тот человек,
которым движет не  тщеславие, а  славолюбие. Эти чувства, говорил Шамфор, не
только различны, но и  противоположны. Первое -  мелкая страстишка, второе -
высокая  страсть.   И  заключает  Шамфор:  между  человеком  славолюбивым  и
тщеславным  такая  же разница, как между  влюбленным  и волокитой. Вот такую
страсть я положил бы на алтарь женщины и родины, мисс Зося!
 Что-то вздрогнуло в миндалевидных  Зосиных  глазах. Может  быть,  пламя
свечей...
 - Договоримся, капрал, о нашей следующей встрече, - предложил майор.
 Решили  встретиться  послезавтра  в  девять  вечера на  том же месте  у
Бялоблот.
 - Друзья! - воскликнул капрал, вставая и пошатываясь.  - Какая жалость,
что  вы не  можете отвезти меня домой на Грин Гарденс. А может быть, вызвать
такси, а?.. - Он зевнул. - Простите меня, джентльмены, но у нас говорят, что
солдат спит как бревно, а мне уже давно пора превратиться в бревно...
 Майор и капитан  бережно усадили в черный "опель" захмелевшего  капрала
армии Его Британского Величества.

12. Из записей Старшого

 "...В  дни Сталинградского побоища,  когда Дорнбергер и Браун  осаждали
рейхсминистра  вооружений  Шпеера  с  просьбой разрешить  нам  строительство
первой  площадки  для  запуска "Фау-2" на берегу Ла-Манша, я начал понемногу
прозревать,  невольно  задумываясь  о судьбе армии фельдмаршала Паулюса,  об
ужасах  войны, от которой я прежде чувствовал себя  так далеко. Дорнбергер и
Браун вернулись тогда из Берлина со смешанными чувствами: Шпеер  сообщил им,
что  фюрер по-прежнему  не  верит в ракеты,  но он, Альберт  Шпеер, приказал
военно-строительной организации  доктора  Тодта  начать постройку гигантской
катапульты...  В  борьбе  за власть  над ракетами  все большую  роль  играли
самонадеянные  невежды  из аппарата  нацистской  партии  и  их ставленники в
министерстве вооружений. Вмешательство нацистских неучей и шпионов из службы
безопасности  едва  не  парализовало  нашу  научно-техническую  работу.  При
министерстве  вооружений  Шпеер  образовал  специальный  комитет по  ракетам
"Фау-1" во главе с Дегенкольбом, который прославился  у  нас как организатор
производства локомотивов  в  годы  войны.  Это был его  лозунг: "Все  колеса
катятся к победе!" Его  завышенные, очковтирательские планы грозили  сорвать
всю  нашу работу.  При поддержке тузов-толстосумов,  наживающихся  на войне,
Дегенкольб пытался превратить наш институт в частную акционерную компанию во
главе  с  концерном   из   представителей   компаний  "Симменс",   "Лоренц",
"Рейн-металл"  и даже АЭГ -  германского партнера электроконцерла  "Дженерал
электрик"! Итак, воротилы нашего большого бизнеса решили нажиться на смертях
лондонцев, убитых ракетами "Фау-2"!.. Это был новый этап в моем прозрении...
 - Сколько вы производили вначале ракет "Фау-2"?
 - Дегенкольб  с  пеной у рта требовал,  чтобы  наши заводы сразу начали
производить  по  триста  ракет в  месяц, но  это  было невозможно: ракеты не
паровозы!  Дорнбергер   вновь  обратился  к  Гитлеру  и  получил  из  ставки
потрясающий ответ: "Фюреру приснилось, что  ни одна  "Фау-2" не  долетит  до
Лондона". А своим снам фюрер верит больше, чем всем ученым мира!...
 -  Когда  начали   ракетчики  применять  труд  иностранных  рабочих   и
военнопленных?
 -  Дорнбергер еще в  мае сорок  третьего ставил  этот вопрос. Гаулейтер
Фриц  Заукель  обещал прислать  нам сколько угодно  рабов,  но тогда Гиммлер
запретил  использовать иностранцев из  соображений безопасности. Только этой
осенью острая нехватка рабочей силы заставила рейхсфюрера  СС согласиться на
предложение Заукеля. "Остарбайтеры" и  другие иностранцы  работают у  нас  в
горе Конштайн и в  Пенемюнде.  Теперь их заставляют  работать и  на  заводах
"Фау-1".
 - Кстати, о "Фау-1" вы еще ничего не рассказывали.
 - "Фау-1"  не имеет никакого  отношения к "Фау-2", хотя публика  думает
иначе и даже приписывает "Фау-1" тому же Брауну.  "Фау-1" - это не ракета, а
реактивный  самолет,  правильно  называемый   "Фи-103",  или  "Физилер-103",
начиненный  800  килограммами взрывчатки. Работает  этот  самолет-снаряд  по
реактивному  принципу только  в атмосфере  на смеси  кислорода  с  воздухом.
Миниатюрный пропеллер  присоединен к счетчику  оборотов, устанавливаемому на
определенное  число.  Над  целью  счетчик  действует  наподобие   спускового
механизма, заставляя эту крылатую  торпеду пикировать  прямо  на цель. Стоит
"Фау-1" в десять  раз дешевле нашей ракеты, 3800 рейхсмарок. Однако скорость
"Фау-1" всего около шестисот километров в час. У нас же скорость исчисляется
не  километрами  в  час,  а  километрами в секунду. Как  мы и  предполагали,
англичане  научились  обнаруживать  "Фау-1"  с  помощью  радара   и  сбивать
самолет-снаряд в  воздухе  и  с  земли.  У "Фау-2" масса  преимуществ  перед
"Фау-1".  Самое уязвимое место "Фау-2" -  нехватка  кислородных и  спиртовых
заводов...
 - Самое уязвимое?
 - Да,  это  ахиллесова пята  "чудо-оружия".  Не парадокс ли?  Программа
производства ракет зависит от урожая картофеля. Я понимаю, о чем вы думаете:
хотите передать  эту тайну своим, но это  только мечты. Из этого  подземного
ада еще никто не выбирался..."

 * Часть вторая *

1. Операция "Робин Гуд"

 -  Не  мешало  бы  подробнее  узнать  об  этих  "аковцах",  -   сказал,
проснувшись поздно вечером, Евгений.
 -  Через  полчаса, -  ответил Констант, пристально  глядя на Евгения, -
должны вернуться Димка  и Пупок. Я посылал их к Казубскому. Его  заместитель
Богумил  Исаевич обещал навести  справки - у  него  имеются свои люди  среди
офицерства АК.
 - Черт возьми! - разозлился на самого себя Евгений. -  Как же я об этом
раньше не подумал! Констант усмехнулся:
 - Не вечно же тебе, мой друг и соперник, быть первым во всем!.. А вот и
они!..
 Данные, добытые подпоручником  Богумилом  Исаевичем, оказались довольно
исчерпывающими:
 "Майор граф Януш Велепольский, около сорока пяти лет, участвовал в чине
прапорщика Австрийской армии в 1-й мировой войне, вступил в чине хорунжего в
Первую бригаду Пилсудского, в эскадрон "уланов малиновых". В составе Третьей
армии  под  командованием генерала  Рыдз-Смиглы  участвовал  в 1920 году  во
взятии  Киева,  награжден  серебряным крестом ордена  "Виртути  милитари"  и
произведен в чин поручника,  В  мае 1926 года  участвовал в уличных  боях  в
Варшаве во время переворота Пилсудского. Был  близок к адъютанту Пилсудского
полковнику Валерию Славеку, За участие в качестве секунданта в дуэли в  1930
году капитан  Велепольский  был  принужден  подать  в  отставку.  Перешел  в
польскую охранку  -  дефензиву,  служил информатором, а затем следователем в
Познаньском  округе,  а  также  в "кресах  всходних", то  есть  на восточной
окраине,  а по-нашему  -  в Западной  Белоруссии  и  Западной  Украине,  где
опирался  на  осадников и легионеров. Отец  Велепольского  являлся "кресовым
помещиком", владел большим имением в Белоруссии, где прославился как лютый и
хитроумный   враг  всех  прогрессивных  элементов,  преданный  лакей  князей
Радзи-виллов  и других польских  магнатов. Поступил в 1934 году в "двуйку" -
второй  отдел  разведки. В  том же году вступил  в "Фалангу"  -  организацию
польских  фашистов,  работал у польского военного атташе в  Берлине. Об этом
периоде  его  деятельности  мало  известно.  Его  шеф  полковник  Сосновский
провалился  и  был,  вероятно,  убит "двуйкой"  после  того,  как гитлеровцы
обменяли его на своих агентов и выдворили в Польшу. Велепольский же  получил
чин майора. Войну встретил офицером агентурно-разведывательного отдела штаба
армии  "Познань".  Вновь всплыл после  разгрома бывшего Войска  Польского  в
Армии  Крайовой в  1943 году, работал в разведотделе штаба Бур-Коморовского,
где заслужил репутацию  беспринципного интригана и карьериста. Подозревается
в тесных связях с  польской фашистской организацией  польских  националистов
"На-родовы Силы Збройны". Не исключена в прошлом, а возможно, и в  настоящем
связь  с СД-гестапо. Весной 1944  года действовал в  районе Люблина и Хелма,
где охотился за подпольщиками из ППР - Польской рабочей партии - и  группами
советских разведчиков  и  партизан  Армии  Людовой.  Повинен  в  убийстве по
крайней мере тридцати советских и польских разведчиков и партизан. Разгромил
также  и  вырезал  полностью  еврейский  партизанский  отряд.  После  начала
восстания в  Варшаве по приказу главнокомандующего Армией Крайовой  генерала
графа Бур-Коморовского должен был пробраться  в Варшаву  из района Кутно, но
не сделал этого, предвидя гибель штаба  Кемеровского, пытался создать  новый
штаб  АК.  Его считают слишком реакционным  даже  для  правого  крыла  Армии
Крайовой.  После   таинственного   убийства   непосредственного   начальника
Велепольского  последний был вызван  на суд офицерской  чести,  но  бежал  с
отрядом  в провинцию Вартегау,  стал уже не "аковцем", а просто бандитом.  В
отряде Велепольского сейчас  насчитывается  до  сорока  человек.  Почти  все
офицеры-шляхтичи.  Унтер-офицеры  кадровики.   Недавно  майор  заявил  своим
офицерам: "Хамы должны бояться нас больше, чем немцев! Советский Союз - враг
номер один!.."
 - Молодец Богумил! - с чувством сказал Евгений.
 -  Ничего  себе  партнер  для  поединка!  -  пробормотал  Констант.   -
Ясновельможное жулье, конечно, но вдвое старше тебя и  втрое  опытнее. Может
быть, не стоит, Женя? Ты и так уже много узнал.  Не лучше ли объединиться  с
Казубским и напасть на них внезапно?
 - Во-первых, их вдвое больше, во-вторых, нам неизвестно, где они прячут
эти  документы,  в-третьих,  даже  если  тебя   не  убеждают  "во-первых"  и
"во-вторых", я не пойду на попятный!..  Здесь силой не возьмешь, тут с  умом
надо.
 Констант вывернул фитиль в фонаре. Лицо у Евгения потемнело, осунулось,
глаза ввалились и даже сейчас, после долгого сна, лихорадочно блестели.
 - Сколько у нас инвалютных тугриков в кассе для оперативных расходов? -
спросил у Константа Евгений, скобля щеки безопаской.
 -  Хоть  шаром  покати.  Касса  пуста.  Одна мелочь  осталась.  Пятьсот
двадцать шесть  рейхсмарок ноль-ноль  пфеннигов.  И  полпарашюта из перкаля.
Перкаль нынче не хуже марок идет.
 - Перкалем не обойтись. Мне до зарезу нужна кругленькая сумма.
 - Сколько? - деловито осведомился Констант.
 - Один миллион фунтов стерлингов, - небрежно ответил Евгений. - Или, на
худой конец, та же сумма в долларах. Рейхсмарок прошу не предлагать.
 -  Хватит,  Женька, дурака валять! Рассказывай по порядку. Я  еще ночью
хотел тебя расспросить, но ты что-то пробормотал и уснул как убитый.
 Евгений взглянул на друга отчужденными глазами.
 - Да что  там рассказывать! - заговорил он. - Экзамен я выдержал,  хотя
осиновый  кол  был уже готов.  Скажу одно:  не  хотелось бы  мне  все  снова
пережить...
 И Евгению все пришлось подробно рассказать о необычайной встрече в доме
СА-штурмфюрера  фон  Ширера   унд  Гольбаха   и  показать   опись  секретных
документов. Констант схватил руку Евгения, взглянул на ожог.
 -  Ведь у них в самом деле могла  быть связь с Лондоном. И такая  связь
может появиться у них в любой день, любой час.
 - Но теперь-то мы знаем, что игра стоит свеч.
 -  Еще как  стоит! Но где  мы достанем  такие  деньги? Запросить Центр?
Долгая волынка. Как убедишь  наших в подлинности этих документов,  если мы и
сами в ней не убеждены! Начнутся вопросы,  потом, возможно, захотят прислать
специалиста. А тут погода нелетная.,. Миллион фунтов стерлингов!
 - А что, если мы позаимствуем опыт у достославного Робин Гуда,  хозяина
Шервудского  леса  и земляка капрала Юджина Вудстока? Операция  "Робин Гуд".
Неплохо звучит, а?
 -  Грабил  богатых и  помогал бедным? - с сомнением  произнес  Констант
Домбровский. - Руки марать...
 -  Что значит  "марать"?!  -  возмутился Евгений.  -  А  Камо  помнишь?
Помнишь, как Камо очищал при царе банки в Кутаиси и Тифлисе? Экспроприировал
экспроприаторов!
 Этот аргумент решил  дело.  Было решено  незамедлительно,  той же ночью
выйти на "экс", приступить к операции "Робин Гуд". Перед  выходом на задание
Констант Домбровский подробно проинструктировал разведчиков:
 - Помните! Деньги для нас такой  же трофей, как оружие,  как документы.
Останавливайте на шоссе, по  возможности без лишнего шума, идущие без охраны
генеральские "хорьхи", "опель-адмиралы"  и "мерседесы" с  желтыми  фарами. С
мелочью - с "опель-капитанами" и "опель-кадетами" - не связывайтесь. Кстати,
все вы были партизанами и отлично  помните,  что справиться всегда труднее с
младшими офицерами, чем со старшими и их пижонами-адъютантами, которые давно
отучились  стрелять. По-русски и по-польски не говорить.  В  расход пускайте
только крупных гадов. Особое внимание обращайте на  закрытые машины банков и
рейхспочты,  хотя они вряд ли  повезут ночью  свои паршивые  деньги. Берите,
конечно, не только  всю валютную  наличность, но и военные документы, папки,
портфели.  В бой  не  ввязывайтесь.  Нашумев,  остановив три-четыре  машины,
убирайтесь подобру-поздорову. Да не приведите сюда погоню!
 К этой речи Евгений прибавил, улыбаясь, следующие слова:
 - Вперед, славные  экспроприаторы экспроприаторов! Да  осенит вас знамя
Робин Гуда!
 Евгений  Кульчицкий начал с того,  что  подстрелил  из  "бесшумки" двух
фельджандармов,   обер-ефрейтора  и  ефрейтора,  мчавшихся  по   мокрому  от
недавнего дождя автобану  на мотоцикле с  коляской. Затем  он приказал Пупку
поставить поврежденный  БМВ у  самого  кювета, за  которым  шумел  на  ветру
небольшой лесок, а сам вместе с Олегом надел фельджандармскую форму, напялив
серо-зеленый дождевик, каску и повесив на грудь через голову медную бляху на
цепи.  Большая  полумесяцем  бляха  зеленовато  фосфоресцировала в  темноте.
Поблескивала тускло  надпись:  "Фельджандармерия".  Евгений знал: из-за этих
блях с цепями  фельджандар-мов  в вермахте  называют  "цепными  псами"...  В
коляске  мотоцикла  Пупок  нашел два  трехцветных  фонарика и  пару каких-то
круглых лопаточек на длинных  ручках. Одна сторона лопаточки красная, другая
зеленая.
 - Чудак  ты!  - обрадовался  Евгений. -  Да этими  лопаточками  полевая
жандармерия регулирует движение!
 - Вот все, что я у них нашел, - сказал Пупок, - сто пятнадцать марок.
 - Ну ловись, рыбка, большая и маленькая! - сказал Олег.
 - Сегодня нам нужна только большая, - поправил его Пупок.
 Вдвоем  с Олегом они вышли на середину автобала, когда вдали показались
желтые фары  шестиместного серо-зеленого "мерседес-бенца",  подняли  красный
сигнал,   переключили   фонарик   на   красный   свет.  "Мерседес"  послушно
остановился. Водитель опустил боковое стекло.
 - В чем дело? - недовольным тоном спросил водитель, обер-ефрейтор. - Не
видите, кого везу?
 На двух передних крыльях "мерседеса" торчали генеральские флажки.
 -  Майне херрен!  - запищал маленький сухонький  генерал-арцт в зеленом
мундире с золотыми арабесками  на воротнике,  когда Евгений стал  шуровать в
машине, вытряхивая белье из чемодана его превосходительства.
 -  А  ну,  коммен  зи  хир, гад!  - приказал Олег,  он же обер-ефрейтор
фельджандармерии.
 - Отставить!  - вдруг бросил по-немецки Евгений, вытряхнув из  чемодана
белый халат.
 Генерал-лейтенанта   медицинской   службы,  главного  врача  госпиталя,
отпустили  с   миром,   конфисковав  лишь  браунинг  "шмайссер"  водителя  и
генеральский кошелек.
 Уезжая,   разгневанное  светило  германской  военной  медицины  свирепо
кричало из окна "мерседеса":
 - Мерзавцы!  Я всегда говорил, что фельджандармы бандиты. Цепные псы! Я
буду жаловаться Гиммлеру!..
 - Ну, сколько? -  спросил Олег, когда Евгений кончил считать  деньги. -
Что ты там "наэкспроприировал"?
 Евгений вздохнул, а потом коротко рассмеялся:
 - Двадцать шесть марок!
 - Ну да! Вот так генерал! Хотя на что этому эскулапу деньги! Живет себе
на всем готовом.
 - Такими темпами мы и сотни фунтов не соберем к концу второй мировой, -
удрученно пробормотал Евгений, вглядываясь вдоль шоссе в сторону Берлина.
 Во мраке вновь загорелись узкие щели маскированных фар. Из Шнайдемюля в
Познань   шла  автоколонна  -  десяток  грузовиков   "опель-блитц",   крытых
прорезиненным брезентом. Этих пропустили.
 Евгений остановил  еще четыре машины  в  течение получаса. Останавливал
только те автомобили, которые шли со стороны Берлина  и Франкфурта-на-Одере,
опасаясь,  что  расставшиеся со своими  бумажниками,  портфелями, папками  и
полевыми сумками немцы поднимут  шум в познаньском гестапо  и оттуда  вышлют
погоню за подозрительными "фельджандармами". Конечно, познаньские гестаповцы
вполне могли поднять тревогу  по  телефону, и тогда  гестаповцев можно  было
ждать с  любой  стороны. Евгения  успокаивало то,  что  гестапо  в  Познани,
вероятно,  уже получило тревожные сигналы из трех  пунктов на трех шоссейных
магистралях вокруг столицы имперской провинции Вартегау. Все же после каждой
встречи на шоссе "джентльмены с большой дороги" на два-три километра уходили
в сторону Берлина, чтобы уменьшить шансы столкновения с гестаповцами.
 - Едут! - предупредил Пупок. - Жизнь или кошелек!
 - Робин Гуд, - поправил его Евгений^ - говорил так: "Your money or your
life or your big fat wife!". Это змачит: "Деньги, жизнь или толстую жену!"
 Нет, им явно не везло. На минуту Евгений взбодрился, проверяя документы
у  одного старика штабсфельдфебеля в "пикапе", обнаружил,  что имеет  дело с
казначеем какой-то  познаньской комендатуры, но вместо денег  в казначейском
саквояже оказались расписки о сдаче почти полумиллиона рейхсмарок для выдачи
месячного жалованья личному составу познаньской авиабазы, военного училища и
полка тирольских стрелков. Но и эти деньги не помогли бы капралу Вудстоку. В
бумажнике казначея он обнаружил  какую-то мелочь,  квитанции от переводов по
денежному  аттестату супруге  штабсфельдфебеля  в  Дортмунд и... И  вдруг  в
красном  луче электрофонаря  мелькнула  знакомая  капралу Вудстоку бородатая
физиономия,   удивительно  похожая   на  бородатую   физиономию  Николая  П.
Физиономия  его родича Георга V  и надпись: "Бэнк  оф  Инглэнд". Да, это был
английский фунт  стерлингов.  Но,  увы,  всего  один только  фунт.  Мизерных
двадцать шиллингов.
 А Олег, который стоял наблюдателем, быстро  подошел и  шепотом  доложил
Евгению:
 - Две легковушки со стороны Берлина. Драпаем?
 - Зачем? Пропусти их! Прикрывай нас. Пупок, потуши свет в машине, обыщи
казначея!
 Две машины - двухместный спортивный "опель" и "рено" - промчались мимо.
В  Германии уже  давно  никто  не останавливался  на  дорогах, чтобы  помочь
попавшему в беду автомобилисту или так, из любопытства. Обыск ничего не дал,
кроме затрепанной пачки парижских открыток отнюдь не с видами Парижа.
 Несмотря  на  ворчанье  Олега,  Евгений позволил уехать казначею и  его
охраннику  и  водителю - до смерти  перепуганному  солдатику, но заставил их
поехать в объезд. Машина рванула  с места  и помчалась по кочковатому  полю,
словно участвуя в гонках по пересеченной местности.
 В  последней,  четвертой  по счету  машине  - камуфлированном  открытом
штабном "мерседесе"  с запасной  шиной на скошенном капоте мотора, подгруппа
Евгения  взяла  всего  полтысячи марок, но  на этот  раз ей  попались ценные
документы - молодой СС-унтерштурмфюрер барон Кресс фон-унд-цу Катеряберг вез
из  ставки  СС-рейхсфюрера  Гиммлера   в  Пренцлау  три  секретных   пакета,
адресованные  в  штаб  группы  армий "А" генерал-полковника  Йозефа Гарпе  в
Познани, командующему  9-й армией генерал-лейтенанту  Генриху фон  Лютвицу и
СС-обергруппенфюреру Баху  в Варшаве. Барон успел выхватить "вальтер", и его
тут же пришлось застрелить,