что и  он,  Вахид,  включен  в  "Проект  Суахили".  Является  одним  из  его
ответвлений. Участвует в продвижении Избранника.  И  только  не  ясно  было,
всецело  ли  принадлежит  он  проекту,  либо,  подобно  Белосельцеву,  ведет
самостоятельную разведку и поиск.
   - Он возник из сумрака, где разведка держит своих выдвиженцев. И вернется
обратно в сумрак, если  того  пожелает  разведка.  -  Белосельцев  отделался
незначащей фразой, не подпуская близко  к  себе  экспансивного,  изощренного
чеченца.  Желал  лишь  выявить  линию,  соединяющую  оксфордского  горца   с
Астросом, отдавшего  Шептуна  в  руки  Арби,  и  с  Гречишниковым,  которому
понадобилось прислать его, Белосельцева, на связь с резидентом чеченцев.
   - История с генералом  Шептуном  очень  досадна.  -  Глаза  Вахида  стали
круглые, черно-золотые под сросшимися бровями, как у вещего зверя,  умеющего
читать человеческие мысли. - Арби Бараев неуправляем,  на  него  нет  управы
даже у Шамиля Басаева. Но мы поможем русским коллегам, тем из них, кто имеет
заслуги   перед   чеченским   народом.   Пожалуйста,   передайте   господину
Гречишникову кассету, где, по-моему, генерал Шептун подтверждает, что он жив
и здоров.  Кланяйтесь  господину  Астросу.  Иногда  его  телеканал  передает
программы сомнительные с точки зрения исламских ценностей, но  его  вклад  в
нашу борьбу колоссален, и мы относимся к нему как к брату. - Вахид отошел  к
столу, достал  видеокассету,  вложил  ее  в  бумажный  конверт.  Вернулся  и
протянул Белосельцеву. - Теперь мы станем видеться, не так ли?  Надеюсь,  вы
не откажете мне в удовольствии отужинать с вами?
   -  Было  приятно  познакомиться.  -   Белосельцев   принял   кассету,   с
удовольствием всматриваясь в густые брови, проходившие над  глазами  чеченца
сплошной бахромой черного меха. - Я знаю, как вас найти.
   И покинул маленькую военную крепость в центре Москвы, замаскированную под
ампирный  особнячок.  Уносил  кассету  и  визитку,  на  которой   драгоценно
переливалась голографическая росинка.
   Как было ему наказано, он отправился в "Фонд" на Красную площадь, и  пока
подходил к подъезду, храм Василия Блаженного, как  тяжелый  букет,  наклонил
свои головы, сыпал на него лепестки вянущих георгинов, пионов,  подсолнухов.
В кабинете,  куда  он  вошел,  находились  Копейко,  Зарецкий,  Гречишников.
Воззрились разом, нетерпеливо, отставив поднятые коньячные рюмки.
   - Что  передал  нам  этот  абрек  с  дипломом  английского  бакалавра?  -
Гречишников тянул к Белосельцеву руку. - Кстати, знаешь, что он участвовал в
похищении англичан из миссии Красного Креста, после чего их головы,  похожие
на срезанные ананасы, были выставлены на обочине шоссе Шали -  Гудермес.  Он
тайно ведет переговоры с государственными  структурами,  занятыми  торговлей
оружием. За наличные покупает для Масхадова гранатометы и автоматы.  Недавно
приобрел два самоходных орудия, новеньких, прямо с завода. Так  что  он  нам
предлагает?
   Белосельцев достал конверт  с  кассетой,  передал  Гречишникову,  и  тот,
откинув конверт, ловко сунул кассету  в  щель  видеомагнитофона,  дохнул  на
широкий телевизионный экран, сдувая несуществующие пылинки.
   Вначале на млечном экране побежали волны  и  полосы.  Затем  промелькнули
черные  зигзаги.  Появился  размытый  камуфляж  проходящего  перед   камерой
человека. Качнулся расплывчатый, не  попавший  в  фокус  ствол  автомата.  И
возникло  лицо  генерала  Шептуна,  одутловатое,  отечное,  с   синяками   и
ссадинами. Его усы,  обычно  пышные,  бравые,  лучистые,  были  теперь  вяло
опущены, свалялись, как пакля. Глаза, еще недавно радостно-наглые и сияющие,
смотрели затравленно, и  под  каждым  темнел  кровоподтек.  Раздался  чей-то
неразборчивый окрик, губы генерала зашевелились, и он стал говорить:
   - Я генерал Шептун, спецпредставитель Председателя Правительства  России.
Как видите, я жив и здоров.  Содержусь  в  нормальных  условиях.  Для  моего
освобождения требуется пять  миллионов  долларов  США.  Эти  деньги  следует
передать в течение пяти дней. В  противном  случае?  -  Генерал  замолчал  и
умоляюще  посмотрел  в  камеру.  Снова  за  его  спиной  раздался   сердитый
неразборчивый окрик, и Шептун продолжал:
   - В противном случае меня расстреляют?
   Он замолчал, камера еще некоторое время была направлена на его несчастное
лицо, а потом скользнула на заляпанную грязную стену, затоптанный  пол,  где
стояла жестяная миска, из которой, как собака, питался пленник.
   Изображение исчезло.
   - Какая красота!..  Какая  сделка!..  Какой  первоклассный,  ошеломляющий
бизнес! - Зарецкий задвигался, заелозил, от возбуждения не знал, куда девать
руки, шаркал под  стулом  длинными  узкими  штиблетами.  -  Астрос,  сука!..
Породистая великолепная сука! Я хотел его  застрелить?  Уже  снайпер  выбрал
позицию, уже был известен час, когда он поедет из  казино,  но  в  последний
момент я дал отбой. Понял, что мне будет скучно без него в этом мире!  Знаю,
он собирался меня взорвать. Уже подложили  бомбу  под  мой  "мерседес",  уже
гранатометчики встали по пути моего следования из ночного клуба на дачу.  Но
анонимный звонок сообщил о засаде и бомбе, и я был чудом спасен.  Знаю,  это
Астрос дал отбой, потому что понял, как ему будет  пусто  без  меня  в  этом
мире!..
   Зарецкий беспокойно гримасничал, сучил ногами, дергал  сутулыми  плечами,
словно старался пролезть в невидимую узкую  щель,  сбросить  с  себя  тесный
чехол, протиснуться в открывшийся ненароком зазор, который может сомкнуться,
сжаться и больше никогда в себя не пустить.
   - Это  подарок  судьбы!  Случай,  в  который  нам  необходимо  вмешаться!
Сделайте с кассеты две копии!.. Одну немедленно отправьте Премьеру! Пусть ее
тотчас же посмотрит!..  Скажите,  это  мой  наказ!  И  пусть  сразу  же  мне
позвонит! Другую  копию  -  Астросу!  Он  ее  немедленно  пустит  в  эфир!..
Разумеется, с недавним сюжетом, где наш  плюшевый  Премьер  клянется  честью
русского офицера освободить генерала! Да это просто подарок судьбы!..
   Он напоминал теперь большую суетливую белку, издающую тревожные  цоканья.
И все эти гримасы и шарканья, подергивания головой и руками  были  средством
выиграть время, ускользающее и летучее, которым он хотел  овладеть,  пустить
его в оборот, извлечь максимальную прибыль.
   - Он надеется за  шкуру  генерала  выручить  хорошие  деньги.  И  попутно
свалить Премьера, толкнуть на его место крепкого, как патиссон,  московского
Мэра. Но мы его переиграем в покер.  Моя  служба  безопасности  сильнее  его
службы  безопасности.  Мой  аналитический  центр  умнее  его  аналитического
центра. - Зарецкий весело взглянул на Копейко.
   Кассета была размножена. Две ее  копии  ушли  к  адресатам,  как  ракеты,
направленные к далеким целям. С  места  запуска,  поглядывая  на  часы,  они
ждали, когда ракеты достигнут целей и поступит сигнал попадания.
   В ожидании они пили коньяк, цепляя маленькими  вилочками  дольки  лимона,
вываленные в сахаре. Каждый раз, перед тем как выпить,  Зарецкий  протягивал
рюмку к окну, словно чокался с собором, который подставлял  одну  за  другой
разноцветные чаши,  узорные  резные  сосуды,  дутые  вазы  и  кубки,  полные
пьянящих напитков. По мере того, как веселящее зелье вливалось  в  него,  он
становился благодушней, доступней. Глаза, утратив зловещий лиловый  пламень,
благостно блестели.
   - В чем суть затеи? - начинал он проговариваться, желая наградить  верных
помощников красотой гениального замысла. - Плен Шептуна, не дай  бог  с  ним
что-нибудь случится неладное, ставит Премьера на край  катастрофы.  И  пусть
себе ставит - сколько можно быть тюфяком, плюшевым котом, дутышем,  клецкой,
безвольным пузырем!.. Пусть-ка над  ним  посвистит  секира,  гнев  Истукана,
презренье военных. Пусть почувствует  ужас  отставки?  -  Зарецкий  направил
рюмку к окну. - Астрос, едва почуяв, что Премьер закачался, направит Мэра  с
поклоном к Истукану. Этот  патиссон,  надеясь  стать  главой  Правительства,
повинится перед Истуканом за прежнюю фронду, сдаст ему  в  знак  преданности
всех союзников и друзей, силовиков, банкиров и журналистов. Оставшись голым,
он не получит  Правительства.  Мы  затеем  маленькую  победоносную  войну  в
Дагестане, который является головной  болью  Истукана.  Тот  не  знает,  как
усмирить ваххабитов, плачет, рычит, ждет самого  худшего.  С  помощью  наших
друзей-чеченцев мы спровоцируем в Дагестане малый конфликт. Премьер  усмирит
восставших, добьется быстрой и эффектной победы. Это будет  его  Тулон,  ибо
втайне он считает себя Бонапартом. Будет его Аркольский мост, где  он  вновь
побратается с силовиками, позволив им  победить.  Он  станет  снова  любезен
Кремлю,  укрепится  на  посту  Премьера,  безмерно  увеличит   шансы   стать
преемником Истукана? Надеюсь, вы меня понимаете?..
   Белосельцева  ужаснула  простота  сумасшедшего   замысла,   напоминавшего
фантазию  маньяка.  Он  был  восхищен,  как  разведчик,  случайно  открывший
замысел, за которым вел охоту. И изумлялся, как неуклонно, используя разломы
и  трещины  в  монолите  противника,  реализуется  "Проект  Суахили".   Враг
истребляет врага, деньги  съедают  деньги,  энергия  убивает  энергию,  и  в
свободный прогал, покрытый пеплом истребленных противников, юношеской легкой
походкой ступает Избранник.
   Они поглядывали на часы, гадая, на  каком  отрезке  траектории  находится
ракета и сколько ей осталось  до  цели.  Переводили  глаза  на  разноцветные
телефоны, среди  которых  один,  без  диска,  белый,  словно  вырезанный  из
слонового бивня, служил для связи с Премьером.
   Копейко из-под тяжелых кожаных век наблюдал витийствующего Зарецкого.
   - Меня всегда поражали смелость и рискованность ваших проектов,  казалось
бы,  невыполнимых,  но  всегда  удававшихся.  Вы  рискуете  и   никогда   не
проигрываете!..
   - Я игрок, по судьбе и по сути! - Лесть подействовала на Зарецкого тонким
снадобьем. - Я играл в наперстки, в покер, в компьютерные игры, в лотереи, в
рулетку, изучал  "теорию  игр"  и  "теорию  малых  войн"  и  всегда  получал
удовольствие от процесса игры, но никак не от  выигрыша.  Эта  склонность  к
бесконечной игре и предельному риску сделала меня первым игроком  России.  Я
выиграл власть, богатство, известность, историческое время, которое отмечено
моим именем, и продолжаю играть. На  кон  положена  Россия,  и  мой  главный
соперник - Астрос. Он хочет превратить  Россию,  с  ее  православием,  Львом
Толстым, маршалом Жуковым, сибирскими реками и березами, в  центр  еврейской
цивилизации и противопоставить Русскую Хазарию всему остальному миру.  Я  же
хочу включить Россию в состав мировой империи, где она в гармонии соединится
с другими народами в единое мировое  царство.  Быть  может,  для  этого  мне
придется провести две крупные войны, три малых локальных конфликта,  десяток
государственных переворотов в Прибалтике и в Среднеазиатских республиках, но
великая цель будет мною достигнута. Я обнародую мой проект, когда мы  сменим
нынешнего, одряхлевшего Президента и на смену ему придет человек,  способный
воплотить мои планы. Если же такой не найдется, я сам стану  Президентом.  -
Зарецкий потянулся рюмкой к окну, откуда ему навстречу  выдвинулась  узорная
чаша, полная горького, на кореньях и травах,  зелья,  и  хмель  от  нее  был
горячим и пряным, окружил его голову нимбом. - Новое тысячелетие мы встретим
с новым Президентом. Я уже  придумал  вселенское  празднество.  Я  установлю
здесь, на Красной площади, тысячу ослепительных  прожекторов,  чтобы  сияние
было видно по всей России. Покрою кремлевские стены и башни, купола  церквей
и соборов прозрачным льдом, и они будут сверкать, как  хрустальные.  Построю
изо льда, тут же, на  набережной,  на  мостах  и  на  площади,  нью-йоркский
"Эмпайер Стейт Билдинг",  парижскую  Эйфелеву  башню,  берлинский  рейхстаг,
лондонский  Тауэр,   римский   Колизей,   египетские   пирамиды,   индусский
Тадж-Махал,  "Зимний  дворец"  китайского  императора.  Я  соберу   хор   из
православных монахов, лютеранских псалмопевцев, буддийских  бонз,  еврейских
раввинов,  эскимосских  шаманов,  исламских  мулл,  и  они  исполнят   "Гимн
объединенного  человечества",  написанный  самым  великим  из  ныне  живущих
поэтов? - Зарецкий потянулся к окну, и оттуда собор подал ему кубок.
   Копейко смотрел на него пристально, не мигая.  Белосельцев  подумал,  что
Зарецкого очень скоро найдут в  тюремной  камере  с  заточкой  в  сердце,  и
охранник в  начищенных  сапогах,  с  желтой  кобурой,  прикажет  уголовникам
положить его на брезентовые носилки.
   Зазвенел телефон. Зарецкий подскочил, хватая трубку, переключая  разговор
на внешнюю трансляцию.
   -  Это  ужасно!..  -  запричитал  Премьер  с  истерическими   интонациями
провинциального артиста. - Несчастный Шептун!.. Он такой чистюля, что  перед
едой протирал салфеткой ложки и вилки? А теперь вынужден  есть  из  собачьей
миски!
   - Всего пять миллионов  долларов,  и  он  снова  станет  протирать  вилки
салфеткой.  -  Зарецкий  сделал   смешную   гримасу,   приглашая   слушающих
повеселиться над паникой Премьера.
   - Где я возьму столько денег?.. Что мне делать?.. Я дал слово  офицерской
чести!
   - Попробуй найти деньги в бюджете.
   - Бюджет  давно  истрачен!  Внебюджетные  фонды  пусты!  Если  я  истрачу
копейку, депутаты подымут вой!.. Президент не хочет ссориться с Думой!
   - У тебя есть блестящий выход.  Как  у  русского  офицера?  Потрать  свои
личные. За други своя? Насколько мне  известно,  на  твоих  счетах  примерно
такая сумма?
   - А что я оставлю на старость?.. Я не могу жить на пенсию? Отставка может
случиться в любой день, даже завтра?
   - Пожалуй, я тебе помогу. - Зарецкий сделал вид, что думает. Тянул паузу,
сам же, на потеху слушающих, корчил гримасы.
   - Пожалуй, я помогу тебе найти деньги? - Выручи! Ты всегда выручал! Мы же
друзья!
   - Но за услугу? Проводится аукцион по продаже двух нефтяных месторождений
в Сургуте? Поговори с министром топлива, чтобы они попали ко мне.
   - Обещаю, ты их получишь!
   - Деньги на выкуп генерала достану завтра. Мы сами  войдем  в  контакт  с
чеченцами, не прибегая к услугам Правительства.
   - Ты настоящий друг!.. Ты спасаешь меня от отставки!
   - Есть хорошая идея, как тебе избежать отставки? Как тебе выиграть Тулон?
И надеть треугольную шляпу!
   Премьер не понял шутки, но на всякий случай засмеялся.  Зарецкий  положил
трубку.
   - Поставьте-ка еще раз кассету, -  попросил  Зарецкий,  усаживаясь  перед
экраном с рюмкой. - Как-то раз Шептун пригласил  меня  на  дачу  в  сауну  и
выиграл у меня в карты красивую девку,  мулатку,  настоящую  "тропикаль".  И
ушел с ней на ночь кувыркаться в постели. А я не люблю проигрывать, - сказал
он, когда на экране промелькнул камуфляж, размытый ствол автомата и возникло
распухшее,  избитое  лицо  генерала.  Зарецкий  протянул  к  экрану   рюмку,
прикоснулся ею к губам Шептуна. - Хлебни, дружище? Тебе это пригодится,  для
храбрости, - и затрясся в утробном икающем смехе.
   Белосельцев   вернулся   домой   и   посвятил   вечер    сосредоточенному
скрупулезному думанию. Прояснявшаяся картина состояла из  нескольких  сочных
мазков. Астрос, передав Шептуна  чеченцам,  бьет  по  Премьеру  и  при  этом
пытается  заработать  на  выкупе.   Зарецкий   спасает   Премьера,   выкупая
несчастного пленника, и при этом готовит военный конфликт  в  Дагестане.  За
обоими ненавидящими друг друга магнатами стоят  Буравков  и  Копейко,  ловко
управляют конфликтом, и их цель - стравить олигархов, ослабить Премьера и  в
открывшуюся узкую брешь продвинуть Избранника. В этом новом объеме  замысла,
более жестоком, чем прежний, маячил военный конфликт  в  Дагестане.  "Проект
Суахили" напоминал череду вложенных одна в другую матрешек, "анфиладу  зла",
раскрывающегося по мере приближения к цели. И обжигающая, острая мысль:  кто
они, его соратники по борьбе, обладающие колоссальными  средствами?  Сколько
людей в спецслужбах, Правительстве, в газетных концернах и банках  участвуют
в невидимом заговоре? Какова его конечная цель? И какую  роль  в  достижении
цели призван сыграть он, Белосельцев, прежде чем в нем отпадет нужда и о нем
забудут либо как свидетеля страшной тайны зароют на дне лесного оврага?
   Утром последовал звонок Гречишникова, его короткий сухой приказ:
   -  Приезжай  в  штаб-квартиру  Копейко.  На  своей  черной  "Волге".  Она
прекрасно выглядит для своих лет и  не  внушает  ничего,  кроме  добродушной
насмешки.
   Он двигался по Москве в своем добротном лимузине, с  потертыми  креслами,
сохранившими пыль подмосковных дорог, частички  пепла  выкуренных  женщинами
сигарет.
   Его поджидали нетерпеливый, возбужденный Зарецкий, молчаливый  Копейко  и
вкрадчивый  Гречишников,  который  похаживал  по  ковру,  вытаптывая  ногами
красно-черный орнамент. На ковре, бок о бок, стояли два сияющих  алюминиевых
кейса с цифровыми замками, с одинаковым набором пятизначных цифр.
   - Здесь пять миллионов долларов для  Арби  Бараева,  за  душу  непутевого
Шептуна. - Зарецкий двумя руками сделал в сторону кейсов непонятный жест.  -
Ваши друзья решили, что никому, кроме вас, нельзя поручить  передачу  денег.
Генерал Шептун должен знать, кому обязан жизнью. Когда его доставят в Москву
и отмоют в бане, он явится к вам с букетом цветов.
   Зарецкий насмешничал, играл глазами:
   - Шептун не стоит и половины этих денег. Но разве  дело  в  этом  смешном
похотливом  фазане,  который  перед  каждыми  женскими  сиськами  раскрывает
разноцветный хвост и рассказывает один и тот  же  двусмысленный  анекдот?  В
этих чемоданах, как в ящиках Пандоры, таится столько  будущих  событий,  что
если бы мы их сейчас открыли, то оказались бы  в  другой  стране,  в  другой
истории, при другом Президенте. Однако их откроют другие люди!
   - Ты, Виктор Андреевич, отвезешь деньги Вахиду. -  Гречишников  продолжал
вытаптывать по кругу ковровый орнамент.  -  Тебя  там  ждут.  Следом  пойдет
машина сопровождения с охраной, не ровен час. Скажи Вахиду,  пусть  доставят
Шептуна из  Грозного  завтрашним  рейсом.  Завтра  Премьер  выступает  перед
комсоставом силовиков и ветеранами  спецслужб.  Шептун  появится  в  зале  в
момент выступления. Это будет триумфом Премьера.
   Двое  молчаливых  молодцов  подхватили  чемоданы.  Погрузили  в  багажник
"Волги". Белосельцев тронул  машину,  заметив  в  зеркало,  как  следом,  на
расстоянии, двинулся огромный, с затененными стеклами джип.
   Он двигался тесными улицами, ожидая, что  из  переулков  выскочат  воющие
милицейские машины. Преградят ему путь. Люди с автоматами, в  масках  вырвут
его из-за руля, вскроют багажник, арестуют вместе с алюминиевыми чемоданами.
Он понимал, что совершает  очередной  поступок,  еще  теснее  и  неразрывнее
связывающий  его  с  таинственной  группировкой,  управляющей   политической
машиной. Малейшая неточность может стоить ему жизни. Если он свернет  сейчас
к отделению милиции, или позвонит в уголовный розыск, или  сообщит  о  месте
своего пребывания в контрразведку, то  может  статься,  что  из  милицейской
машины, явившейся по вызову, выйдет  Гречишников,  а  с  бригадой  уголовных
сыщиков  нагрянет  Копейко,  а  в  кабинете  следователя  контрразведки  его
встретит вислый, как у пеликана, нос Буравкова.
   Безумной и сладкой показалась мысль оставить чемоданы на  краю  тротуара,
вырваться из огромного города, промчаться по окружной  дороге,  соскользнуть
на шоссе и лететь, удаляясь  от  смертельной  опасности,  среди  перелесков,
поселков, все дальше и дальше, мимо церквей, городков, пока  не  окажется  в
глухомани, среди псковских синих озер.
   "Он сказал про ящик Пандоры? Что он имел в виду?  Какое  будущее  таят  в
себе алюминиевые чемоданы, набитые деньгами?.. В  какое  новое  пространство
ведет "анфилада зла"? В какую бесконечность движется  "Проект  Суахили"?"  -