кашубов,  живший  в
Восточной  Германия.  Самой  колоритной фигурой в  роте стал казак Нагорный,
внук  белого казака, бежавшего в  Сербию в 1920-м из Крыма.  Русские считали
его русским, а сербы - сербом. В роте были также хорваты и турки.
     Роту  разбили  на  три взвода. Первый состоял из  восемнадцати  бойцов,
преимущественно  русских;  самый  многочисленный  второй  взвод   состоял  в
основном  из  местных  жителей; третий  же  был "взводом оружия",  то  есть,
огневой  поддержки. Первым взводом командовал  старший лейтенант  Хренов, из
бывшей нашей Западной Группы Войск. Это - парень лет двадцати семи, родом из
Подмосковья. Под его началом была и пара старших офицеров. Роте дали чешский
БТР  "Топаз"и старый  танк Т-34-85. Экипаж танка подобрался  веселый  -  три
местных  турка  и  русский,  тоже  служивший  ранее  в ЗГВ. Вскоре на  башне
"тридцатьчетверки" гордо красовалась белая надпись, имя танка, "Ататюрк".
     Во главе роты встал Иосиф Добренович, хорват - человек очень достойный,
у которого с русскими сложились добрые отношения.
     Бойцы  роты получили  югославские  автоматы. Были  и  другие стрелковые
системы. Все русские получили подъемные в сумме  около ста немецких марок на
человека.  Эти  деньги  тут  же были потрачены  на приобретение  необходимой
экипировки, которой их не обеспечили.
     Сотня  участвовала  в  позиционных, вялых  боевых действиях  к  югу  от
Зворника  -  у  Брложника  и Жепы-Планины. Противник им  также  противостоял
неоднородный.  В  восточно-боснийском   мусульманском  анклаве  Жепа,  кроме
местных мусульман,  а также  выходцев из Бихача  и санджакли,  была  вроде и
группа босняков-мусульман из Канады.
     Кто знает,  что  вышло  бы  из  этой  маленькой  неовизантийской армии,
сформируйся она  в  горячее время  на  активном участке  фронта.  Бои быстро
отсеивают всякую шелуху и закаляют  воинов. Активных боевых действий в  этот
период на Дрине  не было, и поэтому справедливо возникает вопрос: Зачем было
организовывать  единицу  на тихом участке? Ведь в это же время шли  жестокие
бои под Сараево, на Игмане. И роту туда не перебрасывали.
     Дисциплина  в сотне  держалась на уважении к  Добреновичу. Но вскоре он
был ранен, и командование перешло  к начштаба Некличу. А вот с ним отношения
у русских не сложились, и к 20-м числам  августа русская единица  распалась,
добровольцы  разъехались.  Жаль,  идея была  хорошая.  За  этот  период  под
Зворником погибло два добровольца.
     "Новая  Византия",  тем  не менее, о себе заявила. Николай  Лысенко был
здесь  как бы  и не  при чем.  Впрочем,  он оказался как бы не причастен и к
участию "легионеров" в событиях у Белого Дома.
     Наша пресса много говорила, да все не по делу, об участии "баркашевцев"
- боевиков  "Русского  Национального  Единства"  (РНЕ) в боевых действиях  в
Югославии.
     Слухи эти сильно преувеличены.  Вообще Баркашев - фигура раздутая, хоть
и  очень  умело.  Его  грозный  имидж  создавался для того,  чтобы  напугать
обывателя  -  как отечественного, так и  западного. Чтобы  альтернатива была
попривлекательнее.  Организованно  боевики  РНЕ в  войне не участвовали. Мне
известны несколько случаев самостоятельной поездки "баркашевцев" в Боснию, к
чему  руководство  РНЕ  отнеслось крайне  отрицательно. Их  начальство  было
против  каких-либо дальних авантюр,  полностью сосредоточившись на  политике
внутренней. Также был раздут инциндент с так называемым "легионом Вервольф",
чей руководитель якобы участвовал в боевых действиях  на стороне хорватов, -
и это не более, чем миф, созданный нашей прессой.
     Русский  Национальный  Собор,  обладая  немалыми  средствами,  не  смог
послать   своих    боевиков   в   Боснию,   ограничившись   лишь    посылкой
разведчика-наблюдателя.
     Эпизодически  муссируются слухи об  участи  боевиков  УНА-УНСО в боевых
действиях на стороне  хорватов. Я  наткнулся  на  забавный, и  в то же время
прискорбный случай. В ноябре 1994 года где-то под городом Титов-Двар человек
группа боевиков  УНА-УНСО сражалась на стороне  сербов. Еще несколько бойцов
было рядом - но по другую сторону  фронта, на стороне  хорватов. Руководство
решило использовать Боснию как  "тренажер"  для  приобретения боевого опыта.
Приехали они сюда вместе, а потом разделились и выбрали противников согласно
политическим  симпатиям.  Для  одних сербы  были православными братьями, для
других  - союзниками  ненавистных  русских.  (*Вся  эта  история  напоминает
следующий   анекдот.   Классическая   ситуация.   "Запорожец"   сминает  зад
"Мерседесу".  Из  иномарки  вылезают  пятеро братков  и говорят неудачливому
водиле  - бедно одетому  инженеру: "Денег у тебя, ясно, нет. Так что мы тебя
будем бить." - "Но так нечестно,  - возражает тот,  - вас пятеро, а я один".
Да, не  понятиям. Братки совещаются,  один из них говорит: "Да, мы  тут тему
перетерли и решили. Вован и Колян будут за тебя. Чтоб все по-честному.")

БЕЛЫЙ ДОМ.

     Октябрь  1993 раскидал ветеранов Боснийских войны.  Кто-то  оказался  в
сторне от  кровавых  событий, кто-то был у Белого Дома, а кто-то  по  другую
сторону баррикад.  Так у Белого Дома встретились  Петр  Малышев  и Александр
Загребов.
     Я глубоко убежден, что Россия - место святое, и поэтому все вооруженные
склоки  следует   вести  вне  ее  границ.  Ибо  если  тут  начнут  стрелять,
остановиться будет сложно. И впечатление от боснийских событий лишь укрепило
это мое  убеждение.  Так  что,  если совсем невтерпеж -  езжайте куда-нибудь
подальше, и там деритесь сколь душа пожелает.
     Я  не очень  хорошо  отдавал  себе  отчет в событиях, последовавших  за
указом номер 1400,  я не до конца понимал их суть, но подсознательно был  на
стороне Ельцина, предпочитая его Руцкому и Хасбулатову.  Примечательно, но в
течение сентября-октября того года в Москве прекратились бандитские разборки
и  заказные  убийства  -  видимо,  все  почтительно замерли,  наблюдая драку
авторитетов  более  крупного  ранга.  Пропустив  мимо  ушей  то,  что  волна
беспорядков в субботу,  2-го октября нарастает,  я  был  поражен воскресными
событиями, штурмом мэрии и Останкино. Под музыку Высоцкого по радио  звучали
призывы  идти  оборонять Моссовет...  Я обратился к  своему другу и  соседу:
"Пошли  защищать  Моссовет!" - "Нет,  пошли  лучше  защищать  Белый Дом."  Я
немного  оторопел - уж  не  сошли ли  мы с ума, чтобы начать стрелять в друг
друга...Тогда решили  съездить  на  рекогносцировку и  посмотреть,  что  где
творится.  У   Белого  Дома  горели   костры,  ходили  люди,   экипированные
отобранными у ОМОНовцев щитами и шлемами. На подходе к нему в  тени деревьев
и заборов  расположились  какие-то крепыши. Возле Белого  Дома шел  набор  в
дружины и  отправка их  на штурм Останкино.  Какие-то  кандидаты в  пушечное
мясо,  вооруженные  прутьями  из  арматуры, стояли возле  машин.  Рядом,  на
обшарпанной мостовой Красной Пресни, у столиков  кафе как ни в чем ни бывало
сидели  люди,  пили   пиво  и  смотрели  переносной  телевизор.  Под   боком
разворачивались события, которые быть может перевернут мир, а люди проявляли
достойное  спокойствие.  Меня  удивило  малочисленность автомобилей и полное
отсутствие милиции в центре города. Последняя проявляла осторожность. Воздух
был на  редкость чист. На вечернем небе -  и  это в центре-то Москвы! - были
видны звезды. За  последующие сутки около двухсот  звезд было погашено - и с
тех пор я  такого звездного  неба в столице  не  видел. Возле  Моссовета шел
митинг,  но  в   дружины   набирали  военнослужащих.   Создалось  и   крепло
впечатление, что армия разбежалась. Теперь  ее  призывают  под  знамена двух
соперничающих  лагерей.  Возле  Кремля,  в  Историческом  проезде   какие-то
энтузиасты строили баррикаду.  Зачем,  от кого? Вернулись  к Белому  Дому  -
очередная колонна машин в Останкино уже уехала. Мы отбыли домой. Потом  были
короткий штурм  и  комендантский  час протяженностью  во всю  золотую осень,
милиция  проявляла  храбрость  во  время  обысков,  видимо,  отыгрываясь  за
"осторожность", проявленную третьего октября.
     Русские  же  спецназовцы,  закованные  в  кевлар  и  титан,  воруженные
автоматами с  подствольниками,  в понедельник 4-го взяли Белый  Дом штурмом.
Прибывшие  по правительственной  трассе Кутузовского Проспекта танки  прямой
наводкой расстреливали здание. Как бы могли пригодится эти силы в тот момент
в Боснии, брось их на сербскую чашу весов. Тогда наши братья  стояли у самой
победы, и еще один рывок и... Но Россия предпочла пустить кровь самой себе.
     Мне  комендантский  час чуть  не  аукнулся  - я пришел  в общежитие (из
соседнего)  на  полчаса  позже,  и  комендант  не  хотел  меня  пускать.  Но
четвертого,  в понедельник  люди  шли  и  смотрели, как штурмуют  Белый Дом.
Смотрели, как смотрят очередной триллер. У москвичей, да и соотечественников
вообще, жизнь  очень сильно притупила инстинкт самосохранения. Этот  феномен
не  изучен.  И  сейчас, если  в городе случается  перестрелка,  люди бывалые
падают ниц,  а  прочие  высовывают головы, сгорая от любопытства:  "Где  это
стреляют?"
     Но, наверное, именно тогда, в октябре во мне что-то  сильно изменилось.
Я испытал шок, психологический, но он куда страшнее, чем болевой.
     Очень  сложный  и   запутанный  вопрос  -   о  понимания   патриотизма,
национализма  и  демократии.  Если  объяснять  кратко,  национализм  -   это
ревность,  а  патриотизм -  любовь.  Я  видел,  что  патриотические движения
загоняются  в  русло экстремизма,  что  кому-то хочется скомпрометировать  и
свести  на нет движение национального возрождения. А провокаций и  поводов к
национальному экстремизму было предостаточно. Достаточно лишь вспомнить, как
в конце 1991  праздновали хануку в Кремле. Какой иезуит додумался  до такого
оскорбления  чувств  верующих,  ведь  Кремль  -  прежде  всего  православный
монастырь?
     Я считал  себя в тот момент демократом, вкладывая в это слово несколько
иной смысл, чем его на деле понимали власть имущие. Полагал, что  демократия
- это следование духу  и букве справедливости, совести и закона,  одинаковый
подход  ко всем  сторонам в  любом конфликте.  Именно  потому  место  любого
порядочного  человека  в  балканском  конфликте   было  на  стороне  сербов.
Продажности тут  не  было места.  Я  видел -  и только слепой не мог увидеть
этого - "политическую шизофрению". Я видел различный подход, различные мерки
для  одних  и  тех  же событий.  Пожоже, сегодня именно США стали бесспорной
"Империей Зла" на нашей планете, диктуя свою волю вся и всем. В университете
я   достаточно   наобщался   с   американскими   студентами.   Поражала   их
органиченность  и  зашоренность,  переходящие в тупость. Здесь мы,  русские,
были в явно преимущественном положении.  Даже  после того  как рухнула  наша
система  и  наша  вера.  Более  того, нас очень трудно стало  теперь  чем-то
удивить,  и  мы  знаем,  как  бывает  несправедлива  диктатура только  одной
системы, как частные закономерности  пытаются перенести  на общие и  что  из
этого получается.
     Ищите тоталитаризм  не в  России  - ищите его в США, в  стране массовой
культуры, где каждому отведена роль  его  винтика в общей машине... Чтобы  в
ложь поверили, она должна быть чудовищной - и я отдаю дань уважения  системе
средств массовой информации,  сумевших  перевернуть  основы бытия  в  голове
человека. Вдалбливаемая реклама и  идеология - "США превыше всего" - сделали
мировоззрение  американского  обывателя  простым  и  логичным.  Политические
интересы  США  отождествляются с  демократией. Это -  святое, а кто против -
фашист, коммунист, людоед или прочая мерзость.
     В  эфире  и  ООН  эти  интересы  прикрываются  фиговым  листочком  прав
человека. За  кулисами  -  финансовыми  связями,  опутавшими  правительства,
средства  массовой информации  и  т.д. В воздухе  - самолетами  и  крылатыми
ракетами.
     Сейчас  кончается  Двадцатое столетие, более  того - Второе тысячелетие
(от  Рождества  Христова). Каков же  итог  его?  Несколько лет  назад мы  бы
сказали -  торжество идей социализма, победоносное шествие  социалистической
системы.  В  1989  году  Френсис  Фукуяма  написал  свой   "Конец  истории",
возвестивший  окончательную победу либерализма.  Книга  устарела, едва успев
выйти  в свет.  Фукуяму даже американские  либеральные  профессора  называли
дураком. Так  кто  же  герой (или антигерой) ХХ  века?  Утверждаю, "герой" -
персонифицированно  -  Гитлер.   Точнее,   он  стал   самым  ярким   образом
воинственного национализма, отравившего нашу планету...
     Смысл же  двух  горячих  мировых  войн  -  и  третьей  холодной  -  это
унификация и объединение  мировой финансовой системы  через последовательное
истощение  и  уничтожение конкурентов  методом  их  стравливания в  кровавых
конфликтах.  Вечный,  бессмертный   Divide  et  imperа!  Что  ж,  "прогресс"
восторжествовал - мировая экономика управляется с  Уолл-стрита, там решаются
судьбы  мира. Все это две разные ипостаси современной истории, если угодно -
в этом ее диалектика.
     "Международное право" сейчас - воля Запада. Ради  прибылей американских
банкиров,  ради  индекса  Доу-Джонса, хорваты и сербы, русские и  мусульмане
должны резать и уничтожать друг  друга, превращая в руины свои страны, дичая
и деградируя.
     Что разумно, то действительно. Что действительно, то  разумно. Процесс,
наверное, объективен, но я - человек, сохранивший совесть,  я не продажен, я
не приемлю такого Мира.





 * ГЛАВА No10. ЕЩЕ ОДИН ВЫСТРЕЛ В САРАЕВО.



                     Oh, East is East, and West is West,
                     and never the twain shall meet,
                     Till Earth and Sky stand presently
                     at God's great Judgement Seat...
                       Redyard Kipling. "The ballad of East and West."
                     (*О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
                     И с мест они не сойдут,
                     Пока не предстанет Небо с Землей
                     На Страшный Господень суд.
                     Редъярд Киплинг. "Баллада о Востоке и Западе".)

     Поэт  никогда не был здесь. В этом  городе в гордиев узел сплелись даже
не  две  -  Запад и Восток,  а как минимум три цивилизации, и они сошлись, и
сошлись в кровавой схватке. Предстали на страшный суд.
     Я привез из Югославию довоенный цветной альбом "Sarajevo". Если в нашей
стране  слова Война и Победа стали именами собственными и обычно относятся к
Великой  Отечественной, то  здесь рубеж  истории - девяностые... И  "война",
по-сербски  - "рат", означает  именно эту,  современную нам  бойню.  Цветные
фотографии  альбома открывают  виды  города  в разные  времена года.  Здания
окрашены  краской  и погодой  в белый, желтый, зеленый  цвета. Средневековые
кварталы, рынок,  мечети, православные церкви, синагога  евреев-сеффардов...
Католический собор в готическом стиле... Современные кварталы, стадионы...
     Но мне больше запомнилось фото девушки в осеннем  парке. Нет, скорее на
заросшем  деревьями старом кладбище. Под ее ногами лежат  желтые листья и...
осколки  старых  надгробий.  Фото  полно  грусти,  звенящей  тоски, навевает
какие-то русские мотивы...  Комментарий  к  этой  иллюстрации  въелся  в мою
память:  "Zemlja  je  smrtnim  sjemenom  posijana"  ("Смертным семенем земля
засеяна.") Пророческие слова. Семена, посеянные зубы дракона, взошли.
     Еще несколько лет назад, столица Боснии Сараево ассоциировалось  у всех
с роковым выстрелом летом 1914, послужившим сигналом к Первой мировой Бойне,
ну и с Олимпиадой-84. Теперь все - в прошлом.  История добавила новые краски
в  историю  города. Спортивные  сооружения стали военными объектами. Храмы -
мишенями  для  пристрелки  орудий. Но  выстрел  в Сараево... Колесо  истории
повернулось вспять, карта Европы,  расклад сил навевает мотивы начала  века.
Сараево - снова символ войны,  хотя  она началась и не здесь. Что  ж, символ
Олимпиады - Вучко, волчонок, вымахал в матерого волка и показал зубы.
     Напомню,  Загреб  поднял  восстание  против Белграда, а  местные сербы,
населявшую  Сербскую Краину,  ответили  восстанием против Загреба. Расчленив
Югославию в 1991-м, Запад увидел новую  угрозу - непокорные  сербы, взявшись
за оружие,  могли  соединить свои разорванные по бывшим  союзным республикам
земли в  одну Великую Сербию. Или -  в новую Югославию. Как если бы русские,
например, после распада  СССР,  присоединили бы  к себе  населенный русскими
Северный Казахстан  (то есть  - Южный Урал и  Южную Сибирь), ныне украинскую
Новороссию и там еще что-то.
     Тыл  Сербской Краины  - это Босния. Именно через нее Краина связывается
со  своей  "большой  землей" -  Сербией.  И очень  многие  силы  постарались
выломать  этот камень  из фундамента Югославской Федерации, чтобы здание это
окончательно рассыпалось и обратилось в прах. Встала задача: во что бы то ни
стало  не  допустить сохранения Боснии  в  составе Югославии или  победы там
сербов, не  дать  выстроить  "мост"  к  Сербской Краине  в  Хорватии. Любыми
способами не допустить!
     Но для того, чтобы удержать  Боснию, сербам  нельзя позволить захватить
Сараево,  ее  центр.  И  потому от исхода  борьбы  за Сараево  зависел исход
Балканской войны 1990-х годов.

x x x


     В  начале  марта  1992  г. в  Сараево  на  пороге  православного  храма
мусульманами была  расстреляна  сербская свадьба.  Это  было  только начало.
Переговоры  не  привели к достижению согласия между  общинами. Через  месяц,
после провозглашения правительством Боснии (во  главе с Алией Изетбеговичем)
независимости  республики и серии актов  антисербского террора,  в том числе
убийства в Сараево начальника полиции (серба), вспыхнули бои между сербами и
мусульманами.  ЮНА  придерживалась принципа невмешательства  - и  сербы были
выбиты из Сараева. Как ответная мера, 7 апреля была провозглашена Республика
Сербская, с временной столицей в Пале, деревне около Сараева.
     В последних числах апреля 1992  года начинается вывод ЮНА из Боснии. Он
проходил  не  бескровно. В  начале  мая ее  солдатами  был захвачен  в  плен
Изетбегович.  Но  -  на  горе сербам!  -  его освободили в обмен  на  снятие
мусульманской блокады казарм. Конвой все же был обстрелян.
     В мае же в Сараево взрывом в очереди за  хлебом было убито двадцать два
человека.  Огульно обвинив  в  этом  сербов,  новый  мировой  судья  - Совет
Безопасности  наложил санкции на Малую Югославию,  в  тот момент -  торговое
эмбарго. Сербы  считают это провокацией и возлагают ответственность за взрыв
на мусульман. Санкции же были попыткой сбросить президента Милошевича.
     Бутрос  Б. Гали предпринимает  все  усилия,  чтобы Сараево оставался  в
руках  мусульман. Находясь под сильным политическим  давлением, 29 июня 1992
сербы оставили ключевую позицию, аэропорт.
     Около  Сараево шла позиционная война. Временами обстановка обострялась.
Так, в конце мая  1993 года мусульмане провели  в  этом  районе наступление,
поставив на время под свой контроль дорогу Сараево-Пале.
     А что же Запад? Я листаю американские журналы "Тайм" за 1993-1995 годы.
Обычное  дело - в рубрике "Письма читателей"  первые места отводятся гневным
призывам покончить с врагами рода  человеческого -  сербами, разбомбить  их,
поставлять  оружие мусульманам.  Очень  напоминает  наши собрания  доярок  с
гневными осуждением американского империализма в брежневские годы.
     Я  разговаривал  с  несколькими  иностранцами  в  Боснии.  Я  помню  их
изумление и шок. В их промытые и  затуманенные  пропагандой  мозги вместе  с
ужасом и изумлением дошло, наконец, что сербы  - это не монстры, не людоеды.
Это обычные люди, которые сражаются за право жить на Земле.

ИГМАН.

     В  июле  1993 года  сербы вели успешное наступление  на Игман -  горную
гряду,  через которую  шла  дорога на Сараево.  В ходе боев сербские