Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Абрамов А и С.. Хождение за три мира -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Хождение за три мира ----------------------------------------------------------------------- Авт.сб. "Тень императора". М., "Детская литература", 1967. OCR & spellcheck by HarryFan, 4 October 2000 ----------------------------------------------------------------------- ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СТРАННАЯ ИСТОРИЯ ДОКТОРА ДЖЕКИЛЯ И МИСТЕРА ГАЙДА, РАССКАЗАННАЯ ПО-НОВОМУ "...нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на первого..." Ф.М.Достоевский, "Двойник" Nil admirari! - Ничему не удивляться! Положение, заимствованное из философии Пифагора КТО Я? Я возвращался домой от Никитских ворот по Тверскому бульвару. Было что-то около пяти часов вечера, но обычная в это время уличная субботняя сутолока обходила бульвар, и на его боковых аллеях, как и утром, было пустынно и тихо. Сентябрьское, вдруг совсем безоблачное небо не предвещало близкой осени, ни один желтый лист не зашуршал под ногами, и даже поблекшая к концу лета трава меж деревьями после вчерашнего ночного дождя казалась по-майскому похорошевшей. Я не спеша шагал по боковой дорожке, лениво прицеливаясь к каждой скамейке: не присесть ли? Наконец присел, вытянув ноги, и в ту же секунду почувствовал, как все окружающее уплывает куда-то, тускнея и завихряясь. Обычно я не страдаю головокружениями, но тут даже вцепился в спинку скамейки, чтобы не упасть: вся противоположная сторона бульвара - деревья и прохожие - вдруг растаяла в лиловатой дымке, точь-в-точь как в горах, когда облака подползают к ногам и все вокруг дробится и тает в густых, мокрых хлопьях. Но дождя не было, туман налетел сухой и чистый, слизнул всю зелень бульвара и исчез. Именно исчез. В одно мгновение деревья и кусты вновь возникли, как повторный кадр в цветном кинофильме: широкая скамейка напротив вернулась на свое прежнее место и пропавшая было девушка в голубом пыльнике опять сидела на ней с книжкой в руках. Все выглядело как будто по-прежнему, но только как будто: кто-то во мне тотчас же усомнился в этом. Я даже оглянулся, пытаясь проверить впечатление, и удовлетворенно подумал: "Чепуха, все так и было. Именно так". - "Нет, не так", - подумал кто-то другой. Другой ли? Я спорил с самим собой, но сознание как бы раздваивалось, и спор походил на диалог двух совсем неидентичных и даже непохожих "я". Возникавшая мысль тотчас же опровергалась другой, откуда-то вторгшейся или кем-то внушенной, но агрессивной и подавляющей. "И скамейка та же". "Не та. На Пушкинском зеленые, а не желтые". "И дорожки те". "Эти уже. И где гранитный бордюр?" "Какой бордюр?" "А лужайки нет". "Какой лужайки?" "У корта. Здесь был теннисный корт". "Где?" Но я уже оглядывался с чувством нарастающей тревоги. Раздвоение исчезло. Я вдруг осознал себя в новом, странно изменившемся мире. Когда вы идете по улице, где все вам привычно и все примелькалось глазу, вы не обращаете внимания на мелочи, на детали. Но стоит им внезапно исчезнуть, и вы остановитесь, охваченный чувством недоумения и тревоги. Пейзаж был только похожим, но совсем не тем, какой я знал, проходя по этим тысячи раз исхоженным бульварным дорожкам. И деревья, казалось, росли по-другому, и кусты были не те, и самый бульвар я почему-то называл не Тверским, а Пушкинским. По привычке я взглянул на часы, а рука так и повисла в воздухе. И пиджак был совсем другой, не тот, какой я надел с утра, и вообще не мой пиджак, и часы были не мои, а под ремешком от часов кривился шрам, которого, может быть, только минуту назад не было вовсе. А сейчас это был застарелый, давно заживший шрам, след пули или осколка. Я посмотрел на ноги - и туфли были не мои, чужие, с нелепой пряжкой на боку. "А вдруг и внешность у меня не та, и возраст не тот, и вообще я - это не я?" - обожгла мысль. Я вскочил и не пошел, а побежал по дорожке к театру. Театр стоял на том же месте, но это был другой театр, с другим входом и другими афишами. На его репертуарном табло я не нашел ни одного знакомого названия. Только в темных, не освещенных изнутри дверных стеклах отразилось знакомое лицо. Это было мое лицо. Пока оно было единственным, что было моим в этом мире. Только теперь я почувствовал, как у меня болит голова. Помассировал виски - боль не проходила. Вспомнилось, что где-то поблизости, кажется на площади, была аптека. Может быть, она уцелела, на мое счастье? Площадь уже виднелась в мелькании пересекающих проезд автомашин, и я поспешил вперед, продолжая недоуменно и тревожно оглядываться. Домов по проезду Пушкинского бульвара я точно не помнил, но эти как будто не отличались от них - только не было привычных, бросающихся в глаза фонарей над подъездами, да и номерные знаки были другие. У выхода на площадь, куда вливалась зеленая река бульвара, я буквально остолбенел: устье ее было пусто. Пушкина не было. На мгновение мне показалось, что у меня остановилось сердце. Голая каменная плешь на месте памятника уже не тревожила, а пугала. Я закрыл глаза в надежде, что наваждение исчезнет. В этот момент кто-то проходивший мимо толкнул меня, может быть и нечаянно, но так сильно, что я невольно повернулся на каблуках. Наваждение действительно исчезло: я увидал памятник. Он стоял в глубине площади все такой же задумчивый и строгий, в небрежно накинутой на плечи крылатке - дорогой с детства образ. Пусть на другом месте, но он! Даже дышать стало легче, хотя позади памятника виднелось совсем незнакомое здание современной конструкции с огромными буквами по фасаду: "Россия". Гостиница или кино? Вчера еще на его месте стоял шестнадцатиэтажный жилой дом, в первом этаже которого помещался ресторан "Космос". Все было похоже и не похоже, знакомо до мелочей, но именно мелочи больше всего и видоизменяли знакомый облик. Аптеку, например, я нашел на том же месте, и продавщицы стояли за прилавками в таких же белых халатах, и такая же очередь толпилась у кассы, а в оптическом отделении продавались очки в такой же безвкусной и неудобной оправе. Но когда я спросил у продавщицы пирабутан от головной боли, она недоуменно скривилась: - Что? - Пирабутан. - Не знаю такого. - Ну, от головной боли. - Пирамидон? - Нет, - растерянно пробормотал я, - пирабутан. - Нет такого лекарства. Мой глупо-удрученный вид вызвал у нее улыбку сочувствия. - Возьмите тройчатку. - И она бросила на прилавок пакетик в невиданной мной упаковке. - Двадцать четыре копейки. В брючном кармане я обнаружил горсть серебряной мелочи, - монетки почти не отличались от наших. Потом уже, сидя на скамейке у памятника Пушкину, я тщательно обследовал все карманы доставшегося мне по прихоти судьбы чужого костюма. Содержимое их поставило бы в тупик любого следователя. Помимо мелочи, я нашел несколько рублевых и трехрублевых бумажек, совсем непохожих на наши, скомканный трамвайный билет, хорошую авторучку я почти целый блокнот с отрывными листами. Никаких документов, удостоверявших личность моего двойника, не было. Страха я уже не чувствовал, оставалось лишь острое, беспокойное любопытство. Как долго продлится мое вторжение в этот мир и чем оно окончится - об этом я старался не думать: здесь можно было предположить все, даже самое страшное. Но что делать в пределах выданной мне путевки в неведомое? В гостиницу меня, конечно, не пустят. Где я буду ночевать, если путевка надолго? Может быть, дома или у друзей - ведь где-то живет же обладатель этого пиджака и друзья, наверно, у него есть, и самое смешное будет, если это и мои друзья; А вдруг все это сон? Я с размаху хлопнул рукой по скамейке - больно! Значит, не сон. На какой-то миг мне показалось, что я увидел знакомое лицо. Мимо неторопливо прошествовал широкоплечий крепыш с кинокамерой. Я узнал и хохолок на лбу, и массив плеч, и чугунный затылок. Неужели Евстафьев из пятой квартиры? Но почему он с кинокамерой? Ведь он и фотоаппарата в руках не держал. Я вскочил и побежал за ним. - Простите... - остановил я его, вглядываясь в знакомые черты. - Женька?.. Евгений Григорьевич? - Вы ошиблись. Я растерянно моргал глазами: сходство было абсолютным. Даже тембр голоса был тот же. - А что, похож? - усмехнулся он. - Поразительно. - Бывает, - пожал он плечами и прошествовал дальше, оставив меня в состоянии полной душевной смятенности. Мне все еще казалось, что это розыгрыш, мистификация. Сейчас Женька вернется, и мы будем хохотать вместе. Но он не вернулся. Когда я потом вспоминал этот день, прежде всего приходило на память это чувство растерянности и смятения и, пожалуй, еще - невыносимого одиночества в городе, в котором каждый камень был знаком с детства и который изменился всего за несколько секунд дурноты. Я мучительно вглядывался в лица прохожих с тщетной надеждой встретить близкого человека. Зачем? Вероятно, он не узнал бы меня, как близнец Евстафьева, а тому, кто узнал бы, что бы я мог ответить?.. Именно это и случилось. - Сережка! Сергей Николаевич! - окликнул меня невысокий седой человек в замшевой курточке на "молниях". (Этого человека я никогда раньше не видел.) - Поди-ка на минутку. Я поднялся: меня действительно звали и Сережкой, и Сергеем Николаевичем. - Есть новость. - Он доверительно взял меня под руку и тихо сказал: - Обалдеешь: Сычук остался. - Какой Сычук? - удивился я. - Мишка? - Какой же еще? Один у нас Сычук. Увы! Мишку Сычука я знал с фронта. Сейчас он работал не то фотографом, не то фотокорреспондентом. Мы не дружили и не встречались. - Что значит "остался"? - Как остаются? Он же на "Украине" поехал вокруг Европы. Знаешь ведь... Я ничего не знал. Но, учитывая ситуацию, изобразил удивление. - В последнем заграничном порту, подонок, остался. Не то в Турции, не то в Германии: не знаю, как они ехали - в Одессу или из Одессы. - Подлец, - сказал я. - Будут неприятности. - Кому? - Ну, тем, кто ручался, и так далее, - усмехнулся человек в замше. - Фомич землю роет, к начальству помчался. Ты-то ни при чем, конечно. - Еще бы, - сказал я. Незнакомец освободил мою руку и дружелюбно стукнул по спине. - Ты что-то прокис, Сережка. Или, может, я помешал? - Чему? - Творишь... или ждешь кого? А почему ты не в редакции? Ни к одной редакции я не имел отношения. Разговор надо было заканчивать: в нем накопилось слишком много горючего. - Дела, - сказал я неопределенно. - Хитришь, старик, - подмигнул он. - Ну, пока. И так же исчез из моей жизни, как и в ней появился. Как человек, впервые брошенный в воду, постепенно приобретает навыки пловца, так и я начинал ориентироваться в незнаемом. Любопытство подавляло страх и тревогу. Что я уже знал? Что и здесь у меня та же внешность и то же имя. Что Москва есть Москва, только чуть-чуть другая в деталях. Что есть Одесса, Турция и Германия. Что пароход "Украина", как и у нас, совершает рейсы вокруг Европы. Что я связан с какой-то редакцией и что в этом мире Мишка Сычук тоже оказался подонком. Поэтому я ничуть не удивился, когда, спустившись к кинотеатру "Россия" - здание это, как я и предполагал, оказалось кинотеатром, - я встретил Лену. Я должен был кого-нибудь встретить, кто знал меня и там и здесь. Лена шла, как всегда элегантная и, как обычно, рассеянная, но узнала меня сразу и даже, как мне показалось, смутилась. - Ты? Откуда? - От верблюда. Ну, что там? - Где? - удивилась она. - В больнице, конечно. Ты давно ушла? Она удивилась еще больше: - Я не понимаю тебя, Сережа. Ты о чем? Я только три дня в Москве. Я видел ее сегодня утром у главврача, когда звонил в Институт мозга. До этого мы виделись каждый день или почти каждый день, когда я бывал в терапевтическом. Поэтому я замолчал, мучительно подыскивая выход из явно критической ситуации. Дорога в незнаемое изобиловала ухабами. - Извини, Леночка, я стал ужасно рассеянным. И потом... такая неожиданная встреча... - Как живешь? - спросила она, как мне показалось, с какой-то металлической ноткой. - Да так, - ответил я бодренько, - живем, хлеб жуем. Она долго молчала, пристально рассматривая меня. Наконец произнесла совсем сухо: - Странный у нас разговор с тобой. Очень странный. Я понимал, что она сейчас уйдет и исчезнет единственный шанс закрепиться здесь хотя бы на сутки: едва ли мое вторжение продлится дольше. Надо было на что-то решаться. И я решился. - Мне надо поговорить с тобой, Леночка. Просто необходимо. Произошло одно событие... - Какое? - Ее глаза подозрительно сузились. - Не могу же я говорить на улице... - Я торопливо подыскивал слова. - Ты где... живешь? Она помедлила с ответом, видимо что-то взвешивая. - Пока у Галки. - Это где? - Ты же знаешь. Я ничего не знал. Я даже не спросил, у какой Галки. Но мне нужно было, чтобы она согласилась. Мой последний шанс! - Прошу тебя, Леночка... - Неудобно, Сережа. - Боже мой, какой вздор! - сказал я, думая о Лене, которую я знал. Но это была совсем другая Лена, глядевшая на меня настороженно, совсем не дружески". - Ну что ж... пойдем, - наконец сказала она. ВТОРОЙ ШАГ В НЕЗНАЕМОЕ Мы шли молча, почти не разговаривая. Она, видимо, волновалась, но старалась не показать этого, сдерживалась, может быть даже сожалея о своем согласии. Время от времени я ловил ее обращенный на меня испытующий, подозрительный взгляд. Что она подозревала и чего боялась? Дом в Старо-Пименовском переулке я узнал сразу. Здесь когда-то жила моя жена, еще до того, как мы познакомились. Кстати, ее тоже звали Галиной. У меня противно задрожали колени. - Ты что так смотришь? - спросила она. Я продолжал молча оглядывать комнату. Как и все здесь, она была та и не та. Похожа и не похожа. Или, может быть, я просто забыл. - Чья это комната, Лена? - Галкина, конечно. Странные вопросы ты задаешь, Сережка. Разве ты не был здесь? Я с трудом проглотил слюну. Сейчас я задам ей еще один странный вопрос: - Разве она... не переехала? Лена взглянула на меня как-то испуганно, даже отстранилась немножко, словно я сказал какую-то чудовищную нелепость. - Вы разве не встречаетесь? - Почему? - неопределенно ответил я. - Встречаемся. - Когда ты ее видел в последний раз? Я засмеялся и брякнул: - Сегодня утром. За завтраком. И тут же пожалел о сказанном. - Не лги. Зачем ты лжешь? Она со вчерашнего дня в институте. И ночью работала. Еще не возвращалась. - Уж и пошутить нельзя, - глупо сказал я, понимая, что все больше и больше запутываюсь. - Странные шутки. - Может быть, мы о разных людях говорим? - попробовал я исправить положение. Она даже не рассердилась, только нахмурилась, как врач, который видит, но еще не понимает симптомы наблюдаемой им болезни. - Я говорю о Гале Новосельцевой. - Почему Новосельцевой? - удивился я. На меня смотрели холодные, профессионально заинтересованные глаза врача. - Ты потерял память, Сережа. Они расписались еще в начале войны. Что с тобой? - Ничего, - пробормотал я, вытирая вспотевший лоб. - Я только думал... - Почему я здесь, у разлучницы, да? - засмеялась она, на какое-то мгновение утратив выражение профессионально-врачебного любопытства. - Я и тогда не обижалась, Сережа. Подумаешь беда - парня увели. А теперь... смешно даже. Так давно это было... И другое после этого было - сам знаешь... - Она вздохнула. - Не везет мне в любви, Сережа. Трудно рассчитывать каждый шаг в незнаемом. И я опять не рассчитал, забыв о том, где я и кто я. - А кто тебе сейчас мешает с Олегом? - Сережа! И столько ужаса было в этом вскрике, что я невольно закрыл глаза. - У тебя что-то с памятью, Сережа. Такие вещи не забывают. Галка получила похоронную еще в сорок четвертом году. Ты не мог не знать. Что я знал и чего не знал? Разве я мог сказать ей об этом? - Ты или притворяешься, или болен. По-моему, болен. - А ты спроси меня: какое сегодня число, какой год и так далее. - Я еще не знаю, что надо спросить. - Так ставь диагноз, - озлился я. - С ума сошел, и все! - Это не медицинский термин. Есть разные виды психических расстройств... Ты о чем хотел говорить со мной? Теперь я уже не хотел. Если бы я сказал ей правду, она меня тут же отправила бы в психиатрическую больницу. Надо было выкручиваться. - Понимаешь, какое дело... - начал я свою поспешную импровизацию, - произошло одно прискорбное событие... Весьма прискорбное... - Ты уже говорил. Какое? - В общем, я ушел из дому. От жены. О причинах говорить не буду. Но мне необходимо убежище. Хотя бы на сутки. Ночлегус вульгарно... Я замолчал. Она тоже молчала, разглядывая кончики пальцев. - Разве у тебя нет друзей? - К одним нельзя, к другим неудобно. Знаешь, как иногда бывает... - Я старался не смотреть ей в лицо. - А если бы ты меня не встретил? - Но я тебя встретил. Она все еще колебалась: - Это неудобно, Сережа. - Почему? - Неужели ты сам не понимаешь? - Знаешь что? - опять озлился я. - Вызывай психиатра. Ночлег мне, во всяком случае, будет обеспечен. Я посмотрел ей в глаза: врач-профессионал исчез, осталась просто испуганная женщина. Непонятное всегда страшно. - Комната не моя, - проговорила она тихо. - Подождем Галку. - А если она опять заночует в институте? - Я позвоню ей. Телефон в передней. Посиди пока. Она вышла, оставив меня одного в комнате, в которой мне было все знакомо почти до мелочей. Из этой комнаты я пошел в загс. Из этой ли? Нет, не из этой. Как в подобии треугольников: что-то совпадало, что-то нет. Я взял со стола карандаш и записал в блокноте: "Если со мной что случится, дайте знать жене Галине Громовой. Грибоедова, 43. Сообщите также в Институт мозга профессорам Заргарьяну и Никодимову. Очень важно". Слова "очень важно" я подчеркнул три раза так, что карандаш сломался. То, что хотелось приписать дальше, так и осталось неприписанным. А положив блокнот в карман, я понял, что опять сделал глупость. Мои Заргарьян и Никодимов этого письма не получат. А Галя Громова носит здесь другую фамилию. В передней раздался звонок, и сквозь полуоткрытую дверь я услышал, как щелкнул замок и Лена сказала: - Наконец-то! Я тебе только что звонила. - А что случилось? - спросил до жути знакомый голос. - У нас Громов Сережка. - Ну и хорошо! Будем чай пить. - Понимаешь, Галка... странный он какой-то... - Лена понизила голос до неслышного шепота. - Что он, с ума сошел? - донеслось до меня. - Не знаю. Говорит, что ушел от жены. - Господи, какой вздор! Он тебя разыгрывает, Ленка, а ты уши развесила. Я полчаса назад ее видела. Дверь распахнулась. Я вскочил и замер. У двери стояла моя жена. То же лицо, тот же возраст, даже прическа та же самая. Только серьги незнакомые и костюм, какого я у нее еще не видал. Я молча стоял, силясь сдержать волнение. - Ты что это придумал? - спросила Галя.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору