поместья, ни вообще  ничего.  Я  думаю,
все дело в том,  что  тебе  непременно  нужно  создать  себе  какое-нибудь
неудобство.
   Доротея засмеялась.
   - Нет, я вовсе не шучу, Додо, - с еще более серьезным видом  продолжала
Селия. - Как ты будешь жить? В каком окружении?  И  мы  никогда  больше  с
тобой не увидимся... а маленький Артур - ты и не  думаешь  о  нем,  а  мне
казалось, ты к нему так привязана...
   На глазах Селин - что случалось нечасто  -  появились  слезы,  ее  губы
задрожали.
   - Селия, милая, - с ласковой грустью произнесла Доротея. -  Если  мы  с
тобою никогда не увидимся, то не по моей вине.
   - Нет, по твоей, - все с той же жалобной миной возразила Селия. - Разве
я могу к тебе приехать  или  пригласить  тебя  к  себе,  если  Джеймс  так
негодует? Он считает, что нельзя так  делать,  что  ты  дурно  поступаешь,
Додо. Но ты вечно затеваешь что-то несуразное, а я все равно тебя люблю. И
где ты будешь жить - просто ума не приложу. Куда ты поедешь?
   - Я поеду в Лондон, - сказала Доротея.
   - Да разве ты сможешь всю жизнь прожить  в  городском  доме,  прямо  на
улице? И в такой бедности. Я бы делилась с тобой поровну  всеми  нарядами,
только как это сделать, если мы никогда не увидимся?
   - Спасибо, Киска, - с пылкой нежностью сказала Доротея. - Не тревожься:
может быть, Джеймс меня когда-нибудь простит.
   - Но куда лучше было бы, если бы ты не выходила замуж, - сказала Селия,
вытирая глазки и вновь переходя в наступление. - Все  бы  сразу  стало  на
свои места. Да и зачем тебе делать такое, чего от тебя  никто  не  ожидал?
Джеймс всегда твердит, что ты рождена быть  королевой,  а  разве  королева
могла бы так поступить? Ты же вечно совершаешь ошибки, Додо,  и  это  твоя
очередная ошибка. Мистер Ладислав - неподходящая для тебя партия, так  все
считают. И притом ты сама говорила, что никогда больше не выйдешь замуж.
   - Ты совершенно права, Селия, я  могла  бы  быть  разумнее,  -  сказала
Доротея, - и лучше поступила бы, будь я лучше сама. Но поступаю я вот так.
Я обещала мистеру Ладиславу выйти за него замуж, и я выйду за него.
   В голосе Доротеи прозвучала давно  знакомая  Селии  нотка.  Та  немного
помолчала, и, когда обратилась к сестре, было ясно, что она не  собирается
ей больше прекословить.
   - Он очень любит тебя, Додо?
   - Мне кажется, да. Я его очень люблю.
   - Как это славно, - безмятежно сказала Селия.  -  Только  лучше  бы  ты
вышла  за  кого-нибудь  вроде  Джеймса  и  жила  в   поместье   где-нибудь
неподалеку, а я бы ездила к тебе в гости.
   Доротея улыбнулась, а Селия  погрузилась  в  раздумье.  После  недолгой
паузы она сказала:
   - Просто не понимаю, как все это вышло!  -  Селии  до  смерти  хотелось
узнать подробности.
   - А это незачем, - сказала Доротея, ущипнув  сестру  за  подбородок.  -
Если ты узнаешь, как все вышло, тебе это вовсе не покажется удивительным.
   - Но ты мне расскажешь? - спросила Селия и сложила руки,  приготовляясь
слушать.
   - Нет, милочка, чтобы все узнать, тебе пришлось бы вместе со  мной  все
прочувствовать.



85

                   И тогда присяжные удалились, а  имена  их  были  мистер
                Слепец, мистер Порочный, мистер Злолюбец,  мистер  Похоть,
                мистер Распутник, мистер Шалый,  мистер  Чванство,  мистер
                Недоброжелатель, мистер Жестокость,  мистер  Лжец,  мистер
                Светоненавистник,  мистер  Неумолимый,  и  каждый  из  них
                решил, что он виновен, и в  один  голос  договорились  они
                объявить его виновным перед судьей. И первым сказал мистер
                Слепец, их старшина: "Я ясно  вижу,  что  человек  этот  -
                еретик".  Затем  сказал  мистер  Порочный:   "Нет   такому
                человеку места на земле". "Да, - сказал мистер Злолюбец, -
                ибо самый вид его  мне  невыносим".  Затем  сказал  мистер
                Похоть: "Я не хочу его терпеть". "И  я,  -  сказал  мистер
                Распутник. - Он осуждает то, как я живу".  "Повесить  его!
                Повесить!" -  сказал  мистер  Шалый.  "Жалкий  мужлан",  -
                сказал мистер Чванство. "Все во мне восстает против него",
                - сказал мистер Недоброжелатель. "Он плут  и  негодяй",  -
                сказал мистер Лжец. "Его мало повесить", -  сказал  мистер
                Жестокость. "Покончить  с  ним,  да  поскорее",  -  сказал
                мистер   Светоненавистник.   А   потом    сказал    мистер
                Неумолимость: "Если бы мне отдали  весь  белый  свет,  все
                равно я не примирился бы с  ним,  а  посему  признаем  его
                повинным смерти".
                                                          "Путь Паломника"

   В этой созданной  бессмертным  Беньяном  сцене,  когда  дурные  страсти
выносят вердикт "виновен", кто жалеет Верного? Весьма  немногим,  даже  не
каждому  из  великих  людей,  выпадает  блаженная  участь  сознавать  свою
безупречность перед лицом хулителей, чувствовать уверенность, что осуждают
нас не за пороки, а за одни лишь добродетели.  Сожаления  достойна  участь
того, кто не вправе назвать  себя  мучеником,  хотя  не  сомневается,  что
побивающие его каменьями люди суть  воплощения  мерзких  страстей;  участь
того, кто знает, что его побивают каменьями не потому, что  он  отстаивает
Справедливость, а потому, что он не тот, за кого себя выдает.
   Мысль эта более всего терзала  Булстрода,  занятого  приготовлениями  к
отъезду из Мидлмарча, чтобы провести остаток дней своих среди чужих людей,
людей,  чье   равнодушие   служит   печальным   прибежищем   добровольному
изгнаннику.  Преданность  жены  развеяла  один  из  его  страхов,  но   он
чувствовал себя в ее присутствии словно перед судом и, как ни жаждала душа
его защиты, не решался на признание. Уверяя себя, будто он  непричастен  к
смерти Рафлса, Булстрод лукавил не только с собою, но, в молитвах своих, и
с всеведущим, и в то же время его устрашала перспектива все открыть  жене.
Поступки, которые он  мысленно  отмыл  добела,  пустив  в  ход  хитроумные
аргументы и доводы, так что снискать невидимое прощение представлялось ему
сравнительно легким делом - каким словом назовет их она?  Он  не  вынесет,
если жена даже в мыслях своих назовет их убийством.  Ее  сомнения  служили
для него спасительным покровом; пока он знал, что у нее еще нет  оснований
вынести ему наитягчайший из приговоров, у него хватало сил  встречаться  с
ней лицом к лицу. Когда-нибудь позже, на смертном одре,  он,  может  быть,
все ей расскажет: держа его руку в сумраке неумолимо надвигающейся на него
кончины, жена, возможно, не отпрянет от него.  Возможно  -  но  скрытность
была его второй натурой, и страх нового, еще горшего унижения был сильнее,
чем стремление исповедаться.
   Он окружил ее робкой нежностью, не только  потому,  что  таким  образом
стремился смягчить суровость ее приговора, но и потому,  что  его  глубоко
удручало  зрелище  ее  страданий.  Она   отослала   дочерей   в   пансион,
расположенный на побережье, чтобы, сколь возможно, скрыть от них постигший
их семью позор. Избавленная после их отъезда от мучительной  необходимости
объяснять им, чем вызвано ее горе,  и  видеть  их  испуганные,  удивленные
лица,   она   беспрепятственно   предалась   печали,   которая   ежедневно
прочерчивала в ее волосах все новые белые нити и делала тяжелыми веки.
   - Я собираюсь сделать все имущественные распоряжения, Гарриет, - сказал
ей как-то Булстрод, - скажи мне, чего бы тебе хотелось? Землю я  продавать
не намерен, хочу оставить ее тебе как обеспечение. Если у  тебя  есть  еще
какие-нибудь пожелания, то не скрывай их от меня.
   Несколько дней она обдумывала его предложение, затем, придя домой после
визита к брату, обратилась к мужу с такими словами:
   - Мне и впрямь хотелось бы что-нибудь сделать для семьи брата,  Никлас,
и потом, я думаю, мы обязаны искупить свою  вину  перед  Розамондой  и  ее
мужем. Уолтер говорит, мистеру Лидгейту придется уехать из города,  а  его
практика мало чего  стоит,  и  у  них  почти  совсем  нет  средств,  чтобы
где-нибудь обосноваться. По мне, так лучше нам себя в чем-то урезать, лишь
бы загладить нашу вину перед родными.
   Миссис Булстрод не хотелось объяснять  подробней,  что  означают  слова
"загладить вину", она знала - муж и так ее понял. Намек задел его больнее,
нежели  она  могла  предположить,   ибо   ей   не   было   известно   одно
обстоятельство. Мистер Булстрод немного замялся, потом ответил:
   - Нам не  удастся  осуществить  твое  желание  таким  образом,  как  ты
предлагаешь, моя дорогая. Мистер  Лидгейт,  собственно  говоря,  отказался
принимать от меня впредь какие-либо услуги. Он  возвратил  тысячу  фунтов,
которую я ему одолжил. Деньги для этого ему ссудила миссис  Кейсобон.  Вот
его письмо.
   Письмо поразило миссис Булстрод в самое сердце. Упоминание  о  деньгах,
взятых в долг у  миссис  Кейсобон,  как  бы  олицетворяло  решимость  всех
окружающих любыми средствами избегать сношений с  ее  мужем.  Она  немного
помолчала, слезы закапали из ее глаз,  задрожал  подбородок.  Больно  было
видеть Булстроду ее постаревшее от горя лицо, еще два  месяца  тому  назад
оживленное и цветущее. Печальная эта перемена сделала ее  лицо  под  стать
увядшим чертам ее мужа. Он сказал, стремясь утешить ее хоть немного:
   - Есть еще одно средство,  Гарриет,  прибегнув  к  которому  я  мог  бы
поддержать семью твоего брата, если ты захочешь мне в том посодействовать.
По-моему, оно окажется выгодным и для тебя, так как земля, которую я  тебе
предназначаю, будет вверена надежному управляющему.
   Она внимательно на него посмотрела.
   - Гарт подумывал когда-то взять на себя управление Стоун-Кортом, с  тем
чтобы затем передать его твоему племяннику Фреду.  Скот  и  все  имущество
остались бы при ферме, а арендатор выплачивал бы мне не арендную плату,  а
определенную долю  дохода.  Для  молодого  человека  это  весьма  недурное
начало, да к тому же он многому сможет научиться у  Гарта.  Нравится  тебе
такое предложение?
   - Да, - сказала миссис Булстрод, к которой отчасти вернулась  ее  былая
оживленность. - Бедный Уолтер совсем пал духом. Я постараюсь сделать  все,
что в моих силах, чтобы хоть немного помочь ему перед отъездом. Он  всегда
был мне хорошим братом,
   - Тебе придется, Гарриет, самой поговорить об этом с Гартом, -  добавил
мистер Булстрод, ибо, как ни неприятно ему было это  упоминать,  он  желал
добиться исполнения задуманного, и не только для того, чтобы утешить жену.
- Ты должна ему объяснить, что земля эта принадлежит тебе и вести дела  со
мной ему не придется. Стэндиш может  взять  на  себя  роль  посредника.  Я
упоминаю об этом потому, что Гарт отказался быть моим управляющим. Я вручу
тебе условия, им составленные, а ты предложишь ему возобновить соглашение.
Я думаю, он согласится, поскольку это предложишь ты и  ради  блага  своего
племянника.



86

                    Сердце  пропитывается  любовью,  словно   божественной
                 солью, которая сохраняет его; отсюда - неразрывная  связь
                 тех, кто любит друг друга с самой  зари  своей  жизни,  и
                 отсюда же  -  свежесть,  присущая  давней  любви.  Любовь
                 обладает  бальзамирующим  свойством.  Филемон  и  Бавкида
                 (*179) в прошлом были Дафнисом и Хлоей. В их старости как
                 бы отражается сходство утренней и вечерней зари.
                                   Виктор Гюго, "Человек, который смеется"

   Миссис Гарт, услышав шаги мужа в  коридоре  перед  вечерним  чаепитием,
приоткрыла дверь гостиной и сказала:
   - А, вот и ты, Кэлеб. Ты уже обедал? (Мистер  Гарт  выбирал  время  для
еды, сообразуясь прежде всего с "делом".)
   - О да, отлично пообедал - холодной бараниной и чем-то еще. Где Мэри?
   - Я думаю, в саду, гуляет с Летти.
   - Фред еще не приходил?
   - Нет. Ты что, опять уходишь, даже не выпьешь чаю?  -  спросила  миссис
Гарт, увидев, что муж рассеянным жестом надевает только что снятую шляпу.
   - Нет, нет, я просто на минутку выйду к Мэри.
   Он нашел ее в дальнем конце сада, где густо росла трава и  между  двумя
высокими грушами висели качели. На голову  она  повязала  розовый  платок,
слегка надвинув его на глаза, чтобы прикрыть их от лучей закатного солнца.
Мэри сильно раскачивала качели,  и  Летти  отчаянно  визжала  и  смеялась,
взлетая вверх.
   Заметив отца, Мэри тотчас же  направилась  ему  навстречу,  сдвинув  на
затылок розовый платок и еще издали  невольно  просияв  радостной,  полной
любви улыбкой.
   - А я искал тебя, Мэри, - сказал мистер Гарт. - Пройдемся немного.
   Мэри ничуть не сомневалась, что у отца есть для нее  какие-то  новости:
трагический излом бровей и сдержанная нежность, звучавшая  в  его  голосе,
служили признаками, которые она научилась  распознавать  еще  с  тех  пор,
когда была не старше Летти. Она взяла его под  руку,  и  они  повернули  к
ореховым деревьям.
   - Не так-то весело тебе будет дожидаться, пока ты сможешь выйти  замуж,
Мэри, - сказал отец, глядя не на нее, а на конец своей трости.
   - Вовсе нет, отец, я не намерена грустить, - со смехом ответила Мэри. -
Я не замужем уже больше двадцати четырех лет и вовсе не  печалюсь.  Думаю,
теперь мне меньше осталось ждать. -  Затем,  после  небольшой  паузы,  она
спросила уже более серьезным тоном, пытливо заглянув отцу  в  лицо:  -  Ты
ведь доволен Фредом?
   Кэлеб сжал губы и благоразумно отвернулся.
   - Нет, правда, отец, в прошлую пятницу ты его сам  хвалил.  Ты  сказал,
что он знает толк в лошадях и коровах и что у него хозяйский глаз.
   - Я в самом деле так говорил? - не без лукавства спросил Кэлеб.
   - Да, я все это записала, поставила дату, anno Domini [год от рождества
Христова (лат.)] и так далее, - сказала Мэри. - Ты же любишь, чтобы записи
велись  как  следует.  И  потом  ты  ведь  и  впрямь  не  можешь  на  него
пожаловаться, отец, он так почтительно к тебе относится, а уж  характер  у
него - лучше не сыщешь.
   - Вот-вот, я вижу, ты непременно хочешь мне внушить,  что  он  завидная
партия.
   - Вовсе нет, отец. Я люблю его совсем не за то, что он завидная партия.
   - За что же?
   - Ох, да просто потому, что я его всегда любила. Ни на кого  другого  я
не буду с таким удовольствием ворчать, а это не последнее дело, когда речь
идет о муже.
   - Стало быть, ты окончательно решила, Мэри? - спросил Кэлеб, снова став
серьезным.  -  И  никакие  недавние  обстоятельства   не   вынудили   тебя
передумать? - За этим туманным вопросом скрывалось весьма многое.  -  Ведь
лучше поздно, чем никогда. Идти наперекор сердцу не следует - твой муж  от
этого не станет счастливым.
   - Мои чувства не изменились, отец, - спокойно  ответила  Мэри.  -  Пока
Фред относится ко мне, как прежде, и я буду относиться к нему  так  же.  Я
думаю, ни он, ни я не могли  бы  обойтись  друг  без  друга  или  полюбить
кого-нибудь другого, с каким бы восхищением к нему ни относились. Это было
бы для нас таким потрясением - словно весь мир перевернулся  и  все  слова
изменили свое значение. Нам еще долго придется ждать, но  ведь  Фреду  это
известно.
   Кэлеб снова помолчал, он остановился и, ничего не говоря, тыкал тростью
в поросшую травой дорожку. Затем с душевным волнением произнес:
   - У меня есть кое-какие новости. Что  бы  ты  сказала,  если  бы  Фреду
предложили переехать в Стоун-Корт и вести там хозяйство?
   - Да как же такое возможно, отец? - с удивлением спросила Мэри.
   - Он станет управляющим своей тетки, миссис  Булстрод.  Бедная  женщина
была у меня нынче и слезно просила  меня  согласиться.  Ей  очень  хочется
помочь  мальчику,  а  для  него  это,  пожалуй,  заманчивое   предложение.
Поднакопив деньжат, он сможет мало-помалу выкупить ферму, а хозяин из него
получится хороший.
   - Боже мой, как Фред-то будет рад! Просто не верится.
   - Да, но вот в чем тут  загвоздка,  -  сказал  Кэлеб,  многозначительно
качнув  головой.  -  Я  должен  взять  это  на   свои   плечи,   на   свою
ответственность, за всем приглядывать, а твою мать все это опечалит,  хотя
она, наверное, ни словечка не скажет. Так что пусть уж он постарается.
   - Тогда, может быть, не нужно, отец? - сразу погрустнев, сказала  Мэри.
- Кто станет радоваться удаче, если она достается такой ценой, ведь у тебя
и без того забот хватает.
   - Нет, что ты, девочка, для меня работа только  удовольствие,  лишь  бы
твоя мать не огорчалась. Да к тому ж, если вы с Фредом поженитесь, - голос
Кэлеба еле заметно дрогнул, - Фред остепенится, станет  бережливым,  а  ты
ведь у нас умница - вся в мать, а в чем-то на свой женский лад пошла  и  в
меня, - ты  сумеешь  держать  его  в  руках.  Он  вот-вот  должен  прийти,
поэтому-то я хотел сперва все рассказать тебе. Я думаю, тебе будет приятно
сообщить ему такие новости. А потом и я с ним потолкую, и мы  обсудим  все
ладком.
   - Ах, отец, какой ты добрый! - воскликнула Мэри  и  обвила  руками  его
шею, а Кэлеб тихо склонил голову, радуясь ласке  дочери.  -  Хотела  бы  я
знать, другие девушки тоже считают, что  лучше  их  отцов  нет  никого  на
свете?
   - Вздор, девочка: муж будет казаться тебе еще лучше.
   - Это невозможно, -  возразила  Мэри,  вновь  возвращаясь  к  привычной
шутливости. - Мужья относятся к низшему разряду  людей,  и  за  ними  надо
строго присматривать.
   По дороге к дому их догнала Летти, и когда они  втроем  приблизились  к
дверям, Мэри заметила стоявшего у калитки Фреда и пошла ему навстречу.
   - Ах, какой на вас изысканный костюм, расточительный молодой человек! -
сказала Мэри, обращаясь к Фреду, который в  знак  приветствия  с  шутливой
торжественностью приподнял шляпу. - Вы совсем не учитесь бережливости.
   - Вы ко мне несправедливы, Мэри, - сказал Фред. - Да взгляните хоть  на
края этих обшлагов! Лишь усердно прибегая к щетке, мне  удается  сохранять
приличный вид. Я  в  неприкосновенности  храню  три  костюма  -  один  для
свадебного торжества.
   - Воображаю себе, какой потешный  вид  будет  у  вас  в  этом  костюме,
точь-в-точь джентльмен из старинного модного журнала.
   - За два года он не выйдет из моды.
   - За два года! Будьте благоразумны, Фред, - сказала Мэри, сворачивая  к
дорожке. - Не обольщайтесь радужными надеждами.
   - А почему бы нет? Уж лучше радужные надежды, чем  уныние.  Если  через
два года мы не сможем пожениться, то тогда и будем огорчаться.
   - Я как-то слышала об одном молодом человеке,  которому  очень  скверно
пришлось оттого, что он тешил себя радужными надеждами.
   - Мэри, если вы собираетесь мне сообщить что-то неутешительное, я этого
не выдержу, я лучше сразу же пойду к мистеру Гарту.  Мне  и  так  скверно.
Отец расстроен, в доме все вверх дном. Еще одной дурной вести я не вынесу.
   - А как, по-вашему, дурная это весть, если я вам скажу, что  вы  будете
жить  в  Стоун-Корте  и  управлять  тамошней  фермой,  являя  собой   чудо
бережливости и откладывая ежегодно деньги, пока не выкупите, наконец,  все
именье с домом и  обстановкой  и  сделаетесь  светочем  агрикультуры,  как
выражается мистер Бортроп Трамбул, боюсь, довольно тучным и сохранившим  в
памяти лишь жалкие обрывки греческого и латыни?
   - Вы просто дурачитесь, Мэри? -  спросил  Фред,  тем  не  менее  слегка
розовея.
   - Отец мне только что сказал, что все это  вполне  осуществимо,  а  мой
отец никогда не дурачится, - сказала Мэри, наконец-то поднимая  взгляд  на
Фреда, а тот схватил ее за руку и стиснул крепко,  до  боли,  но  Мэри  не
стала жаловаться.
   - Ах, Мэри, если бы все это получилось, я стал бы  таким  умником,  что
просто диво, и мы с вами сразу смогли бы пожениться.
   - Не так скоро, сэр,  а  вдруг  мне  вздумается  отсрочить  свадьбу  на
несколько лет? Вы за эти годы успеете сойти со стези добродетели,  и  если
мне тем вр