т  ярости:  с  ним  ведь не посоветовались,  решив выдать Бранвен  замуж. В
отместку за  это  он коварно  отрезал губы,  уши, брови  и хвосты всем коням
Матолвха и его свиты.
     Когда  король  Ирландии узнал о  случившемся,  он был буквально взбешен
нанесенным ему оскорблением, но Бран дважды посылал к нему послов, объяснив,
что все это было  сделано без его  ведома, чтобы поссорить  их. Он обещал  в
качестве  возмещения  отдать  Матолвху  здорового скакуна  за  каждого коня,
покалеченного Эфнисеном, а в придачу - поставец из серебра,  ростом с самого
Матолвха, и золотое блюдо величиной с лицо короля Ирландии. Помимо всех этих
даров,  он  преподнес   Матолвху  волшебный  котел,  некогда  украденный  из
Ирландии.  Магическое свойство этого котла  заключалось  в том, что,  если в
него положить любого смертельно раненного воина, тот выздоравливал как ни  в
чем  не  бывало,  правда при условии,  что он  не  лишился дара речи. Король
Ирландии  с готовностью принял все эти  дары, предал забвению нанесенное ему
оскорбление, возобновил самые  добрые, дружеские отношения  с детьми Ллира и
наконец отплыл вместе с Бранвен в Ирландию. Не успел миновать год  со дня их
свадьбы, как  Бранвен родила  сына. Родители  нарекли ему имя Гверн и отдали
его на  воспитание  самым достойным мужам  Ирландии.  Но  на  второй  год до
Ирландии  докатились  слухи об оскорблении. нанесенном Матолвху  в Британии.
Единокровные братья и родственники короля настаивали, что  он должен жестоко
отомстить  и  начать с самой  Бранвен. И  прекрасную  королеву сослали  мыть
посуду  и прислуживать на  кухне, и  каждый день  повар отвешивал ей крепкую
затрещину  по  уху.  Однако  Бран  даже  не  подозревал об  этом, ибо всякое
сообщение  между  Ирландией и Британией  было  прекращено.  Так продолжалось
долгих три года.
     Тем  временем Бранвен потихоньку  от других приручила  певчего скворца,
выучила его говорить, привязала к его крылу письмо, в котором рассказывала о
своих  бедах, и  отослала птичку в  Британию. В  конце концов  скворец нашел
Брана,  как  и приказывала ему  хозяйка, и,  усевшись  ему на плечо, опустил
крылышки. Письмо соскользнуло наземь, и  Бран тотчас прочел его. Вне себя от
гнева  он разослал гонцов в сорок четыре королевства, созывая войско в поход
против   ирландского   короля.   Поручив  Британию  попечению  своего  сына,
Карадавка, и шести других  сыновей, он поспешил  к берегам Ирландии. Сам  он
шел по воде, как посуху, а  его спутники плыли на кораблях. В самой Ирландии
никто и  не  подозревал  об их прибытии. Только  пастухи-свинопасы,  поившие
стадо свиней у  берега моря, заметили невероятное чудо. Прямо на поверхности
моря  возник лес - возник на  том  самом  месте, где его никогда  не бывало.
Возле него  поднялась в небо гора  с остроконечным гребнем, а по сторонам ее
раскинулись  озера.  И лес, и гора медленно приближались к берегам Ирландии.
Свинопасы  поспешно  рассказали  обо  всем Матолвху,  который  никак не  мог
понять, что же там происходит, и послал к Бранвен спросить, что бы это могло
быть. "Это идут мужи с  острова  Славы  [2]", -  отвечала та, - они  явились
сюда, потому что услышали, как вы мучаете и  унижаете  меня. Лес, который вы
видите, - это  мачты их кораблей. Гора, которую видят ваши  глаза, - это мой
брат  Бран, идущий  по воде словно посуху. Острый гребень -  это его  нос, а
озера по сторонам от него - это глаза моего брата".

     [2] Остров Славы - поэтическое имя Британии, данное ей бардами.

     Мужи  Ирландии пришли  в смятение.  Они бросились к Шэннону и  поспешно
разрушили  мост  через него. Но Бран, как ни в чем не  бывало улегся поперек
реки, и воины преспокойно перешли по нему, как по мосту, на другой берег.
     Тогда  Матолвх  решил прислать  парламентеров с предложением  заключить
мир. Во  искупление  своей  вины он предлагал уступить трон Ирландии Гверну,
сыну Бранвен и племяннику Брана.
     - А разве я сам не могу быть королем? - заявил Бран и не пожелал  более
вступать ни в какие переговоры.
     Тогда  советники  Матолвха  посоветовали ему умилостивить разгневанного
Брана тем, что предложить воздвигнуть для  него дворец, способный вместить и
выдержать его, и добровольно отдать ему королевство. Бран согласился принять
такой дар, и вскоре громадное здание было построено.
     Однако  строители оказались людьми  коварными.  По сторонам каждого  из
доброй сотни опорных столбов дома висели огромные кожаные мешки, в каждом из
которых сидело по вооруженному до зубов воину, которые  должны были в нужную
минуту по  условному сигналу разрезать мешок и выскочить наружу. Но Эфнисен,
войдя в дом и заметив странные мешки, тотчас заподозрил неладное.
     - Что это там за мешки?  Что в них? - спросил он  первого же  ирландца,
попавшегося ему на глаза.
     - Мука,  -  отвечал ирландец.  Тогда Эфнисен  крепко  ударил  по  мешку
кулаком,  как если бы в нем действительно была мука, и  принялся колотить по
нему до  тех  пор,  пока не убил воина,  сидевшего внутри. Точно  так  же он
поступил и со всеми остальными мешками.
     Через  некоторое время  оба войска встретились  в огромном дворце. Мужи
Ирландии вошли  через одни ворота, а воины Британии - через противоположные.
Встретившись в самом центре громадного зала, они уселись  друг против друга.
Ирландский двор  принял  Брана с  королевскими почестями, а затем состоялось
коронование Гверн, сына  Бранвен. Гверн  был  провозглашен  королем Ирландии
вместо Матолвха. Затем, когда торжественная церемония была окончена, мальчик
подошел к каждому из  своих дядей, чтобы поближе  познакомиться с ними. Бран
улыбнулся ему и погладил его по головке; точно так  же поступили и Манавидан
с Нисеном. Но когда очередь дошла до Эфнисена, коварный сын Пенардун схватил
доверчивого  ребенка  за  ноги и  швырнул его головой  в жарко пылавши очаг.
Увидев своего сына  мертвым, Бранвен попыталась было сама  броситься в огонь
вслед за ним, но Бран удержал ее. Тогда воины враждующих армий схватились за
оружие, и  началась такая сеча,  которой  никогда еще  не бывало  ни н одном
дворце на свете.  Битва продолжалась несколько дней подряд, но  у  ирландцев
было явное преимущество, ибо они  поскорее опускали своих убитых в тот самый
волшебный котел, и те  выходили из него целыми и невредимыми. Узнав об этом,
Эфнисен решил найти способ как-нибудь искупить все те несчастья, которые его
злобная натура навлекла  на  Британию.  Он  принял облик  одного  из  убитых
ирландских воинов,  и  его вместе со всеми остальными тоже положили в котел.
Тогда он магическим  путем раздулся, став настоящим великаном. Котел лопнул,
а вместе с  ним лопнуло и сердце  самого  Эфнисена.  После этого силы сторон
вновь  уравнялись, и  в следующем сражении мужи Британии перебили  ирландцев
всех до  единого. Но и из них  целыми и  невредимыми  остались  лишь семеро:
Придери, Манавидан,  Глюней, сын Тарана [1], Талиесин Бард, Инаваг, Грудиен,
сын Муриела, и Хейлин, сын Гвинна Старого.

     [1] Этого персонажа, по-видимому, можно  отождествить с галльским богом
Таранисом. Указание на это  есть в старинной ирландской книге  "Этирун, идол
бриттов".

     Сам  Бран был ранен  в ступню  отравленным дротиком  и умирал в ужасных
муках. Он приказал  семерым своим друзьям, оставшимся  в живых, отрубить ему
голову, отвезли ее на Белый Холм в Лондоне [1]  и похоронить ее там, положив
в могиле лицом в сторону Франции. Далее он пророчествовал о том, каким будет
их путешествие. Им придется провести целых семь лет в Харлехе, где они будут
непрерывно  пировать, а  птицы Рианнон будут не умолкая петь для них, и его,
Брана,  голова тоже  будет  веселиться  с  ними,  словно  она  и  не  думала
отделяться от  его тела.  Затем они проведут еще  дважды сорок лет  в Гвэлсе
[2]. Все это Время на голове Брана не появится ни малейших  следов тления, а
беседы их будут настолько увлекательными, что они и не заметят, как пролетят
эти годы. Но в назначенный час сама собой откроется дверь, ведущая в сторону
Корнуолла, и  после этого они должны, не медля ни минуты, поспешить в Лондон
предать земле его голову.

     [1]  Это место,  названное  одним  валлийским поэтом  XII  века  "Белой
Вершиной Лондона, обителью  немеркнущей славы",  по  всей вероятности, можно
отождествить  с холмом, на  котором  сегодня  высится  знаменитый лондонский
Тауэр.
     [2] Остров Грассхолм у побережья графства Пемброкшир.

     Выслушав это пророчество, семеро  уцелевших  мужей обезглавили  Брана и
отправились  в  путь, забрав  с  собой  Бранвен.  Через некоторое  время они
высадились в  устье  реки Элоу в Англси. Бранвен  сперва поглядела в сторону
Ирландии, а затем бросила взгляд на берег Британии. "Увы, - воскликнула она,
- и зачем я только родилась на свет!  Из-за меня погибли целых два острова!"
Ее сердце  разбилось  от скорби, и  она  умерла. Старинный  валлийский поэт,
"Гододин Ануэринский", повествует об этом с подлинно трагическим пафосом:

     Смягчились даже голоса
     У перелетных птах небесных,
     Узревших столь прекрасный труп.
     Ужели не осталось никого
     Из родичей у этого алмаза,
     Разбитого у струй текучих Амлвха?

     "Они вырыли  ей  четырехстороннюю могилу, -  говорит  "Мабиноги",  -  и
предали ее  земле на берегах Элоу". В старинных легендах это место неизменно
именуется Инис Бранвен. Затем семеро героев  отправились в сторону Харлеха и
на  пути  туда повстречали  мужчин  и  женщин,  сообщивших  им самые  свежие
новости.   Касваллавн,  сын  Бели,  супруг  богини  Дон,  разбил  и  прогнал
наместников, которым Бран поручил править Британией в его отсутствие.  Затем
он,  завладев волшебным покрывалом,  сделался  невидимым, перебил  их  всех,
кроме  Пендарана Дифеда, приемного отца Придери, которому  удалось бежать  в
густые леса, и  Карадавка, сына самого  Брана, сердце которого  разбилось от
горя. Таким образом, Касваллавн сделался королем целого острова, отняв  трон
у Манавидана, законного наследника британской короны после гибели Брана.
     Однако судьба повлекла семерых героев дальше, к месту погребения головы
их вождя. Они, как и пророчествовал Бран, прибыли в Харлех и пропировали там
целых  семь  лет,  и  все это время  три  птицы Рианнон  распевали  для  них
волшебные песни, по сравнению с  которыми все прочие мелодии казались дикими
и грубыми. Затем они провели  еще дважды сорок лет на острове Гвэлс, пируя и
упиваясь сладким  вином и  слушая приятные беседы,  в которых участвовала  и
голова Брана. Впоследствии  этот пир,  продолжавшийся целых восемьдесят лет,
получил название  "Забавы Благородной Головы". В  самом деле, любопытно, что
голова Брана  играет в мифологии  бриттов куда более заметную роль, чем  сам
Бран до того момента, как его обезглавили. Талиесин и другие барды неизменно
величают  ее  Урддавл  Бен  ("Достопочтенная Голова") и  Утер  Бен  ("Дивная
Голова").
     Но однажды приятным забавам  витязей пришел конец: Хейлин,  сын  Гвина,
распахнул запретную дверь, пожелав, как и жена Синей Бороды,  "узнать, верно
ли все то, что о ней говорят". Как только они поглядели в сторону Корнуолла,
магические чары, лежавшие на них  целых восемьдесят семь лет, мигом слетели,
и герои обнаружили себя  оплакивающими смерть вождя, как  если бы он погиб в
этот же день.  Однако они решили не предаваться скорби и поспешили в Лондон,
где  и  опустили  гниющую и  разлагающуюся голову  в  могилу на  Тауэр Хилл,
обратив  голову своего бывшего  господина  лицом  к Франции,  чтобы  тот еще
издали заметил приближение врага к  берегам Британии. Там голова и пребывала
до тех пор, пока ее с гордостью  не выкопал из могилы Артур, "ибо он почитал
ниже  своего достоинства удерживать власть над  островом силой оружия,  а не
доблестью  и  благородством".  Однако,  по  словам  Теннисона,  писавшего  в
"Королевских идиллиях", что беда явилась в образе

     язычников безбожных,
     приплывших из-за Северного моря,

     неся  с собой  гибель и разрушение, и  с тех пор  это событие именуется
одним из "Трех коварных захватов Британии".


Глава 21.
     ВОЙНА МАГИЧЕСКИХ ЧАР

     Как сказано  в "Мабиноги Манавидана,  сына  Ллира",  следующим законным
главой семейства потомков Ллира  стал  Манавидан. Правда, у него  не было ни
замка, ни земельных  владений,  но Придери предложил ему  отдать во владение
Дифед и выдать за  него замуж свою собственную  мать, Рианнон. Госпожа,  как
объяснил ее  сын, еще  сохранила черты былой красоты, а ее речь нисколько не
утратила  прежнее  очарование.  По  всей  вероятности,  Манавидан   счел  ее
достаточно привлекательной, а Рианнон со своей стороны  тоже  была очарована
мужественным обликом сына  Ллира.  Они  вскоре поженились, и между Придери и
Кигфой,  Манавиданом и Рианнон возникли настолько теплые отношения,  что они
отныне почти  не разлучались. Как-то раз, отпраздновав пышным пиром какой-то
праздник в  Арбете,  они  отправились к  тому  самому волшебному  кургану, у
которого  Рианнон впервые  встретила Пвилла. Как  только  они  расселись  на
холме, раздался оглушительный удар грома, и с  неба тотчас спустился густой,
непроглядный туман, окутавший гостей холма, так что они не могли видеть друг
друга.  Когда же туман наконец рассеялся,  потомки Ллира обнаружили, что они
оказались  в  некой необитаемой  стране.  Земли  вокруг, если не считать  их
родового  дворца, который тоже был перенесен на новое место, были пустынны и
бесплодны; кругом не было никаких признаков  растительности, живых существ и
тем  более  людей. Легкого  дуновения  неких  волшебных сил оказалось вполне
достаточно, чтобы полностью изменить облик Дифеда, превратив его из богатого
края в дикую пустыню.
     Манавидан и  Рианнон, Придери  и Кигфа исходили тот  край  из  конца  в
конец,  но так и  не встретили ничего,  кроме  мерзости  запустения да диких
зверей.  Целых два года они  прожили под  открытым небом,  питаясь  дичью  и
медом. На третий год  они порядком устали от этой первобытной жизни и решили
отправиться  в  Ллогир [1],  чтобы  прокормиться  там каким-нибудь ремеслом.
Манавидан умел  делать отличные  седла,  и  они  были настолько хороши,  что
вскоре во всем Херефорде люди перестали покупать седла у других седельщиков,
кроме него самого. Это навлекло на него зависть и вражду других седельщиков,
и  те  условились  убить  непрошеных чужеземных  гостей. Так нашей  четверке
пришлось перебраться в другой город.

     [1] Ллогир - Саксонская Британия, т. е. Англия.

     Здесь они начали делать  щиты, и  вскоре покупатели  и видеть не желали
ничьих щитов, кроме  тех,  что  были сделаны  руками Манавидана  и  Придери.
Мастера-щитоделы пришли в ярость, и скитальцам опять пришлось уносить ноги.
     Не лучший прием ожидал их  и в третьем  городе,  где  они занялись было
сапожным  ремеслом.  Манавидан ловко и быстро  кроил башмаки,  а  Придери не
менее ловко шил их. Местные сапожники, естественно, невзлюбили гостей, и тем
не  оставалось ничего иного,  как  возвратиться в  свой  неласковый  Дифед и
заняться охотой.
     Однажды охотничьи собаки Манавидана  и Придери вспугнули  белого дикого
вепря.  Охотники погнались  за странным  зверем, и тот вскоре  привел  их  в
глухое место к загадочному замку, которого, как хорошо  знали охотники,  еще
вчера здесь не  было. Вепрь поспешно вбежал  в замок; собаки последовали  за
ним.  Манавидан  и  Придери некоторое  время  ждали,  что  те  вернутся,  но
напрасно. Тогда Придери  заявил, что  он отправится в замок и разузнает, что
же стряслось  с собаками. Манавидан попытался  было отговорить  его, убеждая
друга, что этот замок магическими чарами возвели те же самые незримые враги,
которые превратили в  пустыню их добрый Дифед. Однако  Придери все  же решил
идти  в замок. Войдя в странный замок, он не  обнаружил ни вепря, ни собак и
вообще никаких следов человека. В нем не было ничего, кроме родника, бившего
посреди внутреннего  двора,  а  возле родника  стояла красивая золотая чаша,
прикованная толстой цепью к массивной мраморной плите.
     Придери  настолько понравилась эта чаша, что он протянул  руки  и хотел
было  взять  ее.  Но его  руки тотчас  прилипли к  ней, так  что он  не  мог
двинуться с места.
     Манавидан ждал его до позднего вечера, а затем возвратился во дворец  и
рассказал  Рианнон о случившемся.  Она,  будучи более  решительной,  чем  ее
супруг,  принялась упрекать его за трусость и  тотчас  поспешила в волшебный
замок. Вбежав в него, она увидела во  дворе бедного Придери,  руки  которого
по-прежнему  были  приклеены  к чаше,  а  ноги - к  мраморной плите. Рианнон
попыталась было освободить его, но сама прилипла к нему и тоже стала узницей
замка. И тут раздался оглушительный удар  грома, с небес опустился волшебный
туман, и замок вместе со своими пленниками исчез.
     Теперь  Манавидан  и  Кигфа,  жена  Придери, остались  одни.  Манавидан
успокоил бедную  женщину  и обещал защитить  ее. В  довершение  всех бед  их
собаки пропали в замке,  так что они  не могли  более охотиться. Им пришлось
возвращаться в  Ллогир, чтобы Манавидан вновь  попробовал там заработать  на
жизнь  своим старым ремеслом  - ремеслом  сапожника.  Но  тамошние сапожники
опять сговорились  убить  чужеземцев, и те были  вынуждены вернуться  в свой
Дифед.
     Однако на этот раз  Манавидан  успел  захватить  с собой в Арбет  мешок
зерна и, засеяв им три надела земли, получил богатые всходы.
     Когда настало время убирать урожай, Манавидан отправился на первое поле
и увидел, что колосья созрели. "Сейчас уже поздно, и я уберу урожай завтра",
- решил он;  но  когда наутро  он вернулся на  поле,  то  увидел на нем лишь
солому. На всем наделе не нашлось ни единого колоска.
     Он поспешил  на второе поле; и на нем  зерно тоже созрело. Когда  же на
следующий день Манавидан пришел собирать урожай, оказалось, что все колосья,
как и на первом поле, исчезли. И тогда он догадался, что зерно у него крадет
та же самая колдовская сила, которая так  ужасно опустошила Дифед и похитила
Рианнон и Придери.
     Зерно  созрело  и  на  третьем  поле,  и  на  этот  раз Манавидан решил
выследить  коварного похитителя. Вечером он захватил с собой оружие и уселся
в засаду.  В полночь он услышал странный шум  и, выглянув из засады,  увидел
целые  полчища  мышей.  Каждая  мышка  срезала  колосок  и  спешила  наутек.
Манавидан   бросился   в   погоню   за  ними,   но   ему   удалось  схватить
одну-единственную  мышку,  оказавшуюся  менее  проворной, чем остальные.  Он
посадил ее в рукавицу, принес домой и показал Кигфе.
     - Завтра утром я ее повешу, - проговорил он.
     - Подумай как следует:  ведь вешать мышей -  ниже твоего достоинства, -
возразила та.
     - И  все-таки  я ее повешу, - отвечал Манавидан. На следующее  утро  он
отправился  на  волшебный холм и воткнул  в землю двое вил,  чтобы  устроить
виселицу. Едва он покончил с этим, как к нему приблизился странный человек в
одеянии бедного ученого и почтительно приветствовал его.
     - Что это ты делаешь, достопочтенный господин? - спросил он.
     - Да вот, собираюсь повесить вора, - отозвался Манавидан.
     - И  что  же это за вор? Я  вижу  в руках у  тебя  всего  лишь  жалкого
зверька, мышку.  Но  ведь человеку  твоего ранга не  подобает прикасаться  к
столь низменным тварям. Отпусти ее.
     - Я  поймал  ее в  тот  миг,  когда она  грабила  мое поле,  - возразил
Манавидан. - И кто бы она ни была, она должна умереть смертью вора.- Никогда
не думал, что мне  доведется  увидеть столь  почтенного  мужа, занимающегося
подобными делами,  - вздохнул ученый. - Я  дам тебе целый фунт  [1],  только
отпусти ее.

     [1] Фунт  - имеется  в виду фунт  стерлингов -  самая  крупная денежная
единица  Англии.   Название  его  восходит  к  латинскому  libra  (фунт),  и
первоначально он соответствовал  стоимости  фунта серебра. Начиная  с  эпохи
Средневековья  и  вплоть  до  XX  века фунт -  крупная