оторых касаюсь,
        Мне свидетели: мир и союз нерушим для латинян,
        Что б ни случилось, вовек. Никакая сила отныне
        Волю не сломит мою,– пусть бы даже в потопе смешались
 205 Волны и суша и свод небес обрушился в Тартар,–
        Так же, как этот жезл (был жезл в руке его правой)
        Тени не даст никогда, не оденется легкой листвою,
        После того как, в лесу со ствола материнского срезан,
        Соков лишен, потерял под ножом он и кудри и ветви,
 210 Некогда сук, но теперь рукой искусной оправлен
        В медный убор и вручен отцам народа латинян".
        Так говорили цари, договор скрепляя взаимно,
        Перед очами вождей, а потом над огнем по обряду
        Жертвы заклали они освященные, заживо вырвав
 215 Сердце и печень у них и алтарь отягчивши дарами.

               Но уж неравным теперь поединок царей представлялся
        Рутулам; в душах у них несогласные борются чувства
        Тем горячей, чем ближе они превосходство Энея
        Видят. И пуще сердца взволновал лицом изможденным,
 220 Взором потупленным Турн, когда он к алтарю, побледневший,
        Шел и с мольбою к нему припал, не промолвив ни слова.
        Слышит Ютурна: в толпе раздается ропот все громче,
        Шаткие души людей обращаются к помыслам новым;
        В гущу стоящих бойцов, приняв обличье Камерта
 225 (С прадедов был могуч его род, и отец возвеличил
        Доблестью имя его, и он сам был воин отважный).
        В гущу бойцов замешалась она и стала умело
        Сеять ропот меж них, подстрекая такими речами:
        "Видеть не стыдно ли вам, как за нас всех подставляет
 230 Жизнь один под удар? Иль числом не равны мы и силой
        Нашим врагам? Вот вся она здесь, аркадцев и тевкров
        Рать роковая, и вот ненавистные Турну этруски:
        Всем не хватит врагов, коль один на один мы сойдемся!
        Турн к небожителям, чьим алтарям он себя посвящает,
 235 Будет молвой вознесен, и не смолкнет в устах его имя.
        Мы же, отчий наш край потеряв, надменным владыкам
        Станем рабами, коль здесь сидеть останемся праздно".
        Воинов рвенье она разожгла такими речами,
        Громче и громче пополз по ратям рутулов ропот.
 240 Даже латиняне все и лаврентцы, которые прежде
        Лишь о спасенье страны, о покое и мире мечтали,
        Рвутся к оружью опять и молятся, чтоб не успели
        Клятвой скрепить договор, и об участи Турна жалеют.
        Нимфе все мало, и вот, затеяв новую хитрость,
 245 Знаменье в небе она явила (ничто италийцам
        Ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо):
        В алом эфире летел орел Юпитера бурый,
        Птиц прибрежных вспугнув, за крылатым гнался он строем;
        Вдруг упал с высоты и прекрасного лебедя поднял
 250 Злобный разбойник из волн, кривыми впившись когтями.
        Духом воспрянув, глядят италийцы на дивное дело:
        С криком всей стаей назад повернули бегущие птицы,
        Свет крылами застлав и сбившись плотною тучей,
        В небе погнали врага,– и, натиском их побежденный,
 255 Выпустил хищник из лап, ослабевших от тяжести груза,
        В воду добычу и сам в облака умчался трусливо.
        Рутулов радостный клич предвестье лживое встретил.
        Тянутся руки к мечам. И первым гадатель Толумний
        Молвит: "Ниспослано то, о чем просил я в молитвах!
 260 Вижу богов, богов узнаю! Берите оружье,
        Я поведу, несчастные, вас, которых войною
        Злобный пришлец запугал, словно птиц бессильных, явившись
        Берег ваш разорять. Но на всех парусах убежит он
        В море трусливо. А вы ряды дружнее сомкните:
 265 В битве царя защитим и отнять его не позволим!"
        Вымолвив, он из рядов выбегает и в тевкров бросает
        Пику; прямо летит, рассекая воздух со свистом,
        Ветка кизила. И вмиг раздаются крики повсюду,
        Вмиг запылали сердца, и ряды смотревших смешались.
 270 Пика меж тем,– у нее на пути живою преградой
        Девять прекрасных сынов аркадца Гилиппа стояло,
        Братьев, рожденных одной тирренкой-матерью старцу,–
        В тело впилась одному, туда, где живот его стянут
        Кожаным поясом был, скрепленным пряжкою сбоку;
 275 Юношу дивной красы, блиставшего пышным доспехом,
        Пика пронзила насквозь и в песок опрокинула желтый.
        Братья, отважный отряд, пораженные скорбью внезапной,
        Тотчас хватают мечи и железо летучее копий,
        Рвутся вслепую вперед; навстречу им выбегает
 280 Строй лаврентских бойцов; и уже агиллинцы и тевкры
        Мчатся лавиной густой и аркадцы в пестрых доспехах.
        Страсть одна у врагов: решить оружием тяжбу.
        Все алтари сметены. Взвихрённой черною тучей
        По небу копья летят, и железный рушится ливень.
 285 Чаши несут и жаровни назад. Латин убегает,
        Прочь уносит богов, изгоняемых попранной клятвой.
        Впрячь в колесницы коней спешат одни, а другие
        Прыгают в седла, летят на врага с мечом обнаженным.
        Вот на Авлеста-царя Мессап коня направляет
 290 В жажде разрушить союз, и тирренца в царском уборе
        Гонит он и теснит,– пока, попятившись в страхе,
        Вдруг на алтарь, что сзади стоял, не наткнулся несчастный.
        Навзничь он пал и на жертвенник лег головой и плечами;
        Быстрый примчался Мессап, о пощаде молившего мужа
 295 Толстым, тяжелым копьем он с коня ударил и молвил:
        "Этот готов! Принес я богам наилучшую жертву!"
        С теплого тела доспех италийцы, собравшись, сорвали.
        Вот Кориней, на бегу с алтаря головню подхвативший,
        Бросил Эбузу ее, для удара занесшему руку,
 300 Прямо в лицо; борода занялась у Эбуза густая,
        Смрад паленых волос полетел; Кориней же немедля
        Левой рукою схватил врага трепетавшего кудри,
        Наземь бросил его, придавил, упершись коленом
        В грудь, твердый клинок вонзил меж ребер. За Альсом,
 305 Храбрым хранителем стад, среди первых летевшим сквозь копья,
        Мчался, меч занося, Подалирий; но Альс, обернувшись,
        Острой секирой взмахнул и череп до подбородка
        Надвое тевкру рассек, оросив доспех его кровью.
        Тотчас же тяжкий покой, железный сон, опустившись,
 310 Воину очи застлал навеки тьмой непроглядной.

                Благочестивый Эней, не покрыв даже голову шлемом,
        Громко к тевкрам взывал, протянув безоружную руку:
        "Стойте! Куда вы? Зачем разгорелась распря нежданно?
        Гнев сдержите, друзья! Заключен союз, и условья
 315 Приняты: мне одному надлежит сражаться по праву!
        В бой без страха меня пустите: узы скреплю я
        Твердой рукой. Мне Турн обречен обрядом священным".
        Но между тем как Эней увещал речами троянцев,
        Вдруг со свистом к нему прилетела пернатая стрелка;
 320 Ныне неведомо, чей послал ее лук, и какие
        Ветры ее принесли, и кто осчастливил удачей
        Рутулов – случай иль бог: погибла подвига слава,
        Не похвалялся никто Энея пролитой кровью.
        Турн, едва увидал, как Эней уходит из строя,
 325 Как всполошились вожди, загорелся пылкой надеждой:
        Требует вновь он коней и доспех и, вскочив в колесницу,
        В руки поводья берет, преисполнен гордости новой.
        Много могучих мужей, пролетая, он гибели предал,
        То полумертвыми их валил, то давил колесницей,
 330 То убегавших разил, из убитых выхватив копья.
        Так окровавленный Марс над потоком Гебра студеным,
        Звоном щита возбуждая вокруг беспощадные битвы,
        Бешеных гонит коней, и быстрей Зефира и Нота
        По полю мчатся они; под копытами быстрыми стонет
 335 Фракии дальней земля; а следом спутники бога –
        Мрачного Ужаса лик, и Гнев, и Козни несутся.
        Марсу подобный, коней, от пота дымящихся, гонит
        Турн окрыленный, глумясь над врагами, что жалкою смертью
        Гибнут вокруг; летят от копыт горячие брызги
 340 Алой кровавой росы, и песок стал от крови зыбучим:
        Издали Турн Сфенела сразил, а Фамира и Фола –
        В ближнем бою; издалёка настиг он двоих Имбрасидов –
        Главка и Лада – копьем; в краю Ликийском взрастил их
        Имбрас и сам на войну снарядил, чтоб могли они равно
 345 Биться и в пешем строю, и верхом, ветра обгоняя.
        В поле с другой стороны на врагов устремился отважно
        Славный воитель Эвмед, Долона древнего отпрыск;
        Имя он деда носил, а мощью и храбростью равен
        Был отцу, что лазутчиком шел к данайскому стану,
 350 Дерзко в награду себе испросив упряжку Пелида;
        Но заплатил за дерзость ему другою наградой
        Сын Тидея, и он о конях уж не думал Ахилла.
        Турн, чуть завидел вдали на равнине открытой Эвмеда,
        Легким дротом в него метнул, прорезавшим воздух,
 355 Резвых коней задержал, с колесницы спрыгнул проворно,
        Кинулся прямо к врагу, лежавшему замертво в прахе,
        Шею ногой придавил и, меч из рук его вырвав,
        В горло клинок вонзил глубоко и над трупом промолвил:
        "Землю хотел захватить ты в краю Гесперийском? Отмерь же
 360 Собственным телом ее! Такую награду уносят
        Все, кто на нас нападет; города здесь так воздвигают!"
        Пику метнув, отправил он вслед за Эвмедом Асбута,
        После – Хлорея, Дарета, Сибариса и Терсилоха,
        С ними – Тимета, что был норовистой лошадью сброшен.
 365 Если, шумно дыша, на эгейский простор налетает
        Вдруг эдонийский Борей,– убегают к берегу волны.
        И под напором его разбегаются по небу тучи.
        Так же, где бы себе ни прокладывал рутул дорогу,–
        Вспять отряды бегут. Порыв увлекает героя,
 370 Грива на шлеме его развевается по ветру бурно.
        Горько Фегею глядеть, как неистовый Турн побеждает.
        Путь преградив упряжке врага, покрытые пеной
        Он поводья схватил, на бегу повернул колесницу,
        Сам же, конями влеком, повис на дышле, подставив
 375 Бок удару копья,– прорвав двойную кольчугу,
        Тело задел наконечник легко и крови отведал.
        Тотчас к врагу повернулся Фегей, щитом прикрываясь,
        Начал с мечом наступать, друзей призывая на помощь,
        Но колесница вперед рванулась и с ног его сбила,
 380 Бросила наземь его под колеса, и Турн подбежавший
        Шею ему мечом разрубил меж кольчугой и шлемом,
        Голову снес и оставил в песке безглавое тело.

                Тою порой, как Турн губил врагов, побеждая,
        Верный Ахат и Мнесфей и с ними юный Асканий
 385 В лагерь к шатрам привели залитого кровью Энея:
        Шел он, за шагом шаг, опираясь на длинную пику,
        В гневе обломок стрелы из раны вырвать пытался,
        Требовал, чтобы друзья помогли ему способом скорым:
        Рану широким мечом иссекли и скрытое в теле
 390 Вынули жало стрелы и вернуться в бой разрешили.
        Япиг, Иасия сын, подошел, Аполлона избранник;
        Бог ему в давние дни, воспылав любовью великой,
        Радостно все искусства свои предлагал и уменья:
        Или пророчества дар, иль кифару, иль быстрые стрелы.
 395 Япиг, желая продлить отца одряхлевшего годы,
        Силу трав предпочел узнать, врачеванья приемы
        Все изучить, чтоб в тиши заниматься скромным искусством.
        Горько ропща, стоял Дарданид, на копье опираясь,
        Рядом – троянцев толпа и плачущий отрок Асканий.
 400 Только Эней недоступен слезам. А старец хлопочет,
        Полы плаща подобрав по обычаю всех пеанидов:
        То умелой рукой, то могучими травами Феба
        Тщетно старается он помочь, и железо из раны
        Пальцами хочет достать и цепкими вырвать щипцами.
 405 Нет удачи ему, и на помощь отец врачеванья
        Феб не приходит; меж тем на полях все больше и больше
        Ужас растет, все ближе беда: застилается небо
        Пылью, и всадников строй подступает, и стрелы на лагерь
        Сыплются частым дождем, и в эфир высокий взлетают
 410 Скорбные вопли бойцов, сражаемых Марсом суровым.
        Горько Венере глядеть на мученья безвинные сына.
        Тотчас она сорвала ясенец на Иде Диктейской –
        Стебель с пурпурным цветком, от спелых листьев кудрявый;
        Знают эту траву быстроногие горные козы,
 415 Ищут ее, убежав со стрелой пернатою в теле.
        Облаком темным лицо окутав, приносит Венера
        Травку и тайно ее погружает в блестящую чашу;
        Влаге, налитой в нее, придав целебную силу,
        Сок амвросии льет и душистый состав всецелящий.
 420 Рану влагой омыл ни о чем не ведавший Япиг –
        Боль немедля ушла и покинула тело Энея,
        Кровь перестала течь, осушилась глубокая рана,
        Тотчас, покорно руке, без усилья вышло из тела
        Жало стрелы, и к царю вернулись прежние силы.
 425 "Что ж вы стоите? Скорей вождю несите оружье! –
        Япиг вскричал и сердца наполнил мужеством новым.–
        Нет, не силе людской, не стараньям искусства обязан
        Ты избавленьем, Эней, не моей исцелен ты рукою:
        Бог великий тебя для великих дел возвращает".
 430 Быстро поножи надел герой, стосковавшись по битве.
        Пикой тяжелой взмахнул; промедленье ему ненавистно.
        Панцирь уже на плечах, и щит удобно прилажен.
        Юла привлек родитель к груди, одетой в доспехи,
        И хоть мешал ему шлем, коснулся сына губами,
 435 Молвив: "Учись у меня трудам и доблести, сын мой.
        Быть счастливым учись у других. Тебя защищу я
        В битве своею рукой, поведу к великим наградам.
        Ты же о нас не забудь и, когда созреешь годами,
        Пусть побуждает тебя подражать высоким примерам
 440 Мысль, что Эней – твой отец и что брат твоей матери – Гектор".

                Молвив такие слова, он из лагеря вышел, огромный,
        Мощною пикой в руке потрясая; за ним устремились
        Быстро Анфей и Мнесфей, и густой толпой за ворота
        Воины хлынули все. В непроглядном облаке пыли
 445 Скрылись от взоров поля, задрожала земля под ногами.
        Видит Турн, что враги из лагеря снова выходят,
        Видят противника вновь авзонийцы – и трепет холодный
        Их пронизал до мозга костей. Всех раньше Ютурна
        Тевкров услышала клич и в бегство бросилась в страхе.
 450 Мчится Эней и чернеющий строй ведет по равнине;
        Так, если вихрь налетит,– к земле стремительно мчится
        По морю столб водяной, и сердца земледельцев сжимает
        Вещий страх, ибо смерч немало свалит деревьев,
        Много посевов сметет, на пути своем все разрушая;
 455 Грохот меж тем доносят до них предвестники-ветры.
        Смерчу подобна, идет предводимая мужем ретейским
        Рать на врага; сплотившись тесней, построились в клинья
        Тевкры. И вот уж мечом Тимбрея повержен Осирид,
        Вот уж Ахатом убит Эпулон, Арцетий – Мнесфеем,
 460 Уфент Гиасом сражен; погиб и гадатель Толумний,
        Тот, что первым копье во врагов безоружных направил.
        К небу вздымается крик; в свой черед под натиском тевкров
        Рутулы мчатся назад, убегая по пыльному полю.
        Но не желает Эней истреблять ни бегущих постыдно,
 465 Ни в рукопашную с ним дерзающих биться на равных;
        Тех, кто бросает копье, не преследует он,– одного лишь
        Турна ищет во мгле, лишь его на бой вызывает.
        Ужас душу потряс Ютурне, деве отважной.
        Сильным ударом она Метиска, Турна возницу,
 470 Сбросила прочь с передка, и лежать в пыли он остался,
        Нимфа же в руки сама взяла волнистые вожжи,
        Голосом, ростом, лицом и оружьем подобна Метиску.
        Ласточка вьется порой по дому богатого мужа,
        В атрий высокий впорхнув, и на черных крыльях кружится,
 475 И, для крикливых птенцов собирая скудную пищу,
        То по просторным сеням, то над самой водою мелькает;
        Ласточке этой под стать, летит меж врагами Ютурна,
        Быстрых коней торопя, колесницу по полю гонит,
        Дальше спешит без дорог, чтоб и там и здесь показался
 480 Радостный Турн, но нигде не успел завязать поединок.
        Встречи с Турном ища, и Эней кружит по равнине,
        По следу мчится за ним, через головы ратей разбитых
        Громко кличет врага,– но едва лишь, поймав его взглядом,
        Пустит троянец быстрей скакунов крылоногих вдогонку,
 485 Тотчас, коней повернув, ускользает в сторону нимфа.
        Как же ему поступить? Понапрасну прибоем бушуют
        Мысли и душу влечет то одно, то другое решенье.
        Вдруг Мессап, что держал два дрота с жалом железным
        Гибких в левой руке, замахнулся одним и направил
 490 Метким броском в Энея его, налетевши нежданно.
        Встал на месте Эней и, согнув колени, укрылся
        Весь за огромным щитом,– и дрот лишь маковку шлема
        Снес у него и с гребня сорвал мохнатую гриву.
        Пуще коварство врага распалило ярость героя.
 495 Видит он: вновь и вновь колесницу кони уносят,–
        И, громовержца призвав на алтарь взглянуть, оскверненный
        Попранной клятвою, сам устремился в толпу италийцев,
        Страшную сечу меж них учинил, разя без разбора,
        Гнева узду отпустив, благосклонным сопутствуем Марсом.

500         В песне кто из богов мне о грозной поведает сече,
        Гибели горькой вождей, которых по полю гнали
        В свой черед то троянский герой, то рутул отважный?
        Ты ли, Юпитер, хотел племена, которым навеки
        Мир уготовил ты сам, испытать великой войною?
 505 Только лишь, в битву вступив, Эней напал на Сукрона,
        Встали на месте бойцы, задержался натиск троянцев;
        Сбоку ударил герой, и недолго противился рутул:
        В ребра вонзился клинок и принес мгновенную гибель.
        Турн Амика в тот миг, когда конь его сбросил, на пику
 510 Принял в пешем бою, и следом брата Диора
        Острым железом сразил; отсеченными их головами
        Он колесницу свою украсил и дальше умчался.
        Предал смерти Эней Танаиса, Цетега и Тала,
        Против троих сражаясь один, и за ними Онита
 515 (Был он, несчастный, рожден Перидией отцу Эхиону).
        Турн ликийцев двоих, пришедших с Фебовых пашен
        Братьев родных, распростер, и аркадца Менота – напрасно
        Тот ненавидел войну и на Лерне, рыбой обильной,
        Жил ремеслом рыбака в дому убогом, не зная
 520 Тягот богатства, с отцом, засевавшим наемную ниву.
        Словно огонь в сухостойном лесу, с двух сторон запаленном,
        С ревом несется вперед по кустам низкорослого лавра,
        Словно потоки в горах, водопадами с круч низвергаясь,
        Пеной покрыты, стремят на равнину ревущие воды,
 525 Все на своем сметая пути,– так оба героя
        Турн и Эней, несутся сквозь бой. Теперь до предела
        Ярость наполнила грудь, и привыкшие только к победам
        Рвутся сердца; разят лишь теперь они с полною силой.
        Камень, обломок скалы, метнул троянец в Муррана;
 530 Прадедов, дедов своих именами Мурран похвалялся,
        Ибо весь его род царил на землях латинских,
        Но с колесницы низверг его Эней, и под нею
        Между колес повлеклось на вожжах его тело, и кони
        Долго топтали его, позабыв о хозяине в бегстве.
 535 С криком неистовым Гилл напал на Турна, но рутул
        Пикой встретил врага и в висок золоченый ударил:
        Шлем пробило копье и в мозгу пронзенном застряло.
        Мощь руки, о Крефей, между греков храбрейший, от Турна
        Не охранила тебя, и тебя, Купенк, от Энея
 540 Боги твои не спасли: под удар налетевшего тевкра
        Грудь ты подставил, и щит не сберег злосчастного медный.
        Пашни Лаврента в тот день и тебя, Эол, увидали,
        Как ты навзничь упал и простерся, руки раскинув,
        Ты, кого не могли погубить ни фаланги аргивян,
 545 Ни великий Ахилл, разрушитель Приамова царства.
        Здесь ожидал тебя смерти предел: был дом твой под Идой,
        Был в Лирнессе твой дом, а могила – в полях под Лаврентом.
        Друг ко Другу лицом повернулись враги: италийцы,
        Тевкры все,