вал  скривившись,
будто в облике Бутяна что-то не нравилось. Наконец хлопнул  себя  по  лбу  и
поволок из-за пояса кривой ятаган.
   - Держи, батько, так сподручней будет, а я и рожком обойдусь.
   Он похлопал по окованной серебром, узкой стороне рога, больше похожей  на
витую рукоять. Атаман кивнул,  сунул  оружие  в  пустующую  петлю  топора  и
прыгнул на коня.
   - Выдвигаемся, пока в памяти!
   Пока подбирал повод, Дрозд тоже взлетел в седло и расправил грудь.  Глаза
горели в предвкушении дикой погони. Кони, чувствуя настроение хозяев,  мощно
рванули в галоп и, рассыпая по  скалам  дробное  суетливое  эхо,  понеслись,
рассекая мордами горячий полуденный воздух. Горная тропа уводила от отвесных
круч, постепенно спускаясь к беспорядочным россыпям камней. Встречный  ветер
быстро высушил лица, но вскоре бешенная скачка  вновь  осыпала  лбы  и  носы
мелким бисером пота. Вырвавшись на пологий склон, всадники придержали коней.
Две  пары  глаз  заметались  по  расстелившемуся  вниз   плоскогорью.   Руки
одновременно взметнулись туда, где в голубой дымке  жаркого  воздуха,  среди
редких кустов маячила чёрная букашка. В знойных сполохах она медленно ползла
по краю низины, изредка превращаясь в маленькую фигурку всадника.  Пятна  же
зелени,  принятые  с  такого  расстояния  за  кусты,  как  оказалось,   были
небольшими рощицами.
   Бутян с Дроздом без слов пришпорили коней. Солнце,  начавшее  валиться  к
скалам, продолжало нещадно палить и людей, и лошадей. На  удилах  замученных
животных снова повисла жёлтая пена. Бутян знал, чем грозит такая  гонка,  но
боясь потерять цель из виду, торопился взять след на податливой земле.
   Наконец, деревья приблизились настолько, что стали  различимы  желтоватые
стволы и ветви, покрытые  длинной  хвоей.  Кони  пошли  медленней  и  вскоре
выехали на прогал со свежими следами. Бутян  спрыгнул  с  шатающегося  коня,
уткнулся  взглядом  в  землю  с  сухонькой  травой,  вмятой   через   равные
промежутки. В двух  шагах  позади  взбили  пыль  сапоги  Дрозда.  Косоглазый
рыскнул носом по земле, тряхнул головой, разбрызгивая пот, и замер, как  пёс
над медвежьим следом.
   - Теперь уж не упустим.
   - Не должны. - согласился Бутян.
   Поглядев в сторону  уходящих  следов,  взял  мокрого  коня  под  уздцы  и
двинулся вперёд. Дрозд скользнул глазами по сторонам и  заторопился  следом.
Мелкие рощицы быстро сменились просторным  сосняком.  Кони  остыли  и  мягко
ступали по жёлтому хвойному ковру. Скоро следы Ворона свернули вбок, где  на
путь перегораживала полоса сочной зелени. Дыхнуло  прохладой.  Кони,  почуяв
близость водопоя, оживились, ускорили шаг. У ручья почти  вырывали  узду  из
рук. Растолкав стебли могучего хвоща,  опустили  морды  и  запыхтели,  жадно
втягивая ледяную воду.
   Бутян, не торопясь утолять жажду, приблизился к прогалу в зелени,  присел
у чётких глубоких следов и, оглянувшись на подручного, осклабился. Зачерпнул
в ладони воды, плеснул себе в лицо, посидел с довольной улыбкой, плеснул ещё
и только  потом,  набрав  полную  пригоршню,  медленно  выпил.  Рядом  мощно
хрустнули сочные стебли. Дрозд, как подрубленное  дерево,  пляшмя  рухнул  в
ручей и долго пил, погрузив всю голову в воду. Наконец приподнялся на руках,
отфыркнулся, подышал с затуманенными от блаженства глазами и опять плюхнулся
в ручей. Бутян ещё  раз  неторопливо  попил  и,  подождав  немного,  потащил
подручного из ручья. Косоглазый досадливо утёрся, с сожалением  поглядел  на
кристально чистую воду и нехотя поднялся, не обращая внимания на  текущие  с
него струи. Бутян ухмыльнулся.
   - Коням оставь, а то весь ручей выхлебаешь.
   - Могу, - кивнул Дрозд и громко чихнул. Шагнул к лошадям, поймал уздечки,
двинулся за атаманом через ручей. На другом берегу  стащили  сапоги,  вылили
воду. Увязав тесьмой, перебросили поперёк лошадиных  спин  и,  забравшись  в
сёдла, тронули коней шагом. Через сотню шагов Бутян  оглянулся  на  горы  и,
щурясь на заходящее солнце, негромко пробормотал:
   - Дадут боги, скоро узнаем куда наш приятель путь держит.
   - Ага, - поддакнул Дрозд. - И к кому. И зачем.
   - И почему. - добавил атаман задумчиво.
   Не мешкая боле, поспешили дальше по рощицам, что  собирались  в  кучки  и
скоро столпились в могучий сосняк. Колонны жёлтых стволов вздымались в небо,
оставляя внизу просторный ковёр опавшей хвои.  Кое-где  иголки  были  взрыты
копытами  и  темные  пятна  потревоженной  земли  являли  путь   проехавшего
всадника. Скоро, между ровных исполинов, начали попадаться кусты и невысокие
лиственные деревца. Сосны же начали редеть,  уступая  место  менее  стройным
собратьям, которые постепенно перешли в тесный перелесок. Сдвинувшиеся ветви
назойливо цеплялись за плечи и ноги. То и  дело  слышался  треск  лопающейся
паутины. Смахивая её  с  лица,  оба  с  чувством  поминали  внуков  и  детей
Чернобога, пока впереди, среди листвы, не  забрезжили  клочки  синего  неба.
Когда во все стороны  раскинулось  широкое  поле,  пришпорили  коней.  Следы
Ворона вывели к длинному оврагу, с крутыми  высокими  склонами.  Вдоль  него
тянулась, похожая на звериную, тропка. Бутян нахмурился  и,  всматриваясь  в
следы, пригнулся к земле. Пока что всадник на чёрном коне всё время ехал  на
полдень. Судя по всему, свернуть должен был на закат и,  доехав  до  начала,
продолжить путь в сторону  киевских  земель.  Однако  следы  сворачивали  на
восход, вдоль заросшего цепкими кустами оврага , где на полпути к  виднокраю
стёжка вновь ныряла в  дремучий  лес.  Атаман  поскрёб  тяжёлый  подбородок,
поглядел вдоль оврага.
   - Сдаётся мне, сокол мой певчий, что  знаю  я,  куда  этот  бродяга  путь
держит.
   - К хозяину Чёрной Горки? - неуверенно предположил Дрозд.
   - Похоже к нему. Больше не к кому. Дорожка в ту сторону одна, -  на  лице
батьки обозначилось недоумение  вперемежку  с  недоверием.  -  Хотя,  дурней
дорожки даже без башки не выберешь. Сам направляется в гости к тому, кто  за
его голову золотые горы посулил. Чудно!
   Атаман помолчал размышляя, тряхнул головой, снова потёр густую щетину  на
подбородке.
   - А не перехватить ли нам того молодца чуть раньше?
   - Как? - не понял Дрозд.- Да в этой стёжке загибов на три дня  верхом,  а
коник у хлопца не чета нашим. Выпереживать никак не способно.
   Бутян одобрительно посмотрел на памятливого подручного. Единственный  раз
Дрозд с  атаманом  ездил  по  этим  местам,  год  тому.  Однако,  память  на
пути-дороги была особой гордостью косоглазого.
   - Верно! Верхом как раз три дня. А пешим денёк с гаком и перехватим.
   Глянув ещё раз в  оба  конца  дороги,  он  пустил  коня  к  краю  оврага.
Внимательно рассматривал противоположный склон, определяя подходящее  место.
Дрозд остановился рядом. Собрав  брови  в  кучу,  молчал,  угрюмо  перетирал
мысли. Наконец не выдержал, искоса глянул на Бутяна.
   - Коней значит бросим? Волкам на радость?
   - Волкам? - весело переспросил Бутян. - Нету  их  тут.  Лисы  разве  что.
Волки дальше. Там, куда наш молодец поехал. Тут скорее люди добрые подберут.
Ежели бедные, то хорошо. Такие кони всегда в хозяйстве  пригодятся.  А  коль
богатые, то ещё лучше.  Рано  или  поздно  встретимся,  денежку  за  лошадок
возьмём, ежели к тому времени на лучших ездить не будем.
   - Или ежели, к тому времени, костями на обочине белеть не будем! - в  тон
ему добавил Дрозд.
   - Чёт  ты  нынче  какой-то  грустный?  -  атаман  заглянул  в  косые  очи
подручного. - Будет печалиться! Иногда надо всё в  жизни  бросить  и  начать
заново! С новой силой, старой злостью и накопленными  мозгами.  Так  что  не
горюй. Чую, впереди нас ждёт что-то... ну, совсем уж несуразное. Неужель  не
любопытно глянуть?
   Дрозд погладил коня.  Смиряясь  с  расставанием,  потянул  с  его  головы
уздечку, жалостливо вздохнул.
   -  Ну,  тогда  пусть  уж  лучше  бедные  найдут.  Бедным  нужней.   Может
разбогатеют.  -  он  помолчал  и  рассудительно  добавил.  -  Тут   мы   их,
богатеньких, и ошкурим.
   - Бедные так бедные, как скажешь. - согласился Бутян.
   Кони, чувствуя расставание косились на хозяев.
   - Хотя, какие тут люди... - пробормотал атаман спрыгивая с коня.
   Вынув ятаган, широко размахнулся  и  швырнул  на  дно  оврага.  Дрозд  же
перекинул рог на спину,  примотал  поясом  потуже  и  подошёл  к  краю.  Оба
помедлили, убеждаясь, что на пути нет  кустов  с  острыми  сучками.  Глубоко
вздохнув, шагнули с обрыва и  закувыркались  по  песчаному  склону.  Кое-как
остановившись, помотали головами, вытряхивая из ушей песок  и  отплёвываясь.
Поднялись, отряхнулись, как два мокрых пса, и направились  к  возвышающемуся
впереди обрыву. Подобрав клинок, Бутян вгляделся  в  склон,  ткнул  остриём,
указывая подходящее для подъёма место.
   Поднимались дольше, чем спускались. Дрозд поначалу несколько раз срывался
и, с кучами песка, сползал к подножью.  Бутян  же  уверенно  карабкался,  то
цепляясь за сухие кусты, то втыкая ятаган в  осыпающийся  склон.  Выбравшись
наверх, сбросил клинок подручному и, лёжа на животе, ухмылялся, наблюдая  за
подъёмом. Наконец, подцепил за шиворот  подползающего  Дрозда  и  втащив  на
травку, хлопнул по плечу.
   - Я уж подумал, ты там жить останешься. Правильно, что не остался, окромя
песка, там жрать нечего, и пить тоже. Ладно, пойдём, пока не передумал.
   Косоглазый пропустил шутку мимо ушей, с тоской оглянулся на оставшихся по
ту сторону лошадей и двинулся за атаманом.
   До позднего вечера топали по равнине, голой и неровной, как  темя  ящера.
Уже в темноте растянулись на  разогретой  за  день  земле  и  провалились  в
глубокий сон. Разбудила предрассветная прохлада, но быстрый шаг скоро вернул
телу тепло. К полудню начали почёсываться от засыпавшегося за шиворот песка.
Солнце, взгромоздившись на вершину  небесного  насеста,  клевало  в  маковки
нестерпимым полуденным зноем. Давно хотелось пить. Оба  щурились,  облизывая
сохнущие губы, не подозревали, что жажда  иссушит  горло  так  скоро.  Глаза
постоянно  утыкались  в  голый  окоём,  из-за  которого   лениво   выползала
голубоватая полоска леса.  Сапоги  отмеряли  сажени  и  покрывались  толстым
налётом  пыли.  Время  от  времени,  она  отваливалась  серыми  ошмётками  и
освобождая место для новых слоёв.
   - Плюнуть бы на все дела, да куда-нибудь к девкам. - мечтательно вздохнул
Дрозд.
   ? На все дела? ? переспросил Бутян. ? На дела можно, лишь бы не в колодец
и не против ветра.
   ? А где ты тут колодец видел. ? косоглазый вытаращился ошпаренным раком и
завертелся по сторонам. Убедившись, что колодца не видно, вновь обернулся  к
атаману: ? А против ветра почему?
   ? Обидится. ? рассеянно отозвался атаман, вглядываясь в  далёкую  полоску
леса. ? Против ветра, с плевками не попрёшь. А ежели попрёшь, так сам  же  с
оплёванной рожей и останешься.
   Дальше шли молча. Взгляд Бутяна  вычленял  из  массы  леса  пятна  сочной
зелени и особенно густые кроны,  под  которыми  мог  притаиться  родник  или
ручей. Дрозд топал следом, озирался по сторонам, слюнявил  палец,  выставлял
над головой и разочарованно шёл дальше.
   Когда сплошная кайма леса раздробилась на  отдельные  деревья,  под  ноги
начали попадаться клочки заморенной травы.  Скоро  над  землёй  затопорщился
робкий кустарничек, повеяло влагой, а  подошвы  тихо  зашуршали  по  мягкому
изумрудному ковру. Налетевший порыв ветра колыхнул волосы и  бросил  в  лицо
свежие ароматы леса. Бутян с удовольствием втягивал  носом  знакомый  лесной
дух. Странный звук за спиной заставил оглянуться.
   Подручный торопливо утирал рукавом забрызганную морду.
   ? Действительно не попрёшь. ? тоскливо скривился Дрозд.
   ? А ты сомневался? Эт тоже самое, что топор вверх кидать. Как  сильно  ни
забросишь, всё время возвращается и башку продырявить норовит. Только  лучше
не пробуй, просто так поверь. - хохотнул Бутян, снова заметив в косых глазах
глубокую задумчивость.
   Оказавшись в тени  деревьев,  вздохнули  с  облегчением,  побрели,  жадно
вынюхивая влагу. Скоро заметили клочок буйной  зелени.  Ускорив  шаг,  почти
подбежали к маленькой лужице, на дне которой трепыхался фонтанчик  песчинок.
Боясь замутить неглубокий источник, осторожно опустились на траву и  припали
пересохшими  губами  к  ледяной  воде.  Несколько  раз  прерывались,   чтобы
перевести дух и снова пили, пока в раздутых  животах  не  забулькало  как  в
степняцких бурдюках. Распустив пояса,  продолжили  путь.  Подобревший  Бутян
бодро вышагивал между  деревьев,  уверенно  выбирая  направление.  Дрозд  же
тащился следом, с такой кислой  физиономией,  что  Бутян  вскоре  сморщился,
будто грызанул дикое яблоко.
   -  Что  случилось  со  славным  и  могучим  Дроздом?  -  воскликнул   он,
останавливаясь. - Неужто, пока я отвернулся, волчью ягоду успел сгрызть? Или
тебя с голоду так перекосило?
   Подручный поднял на атамана  два  озера  тоски.  Не  зная  что  ответить,
отрицательно потряс головой. Видя ожидание батьки, вновь потупил косые глаза
и негромко, но твёрдо произнёс:
   - Зря мы всё-таки коней бросили. Когда ещё таких добудем...
   - А я уж испугался, - протянул  Бутян.  -  Думал,  тебя  какая-то  немочь
пухотная прохватила.
   Однако улыбка быстро сошла с тонких губ и атаман, задумчиво,  прислонился
к дереву.
   - Думаешь мне не жалко?
   Дрозд пожал плечами.
   - А знаешь, - вдруг оживился Бутян. - Зря я тебя за собой  потащил.  Надо
было назад отослать.  Остальных  успокоить,  приглядеть  за  ними  до  моего
возвращения. А теперь уж и не знаю, не поздно  ли?  Назад  одному  ещё  день
тащиться. А там опять в горы, да по горам...
   - А отпустишь? - в глазах подручного блеснула робкая надежда. - Я б бегом
враз добрался. Ночью бы шёл, только бы коняжки далеко не убрели.
   - Так я и не держу! - расхохотался атаман. - Ломись,  коли  силы  в  себе
чуешь. Думаю, толк в этом будет. Передай  хлопцам,  чтобы  носы  держали  по
ветру, батька жив, здоров. А пока залижите  раны  и  выдвигайтесь  к  Чёрной
Горке. Я там обожду.
   Оживший Дрозд рванулся назад, но через несколько шагов остановился,  едва
не упав, и растерянно оглянулся. Хохочущий атаман бросил  ему  ятаган.  Видя
удивлённо вытягивающееся лицо, поспешно замахал рукой
   - Беги, я себе дубинушку отыщу, а прощаться не будем.
   Рука подручного ловко пихнула оружие за пояс, и он  скрылся  в  зарослях,
треща кустами как стадо гонных лосей.
   Глава 25
   Хороший враг лучше чем хреновый друг.
   Витим - Большая Чаша
   Не особо торопя Ворона, Сотник внимательно следил за направлением. По его
расчетам, ехал пока правильно. Ещё  раз  вспомнил  добрым  словом  Селидора.
Сколько  же  бился  Синий  Волк,  пока  не  научил   правильно   высчитывать
направления и длину переходов. Многие дни и ночи прошли в нудных упражнениях
пока суровый наставник не  удовлетворился  умением  ученика  возвращаться  к
началу пути. Всякий раз память сама отмечала точку отправления и в  сознании
начинала рисоваться пройденная дорога. Нынешний же путь  почти  свернулся  в
кривую петлю и скоро она должна была замкнуться неподалёку от тех мест,  где
Кощей дал ему поручение.
   Тропа пошла вверх,  выбираясь  из  болотистых  низин,  кишащих  комарами.
Извеку казалось, что остервенелые звенящие твари выжили  из  этих  мест  всю
живность от леших до мышей. Лягушки же напротив водились  в  изобилии,  были
довольные и откормленные, как полугодовалые поросята. Сотник лишь жалел, что
кроме золы нечем приправить нежное белое мясо.
   Потирая распухшее от  укусов  лицо,  Извек  заметил,  что  комаров  стало
меньше. После полудня лес посветлел и сменил мрачные чащобы на светлый сухой
подлесок. Сквозь зелёный полог стали пробиваться  струнки  солнечных  лучей.
Чем дальше, тем чаще они собирались в  густые  пучки  и  пронизывали  листву
брызгами чистого света. Скоро тропа выбежала на пригорок и последние комары,
утомившись долгой погоней, наконец  отстали.  Впереди,  в  кронах  деревьев,
светились большие бело-голубые прорехи. Лес кончался. Близился и конец пути,
когда предстояло сдать хозяину дорожные чудеса и, в свою  очередь,  получить
обещанное. Сотник тронул каблуками бока Ворона, но тот, к удивлению  седока,
пошёл ещё медленней и через несколько  шагов  вообще  остановился  в  десяти
саженях от опушки. Глаз сверкнул белком,  уши  настороженно  замерли.  Извек
вгляделся в расстилавшуюся за деревьями равнину, пустую  словно  стол  перед
открытием корчмы. У самого окоёма из туманной дымки вырастали  три  знакомые
горы.
   Слева от тропы  ершился  жиденький  прозрачный  кустарник.  Чуть  дальше,
темнели несколько валунов. Всё казалось  умиротворённым  и  безопасным,  как
огород бабки Агафьи: кузнечики в траве запиливали что-то тонкое и бесконечно
длинное, а над головой разливала трели мелкая неутомимая пичуга.
   - Покойно, как в вирые, - шепнул Извек Ворону. - Только тут не  вирый,  а
мы не...
   Он не договорил. Впереди, у одного из валунов выросла  человечья  голова.
Сотник разочарованно вздохнул:
   - Эх, до чего ж не люблю засады... и охоты.
   Сдвинув меч поудобней, хлопнул коня по крупу. Убедившись, что хозяин  всё
видит, Ворон медленно подался дальше. Когда приблизился к камням  на  бросок
копья, странная  голова  поднялась,  обнаруживая  под  собой  крепкое  тело.
Человек  вышел  на  тропу  и,  показав  пустые  руки,  остановился.   Сотник
уважительно хмыкнул,  узнав  недавнего  поединщика,  оставшегося  висеть  на
мосту. Придержав коня, удивлённо развёл руками.
   - Никак ты, уважаемый, летать научился?
   - Пришлось, - кивнул Бутян. - Иначе бы так и расстались, не поговорив.
   - А надо?
   - Думаю да! Потому, что если бы давеча с моста слетел ты... то нынче  тут
проехал бы я! А доехав вон до той горки, получил бы золота.  Телеги  две,  а
может и три.
   - А-а, - протянул Сотник понимающе. - Тады, конечно, надо бы  поговорить.
Две телеги эт не хвост собачий.
   Спешившись, выжидающе посмотрел на атамана.  Бутян,  присел,  приглашающе
кивнул на глыбу  напротив  себя.  Рассмотрев  его  осунувшееся  лицо,  Извек
потянул с Ворона перемётную суму.  Едва  из  сумы  показалась  фляга,  глаза
атамана ожили. Бережно выкрутив пробку, Бутян  приложился  к  баклажке.  Пил
долго, с наслаждением закрыв глаза. Оторвавшись, выдохнул и повертел флягу в
руках.
   - Обыкновенная фляга, - пожал он плечами и осмотрел Извека  с  головы  до
ног. - Да и меч, вроде простой, доспех не богат, сума не  мудрёная...  разве
что у коня слух хороший. Ума не приложу, с чего бы  это  столько  золота  за
твоё добро предлагать?
   - А это и не моё вовсе. Коник, правда, мой, а всё остальное везу  хозяину
отдавать.
   - Ага-а, - протянул Бутян понимающе. - Тогда ясно. Значит плата  за  твою
голову, а остальное для отвода глаз или как подтверждение, что тебя нет.
   Сотник молчал, внимательно слушая атамана. В  груди  появилось  нехорошее
предчувствие, непонятное и потому ещё более настораживающее. Бутян же охотно
продолжал рассуждать.
   - И правильно предупреждал, чтобы всем войском тебя ловили. Да  вишь,  не
сдюжили, на авось пронадеялись. Да и я до последнего думал, что слажу.
   - Может и сладил бы, коли всё так просто было бы. -  заговорил  Извек.  -
Токмо мечик этот Кладенцом зовётся, в  баклаге  вина  не  меряно,  всё  твоё
войско упоить можно, да и в сумке еды на всю жизнь хватит.  Так  что  твоему
хозяину было о чём печься.
   - У меня нет хозяина! - холодно проговорил атаман, но видя, что дружинник
не хотел его унизить, миролюбиво продолжил. -  Просто  иногда  оказывал  ему
услуги, когда надо было кого сыскать в белом  свете.  Мне  не  сложно,  а  с
оплатой... старичок не скупился.
   Извек  кивнул,  заметив  испытующий  взгляд   атамана.   Чтобы   развеять
недомолвки, пожал плечами.
   - А мне Кощей старичком не показался.
   Бутян улыбнулся и кивнул крупной головой.
   - Это он может. При своих летах держится молодцом. Ну, да это  его  дело.
Мне же интересно что вы с  ним  не  под