кому  углублению  она обязана, по-видимому,
редакторам из жреческих кругов.
     Опытный историк знает, что очень  часто легенды - это  опоэтизированная
история и что нередко в них содержится историческая правда.
     Поэтому возник вопрос,  не  является ли сказание  о  потопе  отголоском
стихийной  катастрофы  давно  минувших времен,  которая  глубоко врезалась в
память многих поколений. Вопрос  этот  с блеском разрешил великий английский
археолог Леонард Вулли, открывший Ур.  В гигантской мусорной свалке, которая
в течение тысячелетий скапливалась  под стенами шумерской столицы, он прорыл
шахту  и на глубине  четырнадцати метров  обнаружил гробницы шумерских царей
начала третьего тысячелетия до нашей  эры,  содержащие огромные сокровища  и
человеческие останки.
     Но  Вулли решил обязательно  выяснить, что скрывается  под  этим местом
захоронения.  Когда  рабочие по  его указанию прошли  следующий  пласт,  они
наткнулись  на речной ил, в  котором  не  было  никаких следов человеческого
существования. Неужели рабочие добрались до напластований почвы, относящихся
к  тому периоду, когда в Месопотамии еще не было человеческих поселений?  На
основании триангуляционных  расчетов Вулли пришел  к выводу, что  он еще  не
достиг девственной почвы, поскольку  ил лежал выше окружающего  его пласта и
образовывал отчетливо выраженное возвышение.  Дальнейшие  раскопки  кладбища
принесли  замечательное  открытие.  Под  слоем  ила  толщиной  в  три  метра
появились новые следы  поселений: кирпичи, мусор,  пепел от костров, осколки
керамики.   Как   форма,   так  и   орнамент  черепков   гончарных   изделий
свидетельствовали, что они  относятся к совершенно другой культуре, чем  те,
которые были  обнаружены над  слоем  речного ила. Расположение пластов можно
было об®яснить только следующим образом:
     какое-то грандиозное наводнение уничтожило неизвестные нам человеческие
поселения  неведомой давности, а когда вода отступила, пришли другие  люди и
наново заселили  Месопотамию. Это  были шумеры, создавшие  самую древнюю  из
известных нам цивилизаций мира.
     Для того чтобы могли  нагромоздиться почти  три метра ила,  вода  в том
месте  должна  была  в течение очень долгого  времени стоять на  высоте  без
малого  восемь метров. Подсчитано, что при таком уровне воды вся Месопотамия
могла  стать   жертвой  разбушевавшейся  стихии.  Значит,  здесь   произошла
катастрофа  в масштабе,  редко  встречающемся  в  истории, и  тем  не  менее
катастрофа  все-таки  локального   характера.  Но  в  представлении  жителей
Передней Азии пространство, захваченное  катастрофой, составляло весь мир, и
для  них  наводнение было всемирным  потопом,  которым боги покарали грешное
человечество. Сказания о катастрофе переходили из века в век  - от шумеров к
аккадцам  и  вавилонянам. Из Месопотамии сказания эти перекочевали в Ханаан,
здесь  древние  евреи переделали их на свой лад и свою  версию запечатлели в
Ветхом  завете.  Во  всех городах  на  берегах  Евфрата и  Тигра возводились
странные по форме сооружения огромной высоты. Они складывались из кубических
или округлых глыб, нагроможденных друг на друга ярусами, сужающимися кверху,
наподобие  ступенчатых пирамид.  На  срезанной  верхушке  обычно  находилось
небольшое святилище, посвященное местному божеству. К нему вела трехмаршевая
каменная лестница.  Во  время богослужения  по лестнице под хоровое пение  и
звуки музыкальных инструментов проходила процессия жрецов  в белых  одеждах.
Самая  знаменитая  из  этих  пирамид, называемых зиккуратами,  находилась  в
великолепной  столице страны  Вавилоне.  Археологи  раскопали ее фундамент и
нижнюю часть стен.
     Мы точно знаем, каков был  ее архитектурный облик, потому что помимо ее
описаний  на клинописных табличках найдено ее изображение. Пирамида состояла
из семи ярусов, и высота ее равнялась девяноста метрам.
     Возник  вопрос:  не была ли  вавилонская пирамида прообразом библейской
Вавилонской башни?  Известный  французский ученый Андре Парро  посвятил этой
проблеме целую книгу и на основе ряда доказательств пришел к  убеждению, что
вопрос этот не вызывает ни малейших сомнений. Здесь трудно  привести всю его
довольно   сложную   и  обстоятельную  аргументацию.  Ограничимся   наиболее
существенными доказательствами. Согласно библейскому сказанию, в те времена,
когда  на земле  еще существовал один язык, люди строили Вавилонскую башню в
стране   Сеннаар,   которую   некоторые  ученые  отождествляют   с  Шумером.
Строительный  материал,  которым  они  пользовались, -  обожженный  кирпич и
речная глина в  качестве  цемента -  в точности  соответствует строительному
материалу вавилонской пирамиды. В книге Бытие (гл. 11, ст. 7) мы читаем:
     "".смешаем там языки их, так чтобы один не понимал речи другого".
     Почему  же  евреи  считали  Вавилонскую  башню  символом  человеческого
тщеславия  и  почему, по  их мнению, именно здесь Яхве смешал языки потомков
Ноя?
     Прежде всего следует сказать, что  название  столицы "Вавилон" означает
на вавилонском языке "врата  божьи" (баб-илу),  а на  древнееврейском  языке
сходно звучащее слово "балал"
     означает процесс смешения.  В результате  звукового сходства обоих слов
Вавилон легко мог  стать символом  языкового хаоса в мире, тем более что был
многоязычным  городом. Не нужно  также удивляться тому,  что евреи видели  в
Вавилоне и его пирамиде олицетворение дерзости и греховности по отношению  к
богу.  Вавилонские  цари  построили   пирамиду,  используя   труд   рабов  и
военнопленных,  согнанных из разных  стран света.  В VII  веке до  нашей эры
вавилонский царь Набополассар приступил к реставрации древней башни и, между
прочим,  приказал  выбить  на  ее   стене  следующую  фразу:  "Людей  многих
национальностей я заставил работать  над восстановлением  этой башни". Среди
рабов,  участвовавших  в  реставрации башни,  наверное, были и  евреи.  В их
памяти сохранилось тяжелое вавилонское пленение, и эти  горькие воспоминания
нашли отражение в сказании  о Вавилонской башне. Как  мы увидим дальше, тема
Вавилонской  башни  прозвучит  в  Библии  еще  раз,  когда  речь  пойдет  об
ангельской  лестнице, которая  приснилась Иакову,  внуку Авраама.  Однако  с
периода   вавилонского  пленения  тогда  уже  прошло  много  времени.  Новые
поколения, родившиеся  в  Ханаане, почти полностью забыли об обидах, которые
причинили их предкам вавилонские цари. Правда, образ пирамиды не стерся в их
памяти,  он  приобрел  только  совершенно другое значение:  стал  лестницей,
символизирующей союз человека с богом.

         * ЧАСТЬ 2. * 
     Правда и легенда о патриархах.
     Мы уже  знаем,  что дошедший до нас  вариант библейского текста  возник
сравнительно поздно, после возвращения  евреев из  вавилонского пленения, то
есть между  шестым и четвертом веками  до  нашей эры  Авторами окончательной
редакции были жрецы. Их цель заключалась не  в том, чтобы записывать историю
народа, а в  том, чтобы  поучать. История  была,  по  их  понятиям, орудием,
которым пользовался  бог,  чтобы  из®являть свою волю,  карать и награждать.
Исходя  из своих религиозных и  назидательных соображений,  они видоизменяли
традиционное  историческое  наследие,  убирали  оттуда   все,  что   их   не
устраивало, и дополняли текст собственными вымыслами, подчеркивающими ту или
иную религиозную идею.
     Библейским  героям,  подчинявшимся, по  их мнению, закону  божьему, они
давали положительную оценку,  а тех,  кто  по  тем или иным причинам нарушал
закон, изображали грешниками, которых постигла заслуженная кара. Не подлежит
сомнению, что жрецы были  не оригинальными авторами, а  лишь компиляторами и
редакторами более древних текстов. Тщательный анализ Библии обнаружил, что в
ее тексте  явственно проступают три разных  слоя. Самая древняя часть Библии
написана в девятом веке до нашей  эры  Ее отличительной  чертой является то,
что  для  обозначения  бога  неизвестные  авторы употребляют слово "Элохим".
Между тем в более поздних текстах, относящихся к восьмому веку до нашей эры,
бог  уже  именуется  Яхве.  В седьмом  веке  до  нашей  эры обе  части  были
об®единены и  перемешаны, так  что  в  тексте имена Элохим  и Яхве постоянно
чередуются.  Позднее эти  об®единенные варианты многократно переписывались и
редактировались.
     Окончательный вариант  послужил жрецам  основой  для создания той формы
сказаний,  в  какой  они  вошли  в  канонический  текст  Библии.  В  области
критического  анализа  библейского   текста  и   в  установлении  хронологии
отдельных частей Библии очень много сделал немецкий ученый Юлиус Вельхаузен.
Тщательно  исследовав  библейский текст,  он  пришел  к выводу, что  история
еврейского народа, изображенная в Библии, была  записана не по свежим следам
событий, а значительно позднее и, стало быть, легенды о патриархах, Моисее и
даже судьях возникли сравнительно  недавно.  Школа  Вельхаузена пользовалась
огромной  популярностью  в  течение  целого  тридцатилетия  и  имеет   своих
сторонников  поныне.  Наука,  однако, идет  вперед.  Великие археологические
открытия  опровергают многие выводы немецкого ученого.  Огромные вавилонские
архивы,  найденные  в таких  городах,  как  Ниневия,  раскопки  палестинских
городов,  упоминающихся  в  сказаниях  о  патриархах, и  сопоставление  этих
открытий с  библейскими текстами  -  все  это неопровержимо доказывает,  что
историческое наследие, использованное жрецами шестого столетия до нашей эры,
намного  старше,  чем  предполагал  Вельхаузен.  Это  историческое  наследие
передавалось  древними  евреями из  уст  в  уста, из поколения в  поколение.
Благодаря  фольклорному  характеру  передачи   рассказов  подлинные  события
обрастали  таким множеством легенд, преданий, мифов, притч и побасенок,  что
сейчас уже трудно отличить правду от вымысла.
     Жрецы-компиляторы  бесцеремонно переделывали сказания в соответствии со
своими религиозными тезисами. Но все  же в качестве  канвы для  поучений они
использовали  древние  сказания, отражающие творческую  фантазию народа, его
помыслы, чаяния и нравы. Жрецы по недосмотру не  устранили из текстов всего,
что свидетельствует об  их  древности. В  книге Бытие, например, сохранились
явные пережитки политеизма  и фетишизма;  в сказаниях о патриархах мы  очень
часто встречаем  обычаи и мифы  месопотамского происхождения. Из клинописных
табличек,  найденных  при  раскопках  Ниневии  и  Угарита,  мы  узнали,  что
библейские сказания об Адаме и Еве,  Вавилонской башне и  всемирном потопе в
большей  или меньшей  степени  восходят к шумерским  и вавилонским мифам,  а
некоторые   описанные  в  Библии  обычаи   были  распространены  у   народов
Месопотамии и  даже  частично нашли  отражение в  законах Хаммурапи. Словом,
некоторые библейские сказания уходят корнями в весьма отдаленные эпохи.
     Долгое время ученые  считали, что  народные легенды передавались только
устно.  Но  после  открытия,  сделанного  в  1905 году английским археологом
Флиндерсом  Петри,  возникла  гипотеза,  что  авторы  древнейших  библейских
сказаний  располагали  также  какими-то письменными  источниками.  В  медном
руднике на горе Синай Петри обнаружил древний  высеченный в скале  буквенный
текст,  относящийся  к  пятнадцатому  веку  до  нашей  эры  Надпись  еще  не
расшифрована окончательно, но уже  установлено, что в ней тридцать два знака
и сделана она  на каком-то семитском наречии. Предполагают, что ее высекли в
скале  израильские  рабы,  сосланные египтянами на принудительные  работы  в
рудники. Итак, вполне вероятно, что жители Ханаана записывали свои документы
уже во втором тысячелетии до нашей эры Нужно помнить, что родиной буквенного
письма  была  граничащая  с  Ханааном Финикия.  Кроме того, среди документов
четырнадцатого  века  до нашей эры  найденных  в Тель-эль-Амарне,  находится
обширная переписка между Ханааном и Египтом. Все  эти  факты дают  основание
предполагать, что  если  не раньше, то во  всяком  случае  во времена Моисея
израильтяне пользовались письменностью.
     Почему  же в таком случае палестинские раскопки столь бедны письменными
источниками? Ведь в Египте  и Месопотамии найдены огромные архивы,  подробно
воссоздающие историю этих  стран, в то время как в Палестине обнаружено лишь
незначительное количество письменных документов (например, знаменитый кодекс
из Гезера десятого  века, записи Иезекииля седьмого века и письма из  Лакиша
шестого  века).  Ответ  прост: в Палестине писали тушью на хрупких  глиняных
черепках,  а  в  Месопотамии  выдалбливали  клинописные   знаки  на  толстых
табличках  из  обожженной  глины.  Во  влажном  палестинском климате черепки
рассыпались, а если даже некоторые из них чудом сохранились,  то надписи  на
них, сделанные тушью, стерлись настолько, что их невозможно прочесть. В 1960
году археологи нашли исключительно хорошо сохранившееся письмо седьмого века
до нашей эры на глиняном  черепке. В письме крестьянин  жалуется  князю, что
сборщик забрал у него плащ  в счет  якобы неуплаченной подати. Письмо  имеет
большое научное значение, так как оно доказывает, что в Палестине в ту эпоху
пользовались письменностью даже в повседневном быту.
     О  древности   библейских  сказаний  свидетельствует   также   само  их
содержание. Образ жизни Авраама в Ханаане типичен для кочевых скотоводческих
племен.  В  определенные  времена  года патриарх  раскидывал  лагерь у  стен
какого-нибудь  города,  обменивая свои товары  - молоко, шерсть и кожу -  на
предметы городского производства. Лагерь состоял из шатров, образующих круг.
У  шатров  сидели  женщины,  пряли  шерсть и пели  свои месопотамские песни.
Большой  шатер  патриарха стоял посредине и  служил местом  сбора старейшин.
Авраам отдавал там приказания слугам и  пастухам, разрешал  споры,  принимал
гостей. Это были суровые времена.
     Среди  древних евреев господствовало право вендетты, право "око за око,
зуб  за зуб". Кровавые события, вызванные похищением Дины, наверняка не были
исключением, хотя факт осуждения их Иаковом говорит, что к тому  времени эти
обычаи  уже  несколько смягчились.  В пользу  древности  библейских сказаний
свидетельствует также процесс постепенного изменения общественных отношений,
ход которого можно проследить по тексту Библии.
     В племени Авраама мы наблюдаем типично патриархальные отношения, но уже
и   там  начинают  явственно   проступать   классовые  различия.   Авраам  -
рабовладелец и богач;  от остальных  членов племени  его отделяет  пропасть,
которую он пытается углубить, присваивая себе и своей жене княжеские имена.
     Мы являемся  также свидетелями постепенного  перехода  древнееврейского
племени к оседлости. Авраам - типичный вождь  бедуинского племени, живущий в
обстановке  патриархальной  простоты.  Он собственноручно  заколол  теленка,
чтобы  угостить трех  таинственных путников,  а  в качестве  питья подал  им
молоко. Исаак  пытается  уже заняться земледелием и пьет  не молоко, а вино.
Иаков же  со всеми  своими  достоинствами и недостатками  - продукт оседлой,
почти  городской  среды.  Весь  этот  эволюционный  процесс,  так  явственно
проступающий в библейских сказаниях,  находится в полном соответствии с тем,
что известно  современной  науке  о  первобытных  общественных  укладах.  Из
библейских   преданий  можно   заключить,  что   Авраам  начал  исповедовать
монотеизм. Благодаря тщательному исследованию различных редакционных слоев в
Библии  мы получили возможность  установить,  до  какой  степени  этот  факт
является  результатом ретуши, наведенной  жрецами в шестом веке до нашей эры
Известно, что в более поздние времена евреи неоднократно обращались к культу
ханаанских  богов и пророки страстно обрушивались на  них  за это.  И скорее
всего в эпоху патриархов мы  имеем  дело  не  столько  с чистым монотеизмом,
сколько с генотеизмом, то  есть с убеждением, что, хотя и  существуют многие
боги, поклоняться  следует только одному  из них - покровителю племени.  Бог
Авраама  лишен  универсальных   черт,  это  типичный  бог  племени,  который
заботится исключительно о благе избранного им народа.
     Представление об  этом  боге  крайне  примитивно.  Он  держит  себя как
простой смертный,  вмешивается в житейские дела,  ведет с Авраамом  споры  и
даже  одобряет  его  сомнительные  в  нравственном отношении  уловки.  Иаков
борется  с богом  всю  ночь и  заставляет его узаконить  право первородства,
обманным  путем отнятое у  Исава. После возвращения  евреев из  вавилонского
пленения, когда под влиянием  пророков окончательно сформировался монотеизм,
такая религиозная концепция была уже анахроничной.  Наличие  этих наивных  и
примитивных представлений в Библии можно об®яснить лишь тем обстоятельством,
что  жрецы-редакторы включили их  в текст в неприкосновенном виде  вместе  с
древнейшими народными преданиями, на которые они опирались в своей работе. В
библейских  сказаниях  читателя  особенно  поражают  яркие  и  выразительные
характеристики  патриархов.   Каждый   образ  индивидуален   и   удивительно
реалистичен.  Как непохожи друг на друга Авраам,  Лот,  Исаак  и  Иаков! Как
убедительны в  своей  женственности  Сарра, Ревекка,  Рахиль  или несчастная
Агарь!  А  Исав,  влюбленный  в  охоту  и  вольные  просторы  и  презирающий
земледельческий труд! Порывистый, вспыльчивый, но вместе с тем добродушный и
незлопамятный.  Знаменательно,   что  Библия  рассказывает  о  нем  с  явной
симпатией.
     Даже Исаак, которому Исав, должно быть, доставлял немало хлопот, питает
к нему слабость. Очевидно,  в  образе Исава нашла  выражение подсознательная
тоска евреев по  доброму старому времени прадедов - свободных  скотоводов  и
кочевников.  Все,  что  рассказано   в   Библии  о  патриархах,  чрезвычайно
занимательно, полно драматических ситуаций и приключений.  Перед нами встает
живой  человек,  близкий и  понятный нам своими достоинствами, недостатками,
конфликтами. Именно благодаря  этому Библия, словно чудом  уцелевший осколок
живой жизни  отдаленных эпох, позволяет нам сегодня  заглянуть в самую глубь
чего-то подлинно человеческого и непреходящего.
     Рассказы о патриархах обладают всеми  особенностями народных сказаний и
отражают  мышление  первобытных племен.  Нетрудно представить себе тогдашних
скотоводов, которые, сидя у костра, рассказывали друг другу забавные истории
о предках: как Авраам обманул фараона, как  слуга Исаака встретил  Ревекку у
колодца,  как хитрый Иаков выманил у брата право первородства, а потом отнял
у Лавана почти все имущество, как Лия и Рахиль состязались в деторождении.
     Это  были  рассказы  простых,  примитивных  людей, которых  приводили в
восторг  различные  проделки  народных  героев.  Они   глубоко   чувствовали
поэтическую красоту своих сказаний,  но  часто путались в  моральной  оценке
поступков, приписываемых  предкам.  Жизнь кочевников была  суровой  и полной
опасностей;  тот, кто хотел удержаться  на  поверхности  в ту  варварскую  и
жестокую эпоху, не мог быть чересчур щепетилен в вопросах совести.
     В  своих сказаниях кочевники давали волю фантазии. Патриархи отличаются
небывалой  долговечностью  и  плодовитостью.  Сарра, уже  будучи  старушкой,
поражает царей своей красотой. Бог  и ангелы вмешиваются в  житейские дела и
распутывают драматические, безвыходные ситуации. В этом вмешательстве подчас
много сказочной прелести. Вспомним, например, трогательные сцены в  пустыне,
когда ангел убеждает Агарь вернуться домой или когда он спасает ее и Измаила
от  смерти.   Совершенно  исключено,  чтобы   все   эти   детали,  с   такой
достоверностью воссоздающие жизнь древнейших эпох, сочинили жрецы, жившие  в
шестом веке до  нашей эры то есть в  совершенно других социальных  и бытовых
условиях. Это было не под силу даже талантливому писателю.
     Правда, жрецы, видоизменяя тексты, внесли в них некоторые несуразности,
но   их  сравнительн