ать трупы на полу  в  мешках.  Складывать штабелями. Что-то
надо  было делать. Запах стоял ужасный. Однако, нет,  я не помню, чтобы меня
вызывали просто потому, что дело политически напряженное."
     Коннор сказал: "Мы вообще не представляем, почему оно напряженное."
     "Наверное,  вам следует это разузнать. Потому что здесь масса давления.
ГП позвонил мне из Сан-Франциско и все повторял: "Сделай немедленно, работай
ночью,  приступай сейчас же."  Я сказал:  "Окей,  Билли." Тогда  он  сказал:
"Слушай, Тим.  Сделай все правильно. Работай медленно, делай кучу  снимков и
тьму записей. Документируй  каждый  шаг. Снимай двумя камерами. Потому что у
меня  предчувствие,  что  всякий, кто  имеет  дело  с  этим  случаем,  может
вляпаться   в   большую   кучу   дерьма."   Так   и   сказал.    Естественно
поинтересоваться, почему такой шум?"
     Коннор спросил: "Во сколько он вам звонил?"
     "Где-то в десять тридцать, одиннадцать."
     "ГП сказал, кто позвонил ему?"
     "Нет. Но обычно звонят только два человека: шеф полиции или мэр."
     Тим рассмотрел печень, разделил  ее  на  доли и положил  их на стальной
поднос. Ассистент посверкал  вспышкой над каждым фрагментом  и отставил их в
сторону.
     "Итак, что же вы нашли?"
     "Откровенно говоря,  наиболее интересные  находки пока внешние", сказал
доктор Тим. "У нее густой макияж на шее  для прикрытия следов многочисленных
кровоподтеков.  Синяки разного  возраста. Даже без спектроскопической кривой
для продуктов разложения гемоглобина на местах кровоподтеков, я  все же могу
сказать, что  синяки  эти  разного возраста, вплоть до двух недель. Может, и
старше.  Согласуется с  повторяющейся, хронической цервикальной  травмой.  Я
считаю, тут нет вопросов: мы имеем случай сексуальной асфиксии."
     "То есть, она -- задыхалка?"
     "Ага, именно так."
     Так говорила Келли. На сей раз Келли была права.
     "Это отклонение более присуще мужчинам,  но определенно проявляется и в
женщинах. Синдром заключается в том,  что индивидуум сексуально возбуждается
только  при гипоксии,  близкой  к удушению. Такие индивидуумы  просят  своих
сексуальных партнеров душить  их,  или  надевать  им на  голову  пластиковый
пакет. Когда они одни, то иногда затягивают  шнур вокруг шеи и душат себя во
время мастурбации. Так как эффект требует, чтобы они  задушили себя почти до
точки отключения, то легко совершить  ошибку и зайти слишком далеко. Так все
время и бывает."
     "А в этом случае?"
     Тим пожал  плечами.  "Что ж, она находится в состоянии, согласующемся с
длительным синдромом сексуальной асфиксии. И  в ее вагине находится эякулят,
а  не внешних частях  вагины  имеются ссадины, согласующиеся с форсированным
сексуальным эпизодом в ночь ее смерти."
     Коннор  спросил: "Вы уверены,  что  вагинальные  ссадины возникли до ее
смерти?"
     "О, да.  Это определенно  повреждения ante  mortem. Нет сомнений, что у
нее был форсированный секс до того, как она умерла."
     "Хотите сказать, ее изнасиловали?"
     "Нет, так  далеко я заходить  не хочу. Как  видите, ссадины не сильны и
нет  ассоциированных повреждений на других частях ее тела. Фактически, здесь
вообще нет следов  физической  борьбы. Поэтому я  рассматриваю обнаруженное,
как  согласующееся с  преждевременным вагинальным вводом  при  недостаточном
увлажнении внешнего вагинального аппарата."
     Я сказал: "Хотите сказать, у нее не сочилось?"
     Тим страдальчески сморщился: "Что ж, в грубых терминах мирянина..."
     "Как задолго до смерти причинены эти ссадины?"
     "Примерно от часа до  двух. Но не близко к фактическому времени смерти.
Это  можно  сказать по экстравазации и  набуханию  пораженных областей. Если
смерть  наступает вскоре после  ранения, то течение крови останавливается, и
поэтому набухание ограничено или совсем отсутствует. Как вы видите, в данном
случае набухание выражено весьма ярко."
     "А сперма?"
     "Образцы  ушли  в  лабораторию. Вместе  с ее  обычными выделениями." Он
пожал плечами. "Надо подождать и посмотреть. А теперь вы двое, не просветите
ли меня? Потому что мне кажется, что эта девочка нарывалась на неприятность,
рано  или поздно.  То  есть,  я  хочу  сказать, что  она  мила, но несколько
сдвинута. Итак,  почему  такая шумиха? Почему середь ночи  я не в постели  и
занимаюсь   тщательно   документированным   вскрытием   какой-то   миленькой
задыхалки?"
     Я сказал: "Спросите, что полегче."
     "Не темните",  сказал доктор Тим. "Услуга за услугу. Я оказал вам свою,
теперь ваш черед."
     "Ну, Тим", сказал Коннор, "ты же ведь просто шутил."
     "Мать вашу", сказал Тим. "Вы, ребята, у меня в долгу. Не темните."
     "Боюсь,  что  Питер  говорит  тебе  правду", сказал  Коннор. "Мы  знаем
только, что  убийство произошло во время  большого  японского  приема  и они
хотят, чтобы оно прояснилось прямо сразу."
     "В этом  есть  смысл",  сказал  Тим.  "В  прошлый раз  дерьмо попало  в
вентилятор, когда  был вовлечен японский консул.  Помните дело  с похищением
Такашима? Может,  и  не  помните:  оно не попало  в газеты. Японцам  удалось
прокрутить все очень тихо. Тем не менее, при очень странных  обстоятельствах
был убит охранник и в течении двух суток они страшно давили на нашу контору.
Я был удивлен  тем, что они способны  сделать. Нам звонил  лично губернатор.
Все  нам звонили. Можно  было подумать, что  это ребенок  президента. Я хочу
сказать, что эти люди обладают настоящим влиянием."
     "Конечно, обладают. За  него красиво заплачено", сказал Грэм,  входя  в
комнату.
     "Закрой дверь", сказал Тим.
     "Но на этот раз  их трахнутое влияние не поможет", сказал Грэм. "Потому
что на сей раз мы  держим их за хвост  и за задницу. Мы имеем  убийство,  и,
основываясь на  полученных  лабораторных  анализах,  мы без  сомнения  можем
сказать, что убийцей был японец."


     (  Патологическая  лаборатория  размещалась по  соседству  в  громадной
комнате, освещенной ровными рядами ламп дневного света. На  столах аккуратно
выстроены  ряды  микроскопов. Однако, поздно ночью в большом  зале  работали
лишь два техника. Рядом с ними, ликуя, стоял Грэм.
     "Смотрите сами. Вычесывание лобковых волос обнаружило  умеренно извитые
мужские  лобковые  волосы  овальные  на  срезе,  почти  наверняка азиатского
происхождения.  При  первом  анализе  спермы   получена  группа  крови   АВ,
относительно низко  встречающаяся среди белых европейцев, но  гораздо  более
обычная  среди азиатов. Первый  анализ протеина  в семенной жидкости показал
отрицательный результат генетического маркера для... как это называется?"
     "Этанол-гидрогеназа", подсказал техник.
     "Да, верно, этанол-гидрогеназа.  Это энзим. Отсутствующий  у японцев. И
отсутствующий  в  данной  семенной  жидкости. А  присутствует  фактор Диего,
который является протеином группы крови. Вот так. На подходе еще анализы, но
нам  кажется,  что  у перед  тем,  как она была убита,  у  этой  девушки был
форсированный секс с японцем перед тем, как она была им убита."
     "Ясно, что  вы нашли следы японской спермы в ее вагине", сказал Коннор.
"И это все."
     "Боже",  сказал  Грэм.  "Японская  сперма,  японские  волосы,  японские
факторы крови. Мы говорим о японском мерзавце."
     Он  разложил  несколько  фотографий  сцены  преступления,  показывающие
Черил,  лежащей  на столе заседаний. Он начал расхаживать  перед ними взад и
вперед.
     "Я знаю, где вы  были, ребята, и знаю, что  вы напрасно тратите время",
сказал  Грэм. "Вы  направились за видеолентами, но  они  исчезли, правильно?
Потом вы поехали в ее  квартиру: но  ее  вычистили еще до того, как вы  туда
направились.  Именно этого следует ждать, если виновный  мерзавец -- японец.
Это очевидно, как доска."
     Грэм указал  на снимки. "Вот наша девушка.  Черил Остин  из Техаса. Она
привлекательна.  Свежа. Хорошая  фигура. Она что-то вроде  актрисы.  Немного
занимается коммерческой рекламой. Может,  для Нисан. Чем угодно. Встречается
с  некоторыми  людьми.  Имеет  определенные контакты.  Попадает в  некоторые
списки. Вы следуете за мной?"
     "Да", ответил я Грэму. Коннор пристально уставился на снимки.
     "Так или  иначе,  наша  Черил живет  достаточно  хорошо, чтобы надевать
черное вечернее платье  от Ямамото, когда ее приглашают на большое  открытие
Башни Накамото.  Она  приходит  с каким-то  типом,  может  быть с другом или
парикмахером.  Бородач. Может,  она знакома  с другими  людьми  на приеме, а
может и нет.  Но в течении вечера некто большой и властный намекает, что они
ненадолго  слиняют.  Она  соглашается  подняться наверх.  Почему  нет?  Этой
девушке нравятся  приключения.  Она любит  опасность. Нарывается  на синяки.
Поэтому  она  идет  наверх --  может быть  вместе  с  этим типом,  может  по
отдельности. Но в любом случае они встречаются наверху и высматривают место,
где  этим заняться. Место, которое возбуждает. И они  решают -- он, наверное
он решает  -- сделать это прямо  на трахнутом столе заседаний. Они начинают,
они пыхтят, но дело идет наперекосяк. Ее любовничек слегка перетрудился, или
он с заскоками, и ...  он  сжимает ее  шею чересчур сильно. И она мертва. Вы
пока следуете за мной?"
     "Да..."
     "И  теперь  у любовничка проблема.  Он пошел наверх,  чтобы  всего лишь
трахнуть  девушку, но к несчастью  он ее убивает. Так что же ему делать? Что
он может сделать? Он возвращается, присоединяется к приему, и так как
он -- большой самурайский петушок, то  говорит одному  из своих подчиненных,
что у  него  маленькая проблема.  Он, к несчастью, выдавил жизнь  из местной
шлюхи. Очень  неудобно при  его  напряженном  расписании.  Поэтому  шестерки
бегают  и  зачищают  то  что  напачкал босс.  Они  вычищают  инкриминирующие
свидетельства с  верхнего  этажа.  Удаляют видеоленты. Едут  в ее квартиру и
удаляют  свидетельства там. И  все  прекрасно, кроме  того что это  занимает
время. Поэтому кому-то надо держать полицию  в стойле. И  вот где появляется
этот  гладкий сосун-адвокат  Ишигуро.  Он задерживает нас на добрых  полтора
часа. Вот так. Ну, как это звучит?"
     Когда он закончил, наступило молчание. Я ждал, что скажет Коннор.
     "Что  ж",  наконец  сказал Коннор.  "Я снимаю  свою шляпу,  Том.  Такая
последовательность событий представляется корректной во многих отношениях."
     "Ты чертовски прав." Грэм пыхнул сигаретой. "Офигительно прав."
     Зазвонил телефон. Лаборант спросил: "Капитан Коннор здесь?"
     Коннор  подошел ответить. Грэм сказал мне: "Я  тебе говорю. Эту девушку
убил джеп и нам надо найти его и затрахать до смерти. Освежевать."
     Я спросил: "А что у тебя вообще против них?"
     Грэм угрюмо взглянул на меня и спросил: "О чем ты толкуешь?"
     "Я говорю о том, что ты ненавидишь японцев."
     "Эй, послушай", сказал Грэм.  "Давай-ка напрямик, Пити-сан. Я никого не
ненавижу. Я  делаю  свою  работу.  Черный, белый,  японец  -- для  меня  нет
разницы."
     "Окей, Том." Была поздняя ночь. Я не хотел спорить.
     "Нет, черт возьми. Твою мать, ты думаешь, что я предубежден."
     "Давай оставим это, Том."
     "Нет, черт побери. Мы это не  оставим. Не  сейчас. Позволь мне  сказать
тебе  кое-что,  Пити-сан.  Ты  подал  заявление  на  эту  трахнутую   работу
переводчика, правильно?"
     "Правильно, Том."
     "А почему ты ее выбрал? Из-за своей великой любви к японской культуре?"
     "Ну, в то время я работал в пресс- бюро..."
     "Нет,  нет  не  мели  чепуху!  Ты  выбрал  ее",   сказал  Грэм,  "из-за
дополнительного  оклада, разве не  так?  Две-три тысячи в  год. Стипендия на
обучение. Она пришла в департамент  от  японо-американского Фонда Дружбы,  и
департамент   позволил   в   качестве   стипендии   на  образование  платить
сотрудникам, чтобы они могли продолжать изучение японского языка и культуры.
Вот так. И как проходят штудии, Пити-сан?"
     "Учусь."
     "Как часто?"
     "Один вечер в неделю."
     "Один вечер  в неделю. А  если  ты пропустишь  урок, ты  потеряешь свою
стипендию?"
     "Нет."
     "Твою  мать, ты прав.  На самом  деле нет никакой разницы, ходишь ли ты
учиться вообще. Фактически, приятель, ты взял  взятку. Ты получил три тысячи
долларов в карман и  они  идут  прямо из страны восходящего солнца. Конечно,
это  не так  много! Никто  не  сможет купить тебя за  три  куска, правильно?
Конечно, нет."
     "Эй, Том..."
     "Но дело  в  том, что  они тебя не покупают. Они просто влияют на тебя.
Они просто  хотят,  чтобы  ты  подумал  дважды. Имел  тенденцию благосклонно
смотреть на них. А почему нет? Такова человеческая натура.  Они сделали твою
жизнь  немного  лучше. Они  сделали вклад в твое процветание.  Твоей  семьи.
Твоей маленькой дочери. Они чешут тебе спину,  почему бы тебе не почесать их
спины? Разве не в этом дело, Пити-сан?"
     "Нет, не в этом", сказал я. Я начинал злиться.
     "Нет, в этом", сказал  Грэм. "Потому  что именно  так работает влияние.
Оно отрицается.  Ты говоришь, что его нет. Говоришь себе, что его  нет -- но
оно есть.  Единственный способ  быть чистым -- это быть чистым, старик. Если
ты не делаешь  на это ставку,  если  у тебя нет от  этого  дохода,  тогда ты
можешь  говорить.   Иначе,  старик,  они   платят  тебе  и,  я  бы   сказал,
владеют тобой."
     "Дай мне сказать..."
     "Поэтому не надо говорить мне о ненависти, старик. Страна ведет войну и
некоторые  это понимают,  а  другие примыкают  к врагу. Точно так же, как во
второй мировой войне, когда  некоторым платила Германия,  чтобы обеспечивать
пропаганду  наци.  Нью-йоркские  газеты публиковали передовицы прямо из  уст
Адольфа Гитлера. Иногда  эти  люди даже не сознавали это. Но они это делали.
Так в любой войне, старик. А ты -- трахнутый коллаборационист."
     Я  был  благодарен  когда в этот момент  Коннор  подошел туда,  где  мы
стояли. Грэм и я были на грани ссоры, когда  Коннор спокойно сказал: "Именно
так я это  и понимаю, Том. В соответствии с твоим сценарием, после  того как
девушку убили, что случилось с лентами?"
     "О, черт, эти ленты пропали", сказал Грэм. "Ты  никогда снова не
увидишь эти ленты."
     "Что  ж,  это  интересно.  Потому  что  звонок  был  из   штаб-квартиры
дивизиона. Кажется,  господин  Ишигуро  там.  И  он принес с  собой  коробку
видеолент, чтобы я посмотрел."


        x x x

     Коннор и  я  поехали вместе. Грэм сел в свою машину. Я спросил: "Почему
вы сказали, что японцы никогда не тронут Грэма?"
     "Из-за  дяди  Грэма", ответил Коннор. "Во второй  мировой войне он  был
военнопленным. Его отправили в Токио, где он пропал. Отец  Грэма поехал туда
после  войны,  чтобы  узнать, что с  ним случилось. По этому поводу возникли
неприятные вопросы. Ты, наверное, знаешь, что некоторые американские военные
были убиты  в  Японии в смертельных  медицинских экспериментах. Рассказывали
истории, что японцы  в  шутку  скармливали их печенку  своим подчиненным,  и
всякое такое."
     "Нет, я не знал", сказал я.
     "Я  думаю,  каждый  хотел  бы забыть  это  время",  сказал  Коннор,  "и
двигаться дальше. И наверное, правильно. Сегодня это  другая  страна.  О чем
говорил Грэм?"
     "О моей стипендии переводчика."
     Коннор сказал: "Ты говорил, это пятьдесят в неделю."
     "Немного больше."
     "Насколько больше?"
     "Около сотни в неделю. Пятьдесят пять сотен в год. Но это чтобы покрыть
расходы на обучение, книги, на ежедневные поездки, на нянечек  для  ребенка,
на все такое."
     "Итак, ты получаешь пять кусков", сказал Коннор. "И что?"
     "Грэм говорит, что я нахожусь под влиянием. Что японцы купили меня."
     Коннор  сказал:  "Что ж,  они  конечно  пытаются  это  сделать.  И  они
исключительно искусны."
     "Они пытались сделать это с вами?"
     "О, конечно." он помолчал. "И часто я принимал это.  Давать подарки для
гарантии, что  вы будете благосклонны,  для японцев  это инстинкт. И  это не
сильно отличается от  того, что делаем мы, если приглашаем  босса  на  обед,
когда  на  носу  повышение.  Правильно  приглашать босса  на ранних  стадиях
отношений,   когда   на   кону   ничего   не   стоит.   Тогда   это   просто
доброжелательность. То  же самое  с  японцами. Они верят,  что  дарить  надо
загодя, тогда  это не  взятка, а просто  подарок. Способ установить связи до
того, когда есть какое-нибудь давление."
     "И вам кажется, что это окей?"
     "Так работает мир."
     "Вы думаете, это подкуп?"
     Коннор взглянул на меня и спросил: "А ты как думаешь?"
     Я долго молчал перед ответом: "Да. Я думаю, так может быть."
     Он  начал  смеяться. "Что ж, это облегчение", сказал он.  "Потому что в
противном случае японцы напрасно потратили бы на тебя свои деньги."
     "Что тут смешного?"
     "Твое смущение, кохай."
     "Грэм думает, что идет война."
     Коннор сказал: "Что ж, это правда. Мы определенно в войне с Японией. Но
давай поглядим, чем удивит нас господин Ишигуро в следующей стычке."


     ( Как обычно, вестибюль пятого этажа отдела расследований даунтауна был
оживленным  даже в два  часа ночи. Детективы перемещались  среди потрепанных
проституток и трясущихся наркоманов  приведенных для допроса; в углу мужчина
в потертой спортивной куртке орал: "Я сказал заткнись, твою мать!", повторяя
это снова и снова женщине-офицеру с папкой.
     В этом  мельтешении и шуме Масао  Ишигуро выглядел  явно  не к месту. В
своем голубом  костюме в тонкую полоску он сидел  в углу, наклонив голову  и
сжав колени. На коленях он неловко держал картонную коробку.
     Увидев  нас, он  вскочил на ноги. Он глубоко поклонился,  прижав руки к
бедрам, дополнительный знак уважения. Он сохранял  поклон несколько  секунд.
Потом он немедленно снова поклонился и на этот раз ждал склонившись и смотря
в  пол  пока  Коннор  не заговорил  с ним  по-японски.  Ответ  Ишигуро, тоже
по-японски был тихим и почтительным. Он продолжал смотреть в пол.
     Том Грэм оттеснил  меня  к охладителю воды. "Великий боже",  сказал он.
"Похоже, тут происходит трахнутое признание."
     "Ага,  наверное", сказал я. Я не был убежден.  Я уже  видел, как раньше
Ишигуро менял манеру поведения.
     Я  смотрел, как Коннор  говорит с  Ишигуро.  Японец  стоял  с виноватым
видом. Он продолжал смотреть в пол.
     "Я бы никогда его  не заподозрил  ", сказал Грэм. "Ни  за миллион  лет.
Только не его."
     "Как так?"
     "Ты шутишь? Убить  девушку,  а  потом  стоять в  комнате и пытаться нас
контролировать. Трахнутые  стальные нервы. Но посмотри на него сейчас: боже,
он почти плачет."
     Это было правдой: казалось, слезы набухли в глазах Ишигуро. Коннор взял
коробку  и  повернулся, направляясь через комнату  к  нам.  Он  передал  мне
коробку. "Займись этим. Я хочу взять у Ишигуро заявление."
     "Так", сказал Грэм. "Он сознался?"
     "В чем?"
     "В убийстве."
     "Черт побери, нет", сказал Коннор. "Почему ты так думаешь?"
     "Ну, он там так клялся и скребся..."
     "Это просто  сумимасен",  сказал  Коннор.  "Я не  принимаю это  слишком
серьезно."
     "Он практически плакал", сказал Грэм.
     "Только потому что он думает -- это ему поможет."
     "Он не сознался?"
     "Нет.  Но  он  обнаружил в конце  концов, что ленты  были  удалены. Это
означает, что он сделал серьезную ошибку, публично шумя  в присутствии мэра.
Теперь его могут обвинить в сокрытии улик.  Его могут  лишить практики.  Его
корпорация покроется позором. Ишигуро в большой беде и он это знает."
     Я спросил: "И поэтому он так унижается?"
     "Да.  В  Японии,  если  вас  прижало, самое лучшее пойти  к  властям  и
разыграть большое  шоу о  том, как вы извиняетесь,  как вам плохо, и  как вы
никогда не  станете  это  делать.  Это  проформа,  но  на  власти производит
впечатление, как именно вы выучили урок. Это сумимасен: извинение без конца.
Японская версия сдачи на милость суда. Это рассматривается как лучший способ
добиться снисходительности. Именно это и делает Ишигуро.