лов не понимал  напрочь.
Римлянин должен иметь свою национальную гордость! Пусть за два тысячелетия
изгнания и унижений от такого понятия, как патриций, ничего  не  осталось,
однако, нельзя ползать перед противником на коленях! В  свое  время  воины
Маккаби разрушили храм Юпитера, осквернили Капитолийский холм,  воздвигнув
на нем храм своего единого Бога, и только  сейчас  справедливость  удалось
восстановить. Неужели у левых, демонстрирующих свою солидарность с евреями
и даже согласных называть их романцами (хорошо хоть - не римлянами), никто
из родственников не погиб на фронтах или от терактов  за  последние  сорок
лет?..
     Зазвонил телефон, и Светоний поспешно схватил трубку.
     - Мой Светоний, - это был голос режиссера вечерней программы, -  тебя
ищет министр Курион. Переключить?
     - Конечно, - сказал Светоний  и,  услышав  характерное  пощелкивание,
набрал на пульте  цифры  встречного  кода  -  теперь  линия  была  надежно
защищена от прослушивания.
     - Я только что из храма Марса, -  слышимость  была  идеальной,  голос
Куриона казался не просто усталым, но каким-то  безнадежно  блеклым.  -  Я
говорил с Оракулом и получил предсказание, что будущие испытания  окажутся
более тяжкими, чем мы можем вообразить...
     - Оракул не всегда бывает точен,  -  мягко  возразил  Светоний,  хотя
следовало бы сказать, что Оракул зачастую просто несет чушь.
     - Хочу надеяться, - пробормотал министр обороны, вздохнул и,  видимо,
усилием воли заставил себя вернуться от духовных сущностей к прозе  жизни.
Голос сразу стал жестким: - Заряд не  найден.  Есть  новая  информация  от
Децима. Взрыв предполагают осуществить в половине восьмого утра.
     Светоний застонал.  Час  пик!  Миллион  человек  в  уличных  пробках!
Кошмар!
     - К одиннадцати ночи, - продолжал  Курион,  -  будут  арестованы  все
евреи, проживающие в Риме, это превентивная мера, и не думаю, что  от  нее
будет прок. В  Осло  Гракх  Флавий  потребовал  срочной  встречи  с  равом
Рубинштейном.  Тот  сделал  вид,  что  не  понимает  причины,   а   может,
действительно, не понимает. Через час они  там  начнут  трепать  языком  -
тоже,  конечно,  пустой  номер.  Короче,  мой  Светоний,   тебе   придется
выступить, это ясно.
     - Надеюсь, - сказал Светоний, - что они не взорвут заряд, как  только
услышат о нашем предложении...
     -  Помолись  Плутону,  -  посоветовал  Курион,  -  и   держи   пальцы
скрещенными.
     Когда Светоний положил трубку,  новости  уже  заканчивались.  Главный
жрец храма Аполлона зачитывал  предсказание  Оракула  на  завтра  -  очень
оптимистическое, отредактированное военными цензорами. Прогноз погоды тоже
был хорош - ясно, тепло. Атомный гриб, - подумал Светоний, - будет виден и
в Тоскане, и даже на Сицилии. Ему захотелось позвонить  Агриппине,  но  на
вилле телефонная сеть не имела блокировки  от  прослушивания,  и  Светоний
лишь вознес краткую молитву ко всем богам сразу, надеясь, что Агриппина  и
дети уже вне опасности.  Почему-то  звонить  Клавдии  у  него  желание  не
возникло.
     Он вспомнил, как они с Клавдией познакомились во  время  празднования
Сентябрьских ид - Дня осеннего равноденствия. Три года,  подумать  только,
уже три года! Клавдия  поразила  его  своей  красотой,  она  была  дочерью
репатриантов из Средней Азии, где римляне после изгнания основали  в  свое
время самую сильную диаспору,  если  можно  говорить  о  какой-то  силе  в
условиях рассеяния нации. Почему-то западные женщины на  него  впечатления
не производили: италийки,  вернувшиеся  в  Рим  из  Испании,  скажем,  или
Германии, казались изнеженными, неспособными на страсть.  Впрочем,  может,
ему казалось так, потому что сам он происходил из древнего рода,  какой-то
его предок, судя по семейным преданиям, был ад®ютантом у Юлия  Цезаря,  и,
глядя на женщин, Светоний интуитивно искал в них прежде всего гордую силу,
а не вялую слабость. Что ж, в Клавдии  он  такую  силу  нашел  -  на  свою
голову.
     Телефон зазвонил опять, и режиссер спросил, нужна ли  будет  Светонию
студия в оговоренное время. До двенадцати оставалось полчаса.
     - Нужна, - сказал Светоний. По  первому  каналу  показывали  фильм  -
американский боевик "Скалолаз" с Сильвестром Сталлоне. Светоний  не  любил
этого актера, хотя и понимал, почему  тот,  будучи  италийцем  в  десятках
поколений, не спешит возвращаться в родной Рим. Больших денег  в  Риме  не
сделаешь, а молиться Юпитеру и Марсу можно и в Голливуде...
     Без пяти двенадцать фильм прервала реклама. Анкл Бенс,  новая  модель
"хонды", поднятие груди методом Франка... Светоний вывел  файл  с  текстом
обращения на экран, дал сигнал режиссеру и сосредоточился.
     Пальцы все равно дрожали.


        ДИСК ТРЕТИЙ. НЕТ МИРА ПОД ОЛИВАМИ

     - Неубедительно, - еще раз повторил Гидон Амитай, не отрывая  взгляда
от пустынного шоссе. - На рава Штейнгольца это впечатления не  произведет,
а в Риме возникнет паника, вот и все. Если они ищут заряд,  паника  только
помешает работать.
     По радио только что отзвучала речь Светония  Квинта,  пресс-секретаря
Президента, понять которую мог лишь  тот,  кто  точно  знал  суть  каждого
намека. Для остальных неожиданное полночное выступление  Квинта  выглядело
словесной эквилибристикой, вполне в духе новой италийской дипломатии.  Да,
собственно, большая часть италийцев обращение Президента и не услышала.
     - Какая паника, Гидон? - сказал Зеев и  оглянулся:  Далия  сидела  на
заднем сидении, опустив голову на руки, и, видимо, дремала. - Ты  думаешь,
кто-нибудь, кроме наших людей, понял, что означают "неосторожные действия,
могущие привести к нежелательным для мира последствиям"?  Меня  не  паника
беспокоит, меня беспокоит предатель.
     - Это Марк, - безапелляционно заявил  Гидон  и  сделал  крутой  левый
поворот, даже не подумав притормозить: машину занесло, и она правым бортом
чиркнула по придорожному ограждению. - Только Марк в последние  часы  имел
контакты с италийцами. К тому же, магазин - надежное прикрытие  для  такой
деятельности.
     - Ты слишком увлекаешься, - осуждающе сказал  Зеев.  -  Ровно  неделю
назад ты утверждал, что магазин  Марка  -  надежное  прикрытие  для  наших
связных.
     - Одно другому не мешает! - буркнул Гидон.
     Еще раз резко вывернув руль, он бросил машину на старую муниципальную
дорогу  и,  проехав  по  разбитому  бетонному  покрытию   метров   триста,
остановился. Тишина здесь была абсолютной -  даже  странно,  как  почти  в
центре Умбрии сохранился этот первозданный уголок без  единого  огонька  в
окрестности, без единого  звука  от  проезжающей  машины  или  работающего
станка.
     - Я бы поменял место, - сказал Гидон. - Мало ли что сказал  италийцам
этот предатель Марк. Может, сейчас  сюда  нагрянет  взвод  карабинеров.  И
вообще, я не вижу, чем этот район  лучше  прочих.  Гор  нет,  одни  холмы,
почему Штейн вообразил, что сигнал нужно дать именно отсюда?
     - Потому что Штейн физик, а ты нет, - в очередной раз об®яснил  Зеев.
- Он знает условия прохождения радиоволн, а ты  знаешь,  как  лучше  убить
италийца. Каждому свое. И не нужно упоминать имени Марка всуе. Ты  еще  не
доказал, что предатель именно он.
     - Тогда ты, - заявил Гидон, вылезая из  машины.  Зеев  последовал  за
ним. Оба не видели, как Далия переместилась к  правому  окну,  чтобы  было
удобнее наблюдать за мужчинами, вытащила из кобуры пистолет и  передернула
предохранитель.


     Рав Амнон Рубинштейн и посланник Гракх Калигула  сидели  друг  против
друга за небольшим круглым столиком  и  мрачно  молчали.  Италиец  смотрел
прямо перед собой и был похож на древнюю статую  Нерона,  уполовиненную  в
размерах и без лаврового венка на лысом черепе. Романец, напротив, не  мог
сдержать волнения и нервно барабанил пальцами по  подлокотнику  кресла.  С
каждой прошедшей минутой напряженность нарастала.
     Наконец, открылась дверь, через которую полчаса назад вышел секретарь
рава, и молодой человек в черном костюме и кипе передал  Рубинштейну  лист
бумаги. Быстро пробежав текст, руководитель романской делегации на  мирных
переговорах сказал, глядя  не  в  глаза  Калигуле,  а  куда-то  в  область
солнечного сплетения:
     - Истину очень трудно отделить от заблуждений  и  преувеличений.  Мне
сообщили, что ни "Ках", ни другие экстремистские романские организации  не
обладали и не обладают достаточными средствами для того, чтобы  приобрести
все компоненты плутониевого заряда. Даже если бы они такие средства имели,
ни в Тоскане, ни в Марке, ни даже в Абруцци нет у  них  возможности  такое
оружие собрать. Полагаю, что полученное вами сообщение - дезинформация, от
кого бы оно ни исходило.
     Калигула оторвался,  наконец,  от  созерцания  пятнышка  на  обоях  и
соизволил посмотреть на бумагу, которую рав Рубинштейн положил на стол.
     - Жаль, - сказал он. - Мы теряем время. До взрыва осталось всего семь
часов. Мы предвидели такой ответ, и я уполномочен заявить: в случае,  если
в Риме будет взорвано ядерное устройство, Тоскана и весь север полуострова
подвергнутся ракетно-ядерному удару. В отличие от тебя, уважаемый господин
Рубинштейн, мое правительство  полностью  контролирует  все  территории  и
успеет вывести из-под удара проживающих там италийцев.
     - Я брожу в темноте, - печально сказал рав. -  Твое  правительство  и
раньше знало, что я не могу отвечать за действия  правых  радикалов.  Твое
правительство начало переговоры  о  мире  со  мной,  зная,  что  я  -  это
восемьдесят  процентов  романцев   с   оккупированных   Римом   территорий
полуострова. Равно как и  я  знал,  что  Президент  Сулла  со  всей  своей
полицией и армией ничего  не  в  силах  сделать  с  собственными  правыми,
убивающими нас, коренных жителей Апеннин, при каждом  удобном  случае.  Не
нужно, мой Гракх, начинать сейчас очередной раунд взаимных обвинений. Если
(повторяю - если) твоя информация  верна,  мы  должны  сейчас  действовать
сообща. Ты требуешь, чтобы я остановил проведение акции. Я хочу того же, и
причину тебе не нужно об®яснять. Но, чтобы растянуть нить, мне нужен  хотя
бы кончик ее. Я должен знать имя твоего информатора, чтобы выйти на...
     - ...Чтобы расправиться с этим человеком, знаю я ваши методы, - пожал
плечами Калигула.
     - Пустой разговор, - сказал рав Рубинштейн и встал. - Я  сделаю  все,
что смогу, но боюсь, что в сложившихся условиях могу я слишком мало.
     Он пошел из комнаты - старый человек, с сутулой спиной, не  ожидавший
от своих соотечественников такого подвоха.
     - Вчера утром, - сказал ему в спину  Калигула,  -  террорист-смертник
взорвал себя в машине. Имя этого человека тебе известно?
     Рав Рубинштейн обернулся.
     - Да, - сказал он, помедлив.
     - Я не прошу назвать его,  -  усмехнулся  Калигула.  -  Я  лишь  хочу
сказать, что наш информатор - мать этого юноши.


     Президент Римской республики Юлий Сулла возлежал на ложе для почетных
гостей в командном бункере Генерального штаба. Конечно, он мог бы, как все
собравшиеся здесь военачальники, сидеть по-европейски, у пультового стола,
но Сулла безумно устал за день, невыносимо болела спина, и он боялся,  что
просто не сумеет держать свое тело в вертикальном положении.
     Шел четвертый час ночи. До взрыва оставалось четыре часа с небольшим.
Заряд не нашли. Более того, после шести вечера с  агентом,  сообщившим  об
акции еврейских фундаменталистов, не было никакой  связи.  Об®явленный  на
всех территориях комендантский час позволял  производить  обыски  в  любом
подозрительном доме, и жилище Далии Шаллон было  взято  под  охрану  сразу
после захода солнца. Дом оставался темным, контрольная проверка  показала,
что Далия покинула его. Куда? Зачем? У нее погиб сын, и по всем  еврейским
законам она должна была сидеть шиву. Может, о ее  контактах  с  италийцами
стало известно, и женщину убрали? У них ведь это быстро - предатель как бы
перестает принадлежать к еврейскому племени, а к  гоям  у  этих  фанатиков
отношение однозначное... Жаль, если так,  сейчас  ее  информация  была  бы
бесценной.
     - Тибр в пределах города чист, - сказал  министр  обороны  Курион.  -
Водолазы вернулись на борт "Марка Аврелия".
     - Мой Юлий, - тихо сказал Сулла, жестом  показав  на  место  рядом  с
собой,  и  министр  осторожно  опустился  на  подушки,  -  мой   Юлий,   я
беспрестанно думаю... Я решил:  если  к  четырем  заряд  так  и  не  будет
обнаружен, атомную тревогу не об®являть и население не эвакуировать.
     - Мы ведь обсуждали такую возможность и пришли к  выводу...  -  начал
Курион.
     - Да, пришли. Да, почти однозначно  -  если  мы  проведем  эвакуацию,
евреи отменят акцию, и мы будем выглядеть нелепо перед всем миром. А  если
людей не эвакуировать, то они погибнут, и это будет кошмар... И лучше быть
живым посмешищем, чем мертвым героем. Все это так. Но вот, мой  Юлий,  что
как-то не приходило мне в голову. Мы исходили из того,  что  Далия  Шаллон
поставляет нам правду...
     - Это надежный...
     - Да,  не  буду  спорить.  Но  представь:  Далию  раскрыли  и  решили
использовать. Ей подкидывают дезинформацию.  Возможно  такое?  Помолчи,  я
знаю твои возражения:  о  том,  что  на  территории,  возможно,  поступают
капсулы с очищенным ураном, мы знаем и без  Далии  Шаллон.  Хорошо.  Пусть
заряд существует. При всей моей ненависти к еврейским ультра,  я  не  могу
заставить себя поверить, что они способны  отправить  к  праотцам  миллион
италийцев и несколько тысяч  евреев,  проживающих  в  Риме.  Акция  -  да,
допустим. Но не рассчитывают ли они именно на то, что мы  об®явим  атомную
тревогу и эвакуируем людей? И вот тогда-то (и только тогда!)  заряд  будет
взорван. А если люди спокойно поедут на работу... вот тогда-то  (и  только
тогда) взрыв будет отменен. Если это  рассуждение  верно,  то,  во-первых,
террористы рассчитывали именно на то, что нам станет  известно  об  акции.
Значит, во-вторых, Далия Шаллон либо раскрыта,  либо  изначально  работала
против нас. И в-третьих, мы не должны делать  того,  на  что  рассчитывают
евреи. Нелья начинать эвакуацию!
     - А если... - посмотрев Президенту в глаза, сказал Курион.
     - Да, всегда остается "если"... Я послал Светония Квинта к Оракулу  -
спросить мнение богов. Не смотри на меня так... Человек  обязан  принимать
решения сам,  когда  имеет  достаточно  данных,  чтобы  сделать  вывод.  А
сейчас... Разве только судьба города зависит от нашего решения? Как бы  мы
ни относились к террору... они  умные  люди,  эти  романские  евреи,  если
сумели у нас  под  носом  собрать  и  поставить  ядерный  заряд...  и  они
предвидят последствия... боюсь, что они их предвидят на  шаг  дальше,  чем
мы... Возможно, они знают реакцию Иерусалима, а мы ее не знаем.  Возможно,
они знают, как отнесется к акции  еврейское  правительство  Англии,  а  мы
можем об этом только догадываться. И скажи еще, мой  Юлий...  Если  завтра
погибнет Рим, разве все люди  ужаснутся?  Мы  оба  знаем:  нас  не  любят.
Антиримские настроения сильны везде. Еще со времен  Аттилы,  перерезавшего
всех наших предков, спасавшихся от евреев и бежавших на север...
     - Из этого не следует, - нетерпеливо  перебил  Курион,  -  что  нужно
слушать советы Оракула. Боги не всегда...
     - А вот и Квинт, - Президент резко приподнялся навстречу вошедшему  в
пультовую пресс-секретарю и,  застонав  от  резкой  боли  в  позвоночнике,
повалился на подушки.
     Светоний подошел и протянул Сулле запечатанный пакет. Оба -  Квинт  и
Курион - напряженно смотрели, как Президент надрывает бумагу и негнущимися
пальцами вытягивает из  конверта  голубой  листок  с  пророчеством.  Всего
несколько слов. Сулла протянул лист Куриону и с помощью Квинта поднялся на
ноги.
     -  Властью   главнокомандующего   приказываю:   эвакуацию   населения
отменить, - неожиданно твердым голосом сказал он. - Мероприятия по  поиску
заряда продолжать. И дайте мне связь с Осло.


     - А теперь отойдите от  машины,  -  сказала  Далия.  -  Вон  туда,  к
обочине.
     Гидон пожал плечами и демонстративно повернулся к Далии спиной.  Зеев
отступил к обочине и, споткнувшись о камень, едва не упал на спину.
     - Далия, - сказал он. - Я уверен - ты не станешь в нас стрелять.
     Продолжая держать мужчин в зоне обстрела, Далия  пошарила  рукой  под
передним сидением и вытянула автомат Зеева -  короткоствольный  италийский
"кикс", трофейное оружие, доставшееся Зееву после операции с заложниками в
Челано. Теперь у нее был в правой руке пистолет, в левой - автомат, и  она
впервые за последние несколько часов  почувствовала,  что  ее  план  может
удастся.
     К счастью, почти полная луна  стояла  достаточно  высоко  на  западе,
облака рассеялись и все кругом было видно как на ладони.
     - Если будете вести себя спокойно - не стану, - согласилась Далия.  -
А вообще-то мне не очень хочется жить. После вчерашнего.
     - Ну? - сказал Гидон через плечо. -  Может,  об®яснишься?  Времени  в
обрез.
     - Что об®яснять? - удивилась Далия. - Заряд не должен  быть  взорван,
вот и все.
     - Если бы не италийцы, твой сын был бы жив, и муж тоже.
     - Аркан был глупцом, он сделал это из-за женщины. В любом случае, все
это не стоит миллиона жертв. Миллиона людей.
     - Миллиона италийцев. Конечно, стоит.
     - Не надо ссориться, - примирительно сказал Зеев.
     Он боялся, что, выводя Далию из себя, Гидон добьется только того, что
она начнет стрелять. Нужно выиграть время.  Нужно  говорить,  ее  внимание
ослабнет - пусть даже пройдет час или два. Лишь бы Далия не  стала  искать
передатчик.
     - Я не ссорюсь, - сказала Далия. - Отойдите  еще  дальше,  мне  нужно
позвонить. Быстрее!
     Гидон бросил на Зеева выразительный взгляд  и,  вообразив,  что  этот
взгляд  был  понят  правильно,  сделал  резкий  рывок  вправо,   мгновенно
перекатившись на несколько метров  и  оказавшись  между  Далией  и  Зеевом
прежде, чем тот сообразил, что нужно делать. Очередь из  автомата  прошила
Зеева поперек, и он умер прежде,  чем  тело  рухнуло  на  разбитый  бетон.
Конечно, Далия не могла  сообразить  сразу,  что  стрелять  нужно  вниз  -
мгновение спустя она была сбита с ног и продолжала палить из обоих стволов
даже после того, как Гидон навалился  на  нее  всем  весом.  Наконец,  ему
удалось перехватить запястья, и грохот прекратился.
     Минуту спустя Далия, связанная, сидела на заднем  сидении,  а  Гидон,
опустившись перед телом Зеева на колени, бормотал ругательства.  Зеев  был
мертв, а Гидон не умел делать то, что должен был  сделать  Зеев.  Впрочем,
это не имело большого значения. Гидон  знал  -  ничто  не  имело  большого
значения, в том числе и смерть.
     - Ты ведь не умеешь пользоваться аппаратурой,  -  насмешливо  сказала
Далия. - Ты профессиональный убийца, Гидон, ты можешь меня убить,  но  это
ведь не поможет тебе дать сигнал на взрыватель.
     - Почему ты думаешь, что  мы  перлись  сюда,  чтобы  дать  сигнал  на
взрыватель? - возразил Гидон.
     - Зеев говорил это. Здесь хорошее отражение радиоволн,  а  вам  нужно
именно хорошее отражение в сторону Рима, потому что взрыватель работает на
радиоволнах то ли слишком коротких, то ли наоборот... Я не знаю, да это  и
неважно.
     - Слава Творцу, что ты сама не знаешь, что делаешь, -  сказал  Гидон,
садясь за руль. - Не нужно было,  конечно,  Зееву  соглашаться,  чтобы  ты
ехала с нами...
     - Я убила бы его, если бы он не согласился.
     Гидон пожал плечами, вытянул ноги и закрыл глаза.
     - А я-то грешил на Марка, - сказал он минуту спустя. - Что ты им  еще
сообщила?.. А впрочем, можешь не отвечать, терпеть не  могу,  когда  лгут.
Теперь, когда ты убила Зеева, все будет еще интереснее. И если  ты  хочешь
спросить "почему", я тебе отвечу  сразу.  Да,  я  профессиональный  убийца
италийцев. А Зеев был профессиональным разведчиком и  замечательно  владел
радиоаппаратурой. Но ни он, ни  я  -  не  физ