тойных уважения  за  терпимость.  Мне  удалось
услышать  проповеди,  которые  не  только  удивили  меня,  но  и   доставили
удовольствие. Славные жители Эдинбурга ныне уже не считают,  будто  грязь  и
паутина составляют главную принадлежность дома божьего. В некоторых  церквах
находятся такие украшения, которые лет сто назад вызвали бы и в Англии бунт,
а церковному пению обучает некий преподаватель  из  Дархемского  собора.  Не
удивлюсь, ежели через несколько лет услышу  церковное  пение,  сопутствуемое
игрой на органе.
     Эдинбург есть теплица дарований. Мне посчастливилось  познакомиться  со
многими первостепенными сочинителями, с  такими,  как  оба  Юма,  Робертсон,
Смит, Уоллес, Блер, Фергюсон, Уилки и другие, и всех их  я  нашел  столь  же
приятными в беседе, сколь поучительны они и занимательны в  своих  писаниях.
Этим знакомством я обязан дружбе с доктором Карлейлем, которому  не  хватает
только охоты видеть свое имя напечатанным рядом с другими именами.
     Члены  магистрата  Эдинбурга  избираются  каждый  год  и,  по-видимому,
пользуются по заслугам властью и уважением. "Лорд-провост"  -  соответствует
по своему сану лондонскому лорд-мэру, а "четыре бальи" -  нашим  олдерменам.
Есть здесь "гильдейский старшина", который  ведает  торговыми  делами,  есть
казначей, городской клерк и совет  старшин,  куда  каждый  год  выбирают  по
очереди представителей каждого сообщества ремесленников или мастеровых. Хотя
этот город расположен так, что его невозможно содержать в чистоте и  сделать
вполне удобным для жизни, однако же он имеет величественный вид,  вызывающий
почтение.  Замок  великолепен  как  по  местоположению  своему,  так  и   по
архитектуре. Укрепления его содержатся в полном порядке, гарнизон состоит из
опытных солдат, сменяемых каждый год; однако же он  не  выдержал  бы  доброй
осады по всем правилам современной войны.
     Холм, на коем воздвигнут замок,  простирающийся  от  внешних  ворот  до
нагорного конца  Хай-стрит,  служит  горожанам  местом  гулянья,  и  с  него
открывается прекрасный вид через залив на графство  Файф  и  на  городки  по
морскому берегу, которые позволяют думать, что  торговля  здесь  процветает.
Но, правду сказать, городки эти пришли в упадок со времен  заключения  Унии,
ибо Шотландия лишилась тогда в большой мере выгод от торговли с Францией.
     Дворец Холируд по архитектуре подобен драгоценности, брошенной  в  яму,
где ее разглядеть невозможно;  разумный  зодчий  не  мог,  конечно,  избрать
такого местоположения, и, видно,  вынужден  был  строить  на  месте  старого
замка, который раньше был монастырем. Эдинбург  распространяется  больше  на
юг, и там разбиты по английскому обычаю красивые площади, а в северной части
горожане затеяли некоторые улучшения, и когда они будут сделаны,  то  весьма
послужат благолепию столицы.
     Морская пристань находится в миле от столицы,  в  процветающем  городке
^ейте, и там я видел до сотни кораблей, стоявших на якоре.  Должен  сказать,
что любопытства ради я пересек в боте залив и  пробыл  два  дня  в  графстве
Файф, известном своим плодородием и множеством великолепных усадеб. Во  всех
частях Шотландии я видел невероятное количество аристократических  поместий;
милях в пяти от Эдинбурга,  в  поместьях  Далкейт,  Пинки,  Иестер  и  лорда
Хоптауна усадьбы не хуже королевских дворцов, и каждую из них  любой  монарх
может  избрать  своей  резиденцией.  Кажется,   шотландцы   чванятся   этими
величественными  памятниками.  Ежели  позволено   мне   будет   присоединить
несколько слов критики к замечаниям о чтимом мною народе, я должен  сказать,
что  тщеславие,  по-видимому,  есть  слабость  шотландцев.  Боюсь,   что   и
гостеприимство не свободно у них от чванства. Я наблюдал, как они  прилагают
особое старание показать прекрасное свое столовое белье, коего у  них  уйма,
мебель, серебро, все домашнее хозяйство и запасы разнообразных вин, а что до
сего  товара,  то  тут  они  поистине  расточительны.  Житель  Эдинбурга  не
довольствуется  тем,  чтобы  сравняться  с  горожанином   Лондона,   который
вдесятеро богаче его, но полагает, будто  он  должен  превзойти  лондонского
жителя расходами на угощение и его изысканностью.
     Хотя усадьбы шотландской знати  и  дворян  обращают  на  себя  внимание
пышностью и великолепием, но, по моему разумению, сады их и парки  не  могут
сравниться с англиискимн;  сие  тем  более  примечательно,  что,  по  словам
остроумного мистера Филиппа Миллера из Челси, почти все  садовники  в  южной
Британии суть уроженцы  Шотландии.  Мурава  здешняя  не  может  равняться  с
английской.  Здешние  парки  разбиты  не  столь  хорошо,  как  надлежало  бы
применительно к genus loci  {Характер,  особенности  местности  (лат.).},  и
здесь  ухаживают  не  столь  рачительно  за  лужайками,  аллеями  и   живыми
изгородями. Деревья посажены правильными рядами, что отнюдь не  так  приятно
взору, как ежели бы они были разбросаны купами и разделены просеками,  будто
выросли сами собой. Ели и сосны, которые здесь насаждают вокруг домов, имеют
печальный, погребальный вид в летнюю пору; должен, однако же, признать,  что
они доставляют весьма нужный строевой лес и защищают  от  холодных  северных
ветров; к тому же они растут на  самой  худой  земле  и  наполняют  чудесным
смолистым бальзамом воздух, который делается от сего здоровым и  целительным
для слабых легких.
     Мы с Табби натерпелись страху,  возвращаясь  морем  с  берега  графства
Файф. Она боялась утонуть, а я боялся схватить простуду, ибо  весь  вымок  в
морской воде, но на сей раз мы, к счастью, отделались одним  страхом.  Табби
пребывает в полном здравии, и я сожалею, что  не  могу  сказать  того  же  о
Лндди. С бедняжкой делается что-то непонятное; румянец у  нее  блекнет,  она
теряет вкус к пище, стала унылой, печальной, и нередко находят ее в  слезах.
Брат ее подозревает, что она тревожится об Уилсоне, и он грозится  отомстить
этому пройдохе. Кажется, она  была  потрясена  на  бале  появлением  некоего
мистера Гордона, который весьма похож на Уилсона.  Но  я  полагаю,  что  она
разгорячилась от танцев и простудилась. Советовался я  об  ней  с  известным
доктором Грегори, милейшим человеком, и  он  почитает  для  нее  необходимым
горный воздух и козье молоко, что, конечно,  не  может  повредить  больному,
рожденному и выросшему в горах Уэльса. Особливо приятен мне этот  докторский
совет потому, что мы сможем найти  эти  снадобья  в  том  месте,  которое  я
назначил границей нашего путешествия; я разумею окраину графства Аргайль.
     Мистер Смоллет, один из теперешних судей в Суде Уполномоченных, любезно
предложил нам остановиться в его загородном доме на берегу  Лох  Ломонда,  в
четырнадцати милях от Глазго. В сей  последний  город  мы  отправляемся  дня
через  два  и  по  дороге  заедем  в   Стирлинг;   я   снабжен   в   избытке
рекомендательными  письмами  эдинбургских  наших  приятелей,  коих,   правду
сказать, покидаю с большим  сожалением.  Я  отнюдь  не  почел  бы  для  себя
невозможным жить в этой стране, и ежели бы мне пришлось  стать  горожанином,
то, разумеется, Эдинбург стал бы главной квартирой всегда вашего
                                                         М. Брамбла.
                                                         Эдинбург, 8 августа


          Сэру Уоткину Филипсу, баронету, Оксфорд, колледж Иисуса

     Любезный баронет!

     Я нахожусь теперь близ Ultima Thule, если  это  наименование  по  праву
принадлежит Оркнеям или Гебридам. Несколько сот этих островов,  разбросанных
по морю Каледонии, лежат сейчас перед моими глазами и  представляют  картину
самую живописную и романическую, какую только доводилось мне видеть.
     Я пишу это письмо  в  доме  одного  джентльмена  неподалеку  от  города
Инверери, который можно  почитать  столицей  западной  горной  Шотландии,  а
знаменит он главным образом своим величественным замком" начат этот замок  и
доведен до кровли покойным герцогом Аргайлем и стоил огромных  денег.  Будет
ли он когда-нибудь закончен - вопрос еще не решенный.
     Но опишу все по порядку.
     Вот уже десять дней, как мы покинули Эдинбург, и чем дальше подвигаемся
на север,  тем  непокладистей  становится  мисс  Табита;  склонности  ее  не
одинакового свойства с магнитом - они не обращаются к полюсу. Если верить ее
словам, она уехала из Эдинбурга с неохотой, потому что не закончила спора  с
мистером Мофатом о  вечности  адских  мук.  Сей  джентльмен  с  приближением
старости начал сомневаться в этом учении и  наконец  открыто  объявил  войну
принятому  истолкованию  слова  вечный.  Теперь  он  убежден,  что  вечность
означает лишь неопределенное число лет и что самый отчаянный  грешник  может
быть избавлен  от  адского  огня  через  девять  миллионов  девятьсот  тысяч
девятьсот девяносто девять лет, а этот срок или период является, по  мудрому
его заключению, лишь неприметной каплей в океане вечности. Такое  смягчение,
как утверждает он, отвечает понятиям  о  благости  и  милосердии,  какие  мы
приписываем всевышнему.
     Тетушка как будто не прочь  была  согласиться  с  этим  учением,  столь
милостивым к грешникам. Но мистер Мофат заявил, что ни один  человек,  каким
бы праведным он ни был, не может быть совершенно избавлен в будущей жизни от
наказания  и  что  самый  благочестивый  христианин  должен  почитать   себя
счастливым, если удастся ему отделаться постом в течение  семи-восьми  тысяч
лет пребывания в огне и сере.
     Мисс Табита восстала против такого догмата, вызвавшего  у  нее  ужас  и
негодование. Она  склонилась  к  мнению  Хамфри  Клинкера,  который  объявил
напрямик,  что  это  папистское  учение  о  чистилище,  и  привел  текст  из
Священного писания в защиту "огня вечного, уготованного  дьяволу  и  аггелам
его". Обратились за советом к преподобному мистеру М'Коркенделу  и  ко  всем
богословам этого толка, и иные высказали свои сомнения в сем вопросе,  а  по
отъезде нашем  из  Эдинбурга  эти  сомнения  и  колебания  начали  тревожить
тетушку.
     Мы проехали через  Линлитгоу,  где  был  некогда  красивый  королевский
дворец, ныне пришедший в упадок, так же как и  самый  город.  То  же  должно
сказать и о Стирлинге, хотя он еще  может  похвалиться  великолепным  старым
замком,   в   котором   обычно   живали   шотландские   короли   до   своего
совершеннолетия.
     Но гордость Шотландии - Глазго,  и  он  действительно  может  выдержать
сравнение с любым красивым и процветающим городом в христианском  мире.  Там
посчастливилось нам познакомиться с замечательным лекарем,  мистером  Муром,
которому рекомендовал нас один  из  наших  эдинбургских  друзей,  и  большей
услуги он поистине не мог бы нам оказать.
     Мистер  Мур   -   занимательный   и   веселый   собеседник,   умный   и
проницательный, наделенный чувством юмора,  а  жена  его  премилая  женщина,
благовоспитанная,  добрая  и  обходительная.  Доброта,  которую  я   почитаю
важнейшим качеством хорошей и человеколюбивой натуры, является отличительным
свойством шотландских леди у себя на родине.  Хозядн  наш  показал  нам  все
достопримечательные места, ввел нас в глазговское общество, и мы удостоились
быть принятыми в число вольных граждан города Глазго.
     Если принять во внимание торговлю  и  богатство  Глазго,  понятно,  что
здесь нет недостатка в увеселениях и забавах. Многие молодые  люди  живостью
своею  и  расточительностью  не  уступают  столичной  молодежи,  и  скоро  я
убедился, что отнюдь не все красавицы Шотландии собрались на охотничьем балу
в Эдинбурге. Не только торговля, но и наука процветает в Глазго. Здесь  есть
университет, в коем профессора  по  всевозможным  отраслям  науки  тщательно
отобраны и хорошо обеспечены. В этот город  я  попал  во  время  вакаций,  а
потому не мог вполне  удовлетворить  свое  любопытство,  но,  без  сомнения,
система образования здесь во  многом  предпочтительнее  нашей.  Студенты  не
обучаются приватно у разных учителей, но  каждый  профессор  преподает  свою
науку в публичных школах или классах.
     Дядюшка в восхищении от Глазго.  Он  не  только  осмотрел  все  здешние
мануфактуры, но и совершал поездки миль за двенадцать отсюда,  в  Гамильтон,
Пезли, Ренфру  и  другие  места,  примечательные  искусствами  или  красотой
природы. Мне кажется, моцион, связанный с такими поездками, пошел на  пользу
моей сестре Лидди, которая вновь начинает обретать живость и  аппетит.  Мисс
Табита по обыкновению своему выставляла напоказ свои чары и даже возмечтала,
будто ей  удалось  уловить  в  сети  некоего  мистера  М'Клеллана,  богатого
фабриканта тесьмы, но,  когда  дело  дошло  до  объяснения,  открылось,  что
склонность его к ней чисто духовная и порождена благочестивым общением с нею
на собрании мистера  Джона  Уэсли,  который,  исполняя  свою  евангелическую
миссию, прибыл сюда.
     Наконец отправились мы к берегам Лох Ломонда, проехав  через  маленький
городок Дамбартон, или, как называет его дядюшка, Данбриттон, где  находится
самый любопытный из всех виденных мною доселе замков. Его  удостоил  описать
изящный Бьюкенен как arx  inexpugnabilis  {Неприступная  твердыня,  крепость
(лат.).},  и  действительно,  при  древних  способах  осады  он  должен  был
почитаться неприступным. Это большая скала с двумя вершинами, вздымающаяся в
углу, образованном слиянием Клайда и Левена; скала отвесная  и  недосягаемая
со всех сторон, кроме одного только места, каковое укреплено,  а  поблизости
нет никаких возвышенностей,  с  которых  можно  было  бы  нанести  ей  ущерб
обстрелом из пушек.
     Из  Дамбартона  открывается  вид  на  западную   горную   Шотландию   -
нагромождение высоких темных  гор,  но  эта  картина  не  вызывает  никакого
удивления у жителей Глеморгана.
     Мы остановились в Кэмероне,  прекрасной  усадьбе,  принадлежащей  члену
Суда Уполномоченных Смоллету, где  и  нашли  всякие  удобства,  каких  могли
только пожелать. Расположена она наподобие храма  друидов  в  дубовой  роще,
близ Ломонда, изумительного озера с  чистой,  прозрачной  водой,  во  многих
местах неизмеримо глубокого и простирающегося в ширину на шесть-семь миль, а
в длину - на двадцать  четыре;  по  нему  рассеяно  более  двадцати  зеленых
островов, покрытых лесом, некоторые из островов  засеяны  хлебом,  а  другие
изобилуют  красным  зверем.  Принадлежат  они  различным  джентльменам,  чьи
поместья разбросаны вдоль берегов озера, столь красивых  и  живописных,  что
трудно описать.
     Мы с дядюшкой оставили женщин наших в Кэмероне, так как мисс  Табита  и
слышать не хотела о путешествии по воде, а чтобы  попасть  сюда,  необходимо
переправиться на пароме через узкий морской залив. Страна  эта  кажется  все
более дикой и невозделанной по мере того, как мы углубляемся в нее, а  народ
отличается от шотландцев, живущих на равнинах, и видом своим, и  платьем,  и
языком не меньше, чем отличаются горцы Брекнока от обитателей Херфордшира.
     Когда жители равнин хотят повеселить душу чаркой, они идут  в  трактир,
именуемый "полпивная" и требуют на два пенса "чопгна" - пенистого солодового
напитка, более слабого, чем английское столовое пиво. Его подают в оловянной
бутыли, имеющей форму кегли, из которой наливают в "куаф", затейливую чашку,
сделанную из клепок букового и черного дерева, скрепленных тонкими обручами;
такая чашка имеет два ушка или ручки. Вмещает  она  четверть  пинты,  иногда
бывает обложена по краям серебром, и из того же металла сделано донышко,  на
котором выгравирован вензель хозяина заведения.
     Что же касается жителей горной Шотландии, то они презирают этот напиток
и угощаются виски, солодовым спиртом, крепким, как можжевеловый, и  выпивают
его весьма много, ничуть не  хмелея.  Они  привыкли  к  нему  с  колыбели  и
почитают превосходным средством против зимней стужи, которая здесь, в горах,
должна быть лютой. Говорили мне, что дают его младенцам с  большою  для  них
пользой во время сливной оспы, когда высыпание идет медленно и жизни  грозит
опасность.
     Горные шотландцы привыкли есть гораздо больше мяса,  чем  достается  на
долю их соседям, жителям равнин. Они любят охоту - страна изобилует  оленями
и другим красным зверем, а также пасется здесь без присмотра  рогатый  скот,
овцы и козы, и за этими стадами они и не совестятся охотиться, как за дичью,
не потрудившись разузнать, чья это собственность.
     Инверери - бедный городишко,  хотя  и  находится  под  непосредственным
покровительством герцога Аргайля. Крестьяне живут в жалких лачугах и  терпят
большую нужду, но у джентльменов дома хорошие, а иностранцев они любят  так,
что можно жизни лишиться от их гостеприимства.
     Бедные горцы находятся ныне в плачевном состоянии. Парламентским  актом
отнято у них оружие, а также запрещено им носить старинную  одежду,  которая
была и красивой и удойной. Но всего тягостнее им приказание носить штаны - с
таким утеснением не могут они помириться. Большинство носит их не  так,  как
должно, а надевает на шест или длинную доску и таскает на плече. Лишены  они
также права пользоваться  своею  клетчатой  материей,  называемой  "тартан",
которую выделывали сами и ценили превыше бархата, парчи и других европейских
и азиатских  тканей.  Теперь  ходят  они  в  длинных  балахонах  из  грубого
красновато-коричневого домотканою сукна, дрянного и тяжелого, и весь вид  их
выражает уныние. Поистине правительство не могло изобрести  более  надежного
средства, чтобы сломить их национальный дух.
     Мы по-королевски забавлялись охотою в горах на оленя.  Горы  эти  -  те
самые уединенные холмы Морвена, где Фпнгал и его  герои  тешились  такой  же
забавой. Душа моя  наполняется  восторгом,  когда  я  смотрю  на  коричневый
вереск, по которому некогда ступал Оссиан, и прислушиваюсь к  свисту  ветра,
пригибающего и земле траву. Входя в залу нашего хозяина, я осматриваюсь,  не
висит ли где арфа сего божественного барда, и жажду услышать небесный  голос
великого его духа.
     Здесь у всех на устах поэмы Оссиана. Здешний  знаток  древностей,  лэрд
М'Фарлан, у которого мы обедали несколько дней назад, может повторить их все
на древнем гэльском языке, который  очень  похож  на  валлийский  не  только
звучанием своим, но имеет много общих с ним корней, и я не  сомневаюсь,  что
оба эти языка одинакового происхождения. Немало удивился я,  когда,  спросив
одного шотландского горца, знает ли он, где найдем мы дичь, услыхал в ответ:
"Nu niel sassenagh", что значит: "Не понимаю по-английски"; так  ответил  бы
мне и валлиец, и почти теми же словами.
     Жители  горной  Шотландии  называют  обитателей  равнин  не  иначе  как
сассенаг, или саксами, а это подтверждает догадку, что шотландцы, живущие на
равнине, одного происхождения с англичанами. Здесь, в горах, крестьяне очень
напоминают крестьян валлийских и видом своим  и  нравами,  жилища  их  также
сходны. Все, что я вижу, слышу и чувствую,  кажется  мне  валлийским;  горы,
долины,  потоки,  воздух  и  климат,  говядина,  баранина,  дичина   -   все
валлийское. Однако же должно признать, что здешний народ  кое  в  чем  имеет
больше достатка, чем мы: у них множество оленей и диких коз, мясо которых  в
это время года жирно и вкусно. Море здесь изобилует  превосходнейшей  рыбой;
вдобавок они находят способ доставать очень хороший кларет по  очень  низкой
цене.
     Хозяин наш - важная особа в этих краях; он - младший в роде  Аргайля  и
наследственный  "начальник"  одного  из  замков.  Именуется  он  на  простом
английском языке Дугал Кэмпбел, но так как многие носят такое же имя, то для
различия прибавляют здесь (как делают  это  и  валлийцы)  родовые  имена.  Я
знавал одного древнего бритта, которого звали Медок ап Морган,  ап  Дженкин,
ап Джонс, а  наш  здешний  шотландский  вождь  именует  себя  Дул  Мак-амиш,
мак-оул, ик-ян, что значит: Дугал сын Джемса, сына Дугала, сына Джона.
     Для завершения своего образовани