а возразить, он взял ее за руку и провел в магазин, где его с
энтузиазмом встретил управляющий, заметивший норку Руби  и  сопровождающий
"бентли";  из-за  "бентли",  кстати,  у  магазина  образовалась  небольшая
пробка.
     - Доброе утро, мадам и сэр. Не могу ли я вам помочь?
     - Да, - кивнул Бенедикт. - Ваши бело-голубые камни. Лучшие из них.
     - Сюда, пожалуйста. - Управляющий пятился перед ними, щелкая при этом
пальцами, как танцор фламенко: вызывал помощников.
     - Ну вот, - сказал Бенедикт, когда они сидели в кабинете управляющего
перед подносом с  алмазными  кольцами.  -  Алмаз  нельзя  рассматривать  в
оправе.
     Он выбрал самый большой камень, достал из кармана  перочинный  нож  с
инкрустацией золотом, снабженный особым инструментом, и под хор испуганных
выкриков продавцов разжал оправу.
     - Я заплачу за ущерб! - рявкнул он, и  они  подчинились,  а  Бенедикт
извлек камень и положил его на крытый бархатом поднос.
     - Прежде всего размер. Этот  камень  примерно  в  один  карат.  -  Он
взглянул на управляющего, который кивнул. - Допустим, цена этого камня 500
фунтов. Десять таких камней будут стоить 5 000 фунтов, верно? Однако  цена
камня в 10 карат не менее 75 000 фунтов. Стоимость камня резко  возрастает
с его общим весом. Если бы я собирался вкладывать деньги, я не притронулся
бы к камню меньше трех карат.
     Продавцы слушали теперь не менее внимательно, чем Руби.
     - Далее цвет, - сказал Бенедикт и посмотрел на управляющего. - Дайте,
пожалуйста, лист белой бумаги.
     Управляющий порылся в ящике и положил  перед  Бенедиктом  листок,  на
который Бенедикт положил камень дном вверх.
     - Посмотрим, какой цвет  "вытягивает"  камень  из  белой  бумаги  при
естественном освещении. -  Он  посмотрел  на  управляющего.  -  Выключите,
пожалуйста, лампы и отодвиньте занавеси.
     Управляющий с готовностью повиновался.
     - Это дело опыта. Цвет оценивается по стандартам.  Забудем  о  редких
расцветках: синих, красных,  зеленых  -  и  примем  за  основной  стандарт
бело-голубой. Камень, настолько белый,  что  кажется  слегка  голубоватым.
Затем идет "красивый белый" и просто "белый". Затем камни,  "вытягивающие"
желтоватый цвет - их мы называем "кейп" - различных  оттенков.  И  наконец
камни, "вытягивающие" коричневый цвет, что уменьшает  стоимость  камня  на
восемьдесят процентов.
     Бенедикт порылся в кармашке для часов, достал кошелек и открыл его.
     - Каждый эксперт носит с собой специальный алмаз, который  использует
как шаблон и по нему судит о цвете других камней. Вот мой камень.
     Продавцы обменивались взглядами, а Бенедикт  положил  свой  небольшой
алмаз рядом с первым. Некоторое время он  изучал  их,  потом  вернул  свой
камень в кошелек.
     - Второй серебряный кейп,  я  сказал  бы,  -  заявил  он,  окружающие
выглядели сконфуженно. - Теперь оценим совершенство камня. -  Он  взглянул
на управляющего. - Будьте добры, одолжите мне вашу лупу.
     - Лупу? - Управляющий удивился.
     - Да, ювелирное увеличительное стекло.
     - Я... - управляющий выглядел смущенным.
     - Вы продаете алмазы - и у вас нет лупы.  -  Бенедикт  неодобрительно
покачал головой. - Неважно, у меня есть своя.
     Бенедикт достал из внутреннего кармана стекло и поместил его в глаз.
     - Дефект может быть почти  незаметен:  "нейтчурал"  -  необработанная
материнская порода в экваториальной плоскости, пузырек или точка  углерода
в камне, с другой стороны могут быть более заметные  "трещины",  "облака",
"лед" или "перья", которые  уничтожают  ценность  камня.  Но  этот  камень
действительно безупречен - так что когда будет выписан его  сертификат,  в
нем искажений не будет. - Бенедикт закрыл лупу и  убрал  ее  в  карман.  -
Однако, чтобы сделать безупречный бриллиант, его еще нужно огранить.
     Он зажал камень между большим и указательным пальцами.
     - Огранка или "форма" камня - четвертый и  окончательный  фактор  его
стоимости. "Форма" должна быть близка к идеальной. Этот камень был огранен
таким образом, чтобы ликвидировать дефект, соответственно  у  него  плохие
пропорции - он тяжел и далек от круглой  формы.  Я  предпочел  бы  меньший
камень даже с небольшим дефектом этому калеке.
     Он положил алмаз на стол.
     - "Ювелиры рая" просят  за  этот  камень  500  фунтов,  что  было  бы
справедливо, если бы речь шла о гемме. Однако цвет у него бедный  и,  хотя
дефектов нет, форма неправильная. Его истинная стоимость...  примерно  185
фунтов.
     Послышался новый хор протестующих взгласов, громче  всех  протестовал
управляющий.
     - Уверяю вас, сэр, все камни оценены самым тщательным образом.
     - Давно ли вы служите у "Ювелиров рая"? - резко спросил  Бенедикт.  -
Четыре месяца, верно?
     Управляющий уставился на него.
     - А до того служили продавцом  в  большой  фирме  бальзамировщиков  и
гробовщиков.
     - Я... то есть... - Управляющий слабо взмахнул руками.  -  Откуда  вы
это знаете?
     - Я должен все знать о своих служащих.
     - Ваших служащих? - ошеломленно спросил управляющий.
     - Верно. Меня зовут Бенедикт Ван дер Бил. Я владелец "Ювелиров рая".
     Руби захлопала в ладоши и одобрительно заворковала.
     - А теперь, - сказал Бенедикт,  вставая  и  помогая  встать  Руби,  -
пойдем купим настоящие бриллианты.
     Аарон Коэн продал им два прекрасных белых близнеца в огранке "шатер",
а в качестве оправы Руби выбрала из переплетенного в  кожу  каталога  пару
сережек белого золота.
     Бенедикт отдал Аарону чек на двадцать тысяч  фунтов  и  повернулся  к
Руби.
     - Теперь, - сказал он, - ланч в "Селесте". Еда там ужасная,  но  зато
изумительная обстановка. Нам лучше позвонить и заказать столик - вообще-то
это не обязательно, но они ужасно обижаются, если этого не делаешь.
     Когда они  снова  садились  в  роскошный  "бентли",  Бенедикт  сказал
шоферу:
     - Поезжай мимо Трафальгар-сквер, Эдмунд. Хочу  прихватить  газеты  из
Южной Африки.
     Эдмунд остновился у входа в посольство,  привратник  узнал  машину  и
торопливо скрылся внутри, чтобы снова появиться с пачкой газет.
     Они направились к Хаймаркету, и Бенедикт достал "Кейп Аргус".
     - Посмотрим, что происходит дома. - Он взглянул на первую страницу  и
заметно напрягся.
     - Что случилось? - Руби с беспокойством потянулась к нему, но  он  не
обратил на нее внимания.  Глаза  его  метались  по  странице,  как  челнок
ткацкого станка. Она увидела, как краски отхлынули от его лица, оно  стало
бледным и  напряженным.  Он  кончил  читать  и  протянул  ей  газету.  Она
развернула ее.

     "ВАН ДЕР БИЛ ДАЙАМОНДЗ" ПОЛУЧАЮТ ЦЕННУЮ КОНЦЕССИЮ
     СУД ПОДТВЕРЖДАЕТ КАЙЗЕРОВСКУЮ КОНЦЕССИЮ
     ЛЕНС ПОЛУЧИЛ МОЛНИЮ И САМОУБИЙСТВО

     Блюмфонтейн, четверг.
     В соответствии со срочной аппеляцией "Сентрал Дайамонд Майнз  ЛТД"  с
целью предотвратить разведку и добычу в районе концессии  на  юго-западном
берегу Африки компанией "Ван дер Бил Дайамондз ЛТД"  сегодня  судья  Тромп
отклонил эту аппеляцию, заявив: "Первоначальная концессия  дана  имперским
указом Германии  в  1899  году  и  должным  образом  ратифицирована  актом
Объединенного парламента N24 от 1920  года,  соответственно  она  является
законной  и  имеет  преимущество  перед  всеми  последующими  концессиями,
выданными министерством шахт или любым другим органом".
     Спорный район занимает сто квадратных километров, в него  входят  два
небольших острова в пятнадцати милях к югу от Картридж Бей  и  около  пяти
километров береговой линии. Острова известны как Молния и Самоубийство и в
начале столетия  активно  разрабатывались  "Германской  компанией  гуано".
Мистер Джон Ригби Ленс, генеральный управляющий  "Ван  дер  Бил  Дайамондз
Компани ЛТД", получил права, перекупив их у недействующей компании гуано.
     Сегодня в Кейптауне мистер Ленс заявил: "Этой возможности я ждал  всю
жизнь. Все указывает на то, что Молния  и  Самоубийство  станут  одной  из
богатейших минеральных концессий в мире".
     "Ван  дер  Бил  Дайамондз  Компани  ЛДТ"  завершают   в   Соединенном
Королевстве строительство специального судна, и мистер  Ленс  заявил,  что
надеется начать разработку месторождения еще до конца этого года.

     Руби опустила газету и взглянула на Бенедикта. То, что  она  увидела,
вызвало у нее сильное физическое потрясение.
     Бенедикт скорчился на сидении. Вся его  уверенность  и  savoir  faire
[Такт, находчивость  (фр.)]  исчезли.  Лицо  смертельно  побледнело,  губы
дрожали, и она с отвращением увидела, что  его  глаза  полны  слезами.  Он
сжимал руки и безнадежно качал головой.
     - Ублюдок, - прошептал он, и голос его звучал глухо. - Каждый раз  он
побеждает. Я думал, на этот раз возьму верх,  но...  о  Боже,  как  я  его
ненавижу!
     Он жалобно смотрел на нее.
     - Каждый раз он это делает. Я часто думал, что  победил  его,  но  он
каждый раз...
     Она удивилась его реакции.
     - Разве ты не доволен? "Ван  дер  Бил  Дайамондз"  теперь  заработают
миллионы...
     - Нет! Нет! -  свирепо  прервал  он  ее,  и  из  него  полились  годы
ненависти, раздражения и унижения. Руби молча слушала, постепенно  начиная
понимать все, удивляясь тому количеству боли и ненависти, что  он  обнажал
перед ней. Он вспоминал разговоры двадцатилетней давности.  Незначительные
эпизоды детства, невинные замечания, которые терзали его десятилетиями.
     - Значит, ты не хочешь его успеха? - спросила она.
     - Я хочу уничтожить его, стереть в порошок, унизить.
     Секунд десять Руби молчала.
     - И как мы это сделаем? - спокойно спросила она.
     - Вероятно,  никак.  -  Тон  Бенедикта  раздражал  ее.  -  Он  всегда
побеждает, мы просто не сможем...
     - Вздор! - выпалила  Руби.  Теперь  она  рассердилась.  -  Нужно  все
тщательно обдумать и решить, как его остановить. Он всего лишь человек,  а
ты уже доказал свои способности умного и преуспевающего бизнесмена.
     Выражение  лица  Бенедикта  изменилось,  он  снова  оживился.   Почти
энергично повернулся к ней. Мигнул.
     - Ты на самом деле в это веришь?


     Койка узкая, решил Сержио  Капоретти,  слишком  узкая.  Завтра  нужно
вызвать плотника.
     Он лежал на спине, накрытый одеялом живот мешал ему смотреть  на  юг.
Лежал и оценивал свое  физическое  состояние.  Как  ни  странно,  хорошее.
Немного болели глаза, во рту вкус застоявшегося сигарного дыма  и  кислого
вина, но это вполне выносимо. Вначале его тревожила  свинцовая  тяжесть  в
ногах, но потом он вспомнил,  что  на  нем  по-прежнему  тяжелые  рыбацкие
сапоги. Одна из девиц жаловалась на это.
     Он приподнялся на локте и  взглянул  на  девиц.  Они  лежали  по  обе
стороны  от  него,  зажав  своими  массивными  телесами.  Большие  сильные
девушки, он их тщательно подбирал, ни на  унцию  легче  двадцати  стоунов.
Сержио удовлетворенно вздохнул: уикэнд был удивительный.  Девушки  храпели
так гармонично, как  будто  заранее  отрепетировали  это  действие.  Он  с
восхищением слушал несколько  минут,  потом  выбрался  из  койки  и  встал
посреди каюты, одетый  только  в  тяжелые  сапоги.  Преувеличенно  зевнул,
почесал густые черные  завитки  на  груди  и  животе  и  скосил  глаза  на
настенные часы. Четыре утра, понедельник. Уик-энд получился замечательный.
     Стол был уставлен пустыми бутылками и грязными тарелками. На одной из
тарелок застыла масса болонских спагетти, он прихватил  с  собой  тарелку.
Поднимаясь на мостик "Кингфишера", капитан пальцами брал холодные спагетти
и отправлял в рот.
     Постоял у перил, - обнаженная фигура в больших  сапогах,  прижимающая
тарелку спагетти к груди, - и осмотрел док.
     "Кингфишер" получал последние  усовершенствования,  указанные  Джонни
Ленсом. Он стоял гораздо выше уровня, на котором будет сидеть в воде. Хотя
корабль был всего лишь в три тысячи тонн водоизмещения, он казался  черным
и чудовищным в свете прожекторов, освещавших док.  По  необычному  силуэту
ясно было, что корабль спроектирован  для  специальных  целей.  Надстройки
сдвинуты к корме, как на нефтяном  танкере,  на  передней  палубе  большой
портальный кран, который будет контролировать драгу, и массивные танки для
сжатого воздуха.
     В этот утренний час док был пуст, завитки  морского  тумана  касались
борта "Кингфишера".
     Стоя в пятидесяти  футах  над  доком,  по-прежнему  пожирая  холодные
спагетти,  Сержио  помочился  через  перила,  извлекая   простое   честное
удовольствие из длинной изогнутой струи и звона жидкости о бетон внизу.
     Вернувшись в каюту и добродушно поглядывая на  спящих  валькирий,  он
прикончил спагетти. Тщательно вытер пальцы о волосы на  груди  и  разбудил
девушек.
     - Вставайте, мои кошечки, мои маленькие голубки, время  игры  прошло,
теперь время работы.
     С латинской галантностью он усадил их в такси у  ворот  дока,  смачно
поцеловал каждую, дал чек, бутылку шампанского и пообещал еще одну встречу
вечером в следующую пятницу.
     Пробираясь назад среди путаницы механизмов и зданий, он зажег длинную
черную сигару, с удовольствием вдохнул дым, но когда  увидел  "Кингфишер",
остановился в  удивлении  и  раздражении.  У  трапа,  ведущего  на  палубу
"Кингфишера",  стоял  большой,  цвета  меда  "бентли".  Сержио   ненавидел
посещения боссов компании, особенно в такой утренний час.


     Шланг  уходил  в  зеленую  глубину,  и  они  двигались  вдоль   него,
придерживаясь руками. Трейси все еще слегка нервничала. Это не Средиземное
море, где теплая голубая вода по-дружески обнимает ныряльщика, - это дикий
Атлантический океан, холодно-грозный, зеленый и  неприрученный.  Он  пугал
ее, но присутствие Джонни успокаивало.
     Насос,  накачивающий  воздух,  гудел,  холодная  вода  пробивалась  у
рукавов и шеи костюма Трейси.
     В шестидесяти футах под поверхностью Джонни задержался и всмотрелся в
стекло ее маски. Улыбнулся - его рот был искажен нагубником.  Она  подняла
вверх  большой  палец.  Оба   посмотрели   вверх.   Поверхность   казалась
серебряной, как неправильное зеркало, и черная сигарообразная тень корабля
была окутана странным светом. Шланг и якорная цепь пронизывали  серебряный
потолок и уходили вниз, в тенистые зеленые глубины.
     Джонни указал вниз, и она кивнула.  Они  опустили  головы,  направили
ласты к поверхности и, по-прежнему держась за руки,  стали  опускаться  на
дно.
     Трейси  услышала  щелкающие  свистящие  звуки  -  снизу,  из  зеленой
черноты, к поверхности устремлялись облака серебристых пузырьков. Напрягая
зрение,  она  смотрела  вниз,  вдоль  шланга,   и   медленно   в   темноте
материализовались две черные,  одетые  в  резину  фигуры  -  два  человека
работали у конца шланга. Они казались мрачными и загадочными,  как  черные
жрецы, исполняющие сатанинский ритуал.
     Они с Джонни добрались до дна и повисли над ним немного в стороне  от
двух человек у шланга. Джонни протянул им манометр, который носил на руке,
как часы. Глубина сто  двадцать  футов.  Джонни  повернулся  и  показал  в
сторону рифов.
     Они находились в углублении между двумя  черными  подводными  рифами,
теми самыми рифами, которые Трейси видела с воздуха. Чувствовалось сильное
течение, направленное под прямым углом к рифам.
     Джонни схватил ее за руку и  потянул  вниз.  Они  легли  животами  на
морское дно, и Джонни набрал горсть морского песка, быстро промыл его, так
что мелкие частицы  уплыли  облачком  по  течению,  и  показал  оставшийся
гравий. Улыбнулся, и она вернула ему улыбку.
     По-прежнему держа ее за руку,  он  медленно  поплыл  к  работавшим  у
шланга и остановился, наблюдая за ними.
     К концу шланга была прикреплена прочная стальная труба двух дюймов  в
диаметре и двадцати футов длиной, хотя сейчас только половина  этой  длины
виднелась над морским дном. Двое водолазов проталкивали трубу в  песок,  к
самому скальному основанию.  А  шланг  был  прикреплен  к  компрессору  на
корабле; компрессор создавал вакуум и засасывал по стальной трубе песок  и
гравий.
     Так производилась разведка месторождения "Молния и  Самоубийство".  В
интервале пятьсот  футов  брали  двухдюймовые  образцы,  чтобы  установить
глубину воды, толщину слоя наносных пород и  состояние  дна.  Одновременно
наносились на карту рифы, и к приходу "Кингфишера" у них будет достаточное
представление о топографии  и  рельефе  морского  дна.  Станет  ясно,  где
начинать работы и приблизительно чего ожидать от них.
     Пока результаты подтверждали наиболее оптимистические оценки  Джонни.
Во всех желобах между рифами обнаруживался толстый слой гравия. Как  он  и
ожидал, самый крупный гравий находился ближе к  проливу  между  Молнией  и
Самоубийством, более легкий и мелкий течением уносило дальше. В  некоторых
желобах толщина слоя гравия достигала пятнадцати футов, и обнаруживавшиеся
породы были многообещающими. Он выделил гранат, яшму, железняк,  берилл  и
титановую пыль.
     Но заключительное и самое неопровержимое доказательство было получено
из глубины при помощи двухдюймового шланга. Были  получены  первые  алмазы
месторождения  Молния  и   Самоубийство.   Если   подсчитать   вероятность
нахождения алмаза в двухдюймовых образцах, взятых на расстоянии в  пятьсот
футов, а гравий считается достойным обработке при соотношении  одна  часть
алмаза к пятидесяти миллионам, то очень обнадеживало, что  они  обнаружили
сразу четыре алмаза. Конечно, камни мелкие, все меньше половины карата, но
это все же алмазы, и среди них камни превосходного качества.
     Один из водолазов повернулся к Джонни  и  сделал  знак  рукой.  Труба
достигла дна. Джонни кивнул,  показал  пальцем  вверх  и,  таща  за  собой
Трейси, поплыл к поверхности.
     Они поднялись на борт, неуклюже передвигаясь под тяжестю цилиндров  с
воздухом, прикрепленных к  спине,  и  к  ним  протянулось  множество  рук,
помогая снять тяжелый костюм и оборудование.
     Трейси с благодарностью взяла у одного из членов экипажда  полотенце;
наклонив голову, чтобы просушить волосы, она посмотрела на зеленое море  и
два белых острова, похожих на спины китов, с вьющимися над  ними  морскими
птицами.  Волны  ударялись  об   их   берега   со   звуком,   напоминавшим
артиллерийские выстрелы или далекий гром.
     - Боже, какое дикое  и  прекрасное  место!  -  В  голосе  ее  звучало
возбуждение. - Тут чувствуешь себя по-настоящему живым.
     Джонни понимал ее чувства, беспокойное море и  негостеприимная  земля
обещали тревоги и опасности. Он хотел ответить, но в этот момент появились
два водолаза, более высокий из них снял нагубник, опустив его на грудь.
     - Передвинемся в следующий пункт,  если  разрешите,  мистер  Ленс,  -
Человек снял маску и капюшон, обнажив светлые волосы и обожженное  солнцем
лицо.
     - Хорошо, Хьюго, - согласился Джонни и  одобрительно  проследил,  как
Хьюго Крамер приказывает поднять якорь и шланг, прежде  чем  переместиться
севернее, к следующему пункту разведки. Вначале  Джонни  не  хотел  делать
"Дикого гуся" разведочным кораблем, а  потом  вспомогательным  судном  для
"Кингфишера", он не был знаком с Хьюго Крамером, а то,  что  Бенедикт  Ван
дер Бил настаивал на этой кандидатуре, вызывало у Джонни подозрения.
     Однако было вполне естественно использовать одного из капитанов  "Ван
дер Бил Дайамондз", и теперь Джонни  готов  был  признать,  что  ошибался.
Крамер - способный и добросовестный работник, изобретательный и преданный,
прекрасный моряк, искусно руководивший "Диким гусем". Он вполне  справится
с задачей подвести его  к  "Кингфишеру"  в  любую  погоду.  Его  необычную
внешность Джонни больше не замечал,  хотя  впервые  увидев  розовое  лицо,
светлые волосы и глаза, похожие на глаза слепца, испытал сильный шок.
     Трейси оказалась не столь милостивой. Этот человек ей не нравился.  В
нем чувствовалась какая-то  звериная  свирепость,  едва  скрываемая  жажда
насилия. Он иногда так поглядывал на нее, что  у  нее  мура