ляла темные пятна на  крышке  коробки,
когда он доставал оттуда  четыре  заряда.  Бенедикт  подобрал  дробовик  и
заторопился наружу. Приближаясь к циклону, он все  яснее  слышал  вой  его
двигателя.


     Трейси свернулась на голой стальной плите стола, подложив под  голову
куртку Джонни. Она спала тяжелым сном усталости, похожим на смерть.
     Каждые несколько минут Джонни  прерывал  свои  бесконечные  круги  по
помещению конвейера,  останавливался  и  смотрел  на  спящую.  Напряженное
выражение его лица слегка смягчалось каждый раз,  как  он  всматривался  в
любимое бледное лицо. Один раз он наклонился и нежно поднял со щеки  прядь
темных волос, потом возобновил расхаживания по узкой каюте.
     Каждый раз, подходя к стальной двери,  он  всматривался  в  крошечное
окошко. Стекло не поддалось ударам гаечного ключа.  Джонни  хотел  разбить
его, чтобы позвать на помощь,  но  толстое  бронированное  стекло  успешно
сопротивлялось его усилиям.
     Выхода из помещения не было. Джонни обдумал все возможности.  Вход  в
конвейерную  систему  преграждался  с  одной  стороны  печью,   с   другой
движущимися механизмами, которые разорвут на клочки  всякого,  кто  в  них
будет втянут. Они в прочной клетке, и Джонни без устали расхаживал по этой
клетке.
     Снова он остановился  перед  окошком,  но  на  этот  раз  со  сжатыми
кулаками бросился на дверь.  Он  колотил  по  ней  кулаками,  но  боль  от
разбитых пальцев отрезвила его. Он прижался лицом к окну и увидел,  как  в
помещение вошел Бенедикт Ван дер Бил и, даже  не  оглянувшись  на  окошко,
направился к циклону.
     Бенедикт положил  дробовик,  который  принес  с  собой,  и  несколько
мгновений смотрел на толстую стальную трубу, доставлявшую гравий  со  дна.
Когда он снял с  шеи  толстую  веревку  пластика,  Джонни  понял,  что  он
собирается делать.
     Оцепенев, он  смотрел,  как  Бенедикт  прислонил  к  корпусу  циклона
стальную лесенку. Держась за нее одной рукой, другой он  неуклюже  обмотал
пластиковую  веревку  вокруг  трубы.  Она  висела,  как  ожерелье  на  шее
какого-то доисторического чудовища.
     - Ты, ублюдок! Убийца! Кровавая сволочь! - закричал  Джонни  и  снова
ударил по двери кулаками. Но толщина двери и  вой  циклона  заглушили  его
голос. Бенедикт ничем не показал, что что-то услышал,  но  Трейси  села  и
сонно осмотрелась. Потом встала  на  ноги  и,  стараясь  приспособиться  к
качке, подошла к Джонни и прижалась к стеклу рядом с ним.
     Бенедикт втыкал зарядные карандаши в мягкий пластик. Он  воткнул  все
четыре заряда, решив не допускать никаких случайностей.
     - Что он делает? - спросила Трейси, придя в  себя  от  изумления  при
виде брата.
     -  Он  собирается  перерезать  трубу,  чтобы  "Кингфишер"  наполнился
гравием.
     - Затопить его? - в голосе Трейси звучала тревога.
     - Вода и гравий  ворвутся  под  давлением  и  сметут  все  внутренние
переборки.
     - И эту? - Трейси указала на стальную плиту.
     - Она лопнет, как бумажная. Боже, ты себе представить не можешь  мощь
этой машины.
     - Нет. - Трейси покачала головой. - Он мой брат. Он этого не сделает,
Джонни. Он не убьет нас.
     - К тому  времени,  как  он  кончит,  -  мрачно  возразил  Джонни,  -
"Кингфишер" будет лежать на глубине в двести футов. Корпус его  будет  так
забит гравием, что превратится в цементный блок. Мы все и все  в  корабле,
включая  его  маленькую  машину,  будет   распющено   до   неузнаваемости.
Потребуются миллионы, чтобы поднять "Кингфишер", никто и  не  подумает  об
этом.
     - Нет, не Бенедикт, - Трейси почти умоляла. - Он не такой плохой.
     Джонни резко прервал ее.
     - Он сможет выйти сухим из воды. Это его последний  шанс.  Замуровать
все свидетельства против него в бетоне и утопить их. -  Нет,  Бенедикт.  -
Треси смотрела, как Бенедикт  слезает  с  лестницы  и  берет  дробовик.  -
Пожалуйста, Бенедикт, не делай этого.
     И как будто услышав ее, Бенедикт повернулся и увидел два лица в окне.
От неожиданности он  застыл  -  бледные  губи  Трейси  произносили  слова,
которые он не слышал, взгляд Джонни обвиненял.
     Бенедикт опустил глаза, сделал нерешительный,  почти  жалобный  жест.
Посмотрел на взрывчатку с зарядами - и улыбнулся.  Губы  его  сардонически
дернулись, он подошел к двери и вышел из помещения циклона.
     - Он вернется, - прошептала  Трейси  -  Он  не  позволит,  чтобы  это
случилось.
     - На твоем месте я бы на это не рассчитывал, - сказал Джонни.


     Бенедикт схватился за поручень "Кингфишера". Он посмотрел  туда,  где
на волнах качался "Дикий гусь". Увидел лицо Хьюго - белое пятно за стеклом
рулевой рубки. Но когда траулер начал приближаться, Бенедикт знаком  велел
не делать этого. Он снова взглянул на часы, потом беспокойно посмотрел  на
мостик.
     Проходили долгие минуты. Где этот  итальянец?  Бенедикт  не  мог  его
оставить - у него ведь алмазы. К тому же он мог бы освободить пленников.
     Снова он  взглянул  на  часы.  Двенадцать  минут,  как  он  установил
взрыватели.  Надо  вернуться  и  найти  Капоретти.  Он   двинулся   назад,
придерживаясь за поручень, и в  этот  момент  на  крыле  мостика  появился
Сержио. Он что-то крикнул Бенедикту, но ветер не позволил услышать.
     - Сюда! - лихорадочно манил Бенедикт. - Сюда! Быстрей!
     Бросив  последний  взгляд  на  мостик,  Сержио  бегом  спустился   по
лестнице.
     - Где мои парни? - крикнул он. - Почему там никого нет? Что вы с ними
сделали?
     - Они в безопасности, - заверил его Бенедикт. Он повернулся и замахал
руками, призывая "Дикий гусь".
     - Где они? Где мои парни?
     - Я послал их... - ответ Бенедикта прервал толчок, выбивший из-под их
ног палубу "Кингфишера". Взрыв глухо прозвучал  в  брюхе  корабля,  Сержио
разинул рот. Бенедикт пятился от него, по-прежнему цепляясь за поручень.
     - Мразь! - Сержио захлопнул рот. Все его  тело  от  гнева,  казалось,
раздулось. - Ты их убил, грязная свинья! Убил моих парней. Убил Джонни - и
девушку.
     - Держись от меня подальше. - Бенедикт прижался к поручню,  освободив
обе руки и подняв дробовик.
     Даже Сержио не решился приблизиться при виде этих  двух  смертоносных
стволов. Он остановился в нерешительности.
     - Я разметаю твои кишки по  палубе,  -  предупредил  Бенедикт,  держа
палец на курке.
     Они смотрели друг на друга, а ветер развевал их волосы, рвал одежду.
     - Отдай алмазы, - приказал Бенедикт  и,  когда  Сержио  не  двинулся,
добавил: - Не строй из себя героя, Капоретти. Я могу  пристрелить  тебя  и
все равно возьму алмазы. Отдай их, и  наш  договор  остается  в  силе.  Ты
отправишься с нами. Я тебя отсюда вытащу. Клянусь.
     Гневное выражение исчезло с лица Сержио. Он колебался.
     - Давай, Капоретти. У нас мало времени. - Возможно,  это  всего  лишь
воображение,  но   Бенедикту   показалось,   что   движения   "Кингфишера"
изменились,  он  медленнее   поднимался   на   волнах,   больше   обычного
задерживался в фазах качки.
     - Ладно, - сказал Сержио и начал расстегивать куртку. - Вы  выиграли.
Отдам.
     Бенедикт облегченно расслабился, а  Сержио  сунул  руку  в  карман  и
сделал шаг к нему. Он схватил мешочек и поднял его как дубину. Сержио  был
близко, слишком близко, чтобы Бенедикт успел повернуть  к  нему  дробовик.
Лицо Сержио приобрело свирепое выражение, его намерения ясны были видны  в
сверкавших темных глазах, он поднял мешок и приговился  ударить  Бенедикта
по голове, но  он  не  учел  отличной  реакции  прирожденного  спортсмена,
который противостоял ему.
     Когда Сержио наносил удар, Бенедикт отвернул плечи и  голову,  подняв
навстречу рукоять дробовика. Сержио рукой ударился о  закаленное  ореховое
дерево и ахнул от боли. Пальцы его раскрылись, мешочек выпал и,  скользнув
по виску Бенедикта, покатился по палубе, остановившись  в  тридцати  футах
около одного из баков с сжатым воздухом.
     Бенедикт отпрыгнул, подняв ружье, так  что  Сержио  смотрел  прямо  в
стволы.
     -  Ну,  ладно,  ублюдок,  -  сказал  Бенедикт.  -  Ты  сделал  выбор.
Посмотрим, на что похожи твои кишки.
     Сержио согнулся, прижимая ушибленную руку к животу. Бенедикт  пятился
туда, где у бака лежал мешочек с алмазами. Лицо его горело  от  гнева,  он
все время искоса поглядывал на мешочек.
     В этот момент нос "Кингфишера"  поднялся  на  очередной  волне,  вода
хлынула на палубу, подхватив мешочек и потащив его к желобам.
     - Смотри! - крикнул Сержио. - Мешок! Его смывает!
     Бенедикт прыгнул, растянувшись  во  всю  длину.  Свободной  рукой  он
дотянулся до промокшего мешка,  который  уже  исчезал  за  бортом.  Но  он
находился в тридцати футах от Сержио и по-прежнему сжимал в руке дробовик.
Сержио не мог добраться до него, не получив при этом оба заряда картечи  в
живот.
     Сержио повернулся и побежал к мостику.
     Бенедикт стоял на коленях, лихорадочно засовывая  мешочек  в  боковой
карман пиджака. Он крикнул:
     - Остановись! Стой, или я стреляю!
     Сержио не оглянулся, не остановился. Он  продолжал  бежать.  Бенедикт
наконец засунул мешочек в карман и освободил обе руки. Он поднял  дробовик
и прицелился, стараясь сохранить равновесие при качке.
     При выстреле Сержио слегка споткнулся, но продолжал бежать.  Добрался
до лестницы и стал подниматься по ней.
     Снова Бенедикт прицелился, выстрел на ветру прозвучал глухо. На  этот
раз по большому телу Сержио  пробежала  судорога  боли,  и  он  застыл  на
лестнице.
     Бенедикт рылся в кармане в поисках патрона,  но  прежде  чем  он  его
нашел, Сержио начал снова подниматься. Бенедикт переломил  ружье  и  сунул
патроны в гнезда. Захлопнул и поднял голову как раз в  тот  момент,  когда
Сержио исчез за штормовой  дверью.  Два  новых  выстрела  лишь  поцарапали
краску и разбили стекло рубки.


     - Кретин! - сказал Хьюго в рубке "Дикого гуся". - Он спятил.
     Хьюго слышал взрыв и видел стрельбу.
     - Пятнадцать лет и так много, а уж веревка мне ни к чему.
     Он повернул руль, и "Дикий гусь"  направился  к  "Кингфишеру".  Глядя
через залитый водой и пеной иллюминатор, Хьюго видел, как Бенедикт встал и
двинулся вслед за Сержио к рубке.
     Хьюго схватил громкоговоритель, раскрыл иллюминатор и поднес трубу ко
рту.
     - Эй, ты, тупица, ты с ума сошел? Что ты делаешь?
     Бенедикт оглянулся на траулер, но потом  перестал  обращать  на  него
внимание и перезарядил ружье. И продолжал идти вслед за Сержио.
     - Нас всех из-за тебя вздернут,  ты,  придурок!  -  крикнул  Хьюго  в
громкоговоритель. - Оставь его. Надо убираться.
     Бенедикт продолжал двигаться к мостику "Кингфишера".
     - Я ухожу - немедленно! Слышишь? Варись сам в своем котле. Я ухожу.
     Бенедикт остановился и снова посмотрел на траулер. Он что-то  крикнул
и указал на мостик. Хьюго разобрал одно слово: "Алмазы".
     - Ну, ладно, приятель! Как знаешь! Пока! -  крикнул  Хьюго  и  открыл
дроссель. Рев двигателя и ускорившееся движение винта убедили Бенедикта.
     - Хьюго! Погодите! Подождите меня, я возвращаюсь!  -  Он  повернул  к
лестнице и начал спускаться.
     Хьюго закрыл дроссель и аккуратно подвел "Дикого гуся" к лестнице.
     -  Прыгайте!  -  крикнул  он.  Бенедикт  послушно  прыгнул  и  тяжело
опустился на палубу. Дробовик вылетел у него из  рук  и  полетел  в  воду.
Бенедикт тоскливо посмотрел ему вслед и пополз к рубке.
     "Дикий гусь" уже отвернул и пошел по  ветру.  Когда  Бенедикт  вошел,
Хьюго повернулся к нему своим розовым лицом альбиноса и рявкнул:
     - Что ты там делал, ублюдок? Ты мне солгал! Что это за взрыв?
     - Взрыв? Не знаю. Какой взрыв?
     Хьюго открытой ладонью ударил его по лицу.
     - Мы договорились, что никаких убийств... а ты что сделал? - Бенедикт
попятился в угол. Он потер красные следы пальцев на щеке.
     - Ты установил заряды  на  "Кингфишере",  грязный  сукин  сын!  Боже,
страшно подумать, что ты сделал с Ленсом и девушкой.
     Снаружи шторм достиг максимума. Полился  дождь  -  верный  знак,  что
ветер скоро стихнет.
     Хьюго  автоматически  включил  дворники,  расчищавшие  стекло  рубки,
продолжая обвинять Бенедикта:
     - Я видел, как ты пытался убить итальянца. Боже! За что? Он  один  из
нас! Я следующий в твоем списке?
     - У него алмазы, - промямлил Бенедикт. - Я хотел отобрать их у него.
     Выражение лица Хьюбо изменилось. Он отвернулся от руля и посмотрел на
Бенедикта.
     - У тебя нет алмазов? Это ты хочешь сказать? - Голос его звучал почти
болезненно.


     - Закрой уши, крепче. - Джонни прижал  Трейси  к  переборке  в  самом
дальнем от циклона углу. - Там двадцать пять фунтов пластиковой взрывчатки
- взорвется, как вулкан. Он использовал  короткий  фитиль  -  четырнадцать
минут. Ждать недолго.
     Джонни прижал плечи Трейси к переборке и сам прижался к ней  -  хотел
защитить своим телом.
     Они смотрели в глаза друг другу, стиснув зубы, закрыв уши руками.
     Проходили минуты,  самые  длинные  минуты  в  жизни  Трейси.  Она  не
перенесла бы их, забилась бы в истерике, если бы не  это  большое  жесткое
тело, закрывавшее ее; но даже так она чувствовала все усиливающийся ужас.
     Неожиданно ее ударила волна воздуха, она чуть не задохнулась.  Джонни
бросило на нее. Воздух надавил  на  барабанные  перепонки,  перед  глазами
сверкнули яркие огни, она почувствовала, как  стальная  переборка  за  ней
дрогнула.
     Потом в голове прояснилось, и, хотя в ушах звенело, она с облегчением
поняла, что еще жива.
     Она поискала Джонни, но его не было. В страхе протягивала  она  руки,
потом открыла  глаза.  Он  бежал  по  длинному  помещению,  направляясь  к
противположной стене; добежав, прижался к окошку.
     Дым взрыва все еще заполнял помещение циклона, клубящийся голубоватый
дым, но сквозь него Джонни смог рассмотреть последствия.
     Огромный циклон был сорван со своего основания и  теперь  упирался  в
дальнюю переборку - разбитый. Достаточно было одного взгляда  -  и  Джонни
застыл в полном ужасе.
     Стальная труба,  подающая  гравий,  была  перерезана  как  раз  перед
соединением с верхним люком. Она торчала на шесть  футов,  но  теперь  под
напором струи изгибалась и раскачивалась, как будто была не из стали, а из
резины.
     Из нее била толстая, в восемнадцать дюймов, струя коричневой грязи  и
желтого гравия вместе с морской водой, она с грохотом  ударялась  о  стену
корпуса.
     За несколько секунд,  прошедших  со  взрыва,  помещение  циклона  уже
наполовину заполнилось скользкой колеблющейся похлебкой, которая билась  о
стены в такт движениям судна. Как чудовищная  медуза,  с  каждой  секундой
набиравшая силу и вес.
     Трейси добралась до Джонни, и он обнял ее за  плечи.  Она  посмотрела
через окошко, и он почувствовал, как напряглось ее тело.
     В  этот  момент  желтое  чудовище  добралось  до  окна,  закрыв   его
полностью. Джонни почувствовал, как дрожат под его руками стальные  плиты.
Они начали выгибаться и громко  протестовать  против  страшного  давления.
Появилась щель, и тонкая струйка грязной воды со свистом ударила  из  нее,
ледяным холодом окатив Джонни.
     - Назад. - Джонни оттащил Трейси от выгибающейся стонущей  переборки.
Они двигались с трудом, потому  что  палуба  под  их  ногами  наклонилась:
"Кингфишер" начал крениться под тяжестью.
     По-прежнему держа Трейси, Джонни добрался до стальной двери и сдержал
стремление ударить по ней кулаками. Вместо этого он заставлял себя думать,
старался предвидеть последовательность событий, которая приведет к  гибели
"Кингфишера" - и всех на его борту.
     Бенедикт оставил второй выход из помещения циклона  открытым.  Вязкая
смесь  воды  и  грязи  уже  устремилась  в  трюм  по   линии   наименьшего
сопротивления, находя слабые места и прорываясь в них.
     Даже если стены  конвейерного  помещения  выдержат,  остальная  часть
корпуса будет заполнена, и они  окажутся  в  щупальцах  огромного  желтого
чудовища - крошечный пузырь воздуха, застрявший внутри,  уйдет  в  глубины
вместе с этой массой, когда она вернется на дно, откуда ее извлекли.
     Но выдержат ли переборки конвейерного помещения? Ответ он узнал почти
немедленно: послышался скрежет металла о металл, треск лопающихся плит.
     Чудовище нашло слабое место, отверстие в  сушильной  печи  конвейера,
разорвало хрупкие препятствия, в облаке пара прошло сквозь печь и  хлынуло
в конвейерное помещение,  принеся  с  собой  запах  морской  глубоководной
грязи.
     "Кингфишер" медлительно покачнулся - это движение так  отличалось  от
его  обычных  проворных  действий,  и  грязь  стеной  высотой  по   колено
устремилась по наклону.
     Она со страшной силой прижала их к стальной двери, они ощутили  холод
и отвращение, как будто их охватило что-то разлагающееся.
     "Кингфишер" наклонился в другную сторону, грязь покатилась к  дальней
стене, потом снова устремилась вперед.
     На этот раз она покрыла их по пояс и пыталась  утащить  с  собой  при
следующем повороте.
     Трейси кричала, ее нервы и мышцы  не  выдерживали.  Она  вцепилась  в
Джонни, по пояс покрытая зловонной грязью, глаза и рот  ее  были  в  ужасе
раскрыты: она смотрела на грязь, собиравшуюся для следующего нападения.
     Джонни ощупью искал какую-нибудь точку опоры. Они  должны  удержаться
на ногах, если хотят пережить следующий натиск. Он отыскал ручку  двери  и
навалился на нее, изо всех сил прижимая к себе Трейси.
     Грязь надвигалась снова, молчаливая, смертоносная. Она покрыла  их  с
головой и с ужасающей силой прижала к переборке.
     Потом снова отошла, оставаясь им по колено  и  не  утащив  их  только
потому, что Джонни держался за ручку.
     Трейси выплевывала зловонную грязь, которая залепила ее глаза, уши  и
ноздри, забив их так, что ей трудно было дышать.
     Джонни чувствовал, как она слабеет в его руках; все  менее  энергично
она пыталась удержаться на ногах.
     Его тоже оставляли силы. Они ушли на то, чтобы удержаться у двери.
     Ручка в его руке повернулась. Стальная дверь, в которую он  упирался,
открылась; лишившись опоры, он пошатнулся, по-прежнему поддерживая Трейси.
     Потребовалось  мгновение,  чтобы   узнать   крупную   фигуру   Сержио
Капоретти, почувствовать поддержку его большой, как сосновый ствол,  руки,
но тут из конвейерного помещения устремилась новая волна грязи,  сбила  их
всех троих с ног и покатилась по вновь  завоеванному  пространству,  теряя
силу.
     Джонни  поднимался,  держась  за  переборку.   Он   потерял   Трейси.
Ошеломленно и отчаянно он искал ее, бормоча ее имя.
     Он увидел ее в грязи, вниз лицом. Взял за  грязные  волосы  и  поднял
голову, но грязь удерживала ее ноги, лишала его равновесия.
     - Сержио, на помощь! - прохрипел он. - Ради Бога, Сержио!
     И Сержио поднял ее на руки, как ребенка, и побрел к лестнице, ведущей
вверх на палубу.
     Несмотря на резь в глазах от грязи и морской воды, Джонни видел,  что
широкая спина Сержио, от плеч до бедер, пробита в десятках мест, как будто
кто-то много раз ударил его шилом. Из каждой ранки капала кровь, покрывшая
всю спину.
     Наверху Сержио остановился, по-прежнему  держа  Трейси  в  руках;  он
стоял, как колосс, и смотрел вниз на скользящего в грязи Джонни.
     - Эй, Ленс, выключите вашу проклятую машину. Она потопит мой корабль.
Теперь я сам его поведу - поведу куда нужно. Без этой проклятой машины.
     Джонни, придерживаясь за переборку, крикнул:
     - Сержио, что случилось с Бенедиктом Ван дер Билом? Где он?
     - Думаю, он  на  "Диком  гусе"  -  но  сначала  он  прострелил  меня.
Выключайте машину, некогда разговаривать.
     И он унес Трейси.
     Поток грязи снова потащил  Джонни  по  коридору  и  бросил  на  дверь
контрольной комнаты. Все его  тело  уже  превратилось  в  один  гигантский
болезненный кровоподтек, но пока он пытался открыть дверь и  проникнуть  в
контрольное помещение, избиение продолжалось.