адулись.
     - Мы оба устали, дорогой. Отдохнем немного, я вернусь  сегодня  же  к
вечеру.
     - Значит, теперь ты уже отдаешь приказы? - Он язвительно рассмеялся.
     - Дорогой...
     - Прекрати эти нежности. Мы заключили сделку, но она не сработала. Ты
должна была окончательно сломить его. Но знаешь что? Ему было все равно. Я
следил за ним, он  даже  был  доволен.  Да!  Он  обрадовался,  что  сможет
избавиться от тебя.
     - Бенедикт. - Она сделала шаг назад.
     - Слушай. - Он подошел к ней ближе, придвинул лицо. - Если  тебе  так
хочется уйти, чего же ты ждешь? Иди -  и  не  задерживайся.  Он  не  хотел
тебя... и я тоже тебя не хочу.
     - Бенедикт, - прошептала она. Кровь отхлынула от ее лица,  оно  стало
белым, как береговой песок. Она в ужасе смотрела на  него,  все  ее  мечты
рушились. - Ты не серьезно...
     - Неужели? - Он откинул голову и снова  рассмеялся.  -  Послушай,  ты
получила несколько отличных бриллиантов и норковую шубку. У  тебя  большой
дом в Бишопскорте - отличная плата для шлюхи.
     - Бенедикт, - она задохнулась от оскорбления, но он ее не слушал.
     - Я доказал,  что  могу  тебя  получить,  верно?  Доказал,  что  могу
отобрать тебя  у  него,  -  и  все.  А  теперь  будь  хорошей  девочкой  и
отправляйся домой.
     - Машина. Я знаю об установке на "Кингфишере". - Это была ошибка.  До
этого у нее еще  был  шанс.  Лицо  его  исказилось,  налилось  кровью.  Он
заговорил голосом, неровным от гнева, лицо казалось распухшим.
     - Попробуй, - прошептал он. - Давай, попробуй. Тебе дадут  пятнадцать
лет. Ты в этом по уши, как и я. Подумай об этом - пятнадцать лет в женской
тюрьме, моя красавица. И об этом подумай, - он поднял руку, как лезвие.  -
Я тебя убью. Клянусь Богом, я убью тебя собственными  руками.  Ты  знаешь,
что я это сделаю... ты теперь меня достаточно знаешь.
     Она пятилась от него, а он шел за нею, по-прежнему держа  руку  у  ее
горла. - Тебе заплатили. Теперь убирайся.
     Она еще несколько секунд стояла перед ним, и он был слишком  захвачен
гневом, чтобы заметить, что страх в ее взгляде смешался с  чем-то  другим,
что она оскалила маленькие острые зубы.
     - Хорошо, - сказала она. - Я ухожу. - И вышла из кабинета,  грациозно
ступая своими длинными золотыми ногами и раскачиваясь.


     Руби ехала медленно, глаза ее были полны слез. Дважды  ей  сигналили,
но она вцепилась в руль и смотрела вперед, вдоль Де Вааль Драйв, на нижние
склоны горы. Не доезжая до университета, она свернула  с  дороги  и  через
сосновую рощу  достигла  стоянки  за  мемориалом  Сесиля  Родса.  Тут  она
оставила машину и по широкой мощеной террасе спустилась  между  греческими
колоннами, потом по  каменным  ступеням  туда,  где  конная  статуя  вечно
осматривает горизонт, заслоняя левой рукой глаза.
     Она  подошла  к  парапету  и  посмотрела  на  далекие  голубые   горы
Хельдерберга. Поежилась: холодный ветер пробирал сквозь  летнее  платье  и
был резок, как ее горе.
     Слезы наконец вырвались из ее глаз, покатились по щекам  и  упали  на
шелковое платье. Это были слезы жалости к самой себе, но  и  слезы  гнева,
холодного и яростного.
     - Скотина, - прошептала она дрожащими губами. Поблизости на  парапете
сидела парочка, двое студентов в порыве первой любви обнимали друг  друга.
Они повернулись и взглянули на нее.
     Парень  что-то  шепнул  девушке,  и  та  с  неосознанной  жестокостью
хихикнула. Руби яростно  посмотрела  на  нее,  девушка  отвела  взгляд.  В
замешательстве парочка слезла с парапета и ушла, оставив ее в одиночестве.
     Ни на минуту она не думала отступить, угроза Бенедикта ничего для нее
не значила, единственной ее заботой было действовать так, чтобы  причинить
ему  наибольший  ущерб.  Последствия  для  нее  самой  не  входили  в   ее
соображения. Нужно выбрать  самое  быстрое  и  верное  средство  мести.  И
постепенно темные облака, затмившие ее разум,  рассеивались,  она  приняла
решение.
     Джонни остановился в отеле "Талбаг".
     Она повернулась и побежала к машине, длинные желтые  волосы  знаменем
развевались сзади, как вымпел на пике кавалериста. Она  двигалась  быстро,
пока не добралась до заполненной в этот час дороги нижнего  города.  Слезы
высохли, она ползла,  кипя  нетерпением,  вдоль  медленной  реки  уличного
движения.
     Уже после пяти она остановилась у входа в "Талбаг" и вбежала  в  фойе
отеля.
     - В каком номере мистер Ленс? - спросила она у девушки за столом.
     - Мистер Ленс выехал примерно час назад.  -  Девушка  с  любопытством
рассматривала размазанную косметику Руби.
     - Он сказал,  куда  уходит?  -  выпалила  Руби,  чувствуя  сильнейшее
разочарование.
     - Нет, мадам, - девушка покачала головой. - Но он очень торопился.
     - Черт возьми! - горько выругалась Руби. Она  повернулась,  не  зная,
что делать дальше. Может, Джонни вернулся в свой кабинет?
     Напротив открылась дверь лифта, и вышла Трейси Хартфорд. Даже в своем
нетерпении Руби заметила исходящее от нее сияние: эта женщина  только  что
встала из постели своего любовника. И у Руби не было ни малейшего сомнения
в том, кто этот любовник.
     На мгновение она была парализована шоком. Потом ей захотелось подойти
и ударить самодовольно ухмыляющуюся  Трейси  по  лицу.  Она  подавила  это
желание и, напротив, встала перед Трейси,  когда  та  пошла  к  стеклянной
двери.
     - Где Джонни? - спросила она.
     Трейси  от  неожиданности  остановилась.  Легкий  виноватый   возглас
подтвердил подозрения Руби.
     - Где он, черт вас возьми? - Голос Руби звучал низко и хрипло, полный
чувств.
     - Его здесь нет. - Трейси пришла в себя, быстро меняя выражение лица.
     - Где он? Я должна его видеть.
     - Он полетел в Картридж Бей.
     - Когда он улетел? Это важно, очень важно.
     - Час назад. Он уже в воздухе.
     - Можете связаться с ним? - В нетерпении Руби схватила Трейси за руку
и больно сжала.
     - Могу попробовать по радио... - Трейси вырвала руку.
     - Нет, - быстро прервала Руби.  Нельзя  выкрикивать  такое  сообщение
всему свету. - А можете последовать за ним, нанять самолет?
     Трейси покачала головой.
     - Самолет вне расписания после темноты не выпустят.
     - Вы должны поехать за ним - на машине. И побыстрее.
     - Но почему?  -  Трейси  смотрела  на  нее,  удивленная  ее  странной
настойчивостью, заметила высохшие слезы и дикий взгляд Руби. - Туда восемь
часов езды.
     - Я вам расскажу. Нельзя ли использовать номер Джонни?
     Трейси заколебалась, вспомнив  неубранную  постель.  Но  тут  в  фойе
появился управляющий отеля, и Трейси с облегчением повернулась к нему.


     "Бичкрафт" неожиданно споткнулся и лег на крыло, Джонни  интсинктивно
выправил положение и в поисках объяснения взглянул  на  приборную  панель.
Там все было в порядке, он посмотрел через крыло и впервые заметил пыльные
облака на большой равнине под собой. Они длинными полосами двигались вдоль
земли, и садящееся солнце  окрашивало  их  в  розовато-лиловый  и  золотой
цвета. С тревогой он осмотрел  горизонт  впереди  и  увидел  надвигающуюся
стену, похожую на голубые горы. В этот момент стена накатилась на  солнце,
превратив его в тусклый красный шар. В кабине стало полутемно,  как  будто
приоткрыли дверь печки в темной комнате.
     Снова "бичкрафт" вздрогнул: его подхватил новый порыв ветра с севера,
в тот же момент ожило радио.
     - Зулу  Шугар  Питер  Танго  Бейкер,  это  контроль  Александра  Бей.
Отвечайте, пожалуйста.
     Голос  диспетчера  был  почти  неразличим   в   треске   атмосферного
электричества. Джонни протянул руку,  собираясь  включить  передатчик,  но
остановился.  Он  лихорадочно  соображал.  Вероятно,   пытаются   отменить
разрешение на полет. С пустыни идет сильная буря. Либо его полет  отменят,
либо дадут маршрут, ведущий далеко в сторону.
     Он посмотрел на  часы.  До  Картридж  Бей  двадцать  минут  полетного
времени. Нет, теперь он летит при сильном встречном ветре, значит двадцать
пять или тридцать минут. Он быстро  осмотрел  берег  с  правой  стороны  и
увидел в сгущающемся сумраке длинные полосы прибоя. Берег еще чист и может
таким остаться тридцать минут.
     - Зулу Шугар Питер Танго Бейкер, говорит  Александра  Бей.  Повторяю,
отвечайте. Отвечайте. - Голос диспетчера звучал тревожно.
     У него есть хороший шанс опередить бурю и добраться до Картридж  Бей.
Он свернет на запад и прилетит со стороны моря, используя в качестве маяка
огни "Кингфишера". Проскочит по краю пыльного  облака.  Если  промахнется,
сможет повернуть и лететь по ветру назад. Радио теперь свистело и  хрипело
гневно, голос диспетчера иногда терялся, иногда слышался ясно.
     - ...запрещен. Повторяю: полет запрещен. Вы меня слышите, Зулу  Шугар
Питер Танго Бейкер? Отзовитесь... буря силой в семь баллов... видимость  в
области бури... повторяю: нулевая видимость в области...
     Теперь северный ветер установится на многие дни  и  уничтожит  всякую
возможность ввести "Кингфишер" в пролив между Молнией и Самоубийством.
     Джонни выключил радио, прервав связь с контролем, и  сразу  в  кабине
стало удивительно тихо. Он уселся поудобнее и слегка  приоткрыл  дроссели,
следя за стрелками на шкалах приборов.
     Теперь он находился на высоте в триста футов,  и  "бичкарфт"  прыгал,
как марлин на крючке. Он летел по приборам в абсолютной темноте. Не  видно
было даже концов крыльев,  но  наверху  все  еще  светили  звезды.  Джонни
двигался вперед, навстречу буре, а облака пыли двигались встречным курсом,
уже закрыв Картридж Бей.
     Каждые несколько секунд он  бросал  быстрый  взгляд  вперед,  надеясь
увидеть огни, потом его взгляд снова устремлялся к приборам.
     - Пора, - мрачно думал он. - Пора показаться огням. Я скоро буду  над
сушей. Еще тридцать секунд, и я промахнулся.
     Он снова поднял голову - прямо перед ним  был  "Кингфишер".  Все  его
огни  горели,  он  казался  огненным  бакеном  во  тьме.  Корабль   слегка
раскачивался: ветер еще не успел поднять настоящие волны.
     Джонни пролетел над кораблем, чуть не  задев  надстройки,  и  стал  с
беспокойством отыскивать освещение на поле.
     Оно появилось как полоса меньшей темноты в абсолютной  черноте  ночи.
Он выправил курс, глядя, как полоса превращается в двойную линию  костров,
коптивших и колебавшихся на ветру.
     Он низко перелетел через канаву, и  сила  толчка,  казалось,  оторвет
шасси. Но тут самолет покатился по дорожке, костры  мелькали  мимо  концов
крыльев.
     - Ленс, старина, - пробормотал  он  с  благодарностью,  -  дело  было
нелегкое!


     Ветер бил корпус  машины,  шины  визжали  на  гудронированном  шоссе,
"мерседес" двигался по извивам горной дороги,  и  все  эти  звуки  вторили
ударам пульса и усиливали биение сердца Трейси.
     Она правила с вдохновенной непринужденностью, глядя, как  выпрыгивают
их  тьмы  повороты,  ощущая  мощные  утесы,  нависавшие  над   дорогой   и
закрывавшие половину ночного неба.
     В серебряном полотне озера Гленвильям  отразились  звезды,  и  вскоре
озеро осталось  позади.  Трейси  спустилась  с  гор,  переправилась  через
Слоновью реку и сделала короткую остановку в  Ванринсдорпе  для  заправки.
Трейси внимательно изучала карту дорог. С чувством отчаяния  она  смотрела
на цифры указателей расстояния: каждая миля увеличивала ее нетерпение.
     И вот она снова за рулем, и перед ней обширная пустота  Намакваленда.
"Мерседес" устремился вперед.
     - ...Там установлена какая-то  машина,  я  точно  не  знаю,  как  она
действует, но она отбирает алмазы. Бенедикт приказал установить ее  в  Лас
Пальмасе...
     Огни фар  стали  маленькими  столбами  света,  голубая  лента  дороги
тянулась бесконечно. Трейси одной рукой зажгла сигарету, по-прежнему слыша
в ушах голос Руби:
     - ...среди них один алмаз. Он назвал его "Большой Голубой".  Бенедикт
говорит, что он стоит миллионы...
     Трейси не могла в  это  поверить.  Такое  невероятное  предательство,
такой обман она не могла себе представить.
     -  Итальянец,  капитан,  будьте  с  ним  острожнее.  Он  работает  на
Бенедикта. И второй тоже - Хьюго - они все в этом. Предупредите Джонни.
     Бенедикт! Слабый, порочный Бенедикт, плейбой,  транжира.  Неужели  он
спланировал и осуществил все это?
     Сбоку в машину ударил порыв ветра, сталкивая ее с гудрона в  обочину.
Трейси с трудом удержала руль Под колесами визжал гравий. Трейси вернулась
на дорогу и снова устремилась на север.
     - Предупредите Джонни! Предупредите Джонни!


     Бенедикт Ван дер Бил сидел в отцовском кресле, в доме  отца,  он  был
совершенно один. Одиночество впивалось в него.
     Перед ним на столе стояли  хрустальный  бокал  и  графин.  Коньяк  не
утешал, его теплота в  горле  и  животе  только  усиливали  ледяной  холод
одиночества. В своем воображении он видел себя  опустошенным.  Он  шелуха,
наполненная холодом тоски.
     Он осмотрел комнату, с ее темными деревянными панелями, с ее  пыльным
запахом смерти. Подумал, сколько раз так, один и в одиночестве, сидел  его
отец. В одиночестве и страхе перед пожиравшим его раком.
     Он встал и принялся бесцельно шагать по комнате, касаясь мебели,  как
будто пытался связаться с человеком, жившим и умершим здесь. Остановился у
закрытого занавеской окна. Ковер на полу новый. Им заменили  тот,  который
не смогли очистить.
     - Старик правильно поступил, - сказал он  вслух.  Голос  его  странно
прозвучал в его собственных ушах.
     В неожиданном порыве он быстро подошел к массивному шкафу у  очага  и
попытался открыть дверцу. Она была закрыта на ключ.
     Он спокойно отступил на шаг и пнул  дверцу.  Дерево  раскололось,  он
ударил снова, сорвав дверцу с петель.
     Продолговатый кожаный футляр лежал на верхней  полке,  Бенедикт  снял
его и отнес на стол. Открыл защелки и отбросил крышку.
     Вынул синиеватый металлический  двуствольный  "парди  ройял",  смазка
выпачкала его руки.
     - Якобус Исаак Ван дер Бил. - Он вслух произнес имя,  выгравированное
на стали среди изображений фазанов и охотничьих собак.
     Улыбнулся.
     - Старый черт. - Улыбаясь, он  покачал  головой,  как  будто  услышал
забавную шутку, потом начал медленно  собирать  дробовик.  Взвесил  его  в
руках, восхищаясь уравновешенности оружия.
     - Старый ублюдок принял решение. -  По-прежнему  улыбаясь,  он  отнес
дробовик на новый ковер. Поместил приклад между ног, так что ствол  торчал
в потолок, медленно наклонился, открыв рот, сунул ствол меж  зубов,  потом
положил палец на курок.
     - Щелк! Щелк!
     Курок ударил в пустой затвор, Бенедикт распрямился,  вытер  смазку  с
губ. Снова улыбнулся.
     - Вот как он это сделал. Оба ствола в горло. Прекрасное лекарство  от
тонзиллита! - усмехнулся он и взглянул на разбитую дверцу шкафа. На второй
полке стояли коробки с патронами.
     Он сунул ружье под мышку и снова пошел к шкафу, на этот раз  двигаясь
более целеустремленно. Схватил коробку с патронами, раскрыл ее.  Руки  его
вдруг задрожали, и толстые красные патроны упали на пол. Он  наклонился  и
поднял два.
     С растущим возбуждением и ужасом он раскрыл ружье и сунул  патроны  в
темные гнезда стволов. Они с глухим стуком аккуратно заняли свое место,  и
он торопливо отошел на прежнее место к окну.
     Глаза его теперь ярко горели,  дыхание  стало  порывистым,  он  отвел
предохранитель и снова поставил приклад на пол.
     Снова взял стволы в рот  -  непристойный  поцелуй  -  и  потянулся  к
куркам. Они были холодны и  маслянисты.  Он  слегка  погладил  их,  ощущая
металлические желобки, дрожа  от  прикосновения  к  ним,  как  никогда  не
дрожал, касаясь женского тела.
     Потом неожиданно распрямился. С трудом перевел дыхание.
     Неуверенно  отнес  оружие  на  стол   и   положил   на   полированную
поверхность.
     Наливая себе коньяк, он с извращенным наслаждением не отрывал взгляда
от прекрасного сверкающего оружия.


     Пар затуманил зеркальные стены ванной,  отражение  казалось  неясным.
Руби  Ленс  медленно  вытерлась  толстым  пушистым  полотенцем.   Она   не
торопилась: хотела дать Трейси возможность часа  на  четыре  удалиться  от
Кейптауна. С глубоким нарциссическим удовольствием она увидела в  зеркале,
как мягким розоватым светом блестит ее тело от горячей ванны.
     Завернувшись в полотенце, она прошла в  гардеробную,  взяла  одну  из
оправленных серебром щеток и начала расчесывать волосы,  расхаживая  перед
открытым гаредеробом, чтобы выбрать подходящий для  случая  наряд.  Должно
быть что-нибудь особенное; возможно,  платье  от  Луи  Феро,  длинное,  из
бледно-желтого сатина, которое она еще ни разу не надевала.
     Так и не приняв решение, она  села  у  туалетного  столика  и  начала
сложный процесс накладывания косметики. Работала она очень тщательно, пока
наконец не улыбнулась удовлетворенно своему отражению в зеркале.
     Она бросила полотенце, вернулась к  гардеробу  и  стояла  перед  ним,
нагая и стройная. Слегка надув губы,  Руби  сосредоточенно  думала,  решив
отказаться от платья Феро. И вдруг она улыбнулась и потянулась к  норковой
шубке Бенедикта.
     Закуталась в бледное облако меха, взбила воротник, чтобы он  обрамлял
лицо. Прекрасно.  Только  мех  и  пара  золотых  туфелек,  бледно-золотых,
отлично соответствующих цвету волос.
     Неожиданно она заторопилась. Выбежала из дома к машине. Огибая старый
дом  на  Винберг-Хилл,  она  включила  фары.  Ненавязчиво   шумел   мотор,
смешиваясь с шепотом ночного ветерка в  каштановых  деревьях,  обрамлявших
подъездной путь.
     Она остановилась  во  дворе,  увидела  "роллс"  Бенедикта  в  гараже,
увидела свет в окне кабинета.  Передняя  дверь  открыта.  Ее  туфельки  не
издавали ни звука в темных коридорах;  она  потянула  дверь  кабинета,  та
распахнулась. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и  остановилась,
прижавшись спиной к темной деревянной панели. В  комнате  было  полутемно,
горела одна затененная лампа.
     Бенедикт сидел за столом. В комнате висел тяжелый  запах  сигаретного
дыма  и  коньячных  паров.  Лицо  у  него  раскраснелось,   рубашка   была
расстегнута. На столе перед ним лежал дробовик. Руби  удивило  присутствие
оружия, она смутилась и забыла приготовленные заранее слова.
     Бенедикт взглянул на нее. Глаза его  были  слегка  не  в  фокусе,  он
медленно мигнул. Потом  улыбнулся,  рот  его  изогнулся,  и  заговорил  он
неуверенным голосом.
     - Значит, ты вернулась.
     К  ней  мгновенно  вернулась  вся   ненависть.   Но   она   сохранила
бесстрастное выражение лица.
     - Да, - согласилась она. - Вернулась.
     - Иди сюда. - Он повернул  стул,  но  она  не  двинулась,  прижимаясь
спиной к деревянной панели.
     - Иди сюда. - Бенедикт говорил теперь увереннее.
     Неожиданно Руби улыбнулась и послушалась.
     Она остановилась перед ним, кутаясь в мех.
     - Наклонись, - приказал Бенедикт, и она заколебалась.
     - Вниз! - хлестнул его голос. - Вниз, черт побери!
     Руби опустилась перед ним на колени,  а  он  выпрямился.  Она  стояла
перед ним в покорной позе, склонив голову, золотые волосы упали на лицо.
     - Ну, давай, - насмехался он, - проси у меня прощения.
     Она медленно  подняла  голову  и  посмотрела  ему  в  лицо.  Негромко
заговорила.
     - Трейси сегодня в пять тридцать выехала в Картридж Бей.
     Выражение лица Бенедикта изменилось.
     - Она выехала четыре часа назад, теперь она уже на полпути.
     Он смотрел на нее, раскрыв губы, красные, мягкие, слабые.
     - Она едет к Джонни, - продолжала Руби. - Она все знает об  установке
на "Кингфишере". Знает о большом голубом алмазе.
     Он начал недоверчиво качать головой.
     - К утру Джонни тоже будет знать. Так  что,  дорогой  мой,  ты  опять
проиграл, не так ли? Тебе его никогда не победить, Бенедикт. Ну  как,  мой
дорогой?
     В голосе ее звучало торжество.
     - Ты? - прохрипел он. -