лацкая шайка
численностью, по-видимому, не менее четырехсот сабель.
     Появление  конников  в   селе  не  вызвало  ни  малейших  подозрений  у
начальника местной антоновской милиции Михаила Матюхина. С Павлом Эктовым он
был давно знаком и обрадовался,  услыхав,  что на помощь "повстанцам" прибыл
целый   отряд   казаков  из   "Кубанско-Донской  повстанческой  армии"   под
командованием прославившегося в боях с красными войскового старшины Фролова.
Михаил  Матюхин  охотно  согласился  доставить  своему  брату  Ивану  письмо
"войскового  старшины"  с  предложением соединиться  для  совместной  борьбы
против Советской власти. На этом новоявленные "соратники" на некоторое время
расстались:   мнимый  Фролов  и  Эктов  ускакали  к  основным  силам  своего
"казачьего" войска,  а  начальник милиции с  их письмом отправился к главарю
скрывавшихся в лесу банд.
     Через несколько дней,  как и было договорено,  Фролов-Котовский и Эктов
опять прибыли в  это же село.  Но не в  сопровождении небольшого "казачьего"
отряда, как в первый раз, а с обоими полками бригады, как заправские казаки:
один полк - с красными лампасами на брюках бойцов, второй - весь в папахах и
бараньих шапках.
     "Войскового старшину" в  селе уже ожидал совет:  Иван Матюхин требовал,
чтобы Фролов и Эктов явились в указанное им место для переговоров.
     - Что ж,  поехали,  -  сказал комбриг.  И предупредил бывшего помощника
антоновского начштаба:  -  Попытаетесь предать,  не  взыщите:  расстреляю на
месте.
     Два  дня продолжались взаимные прощупывания,  переписка и  переговоры с
главарем бандитов.  Иван Матюхин оттягивал встречу с  "войсковым старшиной",
то приглашая его к  себе в  лес,  то предлагая объединиться с "казаками" вне
села.  А  Котовскому надо было во что бы то ни стало заманить его и бандитов
именно в село,  где у котовцев были бы развязаны руки. В осуществлении этого
замысла немало помогло присутствие Павла Эктова,  которого антоновцы все еще
принимали за своего.
     Наконец Иван Матюхин согласился приехать.
     Встретили его,  как  говорится,  по-царски,  в  большом доме  сельского
кулака,  за  обильно  уставленным закусками и  бутылями с  самогоном столом.
Заседание открыл "войсковой старшина",  после приветственной речи зачитавший
написанную  заранее  резолюцию  никогда  не  проводившегося  "Всероссийского
совещания повстанческих отрядов и организаций".  Разумеется, комбрига больше
всего интересовало, где находится в настоящее время Антонов. Но бандиты и их
главарь Матюхин сделали вид,  будто  не  знают этого.  Зато  сам  главарь не
преминул  похвастаться,   что  "движение"  против  Советской  власти  теперь
возглавляет лично он и сегодня же начнет наступление на красных.
     Пир пошел на весь мир, самогонка лилась рекою! И никто из бандитов и их
вожаков не  знал,  что  в  эти  минуты  село  плотно окружили готовые к  бою
котовцы...
     - Ну,  довольно ломать комедию!  -  в  разгар пира поднялся из-за стола
комбриг с наганом в руке. - Расстрелять эту сволочь!
     Трижды стрелял он в  Матюхина,  и все три раза -  осечки.  Только это и
спасло главарю бандитов жизнь. В завязавшейся перестрелке один из матюхинцев
успел ранить Котовского в  правое плечо,  но,  несмотря на ранение,  комбриг
продолжал командовать боем.  Вскоре все было кончено. Много бандитов полегло
тогда под клинками и пулями котовцев.
     И только Иван Матюхин исчез, будто провалился сквозь землю...
     Где искать его?  Как найти в окружающих село густых лесах?  Павел Эктов
уже ничем не  мог помочь,  до  конца разоблачив себя в  глазах бандитов.  За
участие в операции он был помилован и получил разрешение вернуться к семье.
     А за поиски ускользнувшего главаря принялись чекисты.
     Одному из  них,  Василию Георгиевичу Белугину,  не  без  труда  удалось
пробраться  в  возродившуюся  шайку  и  со  временем  стать  в  ней  "своим"
человеком.  Чекист настолько вошел в доверие к Матюхину,  что тот, по совету
Белугина,    приказал    расстрелять    самых    отъявленных    головорезов,
"дискредитировавших   благородные   идеи   социалистов-революционеров".    К
наступлению  холодов,   опять-таки  по  подсказке  чекиста,  многие  бандиты
разъехались по разным городам,  чтобы переждать суровую зиму, и, конечно же,
все до единого были арестованы там.
     А потом наступил конец и главарю.
     Произошло это в нижне-спасском лесу,  в двадцати километрах от Тамбова,
куда  Матюхин  вызвал  В.Г.Белугина,   чтобы  получить  у   него  документы,
необходимые для временного выезда из леса.
     - Ну, привез? - только и успел спросить Матюхин.
     - Не нужны они тебе, - ответил Белугин, - хватит, наездился!
     И  от  метких  выстрелов чекистского маузера рухнул  на  землю  сначала
бандитский главарь, а за ним и его телохранитель...
     С бандой этого потерявшего человеческий облик головореза было покончено
навсегда.  Но  в  лесах Тамбовщины все  еще  оставались сотни и  даже тысячи
"повстанцев",  одураченных  антисоветской кулацко-эсеровской  пропагандой  и
свирепым террором подобных Матюхину бандитов.  Как спасти их, как вернуть на
честный, правильный путь?
     Помогла этим людям Советская власть.
     Правительственный     декрет     об      амнистии,      гарантировавший
неприкосновенность и свободу всем,  кто с оружием в руках добровольно явится
на  сборные пункты,  привел к  окончательному разброду в  рядах  мятежников.
Начали  сдаваться не  только  одиночки,  группы,  а  и  целые  подразделения
антоновцев.  В  числе  первых  сложил  оружие  Архангельский  полк,  за  ним
"гвардия" Антонова -  "особый полк",  которым командовал бывший унтер-офицер
царской армии,  георгиевский кавалер,  при  Керенском дослужившийся до  чина
прапорщика, Яков Санфиров.
     Выходец из крестьян,  Санфиров, как и Эктов, не был идейным противником
Советской власти,  хотя и горячим сторонником ее тоже не являлся. Поддавшись
влиянию эсеровских агитаторов и  не  сумев разобраться в  сложной обстановке
тех дней,  бывший прапорщик оказался в  конце концов на  стороне мятежников.
Однако вскоре он  воочию убедился в  том,  что  вся  "идейность" антоновщины
представляет собой  лишь  прикрытые трескучими фразами авантюризм и  грабежи
разоренного войной народа.  Честный по натуре человек, Санфиров осознал свою
ошибку. Начались поиски выхода из этого контрреволюционного болота.
     Декрет указал самый верный путь.
     Узнав  об   амнистии,   Санфиров  решил  действовать  без  промедления.
Пользуясь   авторитетом  среди   подчиненных,   он   вопреки   распоряжениям
оперативного штаба вывел полк  из  района боевых действий,  приказал сложить
оружие  и  вызвал  представителей  командования  Красной  Армии  для  приема
сдающихся в плен.
     Так  без  единого  выстрела  прекратила  существование  и   антоновская
"гвардия".
     Сам Яков Санфиров на этом не остановился.  Решив до конца искупить вину
перед  Родиной,  он  обратился  к  командованию  Красной  Армии  с  просьбой
разрешить  ему  участвовать  в   борьбе  с  антоновщиной  вплоть  до  полной
ликвидации остатков мятежа.
     Санфирову поверили,  возвратили оружие  и  с  отрядом  красных конников
отправили в Лебедянский уезд,  где в это время орудовала банда Уткина. Отряд
Санфирова в  первой же  стычке наголову разгромил бандитов,  но  в  сумятице
атаки  Уткину  удалось ускользнуть.  Однако  уйти  далеко  бандит  не  смог:
Санфиров настиг его и застрелил.
     Через несколько дней отряд разделался еще с одной бандой, не пожелавшей
сложить оружия.
     За  сравнительно небольшое время  частям Красной Армии сдалось в  общей
сложности более двенадцати тысяч антоновцев.  Остальные, в большинстве своем
кулаки,  уголовники и закоренелые бандиты,  продолжали метаться в лесах, где
их по частям добивали красноармейцы.
     Был в  числе этих закоренелых и командир "волчьего" карательного отряда
Петр Сторожев,  у  которого за  все им  содеянное не  оставалось ни малейшей
надежды на  помилование.  Продолжали где-то скрываться и  бандитский главарь
Александр Антонов  со  своим  братом  Дмитрием,  которых  тоже  давно  ждала
справедливая кара. Надо было найти и их. Тогда ликвидация остатков мятежа не
составила бы особого труда.
     Но где они? Как их найти?
     Эту трудную задачу оперативно и быстро должны были решить чекисты.  Кто
мог оказать им в этом помощь?
     Вот  когда  Санфиров  вспомнил,  что  незадолго  до  сдачи  в  плен  он
присутствовал при разговоре Антонова со Сторожевым.
     Бандитский главарь тогда поклялся:
     - Живым меня не  возьмут,  до последнего вздоха буду отстреливаться!  И
сумеют ли еще найти: есть наши люди, укроют... Пересижу трудное время, а там
посмотрим, чей еще будет верх!
     И, обращаясь к Сторожеву, кричал:
     - Ты тоже затаись, слышишь? Следы замети, чтобы сам черт не нашел. Но и
сидеть сложа руки не смей!  Жги и разрушай, взрывай мосты, убивай, никого не
щади. А придет наше время, рассчитаемся с красными сполна!
     Значит, ушли, затаились. А где?
     Поисками  главарей  бандитского мятежа  занимались  тамбовские чекисты,
которыми руководили в  этой операции начальники отделов губчека Сергей Полин
и  Михаил Покалюхин.  Чуть  медлительный и  уравновешенный Полин как  нельзя
лучше дополнял энергичного, быстрого на смелые решения Покалюхина. Взвесив и
хорошенько  проанализировав  показания   Санфирова  и   других   добровольно
сдавшихся мятежников,  чекисты пришли к выводу,  что ни братья Антоновы,  ни
Сторожев далеко от  здешних мест не уйдут:  за пределами Тамбовской губернии
едва ли найдутся люди,  которые согласятся укрыть у  себя столь "знаменитых"
деятелей.  Стало быть,  искать их надо здесь,  в бандитских районах.  Да и в
губчека поступали сведения о  том,  что  Антонова и  его брата видели то  на
границе Кирсановского, то Борисоглебского уездов.
     А Петр Сторожев исчез бесследно, ни одного сигнала о нем не поступало в
ЧК.  Хитрый,  изворотливый,  он по-волчьи умело замел свои следы.  Недаром в
народе его прозвали "Волком",  а свою бандитскую шайку,  которая состояла из
отборных негодяев, он сам окрестил "волчьим" полком. Крупный кулак, Сторожев
еще при Керенском сумел пробраться на должность волостного комиссара и  даже
добился  избрания в  Учредительное собрание.  Все  эти  посты  усиливали его
личную власть и влияние среди богатеев-кулаков Тамбовщины.  Не мудрено,  что
после Октябрьской революции,  когда земля стала народным достоянием, все они
лютой ненавистью возненавидели Советскую власть.
     Чтобы возвратить прежние порядки,  Сторожев был  готов пойти на  союз с
любыми врагами Страны Советов.  Подвернулся авантюрист и властолюбец Антонов
- Сторожев с  радостью стал  ближайшим и  верным его  помощником.  А  умение
Антонова разбираться в  людях и  использовать их  в  выгодных для себя целях
быстро подняло этого  верного помощника бандитского главаря на  недосягаемую
ни для кого другого высоту.
     Сторожев  стал   комиссаром  внутренней  охраны  антоновского  штаба  и
единовластным командиром  всех  карательных  отрядов,  наделенных  "правами"
военно-полевых судов.
     Вот  когда  Волк  получил  неограниченные возможности сводить  счеты  с
ненавистной  ему  беднотой  и  особенно  с  коммунистами!  Каратели  грабили
совхозы, склады и магазины, разрушали и сжигали сельские Советы, школы, дома
неугодных им крестьян, без суда и следствия расстреливали и вешали всех, кто
хотя   бы    намеком   выражал   недовольство   или    осуждение   кровавого
кулацко-эсеровского разгула.
     Сторожев сам  выбирал  объекты для  бандитских нападений и  чаще  всего
лично возглавлял налеты на  них карателей.  Так он  решил однажды уничтожить
все  живое на  станции Токаревка Юго-Восточной железной дороги.  Но  хотя  и
маленьким был красноармейский взвод на  этой станции и  всего лишь горсточка
бедняков-крестьян помогала ему отбиваться от бандитов, сторожевским "волкам"
пришлось  затратить  много  сил  и  времени,   прежде  чем  удалось  сломить
сопротивление осажденного со всех сторон гарнизона.  Беспощадно расправились
двуногие звери со всеми, кто попал к ним в руки. Станция была разгромлена.
     Много кровавых дел было на совести антоновского Волка. И вот теперь он,
казалось,  не  без  успеха сумел  замести свои  следы.  Даже  его  ближайшие
подручные,  выловленные в лесах,  не знали,  куда ушел,  где скрывается Петр
Сторожев.
     Самым  опытным разведчикам-чекистам никак не  удавалось напасть на  его
след.
     Появилась надежда поймать его,  когда  стало известно,  что  оба  брата
Антоновы  нашли  временное  убежище  у  некоей  Наталии  Катасоновой в  селе
Нижне-Шибряй,  в глуби Уваровского района.  Не исключалось, что Сторожев или
уже  находится  вместе  с  братьями,  или  придет  к  ним  для  встречи.  И,
разрабатывая план  предстоящей операции,  Сергей  Полин  и  Михаил Покалюхин
поставили перед чекистами оперативной группы трудную задачу:  по возможности
избежать кровопролития, постараться взять бандитов живыми.
     В  эту  группу включили и  Якова Санфирова:  кто  мог  лучше его  знать
повадки бандитских атаманов?
     Группа выехала на место скрытно, не привлекая к себе ненужного внимания
посторонних,  и  в  тот же  день дом Катасоновой был окружен со всех сторон.
Действовали чекисты так  осторожно,  что бандиты узнали об  их  приближении,
только услышав предложение Покалюхина сложить оружие и  сдаться.  В ответ из
дверей и окон загремели выстрелы,  ни на шаг не подпускавшие оперативников к
дому.
     Тогда Санфиров решился на крайнюю меру:  взвел гранату и  по-пластунски
пополз  к  дальнему  угловому окну  дома.  Но  граната  не  попала  в  окно,
откатилась и  взорвалась в  стороне,  а  ответный огонь стал еще  яростнее и
чаще.
     Оставалось  последнее  средство:  выкурить  братьев-разбойников  огнем.
Скоро  дым  густой  тучей  окутал весь  дом,  заполнил комнаты.  Но  бандиты
по-прежнему не  подпускали чекистов.  Лишь  когда вспыхнула сухая соломенная
крыша и  огонь охватил строение со  всех сторон,  из  окна выпрыгнул сначала
старший,  за ним младший Антоновы. Продолжая отстреливаться, они бросились к
огороду,  чтобы  через него  проложить себе  путь  сквозь чекистскую цепь  к
недалекому лесу.
     Но дорогу бандитам преградили сотрудники губчека Ярцев,  Беньковский, а
рядом с ними поднялся Санфиров.
     Один  выстрел...   Другой...   И   тишина:   оба   главаря  бесславного
контрреволюционного мятежа были убиты.
     Третьего  в  догоравшем доме  Наталии  Катасоновой не  оказалось:  Петр
Сторожев на свидание со своим атаманом не пришел.
     Тем и  закончилась кровавая авантюра эсеровского "героя" Антонова и его
брата Дмитрия,  которых и годы спустя проклинали тысячи обманутых ими людей.
Со многими из этих обманутых, одураченных кулацко-эсеровской пропагандой мне
пришлось  беседовать  еще  летом  1921  года,  когда  я  работал  секретарем
специально созданной реввоенсоветом губернии  и  губчека  комиссии,  которая
рассматривала  дела  участников  контрреволюционного  восстания.  Начиналась
уборка  урожая,  в  деревнях Тамбовщины не  хватало рабочих рук.  Надо  было
принимать решительные меры, чтобы быстро восстановить разоренное гражданской
войной и затянувшимся кулацким мятежом сельское хозяйство.
     И   заканчивая  пересмотр  дел   заключенных,   комиссия  без  задержки
отправляла рядовых участников мятежа по  домам,  в  их  деревни,  к  семьям:
живите, работайте, растите ваших чуть было не осиротевших детей. А участие в
восстании пусть навсегда останется укором вашей совести...
     Снова  мир  и  покой наступили в  недавно охваченном мятежом Тамбовском
крае.
     По  инициативе Владимира Ильича  Ленина Советское правительство оказало
тамбовским    крестьянам    значительную    помощь     посевными    фондами,
сельскохозяйственным инвентарем,  денежными ссудами  на  приобретение скота.
Эта  бескорыстная  помощь  раскрывала  крестьянам  глаза  на  большевистскую
справедливость  и   всенародную  правду.   Постепенно   сельское   хозяйство
разоренной губернии начало подниматься.
     Лишь одно продолжало тревожить чекистов: среди убитых и попавших в плен
наиболее   активных   организаторов   и   вдохновителей  контрреволюционного
восстания так и не нашли главного подручного Антонова,  кровавого карателя и
душегуба Волка-Сторожева.
     Где он, не знал никто.
     Пришлось настойчиво искать хотя бы следы ускользнувшего врага. Искать и
идти по  ним до  тех пор,  пока и  этот садист не исчезнет с  лица советской
земли.


                              ИСПЫТАНИЕ

     Частые  разъезды,  многочисленные  выезды  в  деревни  на  операции  по
ликвидации кулацких банд не  оставляли времени на  раздумья о  том,  где  ты
найдешь пристанище для короткого отдыха, для небольшой передышки.
     Где застала ночная пора,  там и  вспоминаешь о  ночлеге:  у  кого бы на
два-три  часа приклонить голову?  И  идешь или  к  местному учителю,  или  к
знакомому коммунисту,  или,  если в деревне нет ни тех, ни других, выбираешь
избенку победнее: бедняк и батрак никогда не откажут в приюте.
     Делали свое дело мы и на таких случайных остановках у совсем незнакомых
людей.  Ведь и  гостю заезжему,  и хозяину обязательно захочется поговорить,
поближе узнать друг друга,  расспросить,  что делается на белом свете.  А  в
таких разговорах нередко и очень интересное,  немаловажное услышишь о людях,
о деле,  ради которого ты приехал.  Да и что плохого в том,  что после ночи,
проведенной под крышей какой-либо избы,  ты в  следующий свой приезд прямо в
эту  избу и  направляешься.  Потому что  знаешь наверняка:  там  тебя теперь
встретят как своего.
     Иногда мы предпочитали останавливаться в помещениях сельсоветов: хоть и
приходится спать  на  лавке  или  на  столе,  зато,  не  привлекая ненужного
внимания,  можно вызвать и без помех допросить кого следует,  а то и послать
сельсоветчика за нужным тебе человеком.
     Впрочем, случались и курьезные истории.
     Однажды в селе Березово председатель сельсовета отвел нас с Я.Ф.Янкиным
на постой в добротный,  отнюдь не бедняцкий дом.  Хозяева очень гостеприимно
встретили временных постояльцев,  накормили сытным обедом,  но почему-то без
единого кусочка мяса.  Оказалось,  что мы попали к сектантам-молоканам.  А с
ними, конечно, об интересовавшем нас деле лучше было не говорить...
     В  селе  Уварове  мы  разместились в  большом  кулацком доме  рядом  со
служебным помещением, в котором было очень удобно работать. Хозяин дома счел
за лучшее исчезнуть вместе с  семьей,  бросив все свое движимое и недвижимое
имущество.  Знать, были у него причины, чтобы не встречаться с чекистами. Но
это его дело.
     В комнате этого дома,  куда нас с Самариным поместил комендант выездной
сессии губчека Захар Митин,  кроме двух коек,  стола и  стула стоял большой,
окованный железом,  но почему-то не запертый на замок стародавний сундук, до
самого верха набитый одеждой.  Ни  я,  ни Самарин не интересовались,  что за
одежда в нем: за напряженной повседневной работой не до кулацких тряпок.
     Но  однажды,  убедившись во  время обысков,  что  в  таких вот сундуках
сообщники бандитов сплошь и  рядом прячут кулацкие обрезы и даже гранаты,  я
решил проверить и этот,  что стоял в нашей комнате. Выбрал свободный часок и
начал вытаскивать из  него  шерстяные поддевки,  льняные и  шелковые мужские
рубахи с вышивкой по вороту,  женские юбки со сборками - конца краю нет! "Ну
и мироед,  думалось,  односельчане в рванье,  в обносках ходят, а он столько
добра гноит.  Надо будет рассказать Якову Федоровичу,  составить опись, да и
раздать всю эту одежду деревенским беднякам..."
     Так и добрался до самого дна - никакого оружия. И вдруг что-то блеснуло
перед  глазами.  Поднял:  тоненькое женское  колечко со  вставленным в  него
красным  камешком.  Захотелось примерить,  и  колечко  едва-едва  налезло на
мизинец.
     Не снимая