кадетов и  предателей,  не могущие
открыто вести  борьбу с  Советской властью,  организовывают поджоги,  взрывы
мостов,  артиллерийских складов, производят убийства из-за угла коммунистов,
советских работников и  просто служащих советских учреждений.  Много честных
товарищей пало от рук одичалых зверей-бандитов.
     Но  вот еще одна жертва,  еще потеря в  нашем революционном лагере:  30
августа в  районе села  Александровки Тамбовского уезда был  убит  бандитами
Женя Адамов..."
     Так,  с  доброй памятью о  Якове  Федоровиче Янкине и  острой болью  за
погибшего Женю Адамова, началась моя служба на новом месте.
     Нэпманский душок,  как и  следовало ожидать,  не  мог не затронуть,  не
оказать тлетворного влияния на  некоторых людей.  Слишком велик был  соблазн
пожить   на   широкую  ногу,   попользоваться  благами  "легкой"  жизни.   И
неустойчивые,  нечистоплотные элементы стремились пробраться к  материальным
ценностям народа,  пролезть в снабженческие организации,  чтобы удобнее было
запускать свои лапы в государственный карман.
     Жулье, уголовники действовали определеннее. У рабочего люда, у служащих
многим не  разживешься.  Зато  если взять за  бока нэпмана и  поприжать его,
наверняка достанется жирный  куш.  И  шайки  налетчиков облагали  владельцев
контор,  магазинов  и  ресторанов  "данью",  а  те  покорно  выплачивали ее,
предпочитая  иметь  дело  с  уголовниками,  чем  с  органами  прокуратуры  и
чекистами,  которые,  избави бог, могли заинтересоваться источниками доходов
этих "деловых людей".
     Появилась  еще  одна  категория  охотников  за  наживой:   преступники,
изготовлявшие фальшивые деньги, в том числе поддельные серебряные полтинники
и  рубли.  Через подставных лиц  они  сбывали эту "продукцию" на  рынке и  в
городских магазинах.
     Расхитителями,  мелкими  грабителями  и  фальшивомонетчиками  занимался
уголовный розыск.  Иногда  чекистам  приходилось помогать работникам милиции
распутывать некоторые из таких уголовных дел, казавшихся на первый взгляд не
очень  значительными,  особенно когда  в  них  оказывались замешанными люди,
виновность которых  вызывала  сомнение.  Преступник стремился подставить под
удар честного,  ни  в  чем не повинного человека,  свалить вину на другого и
уйти от ответственности. А у чекистов в распутывании таких узлов был немалый
опыт.
     Вот почему я не удивился,  когда однажды ко мне в кабинет вошла женщина
лет тридцати пяти и, еле сдерживая слезы, спросила:
     - Могу ли я узнать, за что арестовали моего мужа?
     Я пригласил ее присесть к столу,  подождал, пока посетительница немного
успокоится.
     - Когда вашего мужа арестовали? И кто?
     - Вчера.  Пришли из уголовного розыска,  сделали обыск.  Нашли какие-то
деньги, какую-то форму из гипса. Вот протокол, в нем все написано.
     - И что же дальше?
     - Дождались мужа с работы и увели с собой.  А за что? Он же ни в чем не
виноват. Ни в чем!
     Женщина поднесла к глазам смятый платочек.
     Не  виноват...  Как часто в  этой комнате клялись в  своей невиновности
люди,   совершившие  государственные  преступления.   И   как  под  тяжестью
неопровержимых улик  они  рассказывали потом совсем другое.  Быть  может,  и
сейчас то  же  самое?  Ведь  в  протоколе черным по  белому сказано,  что  у
арестованного найдены фальшивые серебряные деньги и  гипсовая форма  для  их
отливки. Но протокол - это не все, за протоколом стоит живой человек.
     Виноват он или не виноват?
     Дама жаловалась,  плакала, а я продолжал думать над этим вопросом. Если
бы  муж  этой женщины был  действительно виновен,  она  едва ли  решилась бы
прийти к  нам.  Пришла не  оправдывать,  не защищать и  не выгораживать его,
пришла искать у нас защиты в несчастье, которое неожиданно свалилось на нее.
     Играет  заранее отрепетированную роль,  надеется разжалобить и  вызвать
сочувствие? Не похоже: в открытых глазах посетительницы, во всем ее облике и
поведении было что-то  отвергавшее мысль об искусственности переживаний,  об
обмане.
     Я попросил:
     - Расскажите,  пожалуйста,  все о  своем муже.  Только говорите правду,
ничего не утаивайте и не упускайте: может иметь значение любая мелочь.
     Женщина помолчала, собираясь с мыслями. Наконец медленно заговорила.
     Муж  ее,  опытный торговый работник,  служил  старшим продавцом меховых
изделий в центральном городском универмаге на Советской улице Борисоглебска.
Зарабатывал достаточно,  чтобы обеспечить всем необходимым семью из  четырех
человек.  Хороший  семьянин,  заботливый отец,  не  пьет,  особенно  близких
знакомств ни с кем не водит. Недоброжелателей и врагов у него, пожалуй, тоже
нет.  Ни  ссор,  ни  дрязг  не  любит,  скороспелых приятельских знакомств и
отношений с  кем попало не  заводит.  За  это товарищи по работе считают его
немножко нелюдимым, хотя и относятся к старшему продавцу хорошо.
     - Где вы живете?
     - В своем доме,  - женщина назвала одну из окраинных улиц города. - Дом
купили,  когда поженились, еще до революции. Муж и тогда работал продавцом у
богатого купца-меховщика.
     - А с соседями у вас какие взаимоотношения?
     - Самые нормальные:  ни  у  нас,  ни у  них нет причин для разногласий.
Рядом только хорошие люди живут.
     Передо мной все больше и больше вырисовывался облик арестованного.  Был
ли этому человеку смысл,  была ли выгода рисковать настоящим и будущим своей
семьи,   своим   добрым  именем  ради   того,   чтобы  изготовить  и   сбыть
десяток-другой фальшивых серебряных рублей?  Нет,  он  знал,  что  рано  или
поздно такая "коммерция" закончится разоблачением.
     Но в таком случае непонятно, для чего ему понадобилась фальшивомонетная
"техника".
     - Где  у  вас  нашли  изъятые  вещи?  -  спросил я.  -  Гипсовую форму,
монеты...
     - Под печкой,  -  посетительница недоумевая пожала плечами.  -  Как они
могли оказаться там. На прошлой неделе я чистила подпечье, ничего не было, и
вдруг после того, как пришел этот человек...
     - Какой человек?
     - Кто его знает.  Высокий,  представительный... И одет хорошо... Я его,
кажется, видела несколько раз за прилавком продуктового магазина.
     - Фамилию не знаете?
     - Нет, просто видела и запомнила.
     - И что же?
     - Значит, пришел, спрашивает мужа... Муж был на работе... Дети в школе.
"Разрешите,  говорит,  подождать вашего супруга.  Разговор к нему есть".  Не
отказывать же.  Пригласила в комнату,  но он на кухне к столу присел: мол, и
здесь хорошо.  Ну,  сиди...  Я продолжала своими делами заниматься, готовила
обед.
     - Простите, из кухни вы никуда не выходили?
     - Выходила. Во двор минут на пять. А что?
     - Дождался этот человек вашего мужа?
     - Нет.  Подождал,  подождал,  потом поднялся и говорит: "Некогда мне, в
другой раз зайду". И ушел. Муж узнал и даже рассердился: зачем посторонних в
дом пускаю?
     Рассердился...
     В  самом деле,  арестованный не  слишком общителен и  гостеприимен.  Но
причиной ареста эти  его  черты  характера не  являются.  Судя  по  рассказу
посетительницы,  он  тоже  не  имел ни  малейшего представления о  человеке,
навестившем их дом.
     Так что же этому человеку было нужно?
     - Тот гражданин у вас больше не бывал? Ваш муж не встретился с ним?
     - Нет, - женщина отрицательно покачала головой. - В тот день муж больше
никуда не выходил из дома,  помогал детям делать уроки.  А вчера приехали из
уголовного розыска,  осмотрели все,  пошарили кочергой под  печкой  и  нашли
сверток с монетами и формой.
     Рассказ посетительницы и ее ответы звучали вполне правдоподобно, но все
же вызывали некоторые сомнения.
     Допустим,  что  фальшивомонетная "техника" принадлежит не  ее  мужу,  а
неизвестному посетителю.  В  таком случае с  какой целью он подбросил ее под
печку к меховщику? И где сейчас находится этот неизвестный посетитель?
     - Не  помните  ли,  в  каком  магазине вы  видели  приходившего к  мужу
человека? - спросил я.
     - Как  же,  конечно,  помню,  -  и  женщина назвала адрес  продуктового
магазина.
     - Вы могли бы его опознать?
     - Могу.
     - Очень хорошо.  Пока идите домой, а мы постараемся выяснить, как к вам
попали форма и фальшивые деньги.  Обещаю одно:  если ваш муж не виноват,  он
скоро вернется домой. Но, конечно, при том условии, если он действительно не
виноват.
     Я  умышленно  дважды  повторил  эту  фразу,   чтобы  проверить,   какое
впечатление она  произведет на  посетительницу.  Ведь  если  муж  ее  хоть в
какой-то  мере  связан с  фальшивомонетчиками,  на  лице  женщины от  такого
предупреждения должно что-то отразиться -  смятение,  неуверенность, скрытая
тревога. Но нет, лицо ее даже просветлело, она попыталась улыбнуться, начала
благодарить.
     Расстроенная посетительница ушла, а я опять задумался над тем же: как и
для чего были подброшены форма и монеты?  Какую цель преследовал неизвестный
визитер?   Заметал  следы   какого-нибудь   своего   сообщника,   настоящего
фальшивомонетчика,  хотел  сбить  с  толку  работников  уголовного  розыска?
Возможно,  но  почему он  избрал для  этого меховщика,  человека с  отличной
репутацией? Неоправданно, нелепо...
     А если "техника" принадлежит меховщику?  Если он-то и отливал монеты, а
жена не  знала,  не догадывалась об этом?  Вместе с  неизвестным посетителем
изготовлял фальшивые деньги,  потом повздорили,  не поделили добычу,  и  тот
решил провалить своего компаньона?  Тоже нелепо: провалить, значит, и самому
сесть на  скамью подсудимых...  Ни  один дурак на  это  не  пойдет.  Что  же
остается?
     Остается одно:  выяснить,  с  какой  целью неизвестный подбросил в  дом
меховщика форму и монеты.
     Путь к разрешению загадки был один: надо найти "визитера".
     Начальник милиции показал мне тоненькую папку с  делом,  уже заведенным
на меховщика.  Не слишком много документов оказалось в ней: постановление об
аресте, протокол произведенного обыска с указанием изъятой формы и фальшивых
серебряных рублей  и  протокол  первого  допроса,  на  котором  арестованный
категорически отрицал свою причастность к преступлению.
     Я не стал скрывать удивления:
     - Разве больше ничего нет?
     - А что еще надо? Факты сами за себя говорят. Отпираться все горазды.
     - Но  где  хотя  бы  показания лиц,  которые  получили у  арестованного
фальшивые деньги?
     - Признается, найдем и их. Всю цепочку на свет божий вытащим.
     Неглупый,  опытный работник,  начальник милиции на этот раз говорил как
бы не совсем твердо, будто и сам в чем-то сомневался.
     Я спросил его напрямик:
     - Вы уверены, что меховщик и фальшивомонетчик - одно и то же лицо?
     - Да  как вам сказать,  -  собеседник задумчиво побарабанил пальцами по
столу,  -  и да,  и нет... Темное, одним словом, дело, сам чувствую. Но и не
арестовать меховщика мы не могли: в письме прямо на него указывается.
     - В каком письме?
     - А которое по этому самому делу получили. Правда, оно без подписи...
     - Значит, анонимка?
     - Да...   Сейчас  у  начальника  угрозыска  находится,  а  он  уехал  в
командировку на несколько дней. Вернется, тогда вам и письмо покажу.
     Вот когда я почувствовал,  что многое, до сих пор не ясное, запутанное,
начинает   приобретать   расплывчатые  контуры   некоторой   определенности:
обвинение,   выдвинутое  против   старшего   продавца   мехового   магазина,
основывается  на   подметном  письме,   на   анонимке.   Придется  дождаться
возвращения начальника угрозыска,  чтобы  взглянуть на  нее.  Однако  сидеть
сложа руки в ожидании его приезда нельзя: страдает целая семья возможно ни в
чем не повинных людей.
     Не  зная,  как  отнесется к  нашему вмешательству начальник милиции,  я
спросил:
     - Вы не будете возражать, если мы подключимся к этому делу?
     - Я сам хотел просить вас об этом,  -  сразу оживился он. - Может быть,
заберете и арестованного?
     - Нет. И знаете что? Договоримся до возвращения начальника угрозыска не
допрашивать его.
     Очень хотелось увидеть меховщика,  услышать его мнение о том, как могли
попасть изъятые при обыске вещи к  нему в  дом.  Но едва ли арестованный мог
добавить что-либо новое к тому,  что уже было известно.  А известно, по сути
дела,  не было ничего. И, распрощавшись с начальником милиции, я покинул его
кабинет.
     С чего начинать? Правильнее всего - с "визитера".
     В   продуктовом  магазине  мне  без  труда  выдали  список  не   только
работающих,  но и недавно уволившихся продавцов.  А в отделе кадров горторга
дали  возможность ознакомиться с  их  личными  делами  и  отобрать несколько
фотографий.  Оттуда я  направился в  универмаг,  начал  расспрашивать об  их
старшем меховщике и услышал от директора самый положительный отзыв: честный,
скромный  работник,  отличный  специалист  по  пушному  товару,  никогда  не
замечался ни в чем предосудительном.
     - Может быть, у него случались недостачи? А потом он покрывал их?
     - Что вы, что вы! - директор даже руками замахал. - Никогда, ни единого
раза!  Тем  более  удивительно,  как  его  угораздило попасть  в  тюрьму.  И
зарабатывал прилично,  и местом своим дорожил, а вот поди ты - сел. Придется
искать другого.
     - Разве легко найти?
     - О нет,  такие специалисты - один на тысячу. Хотя на его место зарятся
многие неплохие работники.
     Это насторожило: кто зарится, почему?
     - Спокойное,  выгодное место,  -  пожал  директор плечами.  -  Спрос на
меховые изделия растет. А заработная плата старшего продавца самая высокая в
нашей системе.
     Пришлось посоветовать ему с этим делом не спешить.
     - Повремените принимать нового человека.  Возможно,  ваш работник скоро
вернется.
     - Для меня это был бы наилучший выход!
     Ближе к  вечеру я  наведался к соседям меховщика,  поговорил с ними.  И
тоже услышал только хорошие отзывы об этой дружной семье. Предположение, что
фальшивомонетная "техника" подброшена им  с  какой-то  пока неизвестной,  но
корыстной целью,  перерастало в уверенность.  Эту уверенность подтверждало и
замечание  директора  универмага  о   множестве  претендентов  на  должность
старшего продавца. Нет ли связи между тем и другим?
     Это тоже надо было выяснить.
     Утром  мы  пригласили жену  арестованного к  себе.  Разложив  на  столе
фотографии, временно взятые в отделе кадров горторга, я попросил ее сказать,
нет ли среди них снимка известного ей человека.
     Женщина бегло посмотрела на карточки и указала на одного из них:
     - Вот же он...
     - Вы уверены?  Посмотрите, пожалуйста, внимательно, не ошибитесь. Может
быть, его фотографии здесь вообще нет?
     - Ну что вы, это он! Я его ни с кем не спутаю.
     - Хорошо, спасибо. - Я начал убирать снимки.
     - Скажите, его освободят? - с тревогой в голосе спросила женщина.
     - Не  станут задерживать ни  на  минуту после того,  как  будет внесена
полная ясность в это пока путаное дело,  при условии,  если он не виновен, -
ответил я.  - Только, пожалуйста, никому не говорите о том, что видели здесь
эту фотографию.
     Такое  предупреждение  было   не   лишним.   Хозяева  фальшивомонетного
приспособления,  опасаясь провала, наверняка следят за семьей арестованного.
А  им-то как раз и  следует меньше всего знать о  том,  куда ходит и  с  кем
встречается жена облюбованной ими жертвы.
     Сведения об  опознанном на фотографии человеке быстро собрали работники
милиции.
     "Визитер" оказался Николаем Батыревым, уроженцем Борисоглебского уезда,
выходцем  из  крестьян,   два  года  назад  окончившим  городские  курсы  по
подготовке торговых работников.  С  тех пор он служил продавцом в нескольких
борисоглебских магазинах.  Долго  не  задерживался ни  в  одном из  них:  то
зарплата мала,  то слишком хлопотливой и обременительной оказывалась работа.
Батырев был  женат,  но  недавно развелся,  жил  холостяком вместе со  своей
матерью и сестрой.  Любил красиво, по моде, одеваться, не прочь был и выпить
с компанией в ресторане, для чего были нужны немалые деньги. С неделю назад,
разругавшись с  директором продуктового магазина,  он ушел со службы и с тех
пор ищет новое место "потеплее"...
     Навели мы справки и о родственниках Батырева.  Мать,  старушка, жила на
его  иждивении.  Сестра,  довольно легкомысленная женщина,  была  замужем за
человеком без определенных занятий,  неким Поповым,  охотником до  городских
сплетен и анекдотов с политическим "душком".  Откуда Попов добывал средства,
оставалось пока  неизвестно,  но  в  расходах себя  не  ограничивал.  Весьма
вероятно, что источниками его доходов были подспудные махинации с городскими
нэпманами.  Так или иначе,  а денег у этого анекдотчика хватало, и на правах
ближайшего родственника он нередко оказывал помощь Батыреву.
     Когда  вернулся  из  командировки  начальник  уголовного  розыска,   мы
получили  возможность  ознакомиться с  письмом,  которое  послужило  поводом
ареста меховщика.
     Это оказалась самая обыкновенная анонимка...
     Как ненавидел я всегда и поныне ненавижу письма подобного рода! Сколько
тревог, волнений и горя причиняли они и продолжают причинять многим честным,
ни  в  чем  не  повинным,  гнусно  оклеветанным  людям!  Лжец  и  стяжатель,
озлобленный завистник и  матерый  провокатор -  каждый  из  этих  подонков с
одинаковой  готовностью прибегает  к  излюбленному способу  анонимок,  чтобы
свести счеты со своими противниками,  получить выгоду там, где честным путем
не может добиться цели,  оклеветать и  повергнуть в  прах того,  кто стоит у
него на пути.
     А  сколько сил и средств,  драгоценного времени вынуждены тратить люди,
чтобы  доказать лживость даже  одной-единственной анонимки!  Нередко бывает,
что  и  после  установления истины на  репутации жертвы злостного анонимщика
остается пятно: мол, нет дыма без огня...
     Вот почему в "Сообщении ВЧК о суровом наказании за клевету на советских
работников",  опубликованном в  "Известиях  ВЦИК"  22  сентября  1918  года,
говорилось следующее:  "За  последнее  время  враги  Советской власти  снова
начинают распространять гнусиную клевету о взяточничестве,  подкупах, ложных
доносах  и  тому  подобную ложь.  Снова  и  снова  злостное шипение начинает
раздаваться в  темных уголках и в притонах контрреволюции...  Пусть помнят и
знают все,  кто осмелится с  грязными помыслами проникать в  наши ряды,  что
будут безжалостно уничтожены и раздавлены гады, проникающие в ряды борцов за
социализм, будут задушены руками восставшего рабочего класса".
     Гады,  иначе этих доносчиков не  назовешь.  Анонимка была и  до сих пор
остается самым излюбленным видом их оружия.
     Так кто же настрочил в уголовный розыск донос, от которого, возможно, и
страдает арестованный меховщик? "Визитер", он же Батырев?
     Но  передо мной  лежит  заполненная его  рукой  анкета и  написанное им
заявление о приеме на работу в продуктовый магазин. Почерк Батырева не имеет
ничего общего с почерком анонимщика. Значит, не он.
     В таком случае - кто?
     Ответ на  этот вопрос скорее всего может дать сам  "визитер",  который,
возможно,  подбросил  гипсовую  форму  и  фальшивые  деньги  на  квартиру  к
арестованному меховщику.
     И нам пришлось вызвать Николая Батырева на допрос.
     В кабинет вошел солидный,  упитанный человек в модном костюме. Держался
он спокойно, независимо. Усевшись на предложенный стул, поинтересовался, для
чего  его  пригласили  и,  выслушав  объяснение,  с  полувздохом  согласился
отвечать на интересующие нас вопросы.
     Я начал издалека:
     - Расскажите,  пожалуйста, свою биографию. Только не по этой, не совсем
точной, вашей анкете, а настоящую. Расскажите всю правду.
     Подчеркнутое  мною   "не   совсем  точной  анкете"  заставило  Батырева
покраснеть, но он тут же сумел взять себя в руки.
     - Да-а,  -  протянул допрашиваемый,  -  кое-что  мне пришлось в  анкете
изменить, а кое о чем умолчать. Время, в