шкой,  которая
стреляет, когда дергают за веревочку: в конце концов такое орудие  ничем  не
лучше хлопушки.
   - Не могу допустить таких сравнений, сэр, - сказал  капитан.  -  Вы  сами
понимаете, что, поскольку я явился сюда в качестве друга сэра Бинго, обидные
замечания на его счет оскорбительны и для меня.
   -  Я  не  имел  намерения  оскорбить  вас,  капитан,  и  совсем  не  хочу
увеличивать число своих противников и прибавлять к ним имя такого  отличного
офицера, как вы, - отвечал Тиррел.
   - Вы слишком любезны, сэр, - сказал капитан, важно  задирая  нос.  -  Но,
шорт побери, это было хорошо сказано! Ну,  сэр,  значит,  я  не  буду  иметь
удовольствия передать от вас сэру Бинго какие-нибудь  объяснения?  Могу  вас
уверить, что прилично уладить это дело мне будет только приятно.
   - У сэра  Бинго  мне  незачем  просить  извинений,  капитан  Мак-Терк.  Я
полагаю, что обошелся с ним мягче, чем того заслуживала его дерзость.
   - Ox, ox, - вздохнул капитан, как настоящий  житель  шотландских  гор.  -
Тогда, значит, говорить не о шем. Давайте назначим место и  время.  Оружием,
вероятно, будут пистолеты, я полагаю?
   - Для меня все это совершенно безразлично, - сказал  Тиррел.  -  Но  если
говорить о времени, я предпочел бы закончить дело как можно скорее.  Что  вы
скажете, если я предложу встретиться  сегодня  же  в  час  пополудни?  Место
назначьте сами.
   - В час пополудни сэр Бинго встретится с  вами,  -  торжественно  объявил
капитан. - Место встречи - у Оленьего камня. Там нам не помешают, потому что
все общество отправляется сегодня на реку варить уху. А с кем  мне  обсудить
условия поединка, мой дорогой друг?
   - По правде сказать,  капитан,  это  затруднительный  вопрос,  -  ответил
Тиррел. - Никого из моих друзей  здесь  нет.  Ведь  вам,  пожалуй,  неудобно
представлять обе стороны сразу?
   - Это полностью, абсолютно и окончательно исключается, мой дорогой  друг,
- отвечал Мак-Терк. - Но если вы мне доверяете, я приведу для вас секунданта
с Сент-Ронанских вод, и как бы мало вы его ни знали, он сумеет  договориться
об условиях для вас не хуже, шем если бы вы дружили лет двадцать  подряд.  Я
приведу также нашего доктора, если ухитрюсь оторвать его от женской  юбки  -
он крепко нацелился на пухленькую вдовушку Блоуэр.
   - Я ничуть не сомневаюсь, что  вы  устроите  все  как  следует,  капитан.
Значит, в час пополудни у Оленьего камня. Постойте-ка,  разрешите  проводить
вас.
   - Шорт побери, это, пожалуй будет не лишним, - согласился  капитан.  -  В
длинном темном коридоре у той ведьмы с метлой могут оказаться  преимущества
ведь местность она знает лучше моего. Уж я бы с ней рассчитался,  найдись  в
здешнем приходе позорный столб,  добрые  плети  и  пара  колодок,  будь  она
проклята!
   С этими словами капитан пустился в обратный путь и  по  дороге  время  от
времени воспламенялся, припоминая беспричинное нападение Мег Додз, но  снова
успокаивался и впадал в счастливое и безмятежное состояние духа при мысли  о
только что достигнутом приятном соглашении  между  его  другом  сэром  Бинго
Бинксом и мистером Тиррелом.
   Нам приходилось  слышать  о  людях,  несомненно,  доброго  нрава,  полных
благожелательности, чье любимое удовольствие  -  наблюдать,  как  несчастный
преступник, униженный и совершенным преступлением и приговором,  который  он
навлек на себя, заканчивает позорной и мучительной смертью  свою  гнусную  и
жалкую жизнь. Подобная же противоречивость характера  заставляла  почтенного
капитана  Мак-Терка,  достойного  служаку  и  человека  поистине   честного,
благонамеренного и добродушного, находить величайшую радость  в  том,  чтобы
стравливать своих друзей и затем выступать  в  качестве  судьи  на  чреватых
опасностью поединках, которые соответственно его кодексу чести казались  ему
совершенно  необходимыми  для  восстановления  мира  и   добрых   отношений.
Трудиться над объяснением таких странностей  мы  предоставляем  краниологам,
поскольку с выводами этической философии они, кажется, не считаются.

Глава 13

ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ

   Эванс. Скажи-ка мне, добрый служитель мастера Слендера, дружище Симпл  по
имени, в какую сторону глядел ты, высматривая мастера Кайюса?
   Симпл. Сэр, я смотрел и в сторону замка, и в  сторону  леса,  и  повсюду
смотрел и в сторону старого Виндзора, да повсюду.
   "Виндзорские проказницы"

   Сэр Бинго Бинкс принял сообщение капитана с  той  же  угрюмой  и  упрямой
миной, с какой посылал вызов. Свое согласие  на  поединок  он  выразил  лишь
весьма недовольным звуком, исходившим словно из  самого  его  нутра  и  едва
пробившимся сквозь туго затянутый пестрый шейный  платок,  какие  носил  еще
Белчер. Так  немилостиво  откликается  сонный  путешественник  на  известие,
принесенное полуодетым конюхом постоялого двора, что скоро  пробьет  пять  и
вот-вот затрубит рожок почтовой кареты. Но капитан Мак-Терк никак не пожелал
счесть ворчание баронета за достойную оценку своих трудов и хлопот.
   - Только-то? Что же вы хотите этим сказать, сэр Бинго? -  спросил  он.  -
Скольких трудов стоило мне вывести вас на правильную дорогу!  Да  разве  вам
удалось бы, протянув столько времени с  вызовом,  пристойно  выкрутиться  из
этого дела, не возьмись я за него сам и не преподнеси я  этот  вызов  нашему
джентльмену в приятной форме, как французский  повар,  что  на  моих  глазах
готовил вкусное блюдо из протухшей кильки?
   Сэр Бинго через силу пробурчал несколько  слов,  понимая,  что  ему  надо
все-таки выразить капитану благодарность и признать  его  заслуги.  Впрочем,
старый  служака  вполне  удовлетворился  этим  невнятным  бормотанием,   ибо
устройство личных дел такого рода всегда было его любимым  занятием.  Затем,
держа в памяти свое любезное обещание Тиррелу, он поспешно, словно  торопясь
по  благороднейшему  делу  милосердия,  отправился  искать   кого-нибудь   в
секунданты для противной стороны.
   Особой, наиболее подходящей для выполнения этого  человеколюбивого  акта,
Мак-Терк счел  мистера  Уинтерблоссома  и  немедля  сообщил  достопочтенному
джентльмену о своем желании. Но  мистер  Уинтерблоссом  хотя  был  человеком
светским и знал толк в этих делах, однако не предавался им  с  таким  жаром,
как муж мира и порядка - капитан Гектор Мак-Терк. Мистер  Уинтерблоссом  был
o vivat   и  терпеть  не  мог  всякого
беспокойства,  а  его  проницательный  эгоизм  подсказывал  ему,  что   всем
замешанным в этой истории она принесет немало неприятностей. Поэтому он сухо
ответил, что совсем не знает мистера Тиррела  и  что  ему  неизвестно  даже,
порядочный ли это человек. Кроме того, он не получил форменного  письменного
предложения на этот счет, а потому вовсе  не  расположен  присутствовать  на
поле боя в качестве секунданта Тиррела.  Отказ  поверг  бедного  капитана  в
отчаяние. Он взывал к патриотизму Уинтерблоссома  и  заклинал  своего  друга
подумать  о  репутации  Сент-Ронанских  вод,  являющихся  как  бы  их  общей
отчизной, и о чести общества, к которому  они  оба  принадлежали  и  которое
мистер Уинтерблоссом в известном  смысле  законно  представлял,  считаясь  с
общего согласия его бессменным председателем.
   Капитан напомнил Уинтерблоссому, сколько дуэлей завязывалось с  вечера  и
разлаживалось наутро без соответствующих последствий. Об их поселке начинают
поговаривать довольно странно и  считая  сильно  задетой  свою  собственную
честь, он, Мак-Терк, уже подумывает, не следует ли ему выбрать кого-нибудь и
потребовать к ответу ради доброго имени  всего  сент-ронанского  общества  в
целом. И вот как раз теперь, когда представился прекрасный случай  поправить
дело,  мистер  Уинтерблоссом  поступает   столь   бессердечно,   жестоко   и
несправедливо, позволяя себе  отказываться  от  такой  простой  обязанности,
какую  ему  предлагают  выполнить.  Сухой  и  малоразговорчивый  в   обычных
обстоятельствах,  капитан  на  этот  раз  говорил   красноречиво   и   почти
трогательно. Он даже прослезился, перечисляя  различные  ссоры,  из  которых
ничего не вышло, как он ни старался в свое время высидеть из них  порядочный
поединок. Теперь наконец хоть один начинает наклевываться, но он тоже  может
не вылупиться, потому что Уинтерблоссом не хочет сделать такого  пустякового
одолжения.
   В конце концов достойный джентльмен не выдержал осады и сдался.
   - На мой взгляд, - сказал он, - это совершенно безумная затея.  Но  желая
сделать приятное сэру Бинго и капитану Мак-Терку, я согласен пройтись с ними
в полдень до самого Оленьего камня, несмотря на то, - добавил он, - что день
выдался туманный и раз-другой я уже чувствовал легкое покалывание,  которое,
вероятно, предвещает визит моей старой приятельницы подагры.
   - Все это пустяки, мой превосходный друг, - отвечал ему капитан. - Глоток
из фляжки сэра Бинго мигом приведет вас в порядок.  А  пускаясь  в  подобное
предприятие, уж поверьте мне, он такую вещь, как фляжка,  дома  не  оставит,
или я в нем очень ошибаюсь.
   - Однако, - сказал Уинтерблоссом, - уступая вам в этом, капитан Мак-Терк,
я никоим образом  не  беру  на  себя  непременной  обязанности  поддерживать
оружием этого мистера Тиррела, мне вовсе неизвестного, и соглашаюсь идти  на
условленное место лишь в надежде предотвратить беду.
   - Ну, об этом вам, мистер Уинтерблоссом, беспокоиться нечего,  -  ответил
капитан. - Одна-другая такая беда, как вы это  называете,  послужат  лишь  к
чести Сент-Ронанских вод. Да к тому же, я уверен, что,  каковы  бы  ни  были
последствия, они в данном случае никак не окажутся слишком страшными. Ведь с
одной стороны здесь выступает молодой человек,  о  котором  -  если  ему  не
повезет - никто не пожалеет, потому что его никто не знает, а другую сторону
представляет сэр Бинго, о котором пожалеют еще меньше, Потому что его  знают
слишком хорошо.
   - И останется леди Бинго прекрасной и богатой молодой вдовой! - подхватил
Уинтерблоссом, заламывая свою шляпу с грацией и кокетством  былых  времен  и
все-таки вздыхая, ибо мимолетный взгляд в зеркало успел напомнить  ему,  что
время, выбелив его волосы, округлив  брюшко,  избороздив  морщинами  чело  и
согнув плечи, больше не позволит ему "стать в  ряды  претендентов  на  такой
приз", по собственному выражению.
   Получив согласие Уинтерблоссома, капитан отправился  хлопотать  дальше  -
требовалось еще обеспечить на поле сражения присутствие доктора  Квеклебена.
Этот последний, хоть и подписывался доктором медицины, отнюдь не отказывался
выступать и в роли простого костоправа, если подвертывалось дельце,  сулящее
кругленькую сумму, как этого наверняка следовало  ожидать  здесь,  поскольку
главным заинтересованным лицом являлся богатый  баронет.  Поэтому,  даже  не
дослушав предложения  капитана,  доктор,  словно  ястреб,  почуявший  свежую
кровь, проворно схватил большой сафьяновый футляр, в котором носил подсобные
инструменты. Раскрыв его перед мистером Мак-Терком, он выставил напоказ  его
грозное сверкающее содержимое и  пустился  в  подробные  разъяснения,  точно
разбирал какой-нибудь  длинный  любопытный  текст.  Однако  муж  брани  счел
необходимым сделать ему некоторое предупреждение.
   - Ох, - остановил он его, - прошу вас, доктор, спрячьте вы эту вашу сумку
куда-нибудь за пазуху или в карман, скройте ее с глаз долой и ни за  что  не
вынимайте  и  не  открывайте  ее  перед  противниками.  Ведь  хотя  все  эти
скальпели, и зажимы, и пинцеты, и прочие  вещи  -  орудия  весьма  хитрые  и
красивые с виду и к тому же полезные,  когда  до  них  доходит  дело,  но  я
видывал, доктор Квеклебен, как при одном взгляде на них  из  человека  мигом
уходило все мужество, а сам владелец этих орудий оставался с носом.
   - Честное слово, капитан Мак-Терк, вы рассуждаете  так,  словно  окончили
медицинский факультет! Эти предательские вещи, я отлично знаю, могут сыграть
подлую штуку со своим хозяином! Один вид моих щипцов, без  всяких  усилий  с
моей стороны, излечил однажды застарелую зубную боль, не проходившую три дня
подряд, помешал извлечению кариозного зуба мудрости, которые для того только
и вырастают, и заставил меня  отправиться  домой,  не  получив  моей  гинеи.
Подайте-ка мне то пальто, капитан, спрячем в него инструменты, и  пусть  они
посидят в засаде, пока им не наступит срок  вступить  в  действие.  Пожалуй,
что-нибудь и случится - сэр Бинго хороший стрелок по куропаткам.
   - Почем знать! - ответил Мак-Терк. - Я видывал,  как  пистолет  заставлял
дрогнуть руку, привыкшую  довольно  крепко  держать  охотничье  ружье.  Этот
Тиррел с виду парень не робкого десятка. Я  все  следил  за  ним,  передавая
вызов, и могу поручиться: он тверд, как кремень.
   - Ну, что ж, я заготовлю бинты ecudum artem, - отвечал муж медицины.  -
Постараемся  не  допустить  кровотечения,   хотя   сэр   Бинго   -   человек
полнокровный. Так, значит, в час дня у Оленьего камня? Я буду точен.
   - А разве вы не пойдете  вместе  с  нами?  -  спросил  капитан  Мак-Терк,
который, видимо, предпочел бы не спускать глаз со своего воинства на дороге,
чтобы кто-нибудь не ускользнул случайно из-под его опеки.
   - Нет, - ответил доктор. - Мне надо сначала  извиниться  перед  почтенной
миссис Блоуэр, которой я обещал свою поддержку на  крутом  спуске  к  речке,
куда все отправляются сегодня есть уху.
   - Боже мой, я надеюсь, мы наварим такой ухи, что жителям Сент-Ронана и не
снилась! - сказал капитан, потирая руки.
   - Не говорите "мы", капитан, -  сказал  осторожный  доктор  Квеклебен.  -
Я-то, во всяком случае, не имею к  поединку  никакого  отношения,  мое  дело
сторона. Нет, нет, я вовсе не желаю, чтобы меня накрыли  как  сообщника.  Вы
хотите без всякой задней мысли встретиться со мною у Оленьего камня?  Я  рад
сделать приятное моему достойному другу капитану Мак-Терку, и я спокойно, не
предполагая  ничего  особенного,  иду  в  том  направлении,  вдруг  слышу  -
стреляют спешу на выстрелы и, к счастью, появляюсь как раз  вовремя,  чтобы
предотвратить роковой исход случайно при мне  сумка  с  инструментами  -  я
обыкновенно беру их с собой, отправляясь на прогулку - uquam o  aratu,
  -  и  затем  в  качестве  доктора  делаю  свое
заключение о ране и  состоянии  пациента.  Вот,  капитан,  как  надо  давать
свидетельские показания у шерифа, у коронера и у всех прочих.  Незачем  себя
запутывать - таково правило нашей профессии.
   - Ну ладно, доктор, - отвечал капитан. - Вам лучше знать, как вести себя.
Вы только будьте на месте, чтобы оказать помощь, если что случится, и  тогда
все правила будут честно соблюдены.  Ведь  мне,  как  человеку  порядочному,
оберегая от урона свою собственную честь, следует позаботиться,  чтобы  было
кому вступиться за моего друга в споре со смертью.
   Исполнился роковой срок, и в час пополудни к  назначенному  месту  явился
капитан Мак-Терк, ведя на поле битвы доблестного сэра Бинго, который  отнюдь
не рвался вперед, как борзая в своре, а  брел  сердито,  словно  бульдог  на
поводу у мясника, понимающий, что хочешь не хочешь, а ему придется  драться,
раз хозяин велит. Баронет все-таки старался не показывать, что его  мужество
поколебалось и пошло на убыль, но песенка о Дженни  Саттон,  которую  он  не
переставал насвистывать всю дорогу от гостиницы, совсем замерла на последней
полумиле пути. Впрочем, судя по тому, как двигался его рот, как вытягивались
вперед губы и как тупо смотрели его глаза, можно было предположить, что он и
сейчас слышит те же звуки и продолжает насвистывать "Дженни Саттон" в  своем
воображении. Вслед за этой счастливой  парой  прибыл  минутой  позже  мистер
Уинтерблоссом оказался точен и доктор.
   - Знаете, сэр Бинго, - сказал Уинтерблоссом, - вся эта  история  выглядит
ужасно глупо, и, по-моему, ее можно легко прекратить.  Для  всех  участников
будет меньше вреда, если поединок отменить. Ваша  жизнь  нужна  другим,  сэр
Бинго, не забывайте этого: ведь вы, сэр Бинго, человек женатый.
   Сэр Бинго пожевал свою табачную жвачку, перевернул ее языком и сплюнул не
хуже заправского кучера.
   - Мистер Уинтерблоссом, - вмешался капитан,  -  в  этом  деле  сэр  Бинго
доверился мне, и ваше вмешательство, должен сказать откровенно,  мне  весьма
неприятно, - если только вы не считаете, конечно, что можете направлять  его
действия лучше, шем это делаю я. Собственному вашему другу, мистеру Тиррелу,
вы можете говорить что угодно, и если вы уполномочены сделать от  его  имени
какие-либо предложения, я охотно прислушаюсь к  ним  в  качестве  секунданта
моего достойного друга, сэра Бинго. Но скажу вам  напрямик,  не  очень-то  я
люблю  переговоры  на  поле  боя.  Сам  я,  разумеется,  шеловек   тихий   и
миролюбивый, но мы должны прежде всего соблюдать свою шесть. Кроме  того,  я
настаиваю, чтобы любой шаг к примирению исходил с вашей стороны или  от  вас
самих.
   - Как это с моей  стороны?!  -  возразил  Уинтерблоссом.  -  Ну,  знаете,
капитан Мак-Терк, хотя я по вашей просьбе и явился сюда, но мне хотелось  бы
получше разобраться в этом  деле,  прежде  чем  объявлять  себя  секундантом
человека, которого я видел только раз.
   - И которого, может быть, второй раз  и  не  увидите,  -  сказал  доктор,
поглядывая на часы. - Прошло уже десять минут сверх  назначенного  срока,  а
мистера Тиррела нет как нет.
   - Эй, что вы там говорите, доктор? - спросил баронет,  выходя  из  своего
оцепенения.
   - Вздор он мелет, просто вздор! - вмешался  капитан,  вытаскивая  большую
старомодную луковицу с  почерневшим  серебряным  циферблатом.  -  Сейчас  по
самому точному времени не больше трех минут второго,  а  я  намерен  считать
мистера Тиррела шеловеком слова - в жизни не видывал, чтобы вызов  принимали
так спокойно.
   - Наверно, так же спокойно, как он двигается сюда,  -  сказал  доктор.  -
Сейчас ровно столько времени, как я говорил. Не забывайте, что я ведь медик,
мне приходится высчитывать пульс с точностью до секунды и до полсекунды. Мои
часы должны идти вернее солнца.
   - А я тысячу раз нес караул по моим, - ответил капитан, - и ни один  шорт
не посмеет сказать, будто Гектор Мак-Терк хоть раз сдал дежурство с  ошибкой
на десятую долю секунды. Они мне достались от бабушки, леди Килбреклин, и  я
намерен отстаивать их доброе имя против любых шасов, какие только  заводятся
ключом.
   - Тогда посмотрите опять на свои часы, капитан, - сказал Уинтерблоссом, -
потому что время не ждет никого и, покамест мы  спорим,  идет  себе  вперед.
Честное слово, этот Тиррел, кажется, собирается надуть нас.
   - Эй, что вы там говорите? - спросил сэр Бинго, снова  стряхивая  с  себя
свою мрачную задумчивость.
   - Не стану я из-за этого смотреть на шасы, - сказал капитан, - да и вовсе
не расположен сомневаться в порядочности вашего друга, мистер Уинтерблоссом.
   - Моего друга? - переспросил мистер Уинтерблоссом. - Еще раз говорю  вам,
капитан: этот мистер Тиррел совсем, совсем не друг мне. Он ваш друг, капитан
Мак-Терк! И я заявляю, что если он заставит  нас  прождать  здесь  еще  хоть
минуту, то, надо думать, его дружба немногого стоит.
   - Как же вы смеете утверждать, будто такой шеловек приходится другом мне?
- грозно нахмурившись, спросил капитан.
   - Ну-ну, что вы, капитан! -  спокойно  и  даже  пренебрежительно  отвечал
Уинтерблоссом. - Приберегите все это для глупых мальчишек. Я  слишком  долго
живу на свете и не стану ни заводить ссор, ни принимать их близко к  сердцу.
Умерьте-ка ваш пыл: не  стоит  тратить  его  попусту  на  такого  стреляного
воробья, как я. Однако, на самом деле: неплохо бы узнать, собирается ли этот
господин явиться - прошло уже двадцать минут сверх  срока.  Похоже,  что  он
оставил вас в дураках, сэр Бинго!
   - В дураках? - закричал сэр Бинго. - Я так и знал, черт возьми! Я  спорил
с Моубреем, что он прощелыга! Вот он и надул меня, пропади  он  пропадом!  И
более получаса я ждать его не стану, будь  он  хоть  фельдмаршал,  черт  его
побери!
   -  В  этом  деле  вам  следует  руков