ества и без покровителя?
     - Нет!  Они  никогда не будут нуждаться ни в том, ни в другом, пока жив
лорд  Эвендел,  -  ответила  Дженни, - вот кто показал себя истинным другом,
когда  они оказались в несчастье. Ведь даже дом, где они живут, - его дом, и
ни  один мужчина со времен патриарха Иакова, как говаривала моя свекровь, не
выслуживал себе жены так долго и так упорно, как этот славный Эвендел.
     - Но  почему  же?  -  спросил  незнакомец,  голос  которого  дрожал  от
волнения.  -  Почему  же  та,  которую  он  так  горячо любит, до сих пор не
удостоила его этой награды?
     - Сначала  надо  было  покончить  с  тяжбой,  -  с готовностью ответила
Дженни, - а потом были разные семейные обстоятельства.
     - Но,  - вмешался в разговор Кадди, - ведь была же еще причина, молодая
леди...
     - Попридержи-ка  язык  да  расправляйся  со  своей похлебкой, - сказала
супруга.  - Я вижу, что джентльмену не по себе: он и не притронулся к нашему
грубому ужину; я мигом зарежу ему цыпленка.
     - Не  надо,  -  сказал незнакомец, - я попросил бы вас только о стакане
воды и хотел бы остаться один.
     - Тогда  сделайте  одолжение,  идите  следом  за  мной, я провожу вас в
господский дом, - сказала Дженни, зажигая фонарь.
     Кадди  также  предложил  свою  помощь,  но Дженни напомнила, что, "если
оставить  ребят  одних,  они,  конечно, передерутся и толкнут, чего доброго,
друг друга в огонь", и он остался сторожить дом.
     Его  жена  между  тем  повела  незнакомца  по узкой, вьющейся по склону
холма  тропинке,  которая, миновав заросли шиповника и жимолости, привела их
к  калитке  небольшого  сада. Дженни откинула щеколду, и, пройдя разбитым на
старинный  лад  цветником - с дорожками, окаймленными подстриженным тисом, и
с  чинными  клумбами,  -  они  подошли  к застекленной двери, которую Дженни
открыла  ключом,  отворяющим  все  замки. Она зажгла свечу и, поставив ее на
рабочий  столик,  извинилась перед незнакомцем, что должна уйти на несколько
минут,  чтобы  приготовить  для него комнату. Эти приготовления отняли у нее
меньше  пяти  минут;  вернувшись,  она  испугалась,  увидев,  что незнакомец
сидит,  наклонившись вперед и опустив на стол голову. Сначала ей показалось,
что  с  ним  обморок,  но,  приблизившись,  она  поняла  по его приглушенным
всхлипываниям,  что  его  охватил  приступ  отчаяния. Она неслышно отступила
назад  и  подождала,  пока  он  не  поднял  голову;  лишь  после  этого  она
показалась  ему  на  глаза  и,  не  подавая виду, что замечает его волнение,
сообщила,  что  постель  для  него приготовлена. Незнакомец посмотрел на нее
непонимающим  взглядом,  как  бы  силясь  постигнуть  смысл  того,  что  она
сказала.  Она  повторила  свои слова, и тогда, кивнув в знак того, что понял
ее,  он  прошел  в  комнату,  на  дверь  которой  она  ему указала. Это была
небольшая  спальня  -  в  ней  останавливался,  как  сообщила  Дженни,  лорд
Эвендел,  когда  приезжал  в  Фери-ноу,  -  смежная  с крошечным кабинетом в
китайском  стиле  и  гостиной,  отделявшейся  от  спальни  только деревянной
перегородкой.  Дженни,  пожелав  незнакомцу  доброго здоровья и доброй ночи,
быстро поспешила домой.
     - О Кадди! - вскричала она, входя в комнату. - Боюсь, что мы погибли!
     - В   чем   дело?   Что   с  тобой?  -  отозвался  невозмутимый  Кадди,
принадлежавший к числу тех, кого нелегко взволновать.
     - Как  ты думаешь, кто этот джентльмен? И зачем только ты его зазвал! -
воскликнула Дженни.
     - А  на  кой  черт  мне  знать, кто он такой? Теперь нет больше закона,
чтобы  не  давать  убежища и не общаться, - сказал Кадди, - и поэтому виг ли
он или тори, какое нам до этого дело?
     - Да  он  расстроит  свадьбу  лорда  Эвендела,  если только не случится
что-нибудь  и  того  хуже!  - сказала Дженни. - Ведь он - первая любовь мисс
Эдит, ведь это твой старый хозяин, Кадди.
     - Черт  побери,  жена! - воскликнул Кадди, вскакивая со своего места. -
Что  же,  по-твоему,  я слепой, что ли? Да я среди сотни узнаю мистера Гарри
Мортона!
     - Кадди,  дружок,  -  ответила  Дженни,  - хоть ты не слепой, да не так
приметлив, как я.
     - Может  быть.  Но  чего ради ты сейчас тычешь мне этим в глаза? И чем,
по-твоему, этот человек похож на нашего мистера Гарри?
     - Хорошо,  я  тебе  скажу,  - ответила Дженни. - Мне показалось, что он
прячет  от  нас  лицо  и говорит не своим голосом. Вот я решила испытать его
разговорами  о  старине,  и  когда  я  сказала  тебе о горячей похлебке, он,
правда,  не рассмеялся - он теперь для этого слишком важный, - но так лукаво
взглянул  на  тебя,  что  мне стало ясно: он понимает, в чем дело. И все его
огорчения  -  из-за  замужества  мисс  Эдит,  и  я никогда в жизни не видала
мужчины,  который  бы  так  любил  -  я могла бы сказать: мужчины и женщины.
Помню,  как  плохо  стало Эдит, когда она услыхала, что он и ты (безобразник
ты этакий!) идете с мятежниками на Тиллитудлем. Что же нам теперь делать?
     - Что  же  мне  делать?  - сказал Кадди, торопливо натягивая одежду, от
которой  уже  успел  частично  освободиться.  -  Пойти,  что  ли,  сейчас же
повидать моего господина?
     - Ну  нет, Кадди, ты никуда не пойдешь, - спокойно и решительно заявила
Дженни.
     - То  есть  как  это  так?  Что  за черт сидит в этой женщине, - сказал
Кадди.  - Неужто ты думаешь, что я такой муж, как Джон Томсон, и что мною до
самой смерти будут помыкать бабы?
     - А  каким же мужем тебе хочется быть? И кому же еще тобою командовать,
муженек,  как  не  мне? - ответила Дженни. - Погоди, я растолкую тебе все по
порядку.  Никто,  кроме  нас с тобою, не знает, что молодой Милнвуд жив, - и
так  как  он  упорно скрывается от всех, я думаю, что он приехал сюда, чтобы
тотчас  уехать  обратно,  если  мисс  Эдит вышла замуж или собирается замуж;
тогда  он  не  станет больше их беспокоить. Но если мисс Эдит узнает, что он
жив,  то,  даже  стоя  под венцом с лордом Эвенделом, она ответит священнику
"нет", когда нужно будет ответить "да".
     - Ну  и  что  же,  -  проговорил Кадди, - какое мне до этого дело? Если
мисс  Эдит  ее  прежний  жених  нравится больше, чем нынешний, почему она не
может  переменить  решение,  как  это  порою  проделывают другие? Ты знаешь,
Дженни,  Хеллидей  и  посейчас  продолжает твердить, что ты когда-то обещала
ему выйти за него замуж.
     - Хеллидей  - лгун, а ты, Кадди, просто дурень, что слушаешь его враки.
А  что  до  молодой  леди,  то  не  дай  Бог  сделать такой выбор! Можешь не
сомневаться,  что все золото мистера Мортона - в галунах на его кафтане. Как
бы смог он содержать леди Маргарет и еще молодую леди?
     - А  разве  не  существует Милнвуда? - возразил Кадди. - Правда, старик
отказал  доход с него домоправительнице до конца ее дней, потому что не знал
ничего  про  племянника,  но  стоит  только  поговорить со старой Уилсон как
следует, и они с леди Маргарет могли бы отлично прожить.
     - Как  бы  не так, дружок, - ответила Дженни, - ты их совсем не знаешь,
раз  думаешь,  что  такие знатные леди станут жить одним домом с Эли Уилсон,
когда  они  из  гордости  не принимают помощи даже от самого лорда Эвендела.
Нет, нет, если она выберет Мортона, им придется жить походною жизнью.
     - Ну,  это, конечно, не для старой леди, - заметил Кадди, - ей и одного
дня не протянуть в дорожном фургоне.
     - И  тогда  между ними пойдут споры о вигах и тори, - продолжала хитрая
Дженни.
     - Тут  и говорить нечего, - согласился Кадди, - старая леди в некоторых
вещах ужасно упрямая.
     - А  потом,  Кадди, - продолжала его супруга, которая предусмотрительно
приберегала  под  конец  свой наиболее сильный довод, - если расстроится эта
свадьба  с  лордом  Эвенделом, не видать нам ни отдельного дома, ни огорода,
ни  выгона  для коровы. И тогда и мне, и тебе, и нашим дорогим деткам только
и останется, что пойти по миру.
     Тут  Дженни  принялась  всхлипывать.  Кадди  не  находил себе места, не
зная, на что решиться. Наконец он сказал:
     - Ладно,  жена, не можешь ли ты спокойно, без этого плача, сказать, что
же нам в таком случае делать?
     - То-то  и  оно,  что ничего, - ответила Дженни. - Делай вид, будто про
этого  джентльмена  тебе  ничего не известно, и никогда никому, умоляю тебя,
ни  словом  не обмолвись о том, что он побывал у нас или в господском доме -
там,  наверху. Знай я, кто он, уступила бы я ему нашу собственную постель, а
мы  с  тобой  спали  бы  в  хлеву,  пока  он  не  уедет. Но теперь ничего не
поделаешь.  Нужно  пораскинуть  умом,  как  бы  завтра утром выпроводить его
отсюда,   да   половчее.   Надеюсь,   что   больше  ему  не  захочется  сюда
возвращаться.
     - Бедный  мой  хозяин!  -  воскликнул  горестно  Кадди. - Значит, мне и
поговорить с ним нельзя?
     - Ни  за что, - ответила Дженни, - ты не обязан его узнавать, и я бы не
сказала  тебе,  кто  он такой, если бы не боялась, что при утреннем свете ты
его, может быть, и узнаешь.
     - Ну,  раз  так,  -  сказал  Кадди,  тяжко  вздыхая, - раз так, я лучше
пораньше  уйду  на  пахоту; если мне с ним нельзя и поговорить, так лучше уж
не быть дома.
     - Правильно,  дорогой! - ответила Дженни. - Нет никого умнее тебя, если
ты  чуточку  посоветуешься со мной; только никогда не делай ничего по своему
разумению.
     - Кажется,   и   впрямь  так,  -  пробормотал  Кадди.  -  Уж  всегда-то
какая-нибудь  старуха, или хозяйка, или еще какая другая женщина, заставляла
меня  делать  все  по-своему,  а  не  по-моему, - продолжал он, раздеваясь и
укладываясь  в  постель.  -  Сначала то была матушка, потом леди Маргарет не
давала  мне  свободно вздохнуть, и они ссорились между собой, и толкали меня
сразу  на  две  дороги,  и  каждая  тянула  к себе, точно Панч и дьявол, что
дерутся  за  булочника  на  ярмарке;  а  теперь  я  женат,  -  продолжал  он
бормотать,  заворачиваясь  в  одеяло, - и моя жена, сдается, совсем уж ведет
меня за собой на поводу.
     - А  разве я веду тебя не лучше, чем все остальные? - сказала Дженни и,
заняв место рядом с супругом и погасив свечу, закончила на этом беседу.
     Оставив  эту  чету  в  объятиях сна, сообщим читателю, что на следующий
день  рано  утром  к Фери-ноу в сопровождении слуг подъехали две амазонки, в
которых  Дженни,  к величайшему своему ужасу, тотчас узнала мисс Белленден и
леди Эмили Гамильтон, сестру лорда Эвендела.
     - Не  сбегать  ли мне наверх, чтобы немного прибрать? - сказала Дженни,
испуганная этим неожиданным приездом обеих молодых леди.
     - Дайте  нам  ключ  от  входной  двери,  и  больше ничего нам не нужно:
Гьюдьил откроет окна в малой гостиной.
     - Малая  гостиная  на  запоре,  а  замок,  как  на  грех, испортился, -
ответила  Дженни,  сообразив, что эта комната находится рядом со спальней, в
которой она поместила вчерашнего гостя.
     - Тогда  он откроет окна в красной гостиной, - сказала мисс Белленден и
направила  лошадь  к  дому,  однако  не  той дорогой, которой Дженни провела
Мортона.
     "Все  пропало, - подумала Дженни, - если мне не удастся выпустить его с
черного хода".
     И  она  стала подниматься по склону холма, волнуясь и ломая голову, как
бы выпутаться из неприятного положения.
     "Уж  лучше  было  сразу сказать, что я пустила туда на ночлег приезжего
путешественника,  -  продолжала  она  размышлять  по  дороге. - Но тогда они
позвали  бы его к завтраку. Господи, спаси и помилуй нас! Что же мне делать?
А  вон и Гьюдьил разгуливает в саду! - воскликнула она про себя, приближаясь
к  калитке.  -  И  я  не  посмею  войти  с  черного входа, пока он отсюда не
уберется. О, Господи! Что теперь с нами станется!"
     Не   зная,   что   предпринять,   она   подошла  к  бывшему  дворецкому
Тиллитудлема,  надеясь как-нибудь выпроводить его из сада. Но Джона Гьюдьила
не  исправили ни понижение в должности, ни прошедшие годы. Как многие нудные
люди,   он   каким-то   чутьем   угадывал,   что   особенно  раздражало  его
собеседников.  Так  и  на  этот  раз:  все  усилия  Дженни  удалить  его под
каким-либо  предлогом  из  сада  повели  только  к тому, что он пустил в нем
корни  не  менее  прочно, чем любой из кустов. К несчастью, живя в Фери-ноу,
Гьюдьил  сделался  любителем  цветоводства,  и, предоставив остальные заботы
слуге  леди  Эмили,  он,  едва  приехав,  отдал  свое  внимание прежде всего
цветам,  которые уже давно взял на свое особое попечение, и теперь тщательно
их   подвязывал,   окапывал   и   поливал,   распространяясь  без  умолку  о
достоинствах  каждого  перед  бедною  Дженни, стоявшей возле него, трепеща и
чуть не плача от страха, досады и нетерпения.
     В  это злополучное утро судьба, казалось, решила взять верх над Дженни.
Попав  в  дом,  обе  леди  сейчас  же  заметили,  что  дверь малой гостиной,
комнаты,  куда  Дженни  не хотела их впускать потому, что она была смежною с
тою,  где  ночевал Мортон, не только не заперта, но распахнута настежь. Мисс
Белленден  была  слишком  погружена в свои невеселые думы, чтобы обратить на
это  внимание.  Велев  слуге растворить ставни, она вместе со своею подругой
вошла в эту комнату.
     - Его  все  еще  нет,  - сказала она. - Что это значит? Почему ваш брат
так  настойчиво  добивался,  чтобы мы встретились именно здесь? Почему он не
приехал  в  замок  Диннан,  как предполагал раньше? Сознаюсь, дорогая Эмили,
что,  несмотря  на  нашу помолвку и ваше присутствие, я не уверена, что вела
себя правильно, уступив его настоянию.
     - Эвендел  никогда  не руководствуется капризом, - отвечала его сестра.
-  Я  уверена,  что он привезет веские объяснения своих действий; ну, а если
он не сделает этого, тогда... тогда я вам помогу его отчитать.
     - Больше  всего  я  опасаюсь,  -  продолжала Эдит, - что он дал вовлечь
себя  в  какой-нибудь заговор, которых так много в наше смутное и несчастное
время.  Я  знаю,  что  душой он с этим ужасным Клеверхаузом и его войском; я
думаю,  что  уже  давно  он  был  бы  у  них, если бы не кончина моего дяди,
доставившая  ему  из-за  нас столько хлопот. Как странно, что, обладая таким
тонким  умом и так глубоко понимая ошибки свергнутой с престола династии, он
готов пожертвовать всем ради ее возвращения.
     - Что  мне  на  это  сказать? - ответила леди Эмили. - Для Эвендела это
дело  чести.  Наш  род  всегда  был  верен  короне; сам Эвендел долгое время
служил  в  рядах  гвардии;  виконт  Данди  в  течение  многих  лет  был  его
командиром  и  другом;  многие  наши  родственники поглядывают на Эвендела с
явным  неодобрением,  объясняя  его  бездеятельность  недостатком отваги. Вы
должны   знать,  дорогая  Эдит,  что  семейные  связи  и  давно  сложившиеся
склонности   значат  иногда  больше,  чем  отвлеченные  рассуждения.  Думаю,
впрочем,  что  Эвендел  не  станет  вмешиваться  в эти дела, хотя, говоря по
правде, одна вы можете удержать его от этого шага.
     - Но разве в моей власти помешать ему? - заметила мисс Белленден.
     - Вы  можете  доставить  ему  оправдание:  пусть  люди, вспоминая слова
Евангелия, говорят: "Он взял жену и поэтому не мог прибыть к войску".
     - Я  дала  ему  слово, - едва слышно сказала Эдит, - но, надеюсь, он не
будет меня торопить.
     - Нет,  - ответила леди Эмили. - Но пусть Эвендел хлопочет сам за себя.
А вот и его шаги.
     - Останьтесь,  ради Бога, останьтесь, - сказала Эдит, стараясь удержать
леди Эмили.
     - Нет,  нет,  -  говорила  леди  Эмили,  выходя из гостиной. - Третий в
таких  случаях играет глупую роль. Когда подадут завтрак, пошлите за мною: я
буду под ивами у реки.
     В дверях она столкнулась с лордом Эвенделом.
     - Здравствуйте,  братец,  и  прощайте  до  завтрака,  - сказала веселая
молодая  леди.  - Надеюсь, вы объясните леди Белленден, что именно принудило
вас обеспокоить ее так рано.
     И, не дождавшись ответа, она вышла, оставив их с глазу на глаз.
     - А  теперь,  милорд,  - сказала Эдит, - я хотела бы знать, чем вызвано
ваше настойчивое желание встретиться здесь, и притом так рано.
     Она  хотела  добавить,  что ей не следовало соглашаться на эту встречу,
но,  взглянув  на  своего  собеседника и увидев, что он необычно взволнован,
воскликнула:
     - Боже мой, что случилось?
     - Верноподданные  его  величества одержали крупную и решительную победу
у Блэр-Этола... Но, увы! Мой храбрый друг, лорд Данди...
     - Пал в этом бою? - сказала Эдит, угадывая конец его фразы.
     - Верно,  совершенно  верно: пал, одержав победу, и нет никого, кто был
бы  равен  ему  талантами  и  влиятельностью и мог бы заменить его на службе
короля  Иакова.  Теперь,  Эдит, не время мешкать в исполнении моего долга. Я
отдал  приказание  своим  подчиненным  приготовиться к выступлению и сегодня
вечером должен буду с вами расстаться.
     - И  не  помышляйте об этом, милорд, - сказала Эдит, - ваша жизнь нужна
вашим  друзьям,  не рискуйте ею в таком сомнительном предприятии. Что можете
сделать  вы  один с несколькими слугами и арендаторами, которые, может быть,
пойдут с вами против почти всей Шотландии, за исключением горных кланов?
     - Выслушайте   меня,  Эдит,  -  возразил  лорд  Эвендел.  -  Я  не  так
опрометчив,  как  вы  склонны,  возможно,  считать, и я больше не располагаю
собой.   Лейб-гвардейцы,   с  которыми  я  так  долго  служил,  несмотря  на
реорганизацию,  проведенную  принцем  Оранским,  и  новый офицерский состав,
по-прежнему  верны  своему  законному  государю  (тут  он перешел на, шепот,
точно  боялся,  что  его  могут  услышать  стены), и два кавалерийских полка
поклялись  бросить  службу  у  узурпатора,  когда  узнают, что я вдел ногу в
стремя,  и сражаться вместе со мной. Они ждали, когда Данди спустится с гор;
но  его нет в живых, и кто же из его преемников решится на этот шаг, пока не
будет  уверен  в  поддержке  со  стороны регулярной армии? Боевой пыл солдат
между  тем  может  угаснуть.  Я  должен  заставить  их  выступить,  пока они
возбуждены  победой,  одержанной  бывшим их командиром, и хотят отомстить за
его безвременную смерть.
     - И,  рассчитывая  на  этих  солдат,  которых  вы  так хорошо знаете, -
сказала Эдит, - вы хотите принять участие в этом отчаянном деле?
     - Да,  - отвечал лорд Эвендел, - это мой долг. Моя честь и моя верность
короне обязывают меня.
     - И  все ради того государя, - продолжала Эдит, - чьи действия, пока он
сидел на престоле, лорд Эвендел решительно осуждал?
     - Совершенно  верно,  -  ответил последний, - когда власть находилась в
его  руках,  я  как  свободный гражданин восставал против его нововведений в
управлении  церковью и государством; теперь, когда его лишили законных прав,
я  считаю  себя  обязанным  как  верноподданный  оказать  ему  помощь. Пусть
придворные  и  льстецы  лебезят  перед  власть  имущими и покидают тех, кого
постигли несчастья. Я не стану делать ни то, ни другое.
     - Но   если  вы  решились  на  этот  шаг,  который,  по  моему  слабому
разумению,  нельзя  назвать  иначе, как опрометчивым, зачем вам понадобилось
назначать эту встречу в такое необычное время?
     - Неужели   вам  кажется  странным,  -  сказал  лорд  Эвендел,  -  что,
отправляясь   в  бой,  я  хотел  попрощаться  с  моей  нареченной  невестой?
Спрашивать  у  меня  о  причинах  столь  естественной  просьбы  -  значит не
доверять  моим  чувствам  и  вместе с тем слишком явно выказывать холодность
своих собственных.
     - Но  почему  вы  хотели  встретиться  именно здесь, милорд, - спросила
Эдит, - и почему в такой тайне?
     - Потому,  - ответил Эвендел, вкладывая в ее руку письмо, - потому, что
у  меня  есть  еще одна просьба, с которой я не посмею к вам обратиться даже
после того, как вы ознакомитесь с этим посланием.
     Эдит, спеша и волнуясь, пробежала письмо от бабушки.

     "Мое  дорогое  дитя,  -  писала  леди  Маргарет  (мы сохраняем здесь ее
стиль),  -  никогда еще я не досадовала в большей мере на ревматизм, который
не  позвол