╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
.
- Вот как, сэр Роберт, - сказал адвокат, перебивая нетерпеливого
полковника, - вы мне рассказали то, чего я не знал; я все расследую, и если
это окажется правдой, то можете быть уверены, что ни полковник Мэннеринг, ни
я не окажем этому молодому человеку никакой поддержки. А в настоящее время
мы хотим, чтобы он предстал перед законом и ответил на все возведенные на
него обвинения. Поэтому знайте, что, отказавшись выдать его нам на поруки,
вы поступите беззаконно, и вам придется за это отвечать.
- Хорошо, мистер Пдейдел, - сказал сэр Роберт, знавший, что суждения
адвоката всегда отличались основательностью, - вы знаете лучше, и раз вы
обещаете выдать этого человека...
- В случае, если окажется, что он обманщик, - прибавил Плейдел, сделав
ударение на последнем слове.
- Ну да, конечно, на этих условиях я согласен принять ваше
поручительство; хотя, признаюсь, один почтенный, образованный и очень
расположенный ко мне сосед, да к тому же и весьма сведущий в законах, не
далее как сегодня утром предупредил, предостерег меня, чтобы я этого не
делал. От него-то я и узнал, что этот молодой человек был освобожден,
увезен, или, вернее, бежал из тюрьмы. Но кто же напишет нам поручительство?
- Сейчас все будет сделано, - сказал Плейдел и позвонил. - Пошлите за
моим писцом Драйвером, и не беда, если я продиктую все сам.
Бумага была составлена по всем правилам и подписана. Адвокат дал судье
письменное распоряжение освободить из-под стражи Бертрама, alias Брауна, и гости простились с хозяином.
В карете Мэннеринг и Плейдел сидели каждый в своем углу; некоторое
время оба молчали. Первым заговорил полковник:
- Итак, вы при первом же нападении готовы бросить этого несчастного на
произвол судьбы?
- Я? - ответил адвокат. - Да я волоса его никому не уступлю, пусть даже
мне пришлось бы из-за него все судебные инстанции пройти... Но чего ради
затевать сейчас спор с этим старым ослом и раскрывать ему наши карты. Пусть
он лучше сообщит своему советчику Глоссину, что нам от этого ни тепло ни
холодно. Да мне к тому же хотелось и поразведать немного об этих вражеских
кознях.
- А ведь это верно! - воскликнул полковник. - Теперь я вижу, что у
судейских есть своя стратегия и тактика, как и у нас. Ну, и какого вы мнения
об их боевой линии?
- Придумано-то ловко, - сказал Плейдел, - но, по-моему, все напрасно;
они немного перемудрили, в таких делах это обычная история.
Тем временем карета быстро привезла их в Вудберн. За всю дорогу у них
не было никаких приключений, о которых стоило бы рассказывать, если не
считать встречи с молодым Хейзлвудом. Полковник сообщил ему о необыкновенном
появлении Бертрама, и Хейзлвуд, очень обрадованный, поскакал вперед, чтобы
поскорее поздравить мисс Бертрам со столь неожиданным ,и столь счастливым
событием.
Вернемся теперь к обществу, оставленному нами в Вудберне. После отъезда
Мэннеринга все стали говорить о судьбе рода Элленгауэнов, об их богатстве,
об их могуществе.
- Так значит, несколько дней тому назад я высадился на земле моих
предков, - сказал Бертрам, - да еще при таких обстоятельствах, что меня
можно было принять за бродягу? Но в тот самый день полуразрушенные башни и
мрачные своды замка пробудили очень глубокие отзвуки в моей душе и разные
воспоминания, в которых мне было трудно разобраться. Теперь я вернусь туда
снова, уже с иными чувствами и, должно быть, с иными, лучшими надеждами на
будущее.
- И не думай ездить туда, - сказала ему сестра. - Дом наших предков
стал сейчас жилищем негодяя столь же коварного, сколь и опасного; хитрость и
подлость его разорили нашего отца и свели раньше времени в могилу.
- Тем больше мне хочется встретить этого негодяя, - сказал ей брат, -
будь это даже в том самом притоне... И, по-моему, я его уже видел.
- Но вы должны помнить, - сказала Джулия, - что вы теперь у Люси и у
меня под охраной и отвечаете перед нами за все ваши поступки. Знайте же, что
я не попусту двенадцать часов кряду любезничала с господином адвокатом. Так
вот, говорю вам, что отправляться теперь в Элленгауэн было бы безумием.
Самое большее, на что я готова согласиться, это пойти всем вместе погулять
до границы Вудберна, а потом мы, может быть, проводим вас до холма, и вы
взглянете оттуда на мрачные башни, которые вас так необычайно поразили.
Вся компания быстро собралась в путь; дамы надели мантильи и
последовали за капитаном Бертрамом. Стояло ясное зимнее утро, мороза
большого не было, и легкий ветерок придавал приятную бодрость. Какая-то
глубокая, хоть и не до конца осознанная ими самими близость связывала теперь
обеих девушек; Бертрам то слушал интересные для него семейные воспоминания,
то сам рассказывал о своих приключениях в Европе и в Индии, вознаграждая
этими рассказами сполна за все, что он узнавал. Люси гордилась своим братом;
ей были дороги его смелость и решимость, опасности, которые он встречал на
своем жизненном пути, и мужество, с которым он их преодолевал. А Джулия,
раздумывая над всем, что говорил отец, не могла не надеяться, что
независимый дух, казавшийся какой-то дерзкой самонадеянностью в плебее
Брауне, станет теперь в глазах полковника отвагой и благородством,
достойными потомка старинного рода Элленгауэнов.
Наконец они вышли на небольшой пригорок, или холм, на самой возвышенной
части поля, называемого Гиббиз-Ноу; место это не раз упоминалось в
исторических хрониках, как граничившее с владениями Элленгауэнов. Отсюда
открывался далекий вид на горы и долины, окаймленные лесом. Голые ветви
роняли на весь этот зимний пейзаж свои темно-лиловые тени, в то время как в
других местах, там, где отчетливо видны были правильные ряды парковых
деревьев, выделялась темная зелень сосен. Дальше, в расстоянии двух или трех
миль, лежала Элленгауэнская бухта; западный ветер покрывал ее воды рябью.
Зимнее солнце роняло разноцветные блики на высокие башни старого замка.
- Вот где жили наши предки, - сказала Люси, указывая на развалины. -
Видит бог, милый брат, я не желаю тебе того могущества, которое, как
говорят, было у них и которое они так часто употребляли во зло другим. Ах,
если бы я только могла видеть тебя владельцем того, что осталось от их
состояния; это обеспечило бы тебе необходимую независимость и помогло бы
протянуть руку помощи всем людям, зависевшим от отца и ныне обездоленным,
всем тем, кто с его смертью...
- Ты совершенно права, милая Люси, - ответил молодой наследник
Элленгауэна, - и я верю, что с божьей помощью, которая нас до сих пор не
оставляла, и с помощью добрых друзей, которые уже доказали свое великодушие,
на этом закончатся все мои мытарства. Но я человек военный, и меня не может
не волновать судьба шершавых, изъеденных червями камней этой цитадели. Если
только овладевший всем этим негодяй посмеет тронуть хоть один камушек...
Тут его прервал Динмонт; он все время бежал за ними, но за поворотом
его до последней минуты не было видно.
- Капитан, капитан! Вас ищут! Вас ищут! Та самая, ну да вы знаете кто!
И в то же мгновение Мег Меррилиз, как будто выросшая из-под земли,
поднялась наверх по ложбине и преградила им путь.
- Я думала тебя дома найти, - сказала она, - а застала только его
одного (она указала на Динмонта). Но прав был ты, а я не права. Здесь нам
надо было встретиться, как раз на том месте, где я в последний раз видела
твоего отца. Помни свое обещание и следуй за мной.
Глава 53
Она вошла и королю
Отвесила поклон.
Но не ответил ей Артур,
Глаза потупил он.
Она спросила: "Почему
Ты мрачен стал, как ночь?
Ты не гляди, что я страшна, -
Ведь я пришла помочь".
"Свадьба сэра Тавэйиа"
Прекрасная невеста сэра Гавэйна, заколдованная злою мачехой, выглядела,
вероятно, еще более дряхлой и безобразной, чем Мег Меррилиз. Но вряд ли в
ней была та дикая величественность, которую разгоравшееся воображение
цыганки сообщало всем чертам ее лица, наделяя их какой-то особой
выразительностью, и всей ее высокой, можно даже сказать громадной, фигуре. И
рыцари Круглого стола не так были напуганы появлением отвратительной старухи
между "дубом и зеленым остролистом", как Люси Бертрам и Джулия Мэннеринг -
появлением этой гэллоуэйской сивиллы на полях Элленгауэна.
- Ради бога, дайте что-нибудь этой ужасной женщине, и пусть она уходит,
- сказала Джулия, вынимая кошелек.
- Не могу, - ответил Бертрам, - мне нельзя ее обижать.
- Чего же ты ждешь? - спросила Мег своим глухим голосом, который,
казалось, стал еще более грубым и хриплым. - Почему ты не идешь за мной? Или
ты думаешь, что час твой пробьет для тебя дважды? Или ты забыл клятву,
которую ты мне дал: "где бы ты ни был, в церкви, на рынке, на свадьбе или на
похоронах..." - И она грозно подняла кверху свой костлявый палец.
Бертрам повернулся к своим перепуганным спутницам.
- Извините меня, я покину вас ненадолго. Я дал обещание пойти за этой
женщиной.
- Боже мой! Дал обещание сумасшедшей! - воскликнула Джулия.
- Цыганке, которая отведет тебя в лес, к своей шайке, и там тебя убьют?
- сказала Люси.
- Не пристало дочери Элленгауэна такие слова говорить, - сказала Мег
Меррилиз, сурово поглядев на мисс Бертрам, - только злые люди зла боятся.
- Так или иначе, я должен идти, - сказал Бертрам, - это совершенно
необходимо, подождите меня минут пять здесь.
- Минут пять? - повторила цыганка. - Может, и за пять часов не
управишься.
- Слышите, что она сказала? - воскликнула Джулия. - Ради всего святого,
не ходите с ней!
- Я должен пойти. Динмонт проводит вас домой.
- Нет, - возразила Мег, - он пойдет с тобой. На то он и здесь. Тут и
сильный и смелый нужен. И нельзя ему тебя бросать: ты ведь тоже чуть голову
не сложил, когда его от лиходеев защищал.
- Что правда, то правда, - сказал непоколебимый фермер. - И прежде чем
я расстанусь с капитаном, я докажу ему, что я этого не забыл.
- Да, конечно, - воскликнули вместе обе девушки, - если уж надо во что
бы то ни стало следовать за этой страшной женщиной, то пусть Динмонт идет
тоже!
- Да, идти надо, - ответил Бертрам, - но теперь вы видите, что я под
надежной охраной. А пока прощайте и возвращайтесь скорее домой.
Он пожал руку сестре и нежным взглядом простился с Джулией. Не успев
еще прийти в себя от изумления и страха, обе девушки тревожно глядели вслед
Бертраму, его спутнику и их необычайной проводнице. Эта женщина так быстро,
так уверенно шагала по бурому от зимней стужи вереску, что казалось, она
даже не идет, а скользит. В длинном плаще и в шапке она выглядела еще более
высокой, так что по сравнению с ней Бертрам и Динмонт, оба мужчины рослые,
казались ниже. Она пошла прямо пустырем, минуя извилистую тропинку, по
которой можно было обойти все бесчисленные холмы и ручейки, встречавшиеся на
пути. Поэтому фигуры трех удалявшихся людей, спускаясь в ложбинки, то
исчезали из виду, то снова появлялись. В той решимости, с которой старуха
вела их напрямик, не смущаясь препятствиями и не сворачивая никуда в
сторону, было что-то страшное и сверхъестественное. Она шла гордо и быстро:
так летит птица. Наконец они добрались до густого леса; поле здесь
кончалось, и тропинка вела к ложбине и ручью Дернклю. Войдя в лес, они
скрылись из виду.
- Очень все это странно, - сказала Люси после нескольких минут
молчания. Потом, повернувшись к своей спутнице, она спросила ее:
- Какие же у него могут быть дела с этой старой ведьмой?
- Это что-то очень страшное, - отвечала Джулия, - и напоминает мне
сказания о колдуньях, ведьмах и злых духах, которые я слыхала в Индии. Там
верят в ворожбу, которой можно поработить чужую волю и влиять потом на все
поступки своей жертвы. Что может быть общего у твоего брата с этой ужасной
женщиной, чтобы он вдруг оставил нас здесь одних и явно против воли пошел за
пей выполнять ее приказания?
- Во всяком случае, я думаю, - сказала Люси, - что сейчас никакая беда
ему не грозит. Она никогда не позвала бы верного Динмонта, человека
храброго, решительного и сильного, - помнишь, сколько всего о нем
рассказывал Генри, - если бы действительно задумала причинить его другу
какое-то зло. Пойдем домой и будем ждать возвращения полковника. А может
быть, Бертрам вернется и раньше; что бы там ни было, полковник даст совет,
как лучше поступить.
Взявшись под руку, они отправились обратно в смятении и страхе и
дорогою несколько раз оступались. Они уже дошли до аллеи, ведущей к дому,
когда позади них послышался конский топот. Девушки сразу насторожились,
стали прислушиваться к каждому звуку и, к своей великой радости, увидели
молодого Хейзлвуда.
- Полковник сейчас приедет, - объявил он. - Я спешил сюда, чтобы
приветствовать вас, мисс Бертрам, и принести вам самые искренние
поздравления по случаю радостного события в вашей семье. Я сгораю от
нетерпения познакомиться с капитаном Бертрамом и поблагодарить его за тот
заслуженный урок, который он мне дал, наказав меня за опрометчивость и
нескромность.
- Он только что оставил нас, - сказала Люси, - и при этом до смерти нас
перепугал.
В эту минуту подъехал полковник. Заметив молодых девушек, Мэннеринг
велел вознице остановить лошадей и вышел из кареты. Примеру его последовал и
адвокат. Джулия и Люси тут же сообщили обо всем, что их встревожило.
- Опять эта Мег Меррилиз! - сказал полковник. - Вне всякого сомнения,
это на редкость таинственная и странная особа. Но ей, вероятно, надо было
что-то сказать Бертраму, и она не хотела, чтобы мы это знали.
- Черт бы побрал эту сумасшедшую старуху! - сказал адвокат. - Не хочет
она дать делу идти, как полагается prout de lege,
обязательно ей надо свой нос сунуть. Ясно, что они пошли в поместье
Элленгауэн, а этот подлец Глоссин уже показал, какие у него есть в услужении
негодяи. Хорошо, если наш добрый Лидсдейл за него постоит.
- Если позволите, - сказал Хейзлвуд, - я с величайшей охотой поеду
сейчас вслед за ними. Меня здесь все хорошо знают, и вряд ли кто-нибудь
осмелится напасть на них при мне. А я буду пока держаться на достаточном
расстоянии и мешать их разговору не стану, а то еще, чего доброго, Мег
подумает, что ее выслеживают.
"Право же, из бледненького мальчугана со школьной сумкой, каким я помню
его совсем еще недавно, наш юный Хейзлвуд стал настоящим мужчиной", -
подумал Плейдел. - Я больше всего боюсь, не было бы там какой-нибудь
ловушки, устроенной под прикрытием закона, - сказал он, - до открытого
нападения ни Глоссина, ни его приспешников Хейзлвуд не допустит. Поезжай,
друг мой, следи за ними хорошенько, они, вероятно, или в Дернклю, или
где-нибудь в Уорохском лесу.
Хейзлвуд поворотил лошадь.
- Приезжайте к нам обедать, Хейзлвуд! - крикнул ему полковник.
Юноша поклонился, пришпорил коня и ускакал.
Вернемся теперь к Бертраму и Динмонту, которые продолжали следовать за
таинственной проводницей сквозь лес и ложбины между пустырем и разрушенными
хижинами Дернклю. Дорогой она даже не оглядывалась на своих спутников, разве
только, чтобы поругать их за то, что они медленно идут, хотя, несмотря на
холодную погоду, по их лицам струился пот. По временам она произносила
какие-то отрывистые фразы, обращенные к самой себе, вроде следующих: "Надо
перестроить старый дом.., надо заложить фундамент... И разве я этого не
говорила? Я сказала ему, что затем я и на свете живу, и если бы даже первым
камнем голову отца моего положить пришлось, все равно, а об его голове что
же и говорить. Я ведь ждала смерти, и вот, в темнице и в кандалах, я была
верна своей цели. Меня гнали, и на чужбине я все одну думу думала. Били меня
да огнем жгли, только так глубоко она в меня засела, что ни железо каленое,
ни ремни не могли до нее добраться. И теперь час настал!"
- Капитан, - прошептал Динмонт, - как бы она тут на нас наваждения
какого не напустила! Слова-то у нее не как у других, не как у крещеного
люда. Ведь поговаривают же, что такое нет-нет да и случается.
- Не бойтесь, друг мой, - шепнул ему в ответ Бертрам.
- Бояться! Да я в жизни ничего не испугаюсь, - сказал бесстрашный
фермер, - будь она хоть ведьма, хоть сам дьявол; Дэнди Динмонту все одно.
- Тише, помалкивай, - сказала Мег, строго взглянув на него через плечо.
- Неужели ты думаешь, что сейчас время и место говорить?
- Послушай, милая, - сказал Бертрам, - я нисколько не сомневаюсь ни в
твоей верности, ни в расположении ко мне, ты их уже доказала. Но надо, чтобы
и ты мне доверяла. Куда ты ведешь нас?
- На это есть один только ответ, Генри Бертрам, - сказала сивилла. - Я
поклялась, что язык мой ничего не вымолвит, но я не клялась, что палец
никогда не покажет. Иди туда и счастье свое найдешь, а вернешься - так
потеряешь. Вот и весь сказ.
- Иди тогда вперед, и я больше ни о чем не спрашиваю, - ответил
Бертрам.
Они спустились в лощину в том самом месте, где Мег Меррилиз последний
раз рассталась с Бертрамом. Она постояла под той высокой скалой, с которой
он в то утро смотрел, как хоронили мертвеца, и топнула ногой о землю; как
эту землю ни старались сровнять, видно было, что насыпана она совсем
недавно.
- Тут вот зарыт один, - сказала она. - Скоро он, может, и еще кого
дождется.
Потом она пошла вдоль ручья, пока не добралась до разрушенных хижин.
Там она остановилась и, поглядев с каким-то особым вниманием и участием на
одну из крыш, которая все еще держалась, сказала уже менее бессвязно, но все
так же торжественно:
- Видишь ты эти черные развалины? На этом месте сорок лет мой котел
кипел. Здесь я двенадцать детей, сыновей и дочерей, родила. Где же они все
теперь? Где те листья, что украшали этот старый ясень в Мартинов день?
Западный ветер их все развеял. Так он сорвал и унес все мои листья. Видишь
эту иву? Теперь от нее один только гнилой пень остался. А сколько раз я под
ней летними вечерами сиживала, она свешивала тогда свои густые пряди, а под
ней журчала вода. Да, я здесь сидела и (тут она повысила голос) тебя на
коленях держала, тебя, Генри Бертрам, и пела тебе песню о старых баронах и
об их кровавых распрях. Никогда больше эта ива не зазеленеет, а Мег Меррилиз
никогда не запоет песню, ни радостную, ни печальную. Но ты ведь ее не
забудешь, правда? Ты починишь эту ветхую крышу. И пусть живет тут человек
добрый, такой, что не побоится выходцев из другого мира. Потому.., коли
точно мертвецы перед живыми являются, я сама, когда косточки мои в земле
будут, не раз еще сюда загляну.
Дикий, граничащий с безумием пафос, с которым она произносила эти
слова, протянув вперед свою обнаженную правую руку, тогда как левая была
согнута и спрятана под темно-красным плащом, был достоин нашей знаменитой
Сиддонс.
- А теперь, - сказала она прежним отрывистым, суровым и торопливым
голосом, - к делу, к делу!
Она взошла на скалу, на которой стояла Дернклюнская башня, вытащила из
кармана большой ключ и открыла дверь. На этот раз все внутри было прибрано.
- Я тут все приготовила, - сказала она. - Может быть, еще до ночи здесь
уже лежать буду. Мало кто сюда придет с телом Мег проститься, мно