ьку
фашистская Испания регулярно отправляла шпионские донесения в Берлин.
   От своих источников в ОРС я знал, что Гувер намерен объявиться там  в
ночь операции с полицией, сиренами и проблесковыми маячками и арестовать
агентов КСК в момент проникновения в испанское  посольство.  Юридические
соображения   вновь   заставляли   Гувера   поступиться    национальными
интересами.
   -  Главное  в  том,  -  продолжал  Флеминг,  -   что   вскоре   после
замечательной ночи в  Эстроли  в  августе  прошлого  года  наш  приятель
Велосипед, по-видимому, посетил Соединенные Штаты.
   Я знал, что это действительно  так.  В  прочитанных  мной  донесениях
указывалось, что 12 августа 1941 года Душан Попов прибыл из Лиссабона  в
США  на  "летучей  лодке"  "Боинг-314",   которую   называли   "Клипером
Пан-Америкэн". В Америку Попова направил Канарис,  поставив  ему  задачу
организовать  там  шпионскую  сеть  наподобие  той,   которая   "успешно
действовала" в Англии. Шесть дней спустя, 18 августа, Попов встретился с
заместителем директора  ФБР  Перси  Фоксуортом  по  прозвищу  "Бад".  По
сообщению Фоксуорта, Попов  показал  ему  58  тысяч  долларов  в  мелких
купюрах, полученные от Абвера в Лиссабоне, и еще 12 тысяч,  которые,  по
словам  Попова,  он  выиграл  в  казино.  Попов  готовился   сыграть   с
американской разведкой в ту же  игру,  которую  столь  удачно  провел  в
Британии.
   В докладе упоминалось о "многообещающей  информации",  которую  выдал
Попов, но подробности не приводились, что, на мой  взгляд,  было  весьма
необычно для Бюро.
   От друзей в ОРС и в вашингтонском отделении ФБР я узнал,  что  Уильям
Донован  и  другие  горячие  головы  из  КСК   потребовали,   чтобы   им
предоставили  возможность  встретиться  с  Поповым  и   ознакомиться   с
переданной им информацией.
   Донован послал к Гуверу сына Рузвельта Джимми в надежде  вытрясти  из
директора  Бюро  сколько-нибудь  достоверные  данные.   Гувер   держался
вежливо, но сведениями не  поделился.  Их  утаили  даже  от  собственной
контрразведывательной службы ФБР.
   Ян Флеминг внимательно наблюдал за мной. Он медленно кивнул,  подался
ко мне и зашептал, перекрывая усиливающийся рев моторов:
   - Попов привез с собой вопросник, Джозеф. Это был жест помощи Желтого
адмирала своим желтолицым союзникам...
   Я перевел это так: Канарис и Абвер прислали с Поповым список вопросов
для абверовских оперативников в Америке - вопросов,  ответы  на  которые
должны были помочь японцам. Такие случаи бывали, хотя и редко. В ту пору
до нападения на Пирл-Харбор оставалось четыре месяца.
   - Он был снят на микропленку, - шептал  Флеминг.  -  Парни  Эдгара..,
ваши ребята, Джозеф.., закончили перевод  17  сентября.  Хочешь  увидеть
вопросник, дружище?
   Я посмотрел ему в глаза.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что я обязан доложить о нашем  разговоре  до
последнего слова, Ян.
   - Совершенно  верно,  приятель.  -  Взгляд  Флеминга  был  холоден  и
невозмутим. - Ты сделаешь то, что тебе повелевает долг.  Так  ты  хочешь
увидеть вопросник?
   Я промолчал.
   Флеминг достал из  кармана  пиджака  два  сложенных  листа  бумаги  и
протянул их мне. Я  прикрыл  их  от  стюардессы,  которая  прошла  мимо,
возвещая, что мы вот-вот приземлимся в аэропорту Хосе Марти, и предлагая
пассажирам пристегнуть ремни. Если кто-нибудь из нас  не  умеет,  она  к
нашим услугам.
   Флеминг отделался от нее шуткой, и я заглянул в листки.
   Увеличенные фотокопии  микропленки.  Оригинал  был  на  немецком.  На
второй странице  был  перевод.  Я  выбрал  первоначальный  вариант.  Для
оказания  помощи  японским  союзникам  Попову  предписывалось  добыть  в
августе 1941 года следующие сведения:
   1. Точный план государственной судоверфи, мастерских,  энергетических
и нефтеналивных установок, план сухого дока  номер  1,  а  также  нового
сухого дока, строящегося в порту Пирл-Харбор, Гавайи.
   2. План береговых сооружений и причалов для подводных лодок.
   3.  Местонахождение  эскадры  минных  тральщиков,  темпы   работ   по
разминированию у входа в порт,  а  также  у  восточной  и  юго-восточной
плотин.
   4. Промеры глубин и количество якорных стоянок.
   5. Существует  ли  в  Пирл-Харборе  плавучий  док  и  планируется  ли
доставка туда подобного дока?
   Отдельное задание - доложить о противоторпедных сетях, недавно взятых
на вооружение американским и британским флотами. Какой процент  торговых
и военных судов уже оборудованы ими?
   Я поднял взгляд на Флеминга и протянул  ему  листки  с  таким  видом,
словно они обрызганы кислотой. Нацистские агенты собирали  информацию  о
Пирл-Харборе еще в августе 1941 года, хотя и не для себя, а для японцев.
Я не был уверен, что этот вопросник помог бы нам  предвидеть  нападение,
но точно знал, что летом и осенью прошлого года у Билла Донована  в  КРС
работала большая группа аналитиков, пытаясь разгадать  планы  японцев  -
головоломку, решение которой прозвучало на  весь  мир  7  декабря.  Быть
может, микропленка оказалась бы тем самым кусочком, которого не  хватало
аналитикам, если бы Гувер ее не утаил?
   Я не знал этого наверняка, но понимал, что вопросник, копию  которого
Флеминг держал в руках, - не подделка; я увидел на ней знакомые  подписи
и печати ФБР. В период истерии и потоков обвинений, захлестнувших страну
в конце зимы после событий  в  Пирл-Харборе,  она  могла  стоить  Гуверу
должности.
   Я  во  все  глаза  смотрел  на  Флеминга.  Вплотную  приблизившись  к
разогретой земле, самолет качнулся и вздрогнул, готовясь  соприкоснуться
с посадочной полосой. В маленьком иллюминаторе противоположного борта  я
видел зеленые холмы, пальмы и синий океан, но мой взгляд был прикован  к
британцу.
   - Зачем ты рассказал мне все это, Ян?
   Флеминг вынул  окурок  из  мундштука  и  медленно,  аккуратно  вложил
длинную трубочку в тот же карман, куда спрятал фотокопии.
   - Я лишь хотел продемонстрировать, что может произойти, когда одно из
агентств.., скажем так, чересчур озабочено своим  престижем  и  забывает
делиться с другими важной информацией.
   Я продолжал таращить на него глаза, не понимая, какое  отношение  все
это имеет ко мне.
   Флеминг положил длинные пальцы на мой рукав.
   - Джозеф, если ты направляешься в Гавану в какой-либо  связи  с  этим
вашим писателем и его забавами, то не приходилось  ли  тебе  задуматься,
почему Гувер выбрал именно тебя?
   - Не понимаю, о чем ты, - ответил я.
   - О да, конечно, - сказал Флеминг.  -  Разумеется.  Но  ты  обладаешь
уникальной способностью, которая может пригодиться в этом деле. Умение и
опыт, которые, по мнению Эдгара, могут оказаться самыми ценными, если, к
примеру, этот писатель сунет нос куда не следует. Умение и опыт, которые
выделяют тебя из числа остальных работников Эдгара.
   Я покачал головой. Теперь я и впрямь не понимал, к  чему  он  клонит.
Самолет коснулся земли. Завизжали шины, взревели винты. В  салон  хлынул
воздух.
   Сквозь шум я услышал негромкий, едва уловимый голос Флеминга:
   - Ты убивал людей, Джозеф. И делал это по приказу.

Глава 5

   Мы  встретились  утром  в  пятницу  в   американском   посольстве   в
комфортабельном кабинете Спруилла Брадена.
   Я приехал заранее и обсудил положение с послом, который  помнил  меня
по Колумбии, где я осуществлял взаимодействие Госдепартамента и ОРС;  он
знал, что меня следует представить Хемингуэю  именно  в  этом  качестве.
После нашего разговора с Браденом с глазу на глаз появились Роберт Джойс
и Эллис Бриггз. Джойс  был  одним  из  первых  секретарей  посольства  -
учтивый, хорошо одетый мужчина с крепким рукопожатием и мягким  голосом.
Бриггз, до  назначения  Брадена,  занимал  должность  посла,  однако  не
выказывал недовольства по  поводу  понижения  в  ранге,  и  атмосфера  в
кабинете была теплой и сердечной. Пробило десять утра -  срок  аудиенции
Хемингуэя у посла. Прошло еще десять минут. Хемингуэя все еще не было.
   Мы втроем болтали о пустяках. Бриггз  и  Джойс,  по  всей  видимости,
приняли  на  веру  мою  легенду,  согласно  которой  я  был  сотрудником
Государственного департамента, прикомандированным к ОРС.  Вероятно,  мое
имя попадалось им в депешах из Колумбии и Мексики, а в сообщениях такого
рода моя настоящая должность упоминалась крайне неопределенно.
   Разговор зашел о запаздывающем писателе, и  Бриггз  рассказал  об  их
общем с Хемингуэем увлечении стрельбой по тарелкам и живым голубям - они
занимались ею как в местных  клубах,  так  и  в  походах  неподалеку  от
Сиенфуэгоса. Чтобы вспомнить, где  находится  Сиенфуэгос,  мне  пришлось
мысленно обратиться к карте Кубы, которую я держал в  голове;  я  словно
воочию увидел нужное место, когда Бриггз, продолжая рассказ, упомянул об
охоте за ягуарами в провинции Пинар дель  Рио.  Сиенфуэгос  был  бухтой,
портом, городом и провинцией на южном берегу острова.
   Пока Бриггз рассказывал о стрелковом искусстве  Хемингуэя,  я  тайком
бросил  взгляд  на  часы.  Двадцать  минут  одиннадцатого.  Терпеливость
Брадена изумляла меня. Большинство послов, которых я знал,  отменили  бы
встречу, если бы человек, просивший о ней, так сильно опоздал.
   Дверь рывком распахнулась, и в кабинет вошел Эрнест Хемингуэй, ступая
энергичным пружинящим шагом, будто боксер, выходящий к центру ринга.  На
фоне нашего приглушенного разговора его звучный  голос  показался  очень
громким.
   - Спруилл.., господин посол.., примите мои извинения.
   Мне чертовски жаль. В проклятом "Линкольне" кончился  бензин,  и  мне
пришлось ехать аж до университета в поисках  открытой  заправки.  Боб..,
извини, я опоздал. Эллис... - Хемингуэй пожал руку послу, приблизился  к
Джойсу и стиснул обеими ладонями его пальцы, потом быстро  повернулся  к
Бриггсу и хлопнул его по спине,  не  выпуская  руку  первого  секретаря.
Наконец Хемингуэй, улыбаясь, вопросительно посмотрел на меня.
   - Эрнест, - заговорил Браден, - это Джо Лукас. В Госдепе решили,  что
Джо может оказаться полезен в твоей "Преступной лавочке".
   - Рад познакомиться с вами, Джо, - сказал писатель. Он пожал мне руку
с силой, но не стараясь расплющить пальцы.
   Его глаза сияли, он искренне улыбался, но на короткое мгновение в его
взгляде мелькнуло беспокойство - вероятно, он  пытался  понять,  что  на
самом деле может сулить мое присутствие.
   Браден жестом предложил нам садиться.
   Я быстро оценил физические данные Хемингуэя. Это был крупный человек,
ростом чуть больше шести футов и весом около ста девяносто пяти  фунтов,
и эта масса в основном располагалась в верхней части его тела.  Мы  трое
были в костюмах, а Хемингуэй носил грязноватые  холщовые  штаны,  старые
мокасины и  легкую  хлопчатобумажную  рубашку,  которую  местные  жители
называют "гайаберра" - "рубаха навыпуск".
   У Хемингуэя были массивные квадратные плечи, которые делали  его  еще
крупнее, и длинные мускулистые руки. Я заметил, что левая рука  писателя
чуть вывернута в локте, и его пересекает неровный шрам. У Хемингуэя были
выпуклая грудь и намечающееся брюшко, но  из-за  мешковатой  рубахи  его
бедра казались очень узкими; он словно целиком состоял из мощного торса.
   Как только он уселся и посмотрел на меня, я увидел, что у него прямые
темные волосы - коричневые,  почти  черные,  -  а  в  густых,  аккуратно
подстриженных усах нет ни одного седого волоска. У него были карие глаза
и яркий румянец - хотя он и загорел от долгого пребывания под  карибским
солнцем, на его лице проступала краска возбуждения, а  от  уголков  глаз
разбегались крохотные светлые морщинки.  Улыбаясь,  он  показывал  белые
зубы, а на обеих щеках появлялись ямочки.
   У него была массивная нижняя челюсть, но еще не заплывшая жиром,  как
это бывает в зрелом возрасте. У  меня  создалось  впечатление,  что  при
желании он способен вскружить голову любой женщине.
   Как всегда, я невольно попытался представить, кто из нас взял бы верх
в боксерском поединке. Хемингуэй перемещался по комнате,  двигаясь,  как
заправский боец, и, даже замирая в неподвижности,  сохранял  напряженную
позу. Разговаривая, он чуть покачивал головой из стороны  в  сторону,  и
это движение продолжалось и тогда, когда он слушал, тем самым создавая у
собеседника впечатление подчеркнутого внимания к его словам. Когда они с
Браденом обменивались любезностями, я отметил, что, невзирая  на  долгие
годы пребывания за границей  и  в  Канаде,  Хемингуэй  сохранил  акцент,
типичный для жителей Среднего запада. В его речи слышался чуть  заметный
дефект - вместо "л" и "р" он произносил "в".
   Хемингуэй был более  высок,  массивен  и  мускулист,  чем  я,  однако
небольшой животик под рубахой свидетельствовал о том, что  он  находится
не в лучшей спортивной форме. Поврежденная левая рука  -  вероятно,  это
была старая рана, поскольку он не пытался беречь руку или устраивать  ее
поудобнее - вряд ли была способна нанести сильный  прямой  удар,  и  это
давало сопернику возможность уклоняться, смещаясь влево.
   Я вспомнил, что в свое время Хемингуэя не взяли в армию из-за плохого
зрения. Несмотря на длинные руки, он, вероятно, предпочитал  действовать
в ближнем бою, входить с противником в клинч и наносить короткие  мощные
удары, пока хватает дыхания. В схватке с Хемингуэем следовало  постоянно
заставлять его двигаться,  а  самому  держаться  слева,  перемещаясь  из
стороны  в  сторону,  чтобы  ни  на  мгновение  не  оказаться  для  него
неподвижной целью, а потом, измотав его, сократить дистанцию  и  нанести
серию ударов по животу и ребрам...
   Я заставил себя отвлечься от мыслей о боксе. Боб Джойс и Эллис Бриггз
смеялись над замечанием Хемингуэя, который шутливо  упрекнул  Брадена  в
том, что сотрудники посольства  постоянно  проигрывают  пари  на  матчах
хай-алай. Я улыбнулся. Хемингуэй излучал веселье и жизнерадостность. Его
присутствие ощущалось буквально физически  -  этого  не  могли  передать
никакие досье и фотографии. Он был одним из тех  редких  людей,  которые
становятся центром внимания в любой компании.
   - Ну хорошо, Эрнест, - произнес посол, как только утих смех. - Теперь
поговорим о твоей "Преступной лавочке".
   - Я изменил название, - сказал Хемингуэй.
   - Прошу прощения?..
   Писатель просиял.
   - Я решил назвать свое предприятие "Хитрым делом".
   "Преступная лавочка" звучит глуповато.
   Браден улыбнулся и бросил взгляд на бумаги, лежавшие на его столе.
   - Очень хорошо, пусть будет "Хитрое дело". - Он посмотрел на  Бриггза
и Джойса. -  Эллис  и  Боб  ознакомили  меня  с  твоими  первоначальными
предложениями, но, может быть, ты объяснишь все подробнее?
   - С удовольствием. - Хемингуэй встал  и  заговорил,  двигаясь  легким
шагом и покачивая  головой.  Чтобы  подчеркнуть  свои  слова,  он  делал
короткие скупые жесты мощными грубоватыми ладонями.  -  Господин  посол,
Куба находится  в  девяноста  милях  от  берегов  США,  и  здесь  быстро
увеличивается число людей, сочувствующих нацистам. Паспортного  контроля
на острове практически не существует. У ФБР здесь есть свои люди, но  их
слишком мало, им не поставлены конкретные задачи, и  они  выделяются  из
толпы, словно уличные торговцы во  время  карнавального  шествия.  Мы  с
Бобом рассчитали, что только в Гаване живут более трех тысяч сторонников
фашизма, и многие из них имеют  возможность  помогать  немецким  агентам
проникать на остров и скрываться здесь.
   Хемингуэй мягкой поступью приблизился ко мне  на  расстояние  шага  и
повернул обратно.  Руки  и  голова  писателя  находились  в  непрерывном
движении, но не до такой степени, чтобы отвлекать внимание от его  слов.
Он не спускал темных глаз с посла.
   - Черт  возьми,  Спруилл,  большинство  испаноязычных  общин  острова
откровенно настроены против Штатов. Их убогие  газетенки  ликуют  всякий
раз, когда войска Оси  добиваются  успеха.  Ты  уже  прочел  сегодняшние
выпуски центральной прессы Кубы?
   - "Diario de la Marina"? - отозвался Браден. - Просмотрел мельком. Ее
отношение к Америке никак не назовешь уж очень дружелюбным.
   - Ее редактор, он же и владелец, плясал бы от радости на улицах, если
бы немцы захватили Нью-Йорк,  -  сказал  Хемингуэй.  Он  вытянул  вперед
мозолистую ладонь. - Я знаю, что  на  это  можно  было  бы  не  обращать
внимания,  если  бы  в  Карибском  бассейне  не  шныряли  стаи  немецких
субмарин.
   Но ситуация именно такова. Танкеры союзников тонут едва ли не  каждый
день. Черт возьми, в море уже нельзя забросить  крючок  на  марлина,  не
попав при этом в рубку подводной лодки! - Хемингуэй улыбнулся.
   Посол потер пальцами щеки.
   - И что же твоя "Преступная лавочка".., или "Хитрое дело".., называй,
как хочешь.., намерено противопоставить подлодкам, Эрнест?
   Хемингуэй пожал плечами.
   - Я не склонен преувеличивать свои возможности, Спруилл,  но  у  меня
есть яхта "Пилар", тридцативосьмифутовая красотка с дизельной  тягой.  Я
приобрел  ее  в  тридцать   четвертом.   Два   двигателя,   основной   и
вспомогательный. Если у нас появится информация о немецких субмаринах, я
мог бы выходить в море и проверять ее. У меня отличный экипаж.
   - Эрнест, - вмешался Боб Джойс. - Расскажи послу  о  разведывательной
сети, которую ты организовал в Испании.
   Хемингуэй вновь пожал плечами, как бы из скромности.
   Я знал из досье, что, когда Хемингуэй говорит о подобных вещах, ни  о
какой скромности не может быть и речи.
   - Ничего особенного, Спруилл. В тридцать седьмом я был  в  Мадриде  и
помог  наладить  работу  частной  разведывательной  организации.   Около
двадцати агентов, действовавших на постоянной основе, и  примерно  вдвое
больше людей, поставлявших информацию от случая к  случаю.  Нам  удалось
добыть кое-какие полезные сведения. Да, все это были любители,  но  если
бы нас разоблачили, немедленно расстреляли бы.
   Я  заметил,  что  при  этих  словах  голос   Хемингуэя   стал   более
пронзительным и отрывистым. Возможно, так случалось всякий раз, когда он
лгал.
   Браден слушал, кивая.
   - С кем ты намерен работать на Кубе, Эрнест? Эллис говорил о каком-то
священнике.
   Хемингуэй вновь просиял.
   - Дон  Андрее  Унтзайн.  Мой  добрый  друг.  Когда-нибудь  он  станет
епископом. Он служил в испанской правительственной  армии  пулеметчиком.
Дону Андресу нет никакой разницы, пристрелить ли нациста  или  отпустить
ему грехи. Пожалуй, при случае он сделает и то и другое.
   Я старался ничем не выразить  своих  чувств,  хотя  в  это  мгновение
Хемингуэй стоял ко мне спиной. Выдавать имена своих агентов в  разговоре
с посторонними, даже если тебя об этом  не  просят  -  верх  глупости  и
непрофессионализма.
   Посол Браден, казалось, был одновременно изумлен и доволен.
   - Кто еще?
   Хемингуэй широко развел руками.
   - У меня на Кубе десятки надежных людей, Спруилл.
   Сотни. Официанты, шлюхи, газетчики, игроки хай-алай, рыбаки,  которые
еженедельно встречаются с немецкими подлодками,  испанские  аристократы,
которые были бы  счастливы  разогнать  свору  мерзавцев,  вынудивших  их
эмигрировать.., все они будут рады принять участие в игре и  дать  отпор
нацистским крысам, которые хлынули на берег, словно устричная икра.
   Посол сцепил пальцы: , - Сколько это нам будет стоить?
   Хемингуэй улыбнулся:
   -   Ни   гроша,   господин   посол.   Это   будет    самая    дешевая
контрразведывательная организация, которой когда-либо располагали Штаты.
Я возьму на себя все расходы. Вероятно, нам потребуется ручное оружие  и
другие мелочи.., может быть, радиостанции или оборудование для  "Пилар",
если  мы  воспользуемся  ею..,  но  все  остальное  будет  делаться   на
добровольной основе либо оплачиваться из моего кармана.
   Браден выпятил губы и постучал кончиками пальцев по столу.
   Хемингуэй налег на стол посла. Я увидел шрам на  его  левом  локте  и
обратил внимание на то, какие мощные и волосатые у него предплечья.  Мне
было трудно поверить, что это руки автора романов.
   - Господин посол, - негромко заговори