трубку.

Глава 34

   Я не вернулся домой ни в 1972, ни в конце 1974  года,  когда  оставил
службу в Управлении.
   Я приехал в Штаты четыре дня назад, почти пятьдесят шесть  лет  после
того дня,  как  покинул  страну,  вылетев  из  Майами  в  Гавану,  чтобы
встретиться с человеком по имени Эрнест Хемингуэй.
   Никто не хочет становиться глубоким стариком  и  видеть,  как  друзья
один за другим покидают этот мир, но такова была моя судьба. Мне  сейчас
почти восемьдесят шесть. В  молодости  в  меня  попали  четыре  пули,  я
пережил две серьезные автокатастрофы и одну авиационную, меня четыре дня
и четыре ночи носило по волнам Бенгальского залива, и однажды  я  провел
неделю, бродя по Гималаям в самый разгар зимы. Но я  уцелел.  По  чистой
случайности. Большинство событий в  нашей  жизни  происходит  по  чистой
случайности.
   Однако десять месяцев назад удача отвернулась от меня.
   Я велел своему водителю отвезти  меня  в  Мадрид  к  врачу,  которому
регулярно показываюсь дважды в год. В свои шестьдесят  два  он  выглядит
стариком и всегда ругает меня за то, что я езжу  к  нему.  "Сколько  лет
прошло с тех пор, когда даже в Испании можно было вызвать врача на дом?"
- обычно шучу я.
   Но в этот августовский день нам было не до  шуток.  Врач  назвал  мне
этот  недуг  по-медицински  и  простыми  словами  объяснил,  в  чем   он
заключается.
   - Будь вы помоложе, - сказал он с искренней печалью во взгляде, -  мы
бы попробовали операцию. Но в восемьдесят пять лет...
   Я хлопнул его по плечу.
   - Хотя бы год вы мне дадите?
   Однажды Хемингуэй сказал, что для написания книги ему требуется год.
   - Боюсь, мой друг, я не могу обещать вам даже такой срок,  -  ответил
доктор.
   - Ну, хотя бы девять месяцев?.. - Вряд ли моей  книге  будет  суждено
стать гениальным произведением, таким, как  работы  Хемингуэя,  и  я  не
сомневался, что мне хватит девяти месяцев. Девять месяцев  казались  мне
довольно продолжительным периодом времени.
   - Может быть, - ответил врач.
   Тем вечером, возвращаясь домой в холмы, я велел шоферу остановиться у
универсального магазина, чтобы купить бумагу и лазерный принтер.

***

   В 1961  году,  в  ту  неделю,  когда  мне  стало  известно  о  смерти
Хемингуэя, я твердо решил написать о  тех  нескольких  месяцах,  которые
провел с ним в 1942 году. На прошлой неделе, спустя почти тридцать  семь
лет после этого обещания, я закончил черновик книги. Я знаю, что  в  нем
следует многое переписать и поправить,  но,  боюсь,  это  невозможно.  Я
никогда не был  уж  очень  дисциплинированным  человеком  и  не  намерен
меняться на старости лет.
   До  окончания  Второй  мировой  войны   я   не   читал   литературных
произведений. Я начал с Гомера и  целое  десятилетие  посвятил  изучению
Чарльза Диккенса и Достоевского. Первую книгу Хемингуэя я прочел в  1974
году, в ту неделю, когда Никсон  ушел  в  отставку.  Это  был  роман  "И
восходит солнце".
   Я вижу слабости прозы Хемингуэя, которая, как он утверждал, "обладает
самосознанием",  а  также  слабости  его   еще   более   "самосознающих"
философских позиций. Порой - особенно это  касается  его  поздних  книг,
например, "За рекой, в тени деревьев" -  критики  справедливо  замечают,
что стиль Хемингуэя становится пародией на стиль Хемингуэя.
   Но как  хорош  он  был  в  пору  своего  расцвета!  В  его  творениях
чувствуется тот самый гений, о котором  он  говорил  ночью  на  песчаном
склоне холма над маяком Пойнт Рома.
   Впервые я услышал  живой  голос  Эрнеста  Хемингуэя  в  его  коротких
рассказах. Именно там я начал видеть ястреба в мазке голубой  краски  на
фоне неба. Именно в них я мельком уловил блеск.., даже не  перископа,  а
оставленной им едва заметной полоски на синих водах Гольфстрима, и сразу
ощутил запах двигателей субмарины, запах пота ее экипажа и  страха  двух
мальчишек, ждущих высадки на берег и гибели.
   Одним  из  немногих  огорчений,  преследовавших  меня  на  протяжении
минувших девяти месяцев, было то, что  человеку  очень  трудно  выкроить
время для чтения, если он  пишет  по  двенадцать  часов  в  сутки.  Меня
занимал вопрос, как справляются с этим настоящие писатели. Я помню,  что
Хемингуэй читал в любое время дня и ночи - у бассейна, за едой, на борту
"Пилар". Вероятно, все дело в том, что его не так поджимали сроки.

***

   Соединенные Штаты Америки полностью изменились.
   Ничто не осталось таким, как я помню.
   Разумеется, о США можно узнать все, что хочешь, из  газет,  журналов,
тысяч фильмов на видеокассетах и лазерных дисках, а в последнее время  и
через Интернет. Тем не менее страна совершенно изменилась.
   Я позвонил одному из своих немногих  друзей,  все  еще  работавших  в
Бюро, - молодому человеку, которого обучал на протяжении последнего года
своей службы, а ныне высокопоставленному сотруднику конторы - и попросил
об одолжении. Он некоторое время колебался, но в конце концов я  получил
по Федеральной экспресс-почте пакет.  Там  были  паспорт,  потертый,  со
множеством штемпелей и чужой фамилией под  моей  фотографией;  кредитные
карты, включая "золотой Америкэн Экспресс"; водительские права; карточка
социального  страхования  и  другие  предметы,  которые  встречаются   в
бумажниках, даже лицензия на рыбную ловлю. Мой друг был не лишен чувства
юмора. Но он кое-что знал обо мне и понимал, что мое краткое  пребывание
в Штатах никому не причинит вреда. Действие рыболовной лицензии истекало
примерно в тот же срок, который был отпущен мне самому.
   Я въехал  в  страну  через  Торонто  и  из  чистого  упрямства  решил
отправиться в  Айдахо  на  автомобиле.  Вождение  машины  было  приятным
развлечением, и, хотя сам я считаю, что больному восьмидесятипятилетнему
старику с одним работающим глазом ни в коем случае нельзя доверять руль,
поездка по американскому шоссе федерального значения оказалась для  меня
чем-то совершенно новым. Оно было гораздо более просторным и  пустынным,
нежели европейский автобан.
   Я приобрел пистолет в Спирфише, штат Южная Дакота.
   Там произошла неизбежная заминка, в течение которой продавец выяснял,
не числюсь ли я в розыске, но я был не  против  того,  чтобы  подождать.
Путешествие утомило меня; еще больше сил  отняло  лекарство,  которое  я
принимал. С другой стороны, без него я не смог бы совершить эту поездку.
Лекарство,  очень   сильное,   не   было   утверждено   ни   Федеральной
фармакологической службой, ни соответствующими органами каких-либо  иных
стран. Оно убило бы меня, вздумай я принимать его больше месяца, но  это
меня ничуть не пугало.
   Через несколько дней продавец из оружейного магазина позвонил  мне  в
мотель и сказал, что я могу в любое время забирать покупку. Мой  паспорт
был выписан на имя законопослушного здорового гражданина, за которым  не
было замечено ни преступлений, ни серьезных умственных расстройств.
   Я выбрал девятимиллиметровый "сиг сойер", потому что никогда не  имел
такого пистолета и не пользовался им в своей практике.  По  сравнению  с
длинноствольными  пистолетами  моей  юности   он   выглядел   маленьким,
компактным  и  угловатым.  Я  уже  двадцать  лет  не   носил   с   собой
огнестрельное оружие.
   Вчера я приехал в Кетчум. С тех пор, как Хемингуэй в 1959 году  купил
здесь дом, город значительно разросся, однако по-прежнему  сохранял  вид
шахтерского  поселения.  Я  отыскал  на  карте  ресторан  "Кристина",  в
котором, по утверждению Хемингуэя, за ним следили агенты ФБР  и  который
он пожелал покинуть, не закончив ужин. Неподалеку я снял номер в  мотеле
и отправился в магазин, торгующий спиртным. Там я купил подарочный набор
"Чивас Регал" с двумя бокалами для виски, на которых была  выгравирована
эмблема производителя.
   Дом, купленный Хемингуэем и его женой в 1959 году, до сих  пор  стоит
на месте. Он не производит особого  впечатления  -  двухэтажное  шале  с
крутыми крышами и стенами из грубого пористого бетона. С тех пор,  когда
здесь обитал  Хемингуэй,  гаревые  дорожки  заасфальтировали,  а  вокруг
появились новые дома - на холме, который при жизни  писателя,  вероятно,
был сплошь покрыт полынью, однако отсюда открывается  все  тот  же  вид:
череда высоких вершин к северу и югу и двойная излучина Биг-Вуд-ривер  к
востоку.
   Вчера вечером, проезжая по городу, прежде чем вернуться в  мотель,  я
обнаружил пустынную дорогу, две колеи в полыни,  которая,  казалось,  до
бесконечности протягивается по плоскогорью, исчезая в туманной  дымке  у
подножия вершин.
   Именно туда я поеду сегодня во второй половине дня, после  визита  на
кладбище. В "Таурусе", взятом напрокат, лежит мой ноутбук "Тошиба", и  я
не забуду  записать  на  дискету  эту  последнюю  страницу,  прежде  чем
отправиться на прогулку в заросли полыни.
   Могила Хемингуэя расположена между двумя красавицами соснами, с видом
на горы под названием "Зубья пилы".
   Это зрелище, особенно в теплый весенний день, когда на  вершинах  еще
лежат снежные шапки, поистине захватывает дух.
   У могилы были еще три посетителя, и мне пришлось почти полчаса  ждать
в "Таурусе" их ухода. Мне и в голову не приходило, что могила  Хемингуэя
окажется местной достопримечательностью.
   В конце концов они уехали, и я  отнес  на  могилу  подарочный  "Чивас
Регал". Я забыл очки и  не  смог  как  следует  рассмотреть  надписи  на
памятнике, но прочел его фамилию, даты рождения и смерти.
   Несмотря на жаркое солнце, у меня мерзли  руки,  и  я  не  без  труда
сорвал с коробки упаковочный  пластик.  Крышка  бутылки  тоже  долго  не
поддавалась. Как это противно - быть старым и хворым.
   Несколько минут назад я поставил на ровную площадку у  памятника  два
бокала с виски. В лучах солнца он напоминал жидкое золото.
   Я всегда терпеть не мог киноэпизоды, в которых какой-нибудь  занудный
персонаж подолгу торчит у могилы, изливаясь  во  "внутреннем  монологе".
Это выглядит натянуто и дешево. Я вообще не поехал бы в Кетчум, если  бы
мог отправиться на Кубу.., возможно, в финку, превращенную в  музей,  на
заднем дворе  которого  догнивает  "Пилар".  Но  такое  путешествие  мне
заказано. Приближение смерти раздражает меня, и одна из причин  этому  -
мысль, что Кастро меня переживет.
   Я лишь надеюсь, что ненадолго.
   Я поднял первый бокал.
   - За смятение в рядах наших врагов, - негромко  произнес  я  и  выпил
золотистый виски одним глотком.
   Потом я поднял второй бокал.
   - "Estamos copados", - сказал я. - "Estamos copados, Papa"...

Примечания автора

   Невероятная история об Эрнесте Хемингуэе,  который  во  время  Второй
мировой войны  охотился  на  Кубе  за  шпионами  и  подводными  лодками,
изложенная в моем новом романе "Хитрое  дело",  по-моему,  выглядит  еще
более невероятной оттого, что она правдива на 95 процентов.
   Решение  написать   художественную   версию   шпионских   приключений
Хемингуэя на Кубе я принял несколько лет назад, обратив внимание на  то,
как скупо многие его биографы освещают события того периода с  мая  1942
по апрель  1943  года.  Как  правило,  они  ограничиваются  объяснениями
следующего рода: "В  первый  год  участия  Соединенных  Штатов  в  войне
Хемингуэй оставался дома, на Кубе, хотя его жена и  друзья  отправлялись
на фронт, чтобы вести оттуда репортажи либо сражаться самим. В это время
Хемингуэй организовал контрразведывательную группу под названием "Хитрое
дело", состоявшую из его старых знакомых по Гражданской войне в Испании,
а также барменов, проституток, сплетников, рыбаков, священников и прочих
закадычных приятелей. Также он уговорил  американского  посла  оснастить
его яхту "Пилар", чтобы  попытаться  выслеживать  немецкие  подлодки  на
поверхности океана и топить их гранатами и огнем из стрелкового  оружия.
Ему  не  удалось  уничтожить  ни  одной  субмарины,  и   его   шпионская
организация была ликвидирована в апреле 1943 года".
   Биографы умалчивают о  том,  что  похождения  Хемингуэя  до  сих  пор
засекречены в объемистом досье, которое ФБР вело на него с 30-х.  Однако
нам достоверно известно, что на протяжении месяцев,  в  течение  которых
Хемингуэй руководил "Хитрым делом" и морской операцией "Френдлесс",  его
расследования шпионской деятельности на  Кубе  и  вокруг  острова  и,  в
большей  мере,  вскрытые  его  агентами   факты   коррупции   кубинского
правительства и Национальной  полиции  служили  поводом  для  серьезного
беспокойства ФБР. В биографиях Хемингуэя, кроме  самых  современных,  не
указывается, что именно в этот период  были  созданы  предпосылки  мании
преследования, мучившей  писателя  в  последние  годы  жизни,  когда  он
пребывал в уверенности, что за ним надзирает ФБР. Истина в том, что  ФБР
действительно следило за ним.
   Данный роман  является  вымышленной  реконструкцией  покрытых  тайной
событий тех месяцев,  но  и  то,  что  мы  знаем  наверняка,  достаточно
любопытно. Приведем несколько фактов из  "Хитрого  дела",  достоверность
которых не вызывает сомнений:
   Дж. Эдгар Гувер и ФБР были осведомлены о грядущем  нападении  японцев
на Пирл-Харбор, однако не сумели его предупредить из-за  междуусобицы  с
соперничающими разведывательными службами.
   "Хитрое дело" Хемингуэя вскрыло источники интриг и коррупции на Кубе.
   Ян Флеминг, впоследствии создавший Джеймса  Бонда,  в  то  время  вел
активные разведывательные действия в США и Канаде.
   Дружеские отношения Хемингуэя  с  такими  людьми,  как  Гарри  Купер,
Марлен Дитрих и Ингрид Бергман,  длившиеся  до  его  смерти,  зародились
именно в тот период времени.
   Практически все агенты и действия, описанные в романе, были реальными
людьми и реальными операциями,  порой  такими  же  мелодраматическими  и
абсурдными, какими они выглядят.
   Вся переписка ФБР в романе настоящая и приводится без изменений.
   Отчеты ФБР о наблюдении за любовными  свиданиями  молодого  флотского
лейтенанта Джона Ф.  Кеннеди  с  немецкой  шпионкой  Ингой  Арвад  также
перепечатаны слово в слово.
   Секретные   расшифровки   стенограмм   электронного   и   телефонного
прослушивания разговоров Кеннеди и Арвад также воспроизводятся  дословно
по материалам ФБР.
   Незаконная слежка ФБР за вице-президентом США и Первой леди,  Элеонор
Рузвельт, описывается в точном согласии с фактами.
   Фонд  "Викинг",  филантропическая  организация  со  штаб-квартирой  в
Нью-Йорке, занимавшаяся изучением руин  инкских  городов,  действительно
существовала, и ФБР действительно расследовало ее связи с нацистами.
   Девяностометровая  яхта   "Южный   крест",   снаряженная   германской
разведкой и переданная фонду "Викинг", существовала в реальности, и  ФБР
подозревало, что она обслуживает немецкие субмарины.
   Между  Эдгаром  Гувером  и  конкурентами  Бюро,  такими  как  ОСС   и
британская БКРГ, действительно велась ожесточенная  борьба,  зачастую  в
ущерб военным интересам, и Гувер действительно  арестовал  агентов  ОСС,
проникших в испанское посольство в Нью-Йорке.
   Гиммлер  и  Гейдрих,  руководившие  разведывательными  службами   СС,
действительно замышляли дискредитировать адмирала Канариса и Абвер, и их
усилия привели к тому, что Гитлер расформировал старую военную разведку.
Со временем Канарис подвергся пыткам и был казнен.
   План  БКРГ  ликвидировать  Гейдриха  существовал   в   реальности   и
подготавливался в канадском Лагере "X".
   Подробности операции "Френдлесс", в ходе  которой  Хемингуэй  пытался
охотиться  за  немецкими  подлодками  и  топить  их   с   судна,   якобы
принадлежащего Музею естественной истории, вполне достоверны.
   Германские агенты  в  Южной  Америке;  упомянутые  в  "Хитром  деле",
действительно существовали, и их постигла имен  но  та  судьба,  которая
описана в романе.
   Абсурдная высадка немецких лазутчиков на Лонг-Айленде и нежелание ФБР
поверить им, даже когда они попытались сдаться, имели место в реальности
и были столь же нелепыми, какими они представляются в книге.
   Записи Хемингуэя в судовом журнале "Пилар" во  время  противолодочных
походов приводятся дословно.
   Подавляющее  большинство  диалогов   между   Хемингуэем   и   другими
историческими персонажами основаны на фактическом материале, и  все  его
замечания о литературном труде, о войне, о  вымысле  в  сопоставлении  с
правдой, адресованные  вымышленному  Джо  Лукасу,  приводятся  близко  к
тексту рукописей и высказываний Эрнеста Хемингуэя.
   Охота Хемингуэя за подводными лодками происходила именно так, как это
описано в романе. Суть операции "Хитрое дело"  также  изложена  точно  и
правдиво.
   Страхи  Хемингуэя  перед  ФБР  в  последние  годы  жизни,   а   также
подробности его самоубийства подтверждены фактами, равно как  и  интерес
Бюро к стареющему писателю, во многом оставшийся за печатью  тайны.  Эти
сведения были получены из интервью, новейших биографических источников и
материалов  ФБР,  рассекреченных  в   согласии   с   Актом   о   свободе
распространения информации.
   Невзирая  на  то,  что  сюжет  "Хитрого  дела"   является   вымыслом,
подавляющее большинство подробностей, персонажей, действий,  диалогов  и
военных событий реальны. Для меня было огромным  удовольствием  вплетать
эти едва ли не фантастически звучащие факты в литературную канву  книги,
чтобы сделать ее  "правдивее  правды",  и  я  надеюсь,  что  читатель  с
радостью окунется в ее атмосферу.

   Дэн Симмонс Шрайк-Хилл,
   Виндуолкер, штат Колорадо.