Франциско  дель  Паула,  окутанный  облаком  пыли,  которая
оседала на меня, будто пепел после кремации.

***

   - Вперед, на штурм, Лукас! - прокричал Хемингуэй из-за сетчатой двери
вечером того вторника. - Повяжи свой лучший шпионский галстук. Мы едем в
посольство, чтобы сбагрить старику идейку!
   Сорок минут спустя мы вошли в кабинет посла Брадена.
   Яркие лучи вечернего солнца Гаваны просачивались сквозь  жалюзи,  под
потолком вертелся вентилятор, силясь разогнать застоявшийся воздух.  Нас
было  пятеро.  Кроме  посла,   Хемингуэя,   Эллиса   Бриггза   и   меня,
присутствовал новый шеф Военно-морской разведки  в  Центральной  Америке
полковник   Джон   Томасон-младший,    крепкий    подтянутый    мужчина,
объяснявшийся быстрыми точными фразами с техасским акцентом.
   Я слышал о Томасоне, но,  судя  по  непринужденности,  с  которой  он
заговорил с Хемингуэем, прежде чем  перейти  к  делу,  они  были  хорошо
знакомы.  Оказалось,  Томасон  был  консультантом   антологии   военного
рассказа, которую сейчас редактировал Хемингуэй. В сущности, полковник и
сам был писателем - Хемингэуй дважды упомянул о биографии Джеба Стюарта,
составленной Томасоном, и предложил включить в  антологию  один  из  его
рассказов.
   В конце концов Браден призвал собравшихся к порядку.
   - Эрнест, насколько я понимаю, у вас к нам новое предложение.
   - Совершенно верно, - ответил Хемингуэй, - и  весьма  дельное.  -  Он
указал на меня и повернулся к полковнику.  -  Джон,  Спруилл,  вероятно,
говорил тебе, что Госдеп  прикомандировал  Лукаса  к  "Хитрому  делу"  в
качестве специалиста по контрразведке. Я обсудил с ним  свой  замысел  и
проработал кое-какие детали...
   Хемингуэй ничего со мной не обсуждал; пока мы сломя голову мчались  к
Гаване в его черном "Кадиллаке", он лишь объяснил,  что  именно  намерен
предложить. Томасон, прищурясь, посмотрел на меня с подозрением, которое
всякий военный и разведчик испытывает к Госдепартаменту.
   - Полагаю, Спруилл либо Эллис уже рассказали тебе о  нашей  вчерашней
встрече с немецкой субмариной, - продолжал тем временем Хемингэуй.
   Полковник Томасон кивнул.
   - Ты уверен, что это было немецкое судно,  Эрнест?  -  спросил  Эллис
Бриггз.
   - Еще бы, черт возьми, - ответил Хемингуэй и  объяснил,  какой  формы
была ходовая рубка, как выглядела палубная  пушка  и  какие  цифры  были
изображены на борту.
   - Это почти наверняка германская  субмарина  серии  "740",  -  сказал
Томасон. - И каким же курсом она  шла  непосредственно  перед  тем,  как
погрузиться?
   - Лукас? - окликнул меня Хемингуэй.
   - На северо-северо-запад, - сказал я, чувствуя себя актером, играющим
эпизодическую роль в дешевой мелодраме.
   Томасон кивнул:
   - Сегодня рано утром неподалеку от Нью-Орлеана была замечена подлодка
класса "740". Полагают, что она могла выбросить трех-четырех  агентов  в
устье Миссисипи. Вероятно, это то самое судно, с которым ты  встретился,
Папа.
   Я посмотрел на полковника. "Папа"?  Томасону  было  около  пятидесяти
лет, Хемингуэю - сорок один. Какой еще "Папа"?
   Почему все так охотно подхватывают дурацкую игру Хемингуэя в прозвища
и клички.., и вообще все его детские забавы?
   Сейчас мы играли  в  подводные  лодки.  Все  присутствующие  говорили
серьезными мужественными голосами.
   Хемингуэй поднялся на ноги, кивая, размахивая руками и покачиваясь  с
пятки на носок, отрывистыми жестами подчеркивая слова, которые  казались
ему наиболее важными. Посол Браден выглядел умиротворенным и  довольным,
словно домашняя хозяйка, которая приобрела дорогой пылесос у  разъезжего
торговца и теперь готова выложить деньги за  дополнительные  устройства,
призванные облегчить ее труд.
   -  Мой  план  состоит  в  следующем,  -  произнес  Хемингуэй,  широко
разбрасывая руки, как будто хотел заключить всех нас в объятия. - Агенты
"Хитрого дела" докладывают, что за  последний  месяц  немецкие  подлодки
задержали  и  ограбили  множество  местных  рыболовецких  посудин.  Один
старик, который промышляет у Нуэвитоса, был вынужден отдать им весь свой
улов и запас фруктов. Как бы то ни было, я думаю, что  капитан  "семьсот
сороковой" присматривался к "Южному кресту",  решая,  следует  ли  взять
яхту  на  абордаж  или  потопить   огнем   из   пушки.   Яхта   выглядит
подозрительно.., она почти с эсминец  размером.  Но  море  было  слишком
бурным, и когда мы там появились...
   "Что за чушь он несет?" - гадал я. Мы видели сигнальные огни на  яхте
и  на  рубке  подлодки.  Передача  велась  особым  кодом,  отличным   от
общепринятой азбуки Морзе. Весь обратный  путь,  пока  мы  следовали  за
огромной яхтой до места ее якорной стоянки в гаванском порту,  Хемингуэй
разглагольствовал о том, что подлодка и яхта действуют заодно. Он решил,
что частное судно использовалось как заправочная станция для субмарины -
немцы называли такие корабли "дойными коровами",  -  и  разработал  план
добычи информации о "Южном кресте", его экипаже, грузе и  предполагаемой
миссии. Он трудился до поздней ночи, раздавая задания по сбору  сведений
агентам "Хитрого дела" - портовым бродягам, официантам и  кабатчикам.  И
вот теперь он говорит совсем другое. К чему он клонит?
   - План состоит в следующем, - повторил Хемингуэй. - Мы берем мою яхту
"Пилар" и маскируем ее  под  местное  рыбацкое  судно..,  либо  корабль,
выполняющий  научные   исследования,   гидрографическую   разведку   или
что-нибудь в этом роде.  Мы  позволим  немцам  рассмотреть  себя  сквозь
перископ, разбудим их любопытство, и когда они всплывут на поверхность и
приблизятся, чтобы захватить нас  -  бац!  Мы  забросаем  их  гранатами,
обстреляем автоматами, пулеметами, базуками..,  всем,  что  попадет  под
руку.
   - Научное судно, - произнес посол  Браден,  которому  эта  идея  явно
пришлась по вкусу.
   - Совершенно верно, - подтвердил Хемингуэй.
   - Это опасно, Эрнест, - сказал Эллис Бриггз.
   Писатель пожал плечами:
   - Я соберу хорошую команду. Семь-восемь крепких  парней  справятся  с
задачей  без  труда.  Если  хотите,  Спруилл,  можете  послать  с   нами
кого-нибудь из своих  людей..,  например,  морского  пехотинца,  который
умеет обращаться с радиостанцией и крупнокалиберным пулеметом.
   - Разве на "Пилар" есть рация и пулемет, Папа? - спросил Томасон.
   - Пока нет, - ответил Хемингуэй и улыбнулся.
   - Что еще вам потребуется?  -  осведомился  посол,  делая  пометки  в
блокноте серебряной авторучкой.
   - Только ручное оружие, о  котором  я  говорил.  Несколько  автоматов
Томпсона будет вполне достаточно. Гранаты для взлома люков подлодки, как
только она окажется вблизи...
   Может быть,  базука  или  две.  Армейская  радиостанция.  И,  кстати,
радиопоисковое  оборудование.  Мы  можем  пеленговать  сигналы  субмарин
методом триангуляции, действуя совместно с морскими базами на  побережье
и эсминцами, которые курсируют  в  этой  части  Карибского  бассейна.  Я
обеспечиваю питание экипажа. Разумеется, нам нужно горючее. При нынешнем
режиме нормированного распределения я не смогу приобрести  топлива  даже
на пять дней патрулирования, тем более - на несколько  недель  или  даже
месяцев, которые будет длиться операция.
   - А как же прочие цели вашего э-ээ... "Хитрого дела"? - спросил посол
Браден. - Насколько я понимаю, вы собирались не только организовать его,
но и управлять повседневной работой. Неужели вы готовы бросить все  ради
"научной экспедиции"?
   Хемингуэй покачал головой:
   - Мы можем совмещать то  и  другое.  Ведь  если  подлодки  шныряют  в
окрестностях для того, чтобы  высаживать  на  кубинские  и  американские
берега все больше агентов.., а наши  данные  свидетельствуют  именно  об
этом.., то,  чтобы  выслеживать  и  обезвреживать  их,  нам  потребуется
действовать как на море, так и на суше.
   Полковник Томасон откашлялся и заговорил - медленно, но без той ленцы
в голосе, которая свойственна техасцам:
   - Что, если вы выйдете в открытый океан под видом невинного рыбацкого
судна, а на подлодке что-то заподозрят и расстреляют "Пилар"  из  пушки?
Что тогда, Папа?
   - Значит, такая у  нас  судьба,  -  ответил  Хемингуэй.  -  Но  зачем
субмарине привлекать к себе внимание артиллерийским огнем, если  капитан
может попросту послать на  яхту  своих  людей  и  потопить  нас,  открыв
кингстоны? Его заинтересуют рыбаки,  промышляющие  в  океане  в  военное
время.
   Он  захочет  узнать,  что  за  отчаянные  головы  ловят   марлина   в
Гольфстриме, когда вокруг ведутся боевые действия.
   - А если он  узнает  вас?  -  спросил  полковник.  -  "Пилар"  хорошо
известна в здешних  водах.  И  если  ваши  подозрения  верны  и  капитан
подлодки действительно связан с  разведкой,  он  вполне  может  знать  о
сумасшедшем писателе-гринго и его рыболовной яхте.
   - Тем лучше. - Хемингуэй просиял.  -  Он  увезет  с  собой  в  Берлин
бумагомараку-противника  сочинять  для  фюрера  грязные  лимерики.  Herr
Kapitan получит перо для шляпы, а его люди  -  славу  и  продвижение  по
службе. А что? Эти подводные парни очень падки на популярность.
   Полковник кивнул, но было видно, что Хемингуэю не  удалось  до  конца
рассеять его сомнения.
   - Но, Папа, даже если вам прикажут подойти к  подлодке  вплотную,  ее
капитан - отнюдь не простак. Вряд ли он пригласит  тебя  к  себе,  чтобы
распить по стаканчику шнапса. А на палубе будут стоять  его  люди  -  не
забывай, они воюют на море уже третий год и вооружены не пугачами  и  не
рогатками.
   - Вот именно, - сказал Хемингуэй. -  Вот  зачем,  кроме  гранат,  нам
нужен крупнокалиберный пулемет. Я  отлично  стреляю  из  автоматического
оружия, Джон. Тренировался на своей  бабушке.  Нацисты  даже  не  успеют
понять, какая смерть их настигла. Еще мы  с  Лукасом  хотели  бы  знать,
насколько велика рубка типичной немецкой подлодки, какова  ширина  люка.
Но больше  всего  нас  интересует,  какое  действие  оказывает  граната,
попавшая внутрь субмарины? Есть ли у нас шанс  взять  ее  на  абордаж  и
притащить этих мерзавцев в гаванский порт либо на одну из военно-морских
баз США?
   Я перестал его слушать. Это уже  была  не  просто  фантазия,  а  бред
сумасшедшего.  Однако  посол  Браден,  первый  секретарь  Бриггз  и  шеф
военно-морской   разведки   в   Центральной   Америке   полковник   Джон
Томасон-младший воспринимали его всерьез. Прошло еще тридцать минут,  и,
хотя Браден сказал, что, прежде чем дать окончательный ответ, ему  нужно
посоветоваться  с  остальными,  было  очевидно,  что  Хемингуэй  получит
горючее, гранаты, автоматы и каперское свидетельство. Настоящее безумие.
   - Кстати, Эрнест, - добавил посол, когда мы вновь пожали  друг  другу
руки и я вместе с писателем стоял в дверях, - входит ли эта экспедиция в
ваш план "Хитрого дела"?
   - Надо дать ей другое кодовое наименование. - Хемингуэй откашлялся. -
Например, "Френдлесс" .
   - "Френдлесс".., ага.., очень удачно,  -  отозвался  посол,  черканув
что-то в своем блокноте.
   Выйдя наружу и оказавшись под палящими лучами солнца, я спросил:
   - "Френдлесс"?
   Хемингуэй потер подбородок и  посмотрел  в  обе  стороны,  как  будто
что-то потерял или забыл.
   - Ты уже знаком с Френдлесс, - рассеянно ответил он.
   - Правда?
   - Правда. Это большой бесхвостый кот на кухне,  отличающийся  злобным
характером. - Хемингуэй просиял, словно вспомнив нечто важное. -  Сейчас
мы поедем во "Флоридиту", - заявил он, бросив взгляд на запястье.  -  До
ужина осталось четыре часа. Мы выпьем дайкири.

***

   Три часа и множество бокалов дайкири спустя я сказал  Хемингуэю,  что
приеду в финку вечерним автобусом.
   - Чушь. Последний автобус, который туда идет, отправляется из  центра
в семь часов.
   - Тогда отправлюсь пешком.
   - Тебе придется шагать всю ночь. Ты опоздаешь на ужин в финке.
   - Я и не знал, что меня пригласили на ужин.
   - Разумеется, пригласили. Точнее, пригласят, как только я  переговорю
с Мартой. Во всяком случае, я надеюсь.
   - Я поужинаю в городе и как-нибудь доберусь сам, - сказал я.
   Хемингуэй пожал плечами.
   - Я и забыл. Ты ведь должен докладывать своим хозяевам.
   Так и быть. Отлично. Ну их всех к черту, кем бы они ни были.
   Проследив за тем, как "Линкольн"  отъехал  от  обочины  и  покатил  в
сторону площади Кафедрального собора, я кружными путями добрался с улицы
Обиспо до Обрапии, прошел два квартала до улицы О'Рили и вновь  вернулся
на Обиспо.
   Я не заметил ни своего связного, ни высокого  человека,  который,  по
словам Дельгадо, служил в Кубинской национальной  полиции,  но  на  углу
Обиспо и Сан-Игнасио ко мне  подъехал  темный  "Бьюик",  и  лысый  гном,
сидевший в заднем кресле, спросил через открытое окно:
   - Вас подбросить, господин Лукас?
   - Благодарю.
   Я сел рядом с ним. Водитель машины, худощавый мужчина примерно  моего
возраста, был мне незнаком. Он носил дымчатые очки  и  твидовый  костюм,
который был бы куда уместнее осенью где-нибудь в  Новой  Англии,  нежели
весной в Гаване. Что-то в его облике -  вероятно,  чересчур  напряженная
поза и пальцы, судорожно стискивавшие руль, - подсказало мне, что он  не
профессионал.
   - Это господин Коули, - произнес Уоллес Бета Филлипс, кивком указывая
на водителя. - Он не имеет никакого отношения к  погибшему  специальному
агенту из Чикаго. Господин Коули, это Джозеф Лукас.
   - Рад познакомиться с вами, - сказал водитель.
   Я мельком посмотрел на его затылок  и  перевел  взгляд  на  Филлипса.
Слова "лысый  горбатый  гном"  наводили  на  мысль  о  смешном  забавном
человечке, но  во  плоти  Филлипс  не  производил  такого  уж  странного
впечатления. Да, он был невысок, но вовсе не карлик. Его дорогой  костюм
был сшит так, чтобы скрадывать изгиб спины. Самыми примечательными в его
облике были безволосая голова, умные глаза и то,  что  он,  по-видимому,
совершенно не потел. До сих пор мы не встречались, но коротышка держался
так, словно мы были давними знакомыми.
   - Господин Коули связан с деятельностью Хемингуэя, - сказал  Филлипс.
И предложил мне американскую сигарету.
   Я отрицательно качнул головой. Филлипс затянулся  и  выдохнул  дым  в
окошко. "Бьюик" ехал по Сан-Педро-авеню мимо доков.  -  Мы  решили,  что
будет полезно заручиться мнением  еще  одного  литератора  об  операциях
господина  Хемингуэя,  -   продолжал   Филлипс,   аккуратным   движением
маленького пальца смахнув с губы табачную крошку.
   - Зачем? - спросил я.
   Уоллес Бета Филлипс улыбнулся. У него были безупречные зубы.
   - Господин Коули - новичок в нашей организации. Скорее аналитик,  чем
полевой агент. Но мы подумали,  что  его  первое  задание  за  пределами
кабинетов окажется в равной мере познавательным как для него, так и  для
нас.
   - Кто такие "мы"? - осведомился я. - Уж конечно, не BMP.
   - ОСС,  -  ответил  бывший  руководитель  военно-морской  разведки  в
Латинской Америке.
   - Никогда о таком не слышал, - сказал я. - Звучит на немецкий  манер.
А мне казалось, что вы перешли в БКРГ и уехали в Лондон.
   - Да, да, - отозвался Филлипс. - Донован переименовал координационную
разведслужбу в Офис  стратегической  разведки.  В  ближайшее  время  это
название  будет  принято  официально.  Полагаю,  не  позднее  июня.   Мы
подозреваем, что это даст Гуверу повод прозвать нас "осслами".
   - Вполне возможно, - согласился я. -  Говорят,  Донован  кличет  Бюро
"Иностранцами ирландского происхождения" .
   Филлипс повернул руки ладонями кверху.
   - Только когда у него плохое настроение, - сказал он. - Полагаю, этот
стереотип возник из расхожего мнения, будто бы Гувер, хотя и  убежденный
протестант, предпочитает брать на работу католиков.
   - Существует и другое расхожее мнение, будто бы Донован  предпочитает
брать на работу дилетантов и любителей из числа знаменитостей, - заметил
я.
   Коули пронзительно посмотрел на меня в зеркальце заднего обзора.
   - О присутствующих речь не идет, - сказал я. - Но мне показалось, что
ФБР  скорее  расшифрует  ваше  новое  название  как  "Общество   сборной
солянки".
   Филлипс усмехнулся.
   - Ваша  правда.  Донован  действительно  привлекает  к  работе  самых
неожиданных людей. Например, графа Олега Кассини и Джулию Чайлд.
   - Никогда о них не слышал, - сказал я. Эти люди никак не  могли  быть
действующими агентами, поскольку Филлипс назвал мне их имена.  Наверное,
они тоже работали у Донована "аналитиками".
   - Разумеется, не слышали, - подтвердил  Филлипс.  -  Это  модельер  и
повар. В интересах национальной безопасности я не стану разглашать,  кто
из них кто. Еще у нас работает Джон Форд.
   - Кинорежиссер? - Мне нравились вестерны Форда.
   -  Именно,  -  подтвердил  лысый  коротышка.  Теперь  мы  мчались  по
центральному шоссе, и набегающий ветер приятно холодил наши  лица.  -  А
также великое множество  писателей.  Помимо  господина  Коули,  которого
гораздо больше интересует Хемингуэй-литератор,  чем  Хемингуэй-шпион,  в
настоящее время мы пользуемся услугами  ряда  бывших  друзей  Хемингуэя,
включая Арчибальда Маклиша и Роберта Шервуда.
   Эти  имена  ничего  не  говорили  мне.  Да  и  сама  беседа  казалась
совершенно бессмысленной.
   - Хемингуэй предал этих двух джентльменов, - продолжал Филлипс.  -  Я
имею в виду, предал как друзей. От всей души надеюсь, что он не  предаст
вас, господин Лукас.
   - Мы с ним не  друзья,  -  сказал  я.  -  Чего  вы  хотите,  господин
Филлипс?
   - Просто поболтать, Лукас. Насколько мне известно, во время  перелета
на Кубу коммандор Флеминг имел возможность переговорить с вами.
   "Святой Иисусе, -  подумал  я,  глядя  на  маленькие  дома  и  лавки,
проносящиеся мимо. - Такое чувство, будто все шпионские агентства в этом
полушарии интересуются тем убогим цирком, который устроил Хемингуэй.  Но
зачем им это?"
   - Чего вы хотите? - повторил я, сделав ударение на последнем слове.
   Филлипс вздохнул и положил на колени свои маленькие  розовые  ладони.
Стрелки на его брюках были идеально отутюжены.
   - Несчастный случай на улице Саймона Боливара в Веракрусе,  -  сказал
он, понизив голос почти до шепота. - Известно ли  вам,  что  я  принимал
участие в планировании первых этапов этой операции?
   - Да.
   - В таком случае вам также должно быть известно, что  после  вашей..,
э-ээ.., стычки  на  улице  Боливара  BMP  была  отстранена  от  активной
деятельности. Гибель Шиллера  и  Лопеса  насторожила  меня.  Прежде  чем
покинуть страну, я побывал в доме на улице Боливара и внимательно изучил
отчет ОРС о данном инциденте.
   Мое сердце забилось чаще.  Сотрудники  ОРС  и  ФБР  осмотрели  трупы,
прочли мой рапорт, но не производили баллистическую экспертизу.
   Уоллес Бета Филлипс пристально смотрел мне в лицо.
   - Если  не  ошибаюсь,  в  своем  рапорте  вы  утверждаете,  будто  бы
покушавшиеся ждали  вас  в  доме,  Лукас.  Вы  якобы  приехали  заранее,
почувствовали нечто неладное и быстро вошли внутрь. Они выстрелили в вас
и промахнулись. Кажется, там было найдено сорок две гильзы. Вы выпустили
четыре пули.
   - У Лопеса был "люгер", - сказал я. - Шиллер стрелял  из  "шмайссера"
непрерывной очередью.
   Филлипс улыбнулся:
   - Они вели огонь в направлении входной двери и передней  стены  дома,
но были убиты выстрелами в затылки и спины.
   Я молча ждал.
   - Вы действительно приехали загодя,  Лукас.  Вы  вошли  через  заднюю
дверь,  мимо  собаки.  Собака  знала  вас,  но  вам  все-таки   пришлось
перерезать ей горло, чтобы она не выдала ваше появление. Вы прошли через
кухню и в темноте прокрались через прихожую. Оказавшись  в  комнате,  вы
каким-то образом подняли шум у передней двери. Не знаю, как  именно,  но
соседи упомянули о том, что видели мальчишку,  который  бросил  в  дверь
камень и быстро убежал. Шиллер и Лопес открыли огонь. Вы  застрелили  их
сзади. Вы  ликвидировали  их,  Лукас,  и,  могу  добавить,  сделали  это
преднамеренно и умело.
   Мне нечего было сказать. Я  рассматривал  пейзаж,  проносящ