ом  Як  очутился  на  спине
чудовища,  вцепился зубами и  когтями в густой мех,  пополз по нему вверх,
как по горе, и, добравшись до головы, впился своими острыми зубами в левое
ухо страшилища.
     Взревев  от  неожиданности и  жгучей  боли,  медведь  вскинул лапы  к
голове,  чтобы сбросить со своего загривка маленького смельчака.  Страшные
кривые когти  скользнули по  мордочке волчонка,  оставив на  ней  глубокие
следы.  Кровь хлынула из ран.  Но Як не ослабил хватки. Напротив он вонзил
зубы еще глубже, прокусив насквозь ушной хрящ.
     Нум  молниеносно отпрянул назад,  схватил  запасную острогу с  острым
костяным наконечником и ударил ею прямо по ноздрям косматого хищника.
     Ярость медведя была неописуемой.  Выбросив вперед обе лапы, он рванул
когтями  обнаженную грудь  противника.  Нум  пошатнулся от  удара  и  упал
навзничь в воду.  Бурное течение подхватило его и бросило на возвышавшийся
посреди реки  обломок скалы.  Ухватившись за  него  руками и  ногами,  Нум
высунул голову из воды и увидел Абахо, бежавшего к медведю так быстро, как
только позволяла ему больная нога.  В  руках у Мудрого Старца было тяжелое
дубовое копье.
     Медведь,  по-прежнему стоявший на  задних лапах,  был раза в  полтора
выше рослого Абахо и  раз  в  десять сильнее его.  Глядя на  этого смелого
человека, размахивавшего оружием и испускавшего воинственные крики, хищник
на   мгновение   замер   в   нерешительности,   видимо   соображая   своим
неповоротливым умом, что ему делать дальше.
     Воспользовавшись этим мгновением, Як выпустил ухо медведя, подтянулся
чуть  повыше и,  распластавшись на  огромной морде  чудовища и  закрыв ему
своим телом глаза, вцепился зубами в его мокрый черный нос.
     Долина Красной реки огласилась ужасным воплем. Медведь широко разинул
свою  зловонную пасть,  длинный розовый язык свесился из  нее,  извиваясь,
словно  змея.  Подняв  к  голове  лапы,  хищник  пытался ощупью  сорвать и
сбросить с нее маленького волка.
     И  тогда  Абахо,  подбежав к  ослепленному хищнику,  страшным усилием
своих худых,  старческих,  но еще крепких рук вонзил копье прямо в  сердце
чудовища.
     Медведь рухнул как подкошенный,  увлекая волчонка в своем падении. Як
покатился по  земле,  но  тут же  вскочил на ноги и  с  торжествующим лаем
закружился вокруг поверженного врага.
     Он был свободен,  ничто не удерживало его. Он мог убежать и вернуться
в  лес,  к  дикой и привальной жизни.  Нум с трудом выбирался из воды и не
стал бы  догонять его.  Абахо вообще не мог бегать.  Но Як даже не подумал
воспользоваться долгожданной свободой.
     Он кинулся к молодому хозяину, затем подскочил к Абахо, потом снова к
Нуму и  так бегал между ними обоими до тех пор,  пока старик и  мальчик не
очутились рядом.  Волчонок увидел,  как они упали друг другу в объятия, и,
подбежав,  уселся у их ног,  тихонько повизгивая,  чтобы напомнить о своем
присутствии.
     Нум нагнулся к маленькому волку, протягивая ему обе руки. Як позволил
хозяину  ласково поднять себя  с  земли.  Мальчик порывисто прижал  своего
нового друга к израненной груди.  И кровь обагрявшая тела обоих,  в первый
раз смешалась вместе.
     Так был впервые заключен дружественный союз между человеком и волком.
И  дружбе этой,  скрепленной кровью,  суждено было стать нерушимой на  все
последующие времена.


                                 Глава 11

                              БОЛЬШИЕ СТУПНИ

     Шкура черного медведя,  распяленная на шестах у входа в пещеру, сохла
под горячими лучами солнца,  и Нум уже думал через день-другой заняться ее
выделкой, как вдруг уединенную жизнь двух отшельников нарушило неожиданное
посещение.
     Весенняя пора была на исходе,  и лето вступало в свои права. С каждым
днем  Абахо и  Нум  все  пристальней и  тревожней всматривались в  глубину
долины,  ожидая,  что  из-за  пышных зарослей вдруг  покажутся разведчики,
посланные Кушем.
     Но  дни  проходили за  днями,  не  принося никаких известий о  судьбе
племени Мадаев.
     Нум совсем пал духом.  Он окончательно уверился,  что Мадаи, спасаясь
от  землетрясения,  заблудились  в  снежном  буране,  который  начался  на
следующий день после их бегства,  и погибли все до одного.  Абахо старался
как мог развеять его мрачные мысли.
     - Твой  отец  осмотрительный и  храбрый  человек,  -  говорил  Мудрый
Старец,  -  и Мадаи,  предводительствуемые им, несомненно, достигли пещер,
где обитают Малахи. Ты знаешь, что до них всего шесть дней пути. Для наших
соплеменников такое расстояние даже в самую лютую пургу не страшно.
     Нум печально качал головой.  Он  сильно сомневался,  что отец жив.  А
Мамма, а близнецы, а маленькая Цилла?
     - Я думаю, - отвечал Абахо, - что Мадаи прожили всю зиму впроголодь и
едва дождавшись весны,  откочевали на юг,  в наши охотничьи угодья,  чтобы
пополнить запасы пищи, как мы это делаем каждый год. Осенью они непременно
вернутся сюда, вот увидишь!
     Нум недоверчиво посмотрел на Мудрого Старца.
     - Как только ты сможешь ходить,  Учитель, - говорил он, вздыхая, - мы
отправимся к Малахам и все разузнаем.
     Абахо  не  хотелось огорчать мальчика,  но  в  глубине  души  он  был
убежден,  что Малахи,  как и  Мадаи,  давно откочевали на юг,  и пещеры их
стоят пустыми.  К  тому же  Мудрый Старец подозревал,  что плохо сросшаяся
нога  не  позволит ему  преодолеть тяжелый  путь  через  холмы  и  ущелья,
отделяющие стоянку Мадаев от их ближайших соседей.
     Старик и  мальчик проводили долгие часы  на  берегу реки,  напряженно
глядя вдаль.  Им так хотелось снова увидеть друзей и близких, снова зажить
повседневной,  привычной жизнью родного племени.  С  тоской они вспоминали
охотничьи и  боевые песни  Мадаев,  их  танцы  и  пантомимы,  изображавшие
радость или  горе,  веселые трапезы и  мирные вечерние беседы,  когда  все
члены  семьи собираются вокруг пылающего в  пещере костра.  Ах,  какое это
счастье -  чувствовать,  что ты не один в целом мире, отрезанный от всего,
что  тебе близко и  дорого,  видеть вокруг знакомые лица и  слышать другие
голоса, кроме собственного!
     Абахо больше не  уединялся в  Священной Пещере,  не  украшал ее стены
новыми изображениями.  Длинный путь  по  подземным залам  и  коридорам был
утомителен для его больной ноги,  но,  главное,  Мудрый Старец не ощущал в
себе священного огня творчества.
     Нум сидел,  погрузившись в  печальные думы.  Як лежал рядом,  положив
голову ему на колени.
     В такие минуты преданная любовь маленького волка была особенно дорога
мальчику.   Як  словно  понимал  грустное  настроение  хозяина  и  пытался
по-своему утешить его.  Волчонок уже жалел о том времени, когда Нум целыми
днями поддразнивал его  и  смеялся над ним!  Теперь Як  охотно разрешил бы
молодому хозяину подергать его за уши и даже готов был добровольно плясать
на задних лапах, лишь бы вызвать хоть тень улыбки на лице мальчика.
     Но  Нум  только  рассеянно  поглаживал  голову  своего  четвероногого
приятеля, по прежнему устремив глаза на далекий горизонт.
     Абахо мучили другие заботы.  Он  знал,  что лето проходит быстро,  и,
если Мадаи осенью не  вернутся,  они с  Нумом рискуют остаться на зиму без
достаточных запасов пищи.  Вяленой рыбы  у  них,  правда,  будет  вдоволь,
хватит и каштанов, за которыми Нуму придется ходить осенью в ближайший лес
под  охраной своего верного волка.  Но  всего  этого,  конечно,  далеко не
достаточно для того, чтобы встретить во всеоружии вторую суровую зиму.
     <Как только лето кончится,  -  думал Абахо,  - Нум должен отправиться
один к  пещерам племени Малахов.  Они скоро возвратятся с  юга,  из  своих
охотничьих угодий.  Дикие звери не  осмелятся напасть на мальчика в  пути,
если Як будет рядом с ним. Малахи, конечно, окажут нам помощь. Мы не можем
оставаться здесь еще одну зиму... Но надо будет ждать до последней минуты,
на тот случай, если Мадаи все-таки вернутся...>
     Однако с каждым днем Абахо терял надежду на их возвращение,  и Нум со
страхом всматривался в  осунувшееся лицо учителя.  Тоска по родичам словно
проводила по этому лицу резцом все новые и новые морщины.
     Как-то  под  вечер,  ясным осенним днем,  Нум  ловил раков на  берегу
Красной  реки,  ловко  переворачивая подводные камни  и  коряги,  и  вдруг
услышал тревожное восклицание Абахо,  полулежавшего,  как обычно,  в своем
гамаке на гребне частокола.
     Нум пулей вылетел на берег и  взбежал по крутому откосу.  Як несся за
ним  по  пятам.  После случая с  пещерным медведем они научились мгновенно
кидаться под защиту частокола, не теряя времени на праздные вопросы.
     Лишь очутившись в  безопасности и  убрав лестницу,  Нум  задыхаясь от
волнения, спросил:
     - Что? Что случилось, Учитель?
     Дрожащей рукой Абахо указал на юг:
     - Там... Там люди...
     Нум проворно выпрямился и впился взглядом в глубину долины,  приложив
козырьком руку к своим зорким глазам. Он сразу разглядел пять человеческих
фигур,  двигавшихся вдоль берега вверх по течению Красной реки.  Некоторое
время Нум молча наблюдал за ними. Абахо, зрение которого уже не было таким
острым,  как у его ученика,  стиснул до боли худые пальцы, но воздержался,
по своей привычке, от нетерпеливых вопросов.
     Скоро Нум смог разглядеть как следует цепочку людей, приближавшихся к
их пещере.  Нет,  эти низенькие, коренастые и тяжело нагруженные огромными
тюками люди  ничем  не  напоминали высоких и  статных Мадаев.  Они  брели,
согнувшись, тяжелой неуклюжей походкой, выбрасывая вперед колени, - совсем
не  похожие на соплеменников Нума:  стройных,  стремительных и  гибких,  с
горделивой осанкой.
     - Наши?  - спросил, не вытерпев, Мудрый Старец. Голос его еле заметно
дрожал.
     Нум тихонько покачал головой:
     - Нет, Учитель!
     Они посмотрели друг другу в глаза,  полные отчаяния.  Но Абахо тут же
овладел собой.
     - Быть может, мы узнаем от них какие-нибудь новости о племени!
     Глаза Нума заблестели. Новости! Если этим людям известно что-нибудь о
Мадаях, надо немедленно бежать к ним навстречу и все разузнать!
     Он  уже  перекинул лестницу  через  частокол,  намереваясь спуститься
наружу, но Абахо удержал его, схватив за руку.
     - Будь осторожен,  сын мой! Дадим этим незнакомцам приблизиться. Пока
они  нас  не  увидели,  у  нас  есть  время  укрыться в  Священной Пещере.
Намерения их нам не известны:  может,  они дружественные,  а может, и нет.
Если  это  грабители покинутых пещер,  они,  не  задумываясь,  убьют  нас.
Понаблюдаем сначала за ними так, чтобы они нас не заметили!
     Нум   повиновался,   хотя   подозрительность  Абахо   показалась  ему
чрезмерной.  Сколько он  себя помнил,  никогда еще не  было случая,  чтобы
какой-нибудь  человек забрел с  дурными намерениями на  территорию Мадаев.
Даже  самые  отдаленные племена знали,  что  Мадаи  хоть  и  миролюбивы от
природы,  но  при необходимости сумеют постоять за  себя и  дать достойный
отпор любому врагу.
     Поэтому Нуму ни  разу не  пришлось еще видеть человека,  поднимающего
оружие  на  другого  человека,  чтобы  пролить  его  кровь.  Он  с  трудом
представлял себе  такую возможность.  Но  Мудрый Старец Абахо хорошо знал,
что слабость и потворство поощряют коварные замыслы злых людей.
     Они  дали  незнакомцам приблизиться к  скалистой гряде на  расстояние
полета стрелы. Тропинка, петляя, поднималась по глинистому откосу. Путники
шли  медленно,  сгибаясь  чуть  не  пополам  под  тяжестью своей  поклажи,
состоявшей из огромных,  по-видимому,  кожаных тюков, привязанных к спинам
пришельцев широкими ремнями.
     Мало-помалу фигуры чужеземцев становились отчетливее. Ростом они были
намного ниже Мадаев,  но зато гораздо коренастее.  Руки, которые они время
от времени поднимали, чтобы поправить на спине свой груз, свисали до самых
колен.  Ноги же у чужаков были,  наоборот, короткие и кривые, с широкими и
плоскими ступнями.  Вся  одежда пришельцев состояла из  узкой  набедренной
меховой повязки. Мех был короткий и гладкий, красивого серебристого цвета.
Нум  никогда не  видел такого меха.  Кожа незнакомцев,  очень белая,  была
густо  усеяна  рыжими веснушками.  Длинные и  прямые медно-красные волосы,
обильно смазанные каким-то  жиром  и  связанные на  макушке узким  кожаным
ремешком, горели огнем в лучах заходящего солнца.
     Нум с  любопытством разглядывал чужаков,  крепко сжимая ладонью морду
Яка, чтобы волчонок не вздумал залаять.
     Человек,   шедший  впереди  других,  остановился.  Четверо  остальных
последовали его примеру, опустив свою ношу на землю. Вожак приложил руку к
кустистым  бровям,   таким  же   огненно-рыжим,   как  и   густая  шерсть,
курчавившаяся на его широкой груди,  длинных руках и  массивных плечах.  В
ноздри приплюснутого носа была продета тоненькая белая косточка,  на обоих
концах которой висели,  покачиваясь в такт ходьбе,  две маленькие розовые,
закрученные спиралью, раковины.
     Абахо откинулся назад со вздохом облегчения.
     - Нам нечего опасаться этих пришельцев, сын мой! Я узнал их. Это люди
из  племени Больших Ступней.  Они  живут  на  берегу  моря,  далеко-далеко
отсюда,  в  той  стороне где  заходит солнце.  Большие Ступни  -  искусные
рыболовы,  но  плохие воины и  охотники.  Они не умеют обтачивать кремни и
кости. Никогда не осмелятся они напасть на нас, тем более что с нами Як!
     Услышав свое  имя,  волчонок заволновался.  Он  очень вырос за  лето,
клыки его  достигли солидных размеров.  Ростом Як  был почти со  взрослого
волка, но в характере и в повадках его оставалось еще много щенячьего.
     Волчонок мог бы,  если захотел,  без труда освободиться от руки Нума,
по-прежнему сжимавшей его морду.  Живые глаза Яка блестели от  нетерпения.
Но он уже научился беспрекословно повиноваться во всем молодому хозяину.
     - Эти  люди приходят к  нам,  чтобы обменять дары моря на  обточенные
кремни и разное оружие,  -  продолжал Абахо.  -  Они,  наверное, узнали от
кого-нибудь,  что  пещеры  покинуты Мадаями и  явились,  чтобы  разведать:
нельзя ли  здесь чем-нибудь поживиться?  Как  же  они удивятся,  найдя нас
здесь!  Думаю,  что ты можешь показаться им,  Нум! Я подержу Яка. Если они
вдруг проявят враждебные намерения,  я  спущу на  них  волка.  Впрочем,  я
уверен, что необходимости в этом не будет.
     Нум не стал ждать,  чтобы Абахо повторил свои слова. Он отпустил Яка,
строго  приказав ему  сидеть  смирно и  слушаться Абахо,  перемахнул через
частокол и опрометью бросился навстречу пришельцам.
     Радуясь встрече с  новыми людьми,  кто  бы  они ни  были,  Нум бежал,
подпрыгивая,  словно дикий жеребенок,  и  во  все горло кричал незнакомцам
слова дружбы и привета.
     Большие Ступни,  должно быть,  приняли мальчика за привидение, потому
что снова остановились и  сбились в  кучу с  искаженными от страха лицами.
Приблизившись к  ним,  Нум  замедлил свой  бег,  и  Абахо увидел,  как  он
принялся объясняться жестами с вожаком.  Видимо поверив наконец, что перед
ними не призрак,  а живой человек из плоти и крови,  пришельцы мало-помалу
оправились от испуга, вызванного неожиданным появлением мальчика.
     Абахо  в  свою  очередь,  перебрался через  частокол,  оставив Яка  в
пещере.
     Люди с  берегов моря снова взвалили на плечи тяжелые тюки и двинулись
к пещерам, бросая вокруг подозрительные и недоверчивые взгляды.
     Абахо сделал несколько шагов навстречу пришельцам. Его высокая фигура
с посохом в руке,  благородный, полный достоинства вид и величавая красота
лица,  обрамленного белыми словно снег волосами,  произвели на незнакомцев
глубокое впечатление.  Они  опустились на  колени  перед  Мудрым  Старцем,
касаясь лбами земли и  восклицая что-то тонкими,  жалобными голосами,  так
мало подходившими к их грубым лицам и массивным фигурам.
     Ласковой,  но  твердой рукой Абахо поднял с  земли вожака пришельцев.
Рыжий человечек выпрямился и дважды ударил себя кулаком в волосатую грудь:
     - Гоур! Гоур!
     Мудрый Старец понимающе улыбнулся и, повторив его жест, ответил:
     - Абахо! Абахо!
     Затем он представил пришельцам Нума,  а  вожак Больших Ступней назвал
по имени следовавших за ним людей:
     - Ахим! Оук! Кохим! Омфи!
     После этой церемонии все широко заулыбались,  хорошо зная,  что обмен
именами - верный признак доброго расположения и мирных намерений.
     День угасал.  В  косых лучах вечернего солнца рыжие волосы пришельцев
пылали,   словно  крошечные  костры.  Абахо  жестами  пригласил  прибывших
провести ночь  в  его  пещере.  Рыжеволосые люди  подняли свою  поклажу и,
тяжело ступая,  двинулись вслед за Мудрым Старцем.  Нум шел сзади, замыкая
шествие, и с изумлением рассматривал следы, которые пришельцы оставляли на
песке.  Вот  уж  действительно Большие Ступни -  ничего не  скажешь!  Сами
маленькие, а ноги громадные, куда больше, чем у Мадаев!
     Нум был ужасно рад этому неожиданному посещению.  Он еле сдерживался,
чтобы не бежать,  как мальчишка,  рядом с пришельцами. Все же, не утерпев,
он   украдкой  протянул  руку   и   тронул  кончиками  пальцев  невиданный
серебристый мех,  в  который были завернуты пожитки незнакомцев.  Мягкий и
шелковистый на ощупь, мех был усеян там и сям круглыми темными пятнышками.
     Гоур заметил жест молодого Мадая.  Обернувшись,  он указал пальцем на
мех и повторил дважды, широко улыбаясь:
     - Тюлень! Тюлень!
     И залился довольным смехом, отлично понимая, что его товар понравился
мальчику и, значит, за него можно будет запросить хорошую цену.
     Подойдя к  частоколу,  рыжие человечки ловко перебросили через ограду
свои тюки, а затем перебрались сами.
     Но  едва ноги их  коснулись земляного пола пещеры,  как из глубины ее
раздалось угрожающее рычание.  Пришельцы в  ужасе прижались друг к  другу;
слышно было как зубы их  стучат от  страха при виде вспыхнувших в  темноте
зеленых огоньков.
     Взглянув на  их испуганные лица,  Нум громко расхохотался.  Он шагнул
вглубь пещеры и  вернулся,  держа Яка за загривок.  Волчонок шел неохотно,
упираясь толстыми лапами в  глиняный пол,  на  котором его когти оставляли
глубокие следы.  Губы Яка кривились в недовольной гримасе,  обнажая острые
белые клыки. Вид у него был малоприветливый.
     Увидев волка,  рыжие человечки опрометью кинулись обратно к частоколу
и  с  необычайным проворством вскарабкались на него один за другим.  Они и
вообще-то панически боялись волков,  но этот странный волк, живущий вместе
с людьми в их пещере, внушал пришельцам поистине суеверный ужас.
     Гоур, вожак, вошедший в пещеру первым, оказался последним у лестницы,
прислоненной к частоколу.  Соплеменники мешали ему,  толпясь и толкаясь, и
Гоур  никак  не  мог  ухватиться за  лестницу  своими  длинными волосатыми
руками.
     Возбужденный криками и  шумом,  Як  вырвался из  рук Нума,  подскочил
сзади  к  рыжему  вожаку  и  вцепился зубами  в  его  набедренную повязку.
Волчонок хотел только поиграть с  незнакомцем,  как он делал это обычно со
своим другом Нумом.  Но увы!  -  бедняга Гоур ничего не знал о  его благих
намерениях.   Почувствовав,   что   волк   держит  его,   рыжий  человечек
пронзительно завизжал и  сделал  попытку взобраться на  частокол.  Но  Як,
расшалившись окончательно,  повис на нем сзади и стал раскачиваться взад и
вперед,  очень довольный новой игрой.  Когти его  задних лап  скользили по
голым икрам Гоура.
     Рыжий человечек решил,  что он  погиб!  Охваченный ужасом,  он закрыл
глаза.  Силы изменили ему,  пальцы выпустили перекладины лестницы, и Гоур,
словно мешок, тяжело рухнул на землю, полуживой от страха...
     Як нагнулся над ним и  с явным любопытством стал обнюхивать упавшего.
Гоуру же представилось,  что волк выбирает на его теле самое нежное место,
чтобы  вонзить  в  него  свои  смертоносные  клыки.   Маленькие,   глубоко
посаженные глазки  Гоура  едва  не  выкатились из  орбит,  с  толстых  губ
срывались отчаянные стоны и крики.