остлявый,   исполосованный  шрамами  старик.
Опираясь на копье, словно на посох, не взглянув на дозорных, он прошел
в ворота.
     Шелихову тотчас же доложили о появлении неизвестного  старика,  и
Григорий Иванович вышел ему навстречу.
     - Пусть солнце ярче освещает твою дорогу!  -  проговорил  Шелихов
по-кадьякски.
     Покрытое татуировкой лицо старика удивленно дрогнуло.
     - Ты знаешь наш язык?!.  - воскликнул гость.  - Пусть время твоей
охоты будет всегда счастливым... Кто ты?
     - Я русский начальник на Кадьяке.
     Старик наклонил голову:
     - Мы знаем друг друга.  Это я напал на тебя ровно луну назад. Я -
Ингалак. Племя мое - самое отважное на побережье.
     - Я вижу,  твоя рука уверенно держит копье, - сказал Шелихов. - А
твои глаза, наверное, хорошо видят и ночью...
     Ингалак выше поднял голову и расправил плечи.
     - Я пришел спросить,  почему ты отпустил здоровых  и  наказываешь
тех, кто уже наказан ранами в бою?
     Шелихов засмеялся.
     - Можно  ли  наказать  волка мясом или тюленя рыбой?  Посмотри на
своих пятерых воинов,  сейчас они водят  палочками  по  бумаге  и  уже
рисуют  те  знаки,  по  которым  можно читать мысль.  Скоро они смогут
читать книги и узнают,  какой большой мир и  что  им  следует  делать,
чтобы ваше племя жило богато и счастливо...
     Он подвел Ингалака к дому. Тот заглянул в открытое окно, припал к
подоконнику   и   несколько   минут   оставался   неподвижным.  Потом,
обернувшись к Шелихову, он проговорил изумленно:
     - Да,  это  правда,  - они водят палочками по бумаге и произносят
ваши слова...  Но зачем нужно тебе,  чтобы кадьяки знали ваш  язык?  А
если они научатся читать ваши книги, разве это сделает тебя сильнее?
     Шелихов слушал его с интересом. У предводителя племени был острый
и развитый ум.  Словно опережая мысли русского начальника, старый воин
продолжал увлеченно:
     - Когда наши люди узнают книги,  они,  быть может,  захотят одеть
такую же,  как на тебе, одежду, жить в таких же больших домах. А потом
они  скажут,  что  ваши длинные ружья вернее стрелы или копья.  Кто же
даст им здесь все это: и одежду, и ружья, и такие дома?
     - У тебя очень много вопросов,  Ингалак, - остановил его Шелихов.
- Но разве ты не знаешь,  что и ружья,  и одежда - все делается руками
человека? Или руки твоих людей слабы? Им нужно лишь передать умение, и
они смогут и ковать железо,  и строить. Мы, русские, научим вас этому.
Мы хотим жить с вами в мире и дружбе.
     Старый Ингалак задумался.
     - Значит,  вы приехали не для того,  чтобы убивать нас, жечь наши
жилища, отбирать песцовые и котиковые шкуры?
     - Нет,  Ингалак,  мы приехали трудиться,  охотиться,  изучать эту
землю.  Здесь много,  очень много богатств. Их хватит и для нас, и для
твоего народа. Их будет достаточно и для других племен.
     - Я слышу,  ты говоришь правду,  -  молвил  Ингалак,  внимательно
глядя  в  глаза Шелихову.  - У тебя нет нужды обманывать меня:  ведь я
здесь один, а вокруг твои люди, и тебе ничего не стоило бы...
     - Будь спокоен,  Ингалак, - улыбнулся Шелихов. - Не зная меня, ты
решился прийти сюда один.  Ты человек отважный и честный, а мы уважаем
таких  людей.  Я  отпускаю  твоих  воинов - их раны уже зарубцевались.
Пусть эти воины  расскажут  всем  кадьякам,  что  встретили  здесь  не
врагов, а друзей, и пусть приходят к нам в любое время.
     Кадьяки ушли со своим старым предводителем,  унося щедрые подарки
Шелихова: отрезы ситца, курительные трубки, табак, ножи...
     Ни у бывших пленников,  ни  у  Ингалака  Шелихов  не  допытывался
больше,  откуда  у них появилось ружье английского образца.  Он решил,
что узнает об этом позже.  Если ружье попало к ним случайно, - особого
значения этот факт не имел. Если же кто-то снабжал островитян новейшим
оружием для борьбы против русских поселенцев, - нужно было узнать, чья
это злобная затея, разыскать негодяя и наказать...
     Проходили дни,  уже миновало две недели,  но  никто  из  кадьяков
вблизи  поселка  не появлялся.  Промысел морского зверя попрежнему был
очень успешен:  на складах вырастали кипы  драгоценных  мехов.  Такого
количества  отборных  котиковых  шкур  не  видывал  ни иркутский богач
Голиков,  ни владельцы лучших московских пушных магазинов.  А Шелихов,
казалось,  и не замечал этого огромного богатства. Камень, разысканный
им где-то в русле ручья, взволновал его куда больше, чем добыча зверя.
В   этом   камне  он  обнаружил  медь.  Позже  он  увидел  на  острове
превосходный точильный камень. В разных районах огромного острова были
найдены   кристаллы  хрусталя,  гончарная  глина,  несколько  крупинок
золота.  Все  эти  находки  были  для  Шелихова  самыми   драгоценными
приобретениями.
     Карта Кадьяка с каждым днем все  больше  прояснялась.  Не  только
линия  берега,  направление  рек и горных кряжей получали здесь четкие
очертания, - на карте уже можно было прочесть, какие ценности хранятся
в  нетронутых  недрах  острова,  где расположены самые богатые массивы
строительного леса,  где находятся луговые долины,  заросшие кормовыми
травами...   На   этих   лугах  Григорий  Иванович  словно  видел  уже
бесчисленные тучные стада,  в  лесных  дебрях,  казалось,  слышал  гул
лесопилок,  над залежами руд и минералов чудились ему разрезы карьеров
и вышки шахт...
     Шелихов знал, что все это - смелая мечта. Но разве не был недавно
смелой мечтой и поход его на  Кадьяк?  Весь  этот  огромный,  открытый
русскими  мореходами  край  будет  обжит и освоен,  как уже обжита вся
великая Сибирская земля...
     А отпущенные  с  миром  и щедро одаренные островитяне все-таки не
шли в поселок: они не верили людям, пришедшим из-за океана.
     Как много усилий придется еще приложить, пока рассеются ненависть
и страх,  внушенные этим племенам  пиратами  и  торгашами,  посыльными
европейских  торговых  контор  и разных королей!  Но Шелихов не таков,
чтобы отступить при первых неудачах.  Он сам поедет к островитянам. Не
может быть, чтобы они отвергли его дружбу и мир.

     Большая новая байдара уже ждала у причала начальника, отбиравшего
на складе товар для меновой торговли и для подарков...  Четверо дюжих,
плечистых  гребцов  перенесли на байдару тяжелые,  туго стянутые тюки.
Григорий  Иванович  давал  последние  указания  помощнику,  когда   со
сторожевой вышки послышался голос дозорного:
     - В море корабль!..
     Появление корабля  в  суровых  широтах у Аляски было в те времена
событием необычайным.  Только  русские  моряки  решались  пускаться  в
долгое   плавание  через  штормовой  океан  да  иногда  украдкой  сюда
пробирались с юга из испанских  портов  Калифорнии  наиболее  рисковые
торгаши,  которые  стремились  выгодно  сбыть товары,  а при случае не
прочь были и пограбить туземцев.
     Но русский  флаг  уже  не  первый  день  развевался над островом.
Русские пушки не первый день охраняли  этот  рейд...  Кому  же  прийти
теперь на Кадьяк? Быть может, это Голиков прислал в подкрепление новый
отряд промышленных людей?
     Все население  поселка  высыпало  на  берег встречать неизвестный
корабль,  и среди промышленных уже завязался спор о скорости судна,  о
его грузоподъемности,  вооружении...  В громких,  возбужденных голосах
Шелихов слышал радость:  никто из поселенцев не  сомневался,  что  это
русский корабль.
     Парусник медленно проплыл за низким мысом,  осторожно  пробираясь
меж  густо  разбросанных скал,  развернулся и вышел на середину бухты.
Белая шлюпка тотчас скользнула с его палубы на  волну  и  двинулась  к
берегу.
     - Гребут не по-нашенски,  - заметил кто-то из  промышленников.  -
Больно уж суетливо. И весла как будто коротки...
     Пристально вглядываясь  в  зрительную  трубу,  Шелихов   старался
прочесть  на  борту шлюпки краткую черную надпись.  В облике человека,
который стоял на  носу  шлюпки,  было  что-то  иноземное.  Широкополая
черная шляпа,  белый воротник, золоченая расшивка по кафтану, - нет, в
такую одежду русские мореходы никогда не рядились.  Но вот шлюпка  уже
приблизилась  к  берегу  на  расстояние в полсотни шагов,  и человек в
черной шляпе выкрикнул по-английски:
     - Капитан шлюпа "Тигр" просит вашего разрешения сойти на берег!..
     - Просим, - ответил Шелихов.
     Острый нос  шлюпки  врезался  в  песок,  и  сухощавый остроплечий
человек в шляпе выпрыгнул на отмель.
     - Капитан Сплитс,  - отрекомендовался он с церемонным поклоном. -
Уолби Сплитс из Саутенда...
     Шелихову показались  смешными  вертлявые манеры англичанина,  но,
оставаясь серьезным, он тоже слегка поклонился и ответил:
     - Григорий Шелихов... из Рыльска. Ныне начальник русского острова
Кадьяк.
     - О,  я  слышал  о  вас,  мистер Шелихов!  - с фальшивой радостью
воскликнул капитан Сплитс и снова принялся шаркать ножкой.  - О  вашей
отваге,  мистер  Шелихов,  ходят  легенды!  Вы  покорили самые храбрые
племена дикарей.
     - Простите, но это ошибка, - остановил его Григорий Иванович. - Я
не сражаюсь с местными племенами. Наоборот, я хочу жить с ними в мире.
     - О,  вы  скромничаете,  мистер Шелихов,  - засмеялся англичанин,
нисколько не смутившись.  - О вас говорят,  как о  беззаветно  храбром
человеке...
     Шелихов успел уже внимательно рассмотреть гостя  и  его  четверых
матросов.  Встретил бы он этого капитана где-нибудь в темном переулке,
пожалуй,  невольно взялся бы за пистолет. Внешность мистера Сплитса не
внушала доверия:  черная повязка на глазу,  шрам во всю щеку,  длинная
шпага на бедре...  Единственный глаз его смотрел  нагло,  вкрадчиво  и
плутовато, а губы только кривились в улыбке, но эта улыбка скорее была
похожа на гримасу.
     Матросы Сплитса  -  четыре  хмурых  молодца с короткими ножами на
поясах,  с обнаженными до локтей и разрисованными татуировкой руками -
почему-то  все  время  смотрели  на море или на темный лес,  словно не
решались встретиться с кем-либо взглядом.
     Шелихов понял:  перед ним стоял один из тех английских капитанов,
которые занимаются торговлей  на  побережье  или  грабежом.  Зачем  же
прибыл  этот  одноглазый  на Кадьяк?  Что ему нужно выведать в русском
селении?
     Стараясь казаться доверчивым и простоватым, Шелихов повел гостя в
свой дом.  От него не укрылось,  как жадно уставился единственный глаз
мистера Сплитса на пушки, стоявшие у ворот.
     - О,  это настоящая крепость!  - заметил он.  -  И  много  у  вас
пушек?..
     - Достаточно! - с готовностью ответил Шелихов. - Вы видите только
часть из них. А главные батареи находятся в укрытиях...
     В просторной светлой комнате,  усадив гостя за стол  и  предложив
ему   русского   меду,   Шелихов  спросил,  чем  он,  простой  русский
промышленник,  обязан  высокой  чести  встречать  на  Кадьяке   самого
капитана Сплитса?
     - О! Я так много слышал о вас! - опять заворковал англичанин. - Я
решил  обязательно  познакомиться  с  вами и,  если будет необходимым,
оказать вам любую,  конечно, посильную помощь... Я не прочь установить
и торговые связи.  У меня достаточно разных товаров.  Здесь,  на новых
землях, вам, конечно, многое нужно, а Россия так далеко!
     - Мы обеспечены всем необходимым,  - ответил Шелихов.  - Однако я
мог бы кое-что купить у вас.  Вот обратите внимание на это ружье... Не
найдется ли у вас таких ружей?
     Он снял  со  стены  и  подал  капитану  захваченное  в  стычке  с
кадьяками ружье английского образца.
     Одноглазый Сплитс  умел  владеть  собой.  Но  сейчас  он  заметно
растерялся.  Шелихов смотрел на него с усмешкой.  Англичанин торопливо
достал платок и,  кашляя,  закрыл почти все лицо. Он кашлял, наверное,
целую минуту, затем, отдышавшись, сказал устало:
     - У вас очень вкусный мед.  Но я не привык к  нему.  Как  видите,
сразу начался кашель.  Да, вы спрашиваете о ружьях? Нет, таких ружей у
меня, к сожалению, не имеется.
     - Жаль... Очень жаль! - со вздохом промолвил Шелихов.
     - О чем же сожалеть?  - притворно  удивился  Сплите.  -  Если  вы
купили  это  ружье,  значит,  вы  сможете купить и другие!  Ведь адрес
торговца вам, очевидно, известен?..
     Шелихов прямо смотрел в лицо капитану.
     - Почти известен,  - сказал он и заметил,  что щеки Сплитса стали
совсем серыми.  - Это ружье мною взято в бою как трофей. Есть негодяй,
который снабжает туземцев  оружием  для  борьбы  против  нас,  русских
поселенцев. Когда я окончательно установлю его имя, он будет болтаться
с веревкой на шее на первом же суку...
     Капитан Сплитс вздрогнул;  напряженный, в кровавых прожилках глаз
его потускнел, но губы расплылись в слащавой улыбке.
     - Вы  правильно  поступите,  мистер  Шелихов...  Но...  если  вам
сказали об этом дикари,  следует еще проверить их показания. Будь я на
вашем месте, я не простил бы им нападения. О, у меня хватило бы пороху
и свинца, чтобы навсегда смирить эти дикие орды...
     Вот чего,   хотелось  бы  англичанину  Сплитсу  -  чтобы  русские
переселенцы начали войну против кадьяков.  Ему, конечно, не жаль крови
ни русских,  ни островитян.  Как видно,  он готов снабжать оружием оба
лагеря,  грея грязные свои руки на высоких барышах. А когда и русские,
и кадьяки изнурились бы в бессмысленной борьбе, он, пожалуй, пришел бы
как победитель и объявил этот остров своим. Давно уже не были новостью
эти коварные приемы. Слышал и Шелихов о подобных проделках.
     Сдерживая себя, Григорий Иванович промолвил, строго:
     - У нас,  русских,  существует древний обычай гостеприимства.  Но
если гость приходит, чтобы поссорить хозяина с соседом, - он перестает
быть  гостем.  Я  очень  занят  делом,  капитан,  и  поэтому мы должны
проститься. Если у вас окажутся такие ружья, не продавайте их здесь...
     Они простились  на берегу,  не сказав больше друг другу ни слова.
Мистер Сплитс  сдернул  свою  черную  шляпу  и  церемонно  поклонился.
Шелихов ответил легким кивком. Шлюпка умчалась к паруснику.

     Через три  дня старый Ингалак появился у ворот с группой воинов в
сорок человек.  Десять из них держали на плечах  новенькие  английские
ружья.
     Шелихов приказал открыть ворота и вышел навстречу  гостям.  Воины
тотчас  же  положили  ружья  на  землю  и отошли в сторону,  а Ингалак
подошел к начальнику, осторожно притронулся к его плечу.
     - Пусть  время  твоей охоты будет всегда счастливым,  Шелих!  Вот
видишь, я пришел к тебе...
     - Я очень рад, что ты пришел, и еще больше радуюсь, что ты пришел
не один!
     Черные глаза Ингалака заблестели, а голос зазвучал торжественно:
     - Эти ружья,  начальник,  дал нам злой человек. Он не взял за них
ни котиковых,  ни лисьих,  ни песцовых шкур. Он сказал, что из каждого
ружья нужно убить трех русских,  и тогда оно будет принадлежать воину,
который из него стрелял.
     - Это был одноглазый капитан? - спросил Шелихов.
     - Ты знаешь!  - удивленно воскликнул Ингалак.  - Ты все знаешь...
Но вот эти ружья.  Они не стреляли  в  твоих  людей.  Ты  помнишь,  мы
говорили о дружбе...
     Шелихов почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри, и сердце
ударило радостней, громче.
     - Спасибо,  друг,  - проговорил он взволнованно,  обнимая старого
воина за плечи.  - Вы можете взять эти ружья себе. Я знаю, они никогда
не будут стрелять по приказанию одноглазого пирата.
     С этого  дня население поселка увеличилось.  В артели строителей,
лесорубов,  на легких байдарках,  - везде появились проворные, смуглые
подмастерья.  Некоторые  кадьяки  привели сюда и своих детей.  Шелихов
отвел для них отдельный дом,  где Наталья  Алексеевна  теперь  открыла
настоящую школу.
     Не раз дивились промышленники,  мастеровые и даже опытные русские
моряки  бесстрашию  и  ловкости кадьяков,  когда те на легких байдарах
выходили в суровый шторм в  открытый  океан.  Врожденные  моряки,  они
любили  и  знали океан.  На корабле они быстро научились управляться с
парусами,  стремительно взбирались на реи,  на  самые  верхушки  мачт.
Сколько бы ни гнулись,  как бы ни раскачивались мачты - им,  казалось,
никогда не было страшно.
     Старый шкипер неспроста говорил иногда:
     - Стоющие ребята, - нашим впору... Пожалуй, возьму я с десяток их
на галиот!
     - В Россию! - дружно поддерживали матросы-кадьяки. - Возьмите нас
в Россию!
     - Дайте сроку,  пойдем и в Россию, - отвечал им Шелихов. - Родину
ваших друзей вам надобно посмотреть... Русские мореходы скоро по всему
океану пути-дороги проложат - в Японию,  в Корейскую землю, в Китай...
И в Индии русские товары с почтением встретят!.. Не одним же испанским
да английским купчишкам всю торговлю в руках своих держать...
     Много смелых   планов  строил  Григорий  Иванович.  Мечтал  он  о
регулярных рейсах русских кораблей из Петербурга в Охотск, с цифрами в
руках горячо доказывал,  какую огромную прибыль получит держава,  если
сухопутные перевозки через всю Сибирь будут  заменены  морскими,  ведь
далекий  путь  вокруг  Европы и Африки,  через Индийский океан и южные
моря, стоил бы намного дешевле сибирского. Составлял Шелихов записки и
"доношения" в адрес Екатерины II о необходимости присоединить к России
открытые и положенные на карту русскими мореходами Курильские острова.
За  много  лет  до  придворных  вельмож  распознал  он хозяйственное и
оборонное значение  этих  островов.  Одновременно  составлял  Григорий
Иванович  проект о присоединении к России всего Амура,  об основании в
устье этой реки порта.  Расходы,  связанные с изучением  этой  великой
реки, Шелихов готов был оплатить сам.
     Когда вечерами,  неторопливо шагая по горнице  из  угла  в  угол,
рассказывал он испытанным друзьям о своих обширных планах,  можно было
подумать, что не в далеком Петербурге, не в роскошных салонах вельмож,
а  здесь,  в  бревенчатой избе на суровом Кадьяке,  решаются вопросы о
границах родины, о ее мощи, силе и славе...
     Пройдя через  всю Сибирь,  побывав на пустынных островах,  где до
тех пор не ступала нога человека,  Шелихов увидел цель своей  жизни  в
исследовании неведомых просторов.
     Какие земли лежат дальше за сибирским краем, к полуночи от устьев
Лены,  Колымы,  Индигирки?..  Что  представляет  собой Северный полюс?
Нельзя ли дойти туда на хорошем, прочном корабле?..
     И у  Шелихова рождается новая мысль:  он пойдет к полюсу.  Пойдет
отсюда,  с Кадьяка.  А другой корабль пошлет из  устья  Лены.  Его  не
остановит  ни лютая стужа,  ни шторм,  ни льды.  И если только удастся
достичь таинственных широт,  - какая великая  победа  это  будет!  Она
прославит русский народ на века...
     Записи об  Аляске  и  карты  ее,   богатые,   бережно   собранные
коллекции,   планы   дальних   морских   походов  и  торговых  связей,
охватывающих  весь  Тихий  океан,  требования  закрепить  за   Россией
открытые русскими земли, проект путешествия на Северный полюс - вот то
бесценное богатство,  что в трюмах корабля и  в  сердце  своем  увезет
Григорий Шелихов с Кадьяка, чтобы вручить родному народу.
     Два года,  полные напряженного труда и непрерывных странствий  по
островам и по Аляске,  пролетели для Шелихова незаметно.  Но как много
было сделано за этот срок!  Сколько новых островов, заливов, рек и гор
открыто!  До  Шелихова  ничего не было известно о народах,  населяющих
этот обширный край.  Беринг и Кук,  побывавшие ранее  у  Аляски,  были
заняты, главным образом, очертаниями берегов. За линией берега лежал и
для них неведомый мир.  Шелихов первый переступил эту черту  и  увидел
самобытную  культуру  народов Аляски,  услышал их речь и песни,  узнал
обычаи,  искусство.  Огромная страна и целый человеческий мир,  до тех
пор  никому  не  известный,  открывались перед Россией в неисчислимых,
нетронутых богатствах, в угрюмой, дикой красоте.
     Русские закрепились на Кадьяке, освоили окрестные земли. Посланцы
Шелихова расселились на  острове  Афогнаке,  на  полуострове  Кенай  и
завязали  дружбу  с  местными племенами.  Об этом особенно беспокоился
русски