Петр Федорович Северов
   Морские были

                            Издание второе

          ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ЛКСМУ "МОЛОДЬ"
                               Киев 1956






ОТ АВТОРА

     Эта книга  рассказывает  о  славных  русских  путешественниках  и
мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о
пытливых и храбрых русских людях,  совершивших незабываемые подвиги во
славу родины.
     Не претендуя  на   сколько-нибудь   полное   изложение   событий,
связанных   с  великими  русскими  географическими  открытиями,  автор
остановился только на эпизодах,  особенно поразивших его  беспримерной
доблестью и отвагой,  настойчивостью в достижении цели,  стремлением к
знаниям и высоким патриотизмом русских  путешественников  и  мореходов
прошлого.
                                                           П. Северов.


ЗА ТРЕМЯ МОРЯМИ

     Могучими разливами  Волги  плыли  от города Твери вниз по течению
два малых купеческих корабля.  Уже  далеко  позади  остались  Калягин,
Углич  и  пестрая  деревянная  Кострома,  на желтой полоске заката уже
обозначитесь холмы Нижнего Новгорода, увенчанные сторожевыми башнями и
куполами церквей...
     Здесь, на шири слившихся рек - Оки и Волги, собирались целые стаи
крылатых  парусников.  Сюда прибывали товары с просторов Руси и многих
азиатских государств.  Здесь начинался торг,  продолжавшийся потом  на
базарах,   купцы   узнавали   цены,   прикидывали   выручку,   яростно
торговались,  били друг друга по рукам,  в спорах или в мирных беседах
делились новостями с огромного бассейна Волги, узнавали, кто куда и по
какой коммерции держит путь...
     Был 1466  год.  Великая волжская дорога в те времена была опасна.
Чем дальше на юг,  к Астрахани,  к Каспию,  -  тем  большие  опасности
ожидали купцов.  Татарские ханы нередко нападали на "торговых гостей",
грабили их, уводили в плен, убивали. В степных просторах вдоль течения
великой реки они чувствовали себя хозяевами.
     Вот почему купцу, отправляющемуся в далекий путь, тогда было мало
одной лишь коммерческой сноровки.  Нужна была еще и отвага, готовность
идти на риск, принять бой, уменье владеть оружием.
     Отвага и  риск  в  случае  удачи  окупались  сторицей.  И на Руси
находилось немало удальцов, готовых идти за тридевять земель в трудных
поисках этой удачи. Она означала и деньги, и почет. А если возвращался
купец без товара,  без денег - ждали  его  или  нищета,  или  долговая
тюрьма.
     Рисковые люди наперекор всем  несчастьям  и  бедам  шли  в  чужие
земли.
     Два малых корабля, что прибыли к Нижнему из Твери, направлялись с
товарами  намного  дальше  Астрахани,  в самое Ширванское ханство,  на
юго-западном побережье Каспийского моря,  где  славились  изделиями  и
торговлей города Куба, Шемаха и Дербент.
     Жемчуг и шелк, дорогие краски, редкостные камни, перец и шафран -
вот  что  влекло  русских  купцов на далекие рынки Востока.  А с собой
везли они соболий, бобровый, песцовый и лисий мех, воск, полотно, мед,
лошадей - товары, очень ценившиеся в Ширване.
     Шел на одном из этих кораблей  бывалый  тверской  купец  Афанасий
Никитин,  человек  хотя  и  не  особого  достатка,  но  зато  с опытом
странствий немалым.  Рассказывали,  будто ходил он в Грузию,  Валахию,
Подолию, Турцию, в Крым...
     И еще толковали знающие люди, будто характером своим Никитин мало
был  похож  на  других  купцов,  которые  заботились только о барышах.
Отличался он жадным интересом к разным странам,  к  тому,  как  и  чем
живут  люди  в  мало  известных  ему  краях.  В  дальних  походах  все
привлекало его внимание:  неведомые на Руси строения,  растительность,
горючие  подземные ключи,  ткани,  песни...  Все он стремился увидеть,
понять запомнить...
     Иные купцы  удивлялись:  к чему это человеку торговому,  занятому
своими делами?  А Никитин даже вел записи и не только цены  на  товары
записывал, но и все прочее, что казалось ему примечательным.
     Говорили, что  Никитин  и  затеял  этот  поход,   других   купцов
уговорил,  обещал огромные барыши. Может и не согласились бы купцы, но
кстати появилась редкостная оказия,  обещавшая безопасность в пути:  в
Ширван  выезжал  посол  великого князя Московского Ивана III - Василий
Папин.  В пути его должна  была  сопровождать  надежная  охрана,  а  в
Ширване воины самого Фаррух-Ясара,  властителя этого ханства. В те дни
в Москве еще находился Хасан-бек,  посол  Фаррух-Ясара;  он  прибыл  к
Ивану  III  с  богатыми  дарами  и  теперь готовился к отъезду,  очень
довольный переговорами.  Не менее доволен  был  Хасан-бек  и  ответным
подарком   Ивана:   вез  он  из  Москвы  своему  повелителю  девяносто
охотничьих кречетов,  ценившихся в его стране дороже золота.
     Афанасий Никитин   вез  меха,  -  груз  не  тяжелый,  но  ценный.
Рассчитывал он проскользнуть под посольской охраной в Ширван и  еще  в
том же году возвратиться обратно.
     Вначале все сулило Никитину удачу.  Папин оказался земляком -  он
тоже  был  родом  из  Твери  -  и  обещал купцам свое покровительство.
Тверской князь Михаил  Борисович  и  посадник  Борис  Захарьич  охотно
выдали  им  проезжие  грамоты.  В  Костроме без особых хлопот получили
купцы великокняжескую грамоту на право проезда за границу. Но в Нижнем
Новгороде  Никитина и его спутников ожидало большое огорчение:  они не
застали Папина.  Посол уже отправился со своей свитой вниз  по  Волге.
Тверичам  оставалось  надеяться только на Хасан-бека,  который все еще
находился в Москве.
     Согласится ли   Хасан-бек   взять  с  собою  купцов?  А  если  не
согласится?  Тогда возвращаться обратно со всем товаром  или  плыть  в
неведомую страну на собственный риск и страх...
     Две недели ждал Никитин ширванского  посла.  Когда  же,  наконец,
Хасан-бек  прибыл в Нижний Новгород,  - с первой минуты встречи с ним,
по первому слову его и взгляду поняли тверичи,  что ждет их посольская
милость: богатством своим и силой Москва настолько покорила посла, что
почел он за радость услужить русским торговым людям.
     В малом  речном  караване  Хасан-бека,  кроме  его охраны,  ехали
бухарские купцы,  возвращавшиеся из Москвы на родину.  Теперь  к  нему
примкнул  и  Никитин с товарищами,  - люди бывалые,  дружные и неплохо
вооруженные.
     Ясным летним  утром  1466  года караван оставил Нижний Новгород и
вышел в  далекий  путь.  Строго  несли  вахту  дозорные  на  переднем,
посольском  корабле:  малейшее  движение  на  берегу - и все участники
похода тотчас брались за  оружие.  Но  волжская  дорога  на  этот  раз
оказалась  удивительно  спокойной:  или ушли от берега в степь кочевые
племена,  или,  быть  может,  опасались  они  нападать   на   посланца
ширванского  ханства.  Бухарские  купцы  усердно  молились  по  утрам,
оглашая  воздух  заунывными  причитаниями,  воздавал  благодарственные
молитвы небу и сам посол, не выпуская, однако, из рук оружия.
     Но моления не помогли.  В низовьях Волги путников ожидала засада.
Не посчитались татары и с неприкосновенностью посла,  - знали они, что
могут взять немалую добычу.
     В пятидесяти километрах выше Астрахани,  в рукаве Волги - Бузань,
путники  встретили  трех  астраханских  татар.  Словно  охраняя  узкий
проток,  три кочевника сидели на берегу,  на выжженном,  рыжем обрыве,
неподвижные,  похожие на  камни,  что  обнажили  осыпи  вдоль  течения
протока.  Казалось,  они  нисколько не были удивлены появлению в диких
этих местах целой флотилии,  равнодушно смотрели  на  корабли  и  едва
ответили  на  приветствие  Хасан-бека.  Приказав  кормчему  пристать к
берегу,  Хасан-бек пригласил кочевников  на  корабль.  Они  вошли  без
опасения, и когда посол сообщил им, кто он, старший молвил безучастно:
     - Мы знаем и вас и ваших спутников,  Хасан-бек.  В  степи  каждая
весть летит быстрее птицы.  Когда вы покинули Нижний Новгород,  мы уже
знали,  и сколько идет кораблей,  и сколько людей на них,  и  как  они
вооружены
     Посол не мог скрыть изумления и растерянности.
     - Я благодарен вам,  что вы так интересовались мною. Чем заслужил
я такую честь?
     - Это известно хану Касиму,  - ответил старший кочевник. - У хана
Касима трехтысячное войско.  В любую  минуту  оно  может  встать,  как
плотина, поперек реки.
     - Разве хану Касиму неизвестно,  что посол владетеля  Ширванского
ханства - лицо неприкосновенное? - спросил Хасан-бек.
     Татарин лукаво усмехнулся:
     - Это закон?
     - Да, это закон.
     - Но хан Касим сам издает законы.
     - Что вы хотите сказать?  - прямо спросил посол.  - Меня  ожидает
опасность?..
     Татарин внимательно осмотрел свою изодранную одежду.
     - Мы  плохо одеты,  - сказал он.  - Не найдется ли у вас хорошего
кафтана?
     Хасап-бек кивнул своим слугам:
     - Принесите три хороших кафтана да по доброму куску полотна. Наши
гости сообщают нам очень важные вести.
     Гости были очень довольны щедрым подарком.  Тут же они нарядились
в  новые  кафтаны  с крупными блестящими пуговицами,  которые особенно
пришлись им по вкусу. Разговор теперь принял более ясный характер.
     Сначала гости потребовали от Хасан-бека священной клятвы,  что он
никогда и никому не расскажет об этой встрече. Потом они сообщили, что
хан  Касим  уже  подкарауливает  у  Астрахани  караван  посла.  Теперь
Хасан-бек окончательно растерялся.  Он не подумал,  что эти трое могли
быть подосланы ханом Касимом.  Но это было именно так. Словно бы между
прочим татары упомянули,  что они отлично знают дельту Волги и уже  не
раз  проводили в Каспий корабли.  Доверчивый посол тут же предложил им
стать  проводниками  его  кораблей.  Он  рассчитывал  ночью  незаметно
пробраться  к  морю.  Поторговавшись,  татары  согласились.  А в самую
опасную минуту,  когда суда проходили у Астрахани,  проводники  подали
своему хану сигнал.
     Над рекой  прозвучал  заунывный  крик  -  призыв  к  бою.  И  вот
наперерез  головному  кораблю  ринулись  десятки  татарских  лодчонок.
Засвистели  стрелы.  На  малом  купеческом  судне,  которое   замыкало
караван, уже закипела рукопашная схватка...
     Еще на подходе к татарской засаде Афанасий Никитин решил  перейти
на корабль посла.  Он успел прихватить с собой лишь малую часть своего
товара - несколько дорогих мехов.  Отныне эти меха составляли все  его
богатство:  малый  корабль,  на  каком  пыл  Никитин  от  самой Твери,
наскочил на рыбачьи сети и был захвачен татарами.  Захватили кочевники
и  другие  суда.  Только  кораблю посла да небольшому русскому судну с
двенадцатью купцами удалось выйти в море. Как будто в довершение всего
пережитого,  в море, едва лишь скрылись берега, грянул жестокий шторм.
От удара волны  русский  корабль  потерял  управление.  Со  сломанными
мачтами был он выброшен через несколько дней на пустынный дагестанский
берег.  Здесь прибрежные жители кайтаки захватили "торговых гостей"  в
плен.
     Большие испытания выпали и на долю  посольского  корабля.  Долгое
время  гнал  его бешеный ветер на юг,  к далекому Ирану,  захлестывали
волны,  рвались ослабевшие снасти.  Были минуты,  когда на судне никто
уже  не  верил  в  спасение.  Но неожиданно на синей эмали южного неба
прояснились  контуры  далеких  гор,  и  вскоре  на  горизонте   встали
крепостные стены Дербента.
     Окончен трудный   и   долгий   путь.   Многих   своих   товарищей
недосчитывались  русские  торговые  люди.  Одни  погибли в схватке под
Астраханью,  другие были взяты в плен  татарами,  третьи  оказались  в
плену  у  горцев.  Лишь  десять человек,  а с ними и Афанасий Никитин,
сошли на ширванский берег, но им нечем было торговать.
     Властитель Ширванского  ханства  Фаррух-Ясар  возвратил  из плена
двенадцать  русских  купцов,  занесенных   штормом   на   дагестанское
побережье.  И  эти  горемыки пришли в Дербент с пустыми руками.  Горцы
разграбили все уцелевшие на судне товары и раздели купцов. Теперь лишь
одна  надежда  оставалась  у  потерпевших  - надежда на помощь владыки
Ширвана.
     Фаррух-Ясар сам пригласил потерпевших купцов во дворец, терпеливо
выслушал их.
     - О,  я сочувствую вам,  - сказал властитель.  - Я так сочувствую
вам,  что,  поверьте,  мне хочется плакать. Идите же с миром и с моими
добрыми пожеланиями, пусть эти пожелания охраняют вас в пути...
     Один из купцов спросил,  не сможет ли властитель одолжить немного
денег, чтобы русские люди могли добраться до родной Москвы, до Твери.
     - Мои пожелания дороже денег,  - сказал Фаррух-Ясар.  - Деньги  -
тлен,   суета.  Я  не  хочу  омрачать  наши  добрые  отношения  звоном
презренного металла.  В дорогу я дарю вам самое дорогое: мои наилучшие
пожелания!..
     С тем и покинули купцы роскошный дворец властителя. Может быть, в
тот  же день,  бродя по запутанным переулкам Дербента и обдумывая свои
незавидные дела,  Никитин решился на новое дальнее странствие,  полное
опасностей  и  приключений.  Он  отправился  в  Баку.  Здесь  Никитина
поразило невиданное ранее зрелище - "огнь... неугасимы", который горел
над  выходами из земли газов или нефти.  В Баку он заработал денег,  а
затем сел на корабль и переправился через  Каспийское  море  в  Персию
(Иран).
     Все дальше уходил Никитин от  родных  земель,  в  места,  где  не
побывал  еще ни один европеец.  Свыше тысячи семисот километров прошел
он  и  проехал  по  каменистым  пустыням   Персии,   по   бесчисленным
солончакам,  по склонам горных цепей, по приморским гибельным болотам,
где желтая лихорадка пожирала целые селения. Побывал Никитин во многих
больших и малых персидских городах и прибыл, наконец, на остров Ормуз,
расположенный  в  начале  Персидского  залива.   На   этом   маленьком
вулканическом   островке   на   опаленных   солнцем   скалах   высился
многолюдный,  очень богатый город Ормуз,  в то время большой  торговый
центр,  в который стекались товары из Индии,  Турции,  Аравии, Китая и
многих других азиатских стран.
     Немало удивился   Никитин   могучему  океанскому  приливу,  почти
поглощавшему островок,  и нещадному солнцу,  способному сжечь на  этих
камнях  человека,  и тому,  как спасались жители Ормуза от нестерпимой
жары, сплошь покрывая улицы коврами...
     На рынках,    на   пристани,   на   улицах   Ормуза   встречались
бронзоволицые гости из богатой и таинственной Индии.  О богатстве этой
страны  Никитин  мог  судить  по тому,  что любой индийский торговец и
многие матросы носили золотые серьги,  браслеты и  кольца.  А  сколько
индийских  бумажных и шелковых тканей было на базарах Ормуза!  А какие
вороха жемчуга искрились и сверкали на прилавках купцов!
     Никитин давно   мечтал   побывать   в  Индии,  теперь  эта  мечта
окончательно завладела им.  Он экономил свои небольшие средства. Узнав
что в Индии очень высоко ценятся лошади, бывалый и смелый тверич купил
в Ормузе доброго жеребца,  который должен  был  окупить  все  дорожные
расходы путешественника.
     В знойном Ормузе Никитин прожил ровно месяц.  За это время у него
появилось  в городе много знакомств.  Особенно важны были знакомства с
моряками,  - ведь с этими людьми предстояло отправиться  в  дальний  и
опасный путь.
     Осматривая ненадежные деревянные корабли,  Никитин немало дивился
отваге  моряков  - этих обветренных тружеников моря.  Они не скрывали,
что плавание  будет  опасным.  Многие  из  кораблей  гибли  в  пути  в
штормовом Индийском океане.
     Никитин однако, не колебался. Он решил побывать в Индии во что бы
то ни стало. Тяжелые бедствия, пережитые в Каспийском море, не были им
забыты, но они не испугали его, не надломили волю.
     Солнечным утром  неповоротливый деревянный корабль - тава - вышел
в океан.  В течение  шести  недель,  преодолевая  тропические  штормы,
борясь  с  противными  ветрами,  обходя  прибрежные мели и рифы,  плыл
корабль  в  далекую  древнюю  страну.  Никитину  довелось  побывать  в
крупнейшем  порту  Аравии  -  Маскате,  в  старинном аравийском городе
Калхате,  в городе Дега и других местах,  пока  над  синим  горизонтом
океана не встали горы полуострова Гуджерат. Это была Индия. В одном из
крупнейших портов Гуджерата - Камбаи Никитин высадился на берег Индии.
     Сказочной представилась   с   первого   взгляда   путешественнику
заморская страна.  Сотни кораблей стояли у причалов и на рейде Камбаи.
Здесь можно было встретить моряков и купцов из Персии,  Турции, Сирии,
Аравии,  Татарии,  с  самых  отдаленных  островов  Индийского  океана.
Непрерывно,  днем  и ночью,  грузили они товары богатейшего Гуджерата:
бумажные и шелковые ткани,  драгоценную растительную краску -  индиго,
смолу,  из  которой  изготовлялись  лаки и политуры,  камень-сердолик,
самый прекрасный в  мире  жемчуг,  фрукты,  рис,  соль...  Бесконечным
казался этот поток разнообразных товаров. Никитин невольно задумался о
богатстве властителя Гуджерата, стал расспрашивать о нем у новых своих
знакомых и услышал рассказы, похожие на легенду. Со страхом и трепетом
произносили купцы имя Махмуда-шаха I Байкара.  Говорили,  что  был  он
самым  смелым,  ловким и сильным воином Индии,  но в этих восторженных
отзывах и похвалах нетрудно было различить  опасение.  За  одно  слово
неуважения,  по  малейшему  подозрению  в  неуважении шах люто пытал и
казнил своих подчиненных...
     Махмуд-шах I  Байкара правил Гуджератом во второй половине XV и в
начале XVI веков.  Гуджерат был независимым мусульманским владением  в
Индии.  Шах  всячески  притеснял  индийское население:  отбирал у него
землю, душил непосильными налогами, грабил и убивал его.
     Но, преследуя индийский народ, шах Байкара смертельно его боялся.
Власть этого свирепого царька держалась  на  тысячах  явных  и  тайных
убийств, на силе кинжала и яда.
     Когда, покидая Камбаи и направляясь дальше на юг,  Никитин строил
планы своего нового похода, не думал он, что скоро судьба сведет его с
таким же,  как Махмуд,  свирепым владыкой,  который будет решать, жить
или умереть ему, Никитину...
     Корабль доставил Никитина в южную  часть  Индии,  в  город  Чаул.
Удивили   его   здесь  толпы  черных  почти  совершенно  голых  людей,
заинтересовало вооружение княжеской охраны... Однако сам он еще больше
удивил   и   заинтересовал   население  Чаула.  Впервые  здесь  видели
европейца.  Рослый, плечистый, голубоглазый человек с белой кожей лица
и  рук,  с  пышной  вьющейся бородой привлекал внимание всех прохожих.
Вокруг него то и дело собиралась толпа, то и дело слышались удивленные
возгласы  и  вопросы.  В те дни в древней Индии,  подхваченное сотнями
голосов впервые прозвучало слово: "Русь".
     В Чауле  Никитин  задержался  ненадолго.  Сделал  записи  в своем
дневнике и двинулся дальше,  в сторону Декана,  гористой области южной
Индии,  стремясь  пройти  к  городу  Пали,  а оттуда в старинный город
Джуннар.
     Труден был  этот  путь.  Шли проливные дожди.  Но добрый конь все
время выручал Никитина.
     В Джуннаре  с Никитиным случайно встретился,  проезжая по улице в
своей  золоченой  колеснице,  сам  наместник   Асад-хан.   Увидел   он
тонконогого  гривастого  красавца-жеребца,  залюбовался  им.  И  вдруг
знаком приказал Никитину приблизиться.
     - Такие неверные,  как ты, - сказал, - не должны владеть хорошими
лошадьми.  Я оказываю  тебе,  недостойному,  очень  высокую  честь.  Я
разрешаю тебе подарить этого коня... мне!
     - Я русский,  - ответил Никитин. - Почему, хан, ты называешь меня
неверным?  Я  не  могу  подарить этого коня,  потому что в нем все мое
богатство и потому, что он мой спутник и друг в дальней дороге...
     Асад-хан кивнул своим слугам:
     - Препроводите этого неизвестного человека во дворец.
     Никитин понял:  нежданно-негаданно  приключилась  с  ним страшная
беда. Наместник - полный властелин в этом краю. Спорить с ним - значит
рисковать жизнью. Однако что оставалось делать беззащитному путнику на
чужбине?  Никитин  решил  не  сдаваться.  Он  будет  протестова