ом  мы, столпившись на баке, во  все  глаза смотрели  на
представшие перед  нами скалистые горы  Земли  Эндерби. Земля, даже покрытая
снегом и ледниками, всегда  земля,  суша, на которую моряки всегда смотрят с
волнением.  Давя остатки припая, "Обь" легко  подошла к  берегу, на  котором
размахивали руками  и палили из ракетниц  полярники Молодежной.  У многих из
этих людей уже  упакованы чемоданы, они отзимовали свой срок  и  вернутся  с
нами домой.
     Здесь  я впервые  увидел,  как  швартуется  к  барьеру Купри.  Покрытый
снежной   шапкой   ледяной  барьер  был   неровен,   а  "Обь"   должна  была
пришвартоваться к нему правым  бортом. И капитан, орудуя форштевнем корабля,
как  столяр топором, с ювелирной точностью выровнял барьер, срезав и обрушив
в море десятки тонн льда  и снега.  И если бы моряки и полярники не привыкли
сдерживать проявления своих  чувств, они, мне кажется, наградили бы капитана
аплодисментами, как награждают артиста за его замечательное искусство.
     Как обживают землю
     В  кают-компании станции Восток специалист  по космическим лучам, он же
по совместительству киномеханик,  Тимур Григорашвили начал "крутить" журнал.
И тут же раздались возгласы:
     -- Тимур, подожди, зовите Семеныча, ребята!
     И,  сидя  в  теплой  кают-компании,  мы  вместе  с  Сидоровым  смотрели
киноленту, запечатлевшую часть его биографии.
     В  начале 1962  года Сидоров  и его  одновосточники на  "Оби"  пришли в
Мирный,  откуда должны  были  полететь на  Восток, но  из  Центра неожиданно
поступило  распоряжение о консервации  этой станции. Одновременно начальство
предложило  оставшемуся  без дела  коллективу Востока отправиться на "Оби" к
Земле   Эндерби  для   основания   новой  станции,   названной  впоследствии
Молодежная. На  борту  корабля,  которым  командовал тогда капитан Свиридов,
были кинооператоры-документалисты. Они и засняли фильм о том,  как Сидоров и
его товарищи высадились на пустынную Землю Эндерби и начали ее обживать.
     Василий Семенович разволновался.
     -- Это "Аннушка" за нами прилетела... -- комментировал он. -- "Обь"  не
могла пробиться через припай, лед  был двухметровый... Мы тонн пятнадцать на
"Аннушках"  доставили...  А  вот  Дралкин,  начальник   экспедиции...  Пургу
засняли, черти! Видите, как мы завертелись?
     Через год  с  лишним после того  вечера в кают-компании,  когда Сидоров
возвратился  из Антарктиды  в  Москву, мы припомнили этот  фильм, и  Василий
Семенович показал мне свой дневник, который вел тогда, в первые дни освоения
Земли  Эндерби. Записи в дневнике обрывочные,  торопливые,  чувствуется, что
автор  с  трудом выкраивал для  них  время,  но мне  они показались особенно
интересными  именно  потому,  что  были  сделаны  непосредственно  на  месте
событий. С разрешения Василия Семеновича привожу несколько выдержек из этого
дневника.
     12   февраля.  Мы  сели  на  "Аннушку"  и  через  сорок   минут  полета
приземлились  у  лагеря геологов. Не теряя времени, пошли на самую высокую в
здешних местах  "горушку",  чтобы сделать  общий обзор.  У  побережья  много
выходов  коренных  пород.  Среди  гор видим  сравнительно  ровное  плато, на
котором огромными чашами  раскинулись три пресноводных озера. Расстояние  до
них от  барьера примерно  1200  метров. Ветер и  время  поработали  так, что
породы изобилуют  расщелинами, трещинами,  гигантскими рубцами... Темнеет, а
мы все  ходим  и обсуждаем, где и  как расположить здания станции. Мы -- это
главный  архитектор Лаэаренко, радист Сорокин и я. Место нам очень нравится.
Однако  пора возвращаться  в  лагерь.  Возвращаемся.  Оказывается, все  были
взволнованы нашим долгим  отсутствием и  собирались выходить с  ракетницами.
Начальник  морского  отряда  Шамонтьев  шутит  по  моему  адресу, что,  мол,
"губернатор" здешних  мест  мог  заблудиться, попасть в  трещину  и  прочее.
Владимир Николаевич Мальцев кричит из своего  спального мешка,  что лично он
был спокоен, хотя сам  сегодня  по грудь  провалился  в трещину,  но "такого
волчару, как Сидоров, не утопишь силой"...
     В палатке нас  поселилось четверо.  Забираемся в  мешки,  гасим газовую
горелку, сразу становится  холодно и  темно. Разные  мысли  лезут в  голову.
Пробьется  ли "Обь"  к берегу? Тридцать восемь миль  двухметрового  льда  не
шутка...  Созревает  план.  Если корабль не пробьется  и  выгрузить  все  не
удастся, все равно нужно остаться зимовать на этой земле. Может быть, даже в
палатках. Нас будет пятеро. Кого выбрать? Павлик Сорокин --  этот наверняка,
доктор  Пономарев,  мой  заместитель  Алексей  Кононов,  одновосточник  Коля
Боровский,  Коля  Лебедев... Все хороши, все  нужны!.. С непривычки  в мешке
тесновато, отвык. Холодно и  мокро.  Одежду  придется сушить  теплом  своего
тела...
     13 февраля.  Собачий  холод. Посапывают  в  мешках  товарищи.  Вылезаю,
зажигаю горелку. С трудом натягиваю сапоги,  так как  за ночь они промерзли.
Надо учесть на завтра, сапоги положить под себя, пусть за ночь просыхают.
     Ребята  проснулись.  Пошли  в  палатку-камбуз,  предварительно умывшись
снегом. Большой палец на руке  сильно ломило, стало ныть плечо. Пора кончать
ездить в холодные края, перебираться поближе к теплу, к солнышку...*
     *  С  тех пор Сидоров еще  дважды  зимовал на  станции Восток  и два  с
половиной года дрейфовал на станции Северный полюс-13.
     Рано утром начали детальное  обследование  района. Поднялись к  озерам.
Проверили еще раз выбранную вчера площадку для строительства новой  станции,
она понравилась нам еще больше, чем вчера. Думаю, лучшей площадки  не найти.
Рядом два озера с колоссальным запасом  пресной  воды, большое  пространство
совершенно свободно ото льда и снега, ветры в основном одного направления, и
домики можно поставить так, чтобы их не заносило... Очень красивое местечко.
Лазаренко  пошутил, что здесь можно построить беседку для влюбленных. А что?
Может, не за горами времена, когда и здесь, в пустынной Антарктиде, появятся
женщины. И  здесь будут влюбляться и объясняться в любви! Нет, в самом деле,
мы должны построить такой  поселок, чтобы полярники приезжали сюда со своими
женами. Вот будет жизнь!  Один умный  человек сказал: "Без женщин Арктики не
завоюешь!" Правильные слова, их смело можно отнести и к Антарктиде...
     На  склоне  одной  из  гор,  на  высоте  около тридцати  метров,  нашли
погибшего тюленя. Очевидно,  он  потерял ориентировку и вместо моря полез на
сушу. Или другое: ог старых полярников я слышал,  будто тюлени перед близкой
своей кончиной вылезают умирать на сушу. Насколько это правильно, не знаю. А
животный  мир  здесь  богатый.  Много  пингвинов, больших  чаек,  называемых
бургомистрами, тюленей. В лощинке увидели интересную сцену. Чайка-мать учила
своего детеныша летать. Он  взмахивал  своими еще не  окрепшими крылышками и
обиженно попискивал.
     Обходили окрестности. Мальцев, Вайгачев и Павлов с помощью товарищей иэ
морского отряда составляют отличную карту местности, делают морские промеры,
для  чего вручную сверлят  лед. Напротив будущей станции --  пологий спуск в
море.  Разгрузку  судов можно  будет  производить с помощью амфибий, которые
смогут легко выходить из воды и доставлять груз к поселку.
     Поднявшись на возвышенность,  увидели  группу людей,  которые стояли  у
знака  Озерный и смотрели на облюбованное  нами местечко.  С помощью бинокля
узнал  начальника   экспедиции  Александра  Гавриловича   Дралкина,  который
энергичными движениями руки как бы  утверждал: "Да, тут быть новой советской
антарктической станции!.." Промелькнула "Аннушка". Пилот М. Завьялов посадил
машину в небольщоа лощине и забрал группу на борт. Пролетая над нами, кто-то
из окна кабины делал нам знаки: "Продолжайте,  мол, работать  на земле, а мы
еще раз обследуем район с воздуха"...
     Устал  страшно, еле  залез в мешок.  Кто-то шагал  через  меня,  кто-то
опрокинул чайник,  кто-то  чертыхнулся.  Ночью сильно мело.  За  сутки "Обь"
продвинулась на несколько миль.
     14  февраля. С  утра  вместе с  Павлом  Ивановичем  Лазаренко  выбирали
конкретное  место для  каждого  здания. Наше плато  с трех  сторон  защищено
горами  от ветра.  Промерили площадку, обозначили каждое строение гуриями из
камней. Я был  очень  благодарен Павлу Ивановичу, этому славному  старикану.
Любит он людей вообще, особенно полярников, сил своих на них не жалеет...
     Рассматриваем  все  до   мелочи.  Я  доложил  по  радио  Дралкину,  что
подготовительная работа закончена, теперь дело за выгрузкой.
     16  февраля.  Коля  Боровский,   которому  сделали  операцию,  ходит  с
забинтованным пальцем, как с пистолетом. Очень переживает этот богатырь, что
в  самое горячее  время  вышел  из строя.  Глеб  Николаев  лежит  с ангиной,
насквозь простуженный. Кузя Макаров мучается от свищей.  Меня изводит плечо,
ревматизм, черт бы его побрал! Особенно достается ночью.
     20  февраля.  Ни зги  не видно.  Ветер 25 метров в  секунду,  все грузы
запорошены  снегом.  Увы,  надежда  на то,  что шторм  взломает  припай,  не
оправдалась. Боюсь, что "Обь" к берегу не пробьется. На берегу все замерзли,
просятся на корабль...
     23 февраля. Началось такое,  что некогда  было даже поесть. День ясный,
погода хорошая, непрерывно перевозим на "Аннушках" грузы. Доставили на берег
гору ящиков  с  оборудованием, материалы, необходимые для жизни  палаточного
городка. Люди валятся  с ног, но нужно спешить, пока погода позволяет летать
и работать. Так много нужно, чтобы "прорасти" на новом месте. Прорастем!
     ...Замерзают  чернила, отогреваю ручку над  плитой.  Сегодня  у нас был
праздник. В час  ночи достал коньяк, наполнили  чашки и  выпили  за здоровье
Алеши Кононова,  который первым  отмечает  день  рождения на этой  необжитой
Земле Эндерби. Алеша до  слез был растроган нашим  вниманием, в спешке и при
такой  нагрузке он  попросту забыл  о  своем  дне  рождения. И  вдруг  такой
сюрприз! Ну, конечно, был тост и в честь Дня Советской Армии.
     24 февраля. Перетаскиваем на санках грузы с перевала в лагерь. Особенно
хлебнули горя с дизелями для электростанции: каждый  агрегат весит восемьсот
килограммов. А на пути голые камни, валуны, если бы  по снегу тащили -- куда
еще  ни шло...  Но по  скалам, честно говоря, трудновато. Пришлось вспомнить
времена  Петра  Первого  и  нашу русскую "Дубинушку!" Где  волоком,  где  на
катках, а к концу дня оба дизеля были подняты на гору и установлены на месте
строительства  будущей  электростанции.  Нам  даже  не  верилось,  что  этот
километр позади. Так дошли, что не было сил  дать о  себе  знать в лагерь, и
оттуда отправился нас искать встревоженный Мальцев. Доля  такая полярная.  В
век атомной энергии на плечах и утлых саночках тянуть восемьсоткилограммовые
грузы...  Но техника на  борту "Оби", а у  берега  лед  в трещинах, тракторы
гнать по  припаю  опасно...  Вот  и  получается,  что  выручает  по-прежнему
"Дубинушка"..."
     На этом дневник  Сидорова обрывается, ни времени, ни сил продолжать его
у Семеныча не было.
     А дальше события развивались так. "Обь" к 18 марта все-таки пробилась к
берегу, и,  несмотря  на  штормовой  ветер  и  пургу,  к 30  марта  основные
материалы были выгружены на  берег. Но  к этому  времени усилились морозы, в
море  началось  интенсивное  образование молодых льдов  и смерзание  старых,
оставаться   у  барьера  "Оби"  было  опасно.   Руководство   Главсевморпути
распорядилось  законсервировать  Молодежную  и  немедленно  выйти к  станции
Лазарев  за  группой полярников  во  главе с Гербовичем, отзимовавших год на
Новолазаревской  *. Оставленные на  Молодежной оборудование и материалы были
сложены  так,  чтобы  они  возможно  меньше подвергались  снежным  заносам и
воздействию талых вод в летний  период.  "Обь"  отсалютовала Земле Эндерби и
вышла в открытое море.
     А через  девять  месяцев  полярники  Восьмой  антарктической экспедиции
пришли на эту землю и вдохнули жизнь в станцию Молодежная.
     * Об этой драматической эпопее  см. главу  "Штрихи из  жизни начальника
экспедиции".
     Молодежная: люди к сюрпризы
     Ныне Молодежная  самая большая в Антарктиде советская полярная станция.
С 1971 года она сменила Мирный в роли резиденции начальника экспедиции.
     Окруженная   сопками   долина,   где   когда-то   мерзли   в   палатках
первопроходцы, застроена пестро  раскрашенными  домами "на курьих ножках" --
тонких  металлических  сваях.  Этим домам  не  страшны  пурги,  вихри  любой
интенсивности  проносятся  между  сваями.   Невольно   вспоминается  Мирный,
засыпанный  снегом, -- Молодежной  такая участь  не грозит. Дома просторные,
теплые  и удобные:  оказавшись в помещении,  забываешь,  что  находишься  на
полярной станции. К отсутствию удобств полярники привыкли, комфортом во всех
его разновидностях они  наслаждаются  на Большой земле,  неустроенность быта
стала нормой  жизни -- и вдруг дома с широкими окнами, в  комнатах светло, в
коридорах просторно...  Словно  ты очутился не в  Антарктиде, а в предгорьях
Кавказского  хребта,  какими они  бывают  в  разгаре  зимы.  Только  десятки
айсбергов на горизонте,  да пингвины, стайками и в одиночку  прогуливающиеся
на берегу, убеждают тебя в том, что до  ледяного  купола отсюда куда  ближе,
чем до Эльбруса.
     И  все-таки странная  вещь: Мирный  полярники любят  больше, как  любят
больше других кораблей  "Обь". Чем-то милее старый, неблагоустроенный Мирный
сердцу полярника,  я слышал это от  многих товарищей, отзимовавших  на обеих
станциях.  Может  быть,  потому, что  Молодежная  непрерывно  строится и  ее
обитатели  испытывают чувства жильцов дома, в котором сданы  не  все секции?
Или потому,  что Мирный сама история освоения Антарктиды советскими  людьми?
Или  в  Мирном,  в  обсерватории  и "стольном  граде", сильнее и  интереснее
коллектив? Не  знаю. Впрочем, как уже говорилось, Молодежная сейчас столица,
а Мирный -- глухая провинция, перевалочный пункт на пути к Востоку...
     На берегу я первым делом разыскал Игоря Петровича Семенова, с которым у
нас  возникли  самые  дружеские отношения еще в  период перехода на  "Визе".
Включенный в  состав  экспедиции на  сезон,  Игорь  Петрович  получил  затем
предложение  от  Гербовича  остаться  на  зимовку  и  улетел  из  Мирного  в
Молодежную,  Предложение  было  лестным,  но  абсолютно  неприемлемым для...
Людмилы  Николаевны Семеновой,  которая не  без колебаний  отпустила  мужа в
Антарктиду  на несколько месяцев.  Перед  уходом  "Визе" Людмила Николаевна,
стараясь держаться  по возможности бодро и жизнерадостно, сделала следующее,
заявление:
     -- За тридцать  лет  со дня женитьбы мы прожили вместе одиннадцать лет.
Тебе не кажется, что это немножко слишком?
     --  Пожалуй,  немножко  слишком,  --  с  готовностью  согласился  Игорь
Петрович.
     -- Обещаешь, что это в последний раз?
     -- Разумеется, дорогая, как ты можешь даже об этом говорить!
     И вот уже два месяца Игорь  Петрович мучается над текстом  радиограммы,
которую  он  должен  послать  жене.  Я,  со  своей  стороны,  взял  на  себя
деликатнейшее  поручение  по возвращении  в  Москву  лично  убедить  Людмилу
Николаевну  в  том,  что  ее  супруг  не мог  отклонить  просьбы  начальника
экспедиции,   поскольку    вышеуказанная   просьба   вызвана    чрезвычайной
производственной необходимостью. Беседуя на эту тему, мы отправились бродить
по Молодежной и восхищаться ее красотами.
     Игоря Петровича Семенова я  бы  отнес к  той категории  людей, которые,
совершенно   не  стремясь   быть  оригинальными,   производят  именно  такое
впечатление.  Он  хорошо  сложен  и  красив  и в  то  же время исключительно
скромен.  Редкое  сочетание.  Обладая  обширными  познаниями  в  литературе,
искусстве  и в  своем  штурманском  деле,  он  начисто  лишен  честолюбия  и
стремления  выдвинуться,  вполне  удовлетворяясь  своим  скромным  служебным
положением.  В прошлом военный летчик, он всю войну провел на фронте и много
раз награжден, но вам не удастся "выжать" из Семенова рассказа о ситуации, в
которой бы он отличился. Общительный,  но предельно тактичный, он никогда не
покажет собеседнику  своего  превосходства.  Но  самоуничижения  здесь  нет.
Органически  неспособный без причины обидеть человека,  Игорь Петрович  и на
себя "наступить" не позволит: чувство собственного достоинства -- едва ли не
самое сильное в нем.
     Когда я с  ним  познакомился, то  был уверен, что он занимает  солидный
пост,  и  лишь  потом  понял,  что он  слишком  снисходителен к  людям и  их
слабостям,  чтобы стать  большим  начальником.  Но  лучшего  подчиненного  и
выдумать  невозможно,  настолько он честен,  исполнителен.  Человек, который
совершенно   сознательно  не   сделал  вполне  заслуженной  им   карьеры  --
согласитесь, такие встречаются не на каждом шагу.
     На  Молодежной он  занимается  главным  образом  обработкой и  монтажом
снимков,  полученных  от спутников  Земли. "Беру фотоинтервью у спутника, --
шутит Игорь  Петрович.  -- Если  хотите,  могу  попросить,  когда  он  будет
пролетать над  Москвой, узнать, что делается у  вас дома". Монтаж снимков --
сложная   и  ответственная  операция,  требующая  разнообразных  специальных
знаний.  Игорь  Петрович,  за время  своей  летной практики  в  совершенстве
овладевший  аэрофотосъемкой, быстро вошел  в  курс  дела  --  кстати говоря,
исключительно  важного  для  прогнозирования  погоды.  Изучив  изготовленные
Семеновым  монтажные листы,  синоптики Молодежной дают прогнозы  советским и
иностранным станциям, а также судам, бороздящим антарктические воды. Капитан
"Оби" не раз благодарил молодежников за эти ценнейшие сведения.
     Впрочем, Игорю Петровичу  пришлось  здесь проработать и почти  по своей
основной специальности.  Почти -- потому, что роль штурмана он выполнял не в
воздухе, а на земле, еще точнее -- на льду. Из Молодежной в глубь Антарктиды
вышел отряд радиофизиков  для определения  толщины ледяного купола  методами
радиолокации. Возглавлял поход  молодой  физик Валерий Чудаков,  а  в состав
отряда входили столь же молодые Ваня Иванов,  специалист по лазерам, и физик
Аркадий Шалыгин. Кажется, именно в этом походе впервые в условиях Антарктиды
для исследования был применен лазер * и уж наверняка впервые оригинальнейший
"трещиноискатель". Ледяной купол у Молодежной  изобилует трещинами, и  когда
"поезд  Чудакова"  подходил к подозрительному  месту,  его  исследовали  при
помощи... привязанного на капроновую  веревку Аркадия Шалыгина. Выбор пал на
него потому, что весил Аркадий килограммов пятьдесят. Страхуемый товарищами,
он спускался в трещину и определял ее размеры. Так что я знаю уже четы
     * Ваня  Иванов  впервые в  антарктической практике определял при помощи
лазера  скорость  движения  ледников.  Так,  было установлено,  что  один из
ледников движется со скоростью 0,3 микрона в секунду.
     рех  людей, которые побывали  в трещинах  на куполе и остались в живых:
Алексей Федорович Трешников,  Василий Семенович  Сидоров и  Валерий Фисенко,
которых спасли товарищи, и Аркадий Шалыгин, спускавшийся в трещины по  своей
воле.
     Игорь  Петрович  в этом  походе был  штурманом  и  по  совместительству
поваром. Со  слов Чудакова  в его ребят знаю,  что они одинаково восхищались
обеими сторонами деятельности своего старшего товарища.
     Итак, мы бродили по Молодежной. Основные ее строения  расположены в той
самой  долине,  о  которой  писал  в  своем  дневнике  Сидоров.  Но  в  ходе
строительства станцию решили  расширить,  и  несколько  домов, в  том  числе
ракетный  комплекс, было  вынесено за  пределы  долины. В результате станция
выиграла в  пространстве, но  потеряла в компактности:  некоторым полярникам
приходится трижды  в  день совершать  более  чем  километровые  переходы  до
кают-компании. Если и хорошую погоду такая прогулка весьма приятна и полезна
для здоровья, то в пургу она станов