щ генерал.
     -- Немедленно послать резерв!
     --  Слушаюсь,  товарищ  генерал.  (А  я  скорее  руку  отдам, чем  свой
последний резерв!)
     -- А почему?..
     -- А зачем?.,
     -- А куда?.,
     У  меня секунды  нет,  в  ушах  трещит от информации, связные с  боевых
участков в очередь докладывают, мне тришкин кафтан  латать нужно -- затыкать
одни дыры  за  счет других...  Ну, думаю, извините, товарищ  генерал... И  я
отмочил такое, что в мороз  и ветер вспотел от своей неслыханной смелости...
Но зато больше мне никто не мешал.*

     *  Добавление Нилина:  "Таким осатаневшим я Диму еще  не  видел!  Когда
генерал  ему что-то в  десятый  раз приказал  -- кажется,  передислоцировать
пятидесятиметровку к фасаду, --  Дима  вдруг  налился  кровью и как рявкнул:
"Товарищ  генерал,  разрешите  обратиться! Вы мне мешаете  работать, товарищ
генерал!" Ермаков даже растерялся: "Ты  что  сказал?"  А  Дима; "Так  точно,
товарищ генерал,  мешаете мне работать!"  Ну, думаю,  прощай, друг  детства,
Дима Рагозин! На него сразу два полковника налетели, заместители Ермакова --
чтобы разорвать в клочья и  рассеять по ветру. А  Ермаков вдруг: "Отставить!
Работай, капитан.  Всем  отойти  от штаба!" Тут Кожухов прибежал,  и Дима со
своим хамством отошел на задний план. Вот ведь везучий, собака!"

     Еще об одном обстоятельстве, которое сильно затрудняло боевые действия.
     До  тех  пор,  пока огонь  не  врывался  в  помещения,  главным  врагом
находившихся  там  людей был дым. Он проникая  в комнаты  даже  при закрытых
дверях -- через щели,  вентиляционные отверстия.  Во многих  случаях,  когда
люди  проявляли находчивость и затыкали щели  всем, что попадалось под руку,
дым пробивался не так сильно, но часто люди распахивали или разбивали окна.
     С верхних этажей вниз  то  и дело  летели стекла -- тяжелые,  иной  раз
вместе  с  рамами, попадет в человека  -- разрубит, как мечом.  Одним  таким
стеклом врезало по трехколенке, с которой перебирался на штурмовку Лавров: к
счастью,  он успел  зацепиться за подоконник, Другой  осколок весом с добрый
пуд  рубанул  по кабине  автолестницы,  третьим  выбило  из  рук  солдата  и
покорежило  пеногенератор.  Летели вниз и другие предметы: так,  с  восьмого
этажа музыканты из ансамбля стали выбрасывать инструменты, а в одном шаге от
Славы Нилина в асфальт  врезался здоровенный  контрабас, а с высотки, где на
нескольких этажах были  гостиничные номера,  выбрасывали чемоданы, портфели,
шубы...
     И все пространство  вокруг Дворца было усеяно битым  стеклом, вещами...
Словом,  опасности  подстерегали пожарных  не  только внутри  Дворца,  но  и
снаружи. Лично мне  к тому же сильно мешало  работать то обстоятельство, что
каждую  обнаружеиную ценность бойцы  приносили в штаб и клали на стол. Так у
нас положено; любую ценность обязательно подбери и доставь м штаб.
     На   этом  моменте   я  хочу  остановиться.  Из  всех  побасенок,   что
распространяют о нас  обыватели, особенно  болезненно  мы воспринимаем одну:
будто у  погорельцев пропадают  ценные вещи. Клеймо, и какое!  Да  будет вам
известно,  что никогда пожарный не польстится  ни на какое барахло. Нет  для
пожарного худшего оскорбления, чем обывательские обвинения  в мародерстве. У
нас даже чувство юмора исчезает, когда слышим об этом, выть на луну хочется.
Дед  за свою  долгую пожарную  службу знал только одного,  который положил и
карман магнитофонную  кассету  и то ли забыл, то ли намеренно  не отдал. Год
разговоров было, выгнали парня из пожарной охраны с "волчьим билетом".
     Так разговор о ценностях я  затеял потому, что во время Большого Пожара
с полчаса был миллионером. Ну, может, и не миллионером, но такого количества
денег ни я, ни кто другой из наших ребят в натуре не видывали.
     Первую кучу денег приволок и шмякнул мне на стол боец из отделения Деда
--  из  кассы,  где человек  пятьсот  зарплату  должны были  получить, да не
успели,  деньги поздно доставили;  Никулькин из буфета  пачку принес,  потом
несли из кассы  кинотеатра, откуда кассирша сбежала, из разбитых чемоданов и
сумок,  из шуб и пальто -- не считал,  но думаю,  тысяч  пятьдесят,  а  то и
больше на столе было. Грузиков  не хватало на пачки класть -- чтоб но сдуло,
да  и  работать  купюры мешали,  мой пластик  с планом  закрывали. Поэтому я
вынужден был попросить, чтобы милиция эти пачки ее штабного стола убрала.*

     * Добавление Нилина: "Дима все отпихивал пачки, чтобы на свои  каракули
смотреть,  чертыхался, а потом не выдержал  и  проорал  заместителю генерала
Ермакова: "Товарищ полковник, прикажите забрать со стола этот мусор"!

     О  том, что Ольга  с  Бубликом находятся  в киностудии, мне по телефону
сообщила Нина Ивановна.
     Я поднял голову -- и тут же их увидел, Ольгу с Бубликом на руках.
     К этому времени на пятом и шестом этажах пожар был локализован. По всем
трем внутренним лестницам на верхние  этажи пробивались подразделения  самых
лучших  наших тушил -- Головина,  Чепурина, Баулина, Говорухина и  других, с
фасада  людей  снимали  по  трем  тридцатиметровкам, со двора  работали  две
тридцатиметровки  и одна  пятидесятиметровка, это  не  считая трехколенок  и
штурмовок;  наиболее  серьезная  обстановка сложилась  на восьмом, девятом и
десятом  этажах (до высотки  дело еще не  дошло), особенно " правой стороны,
где  находились   хореография,  народный  театр   и  киностудия:   здесь  из
большинства  окон полыхало,  поэтому с автолестниц работать было практически
невозможно.
     Но если в  коридоры восьмого и девятого ребята уже пробились и вовсю их
тушили, если  в левое крыло десятого,  в выставочный зал пробился Дед,  то с
правым крылом  дело обстояло куда хуже: сотни горящих коробок  с кинолентами
создали  здесь  такую высокую температуру,  что  больше трех-четырех  секунд
ствольщики не выдерживали.
     Невозможно  было  в  киностудию  пробиться  и  со двора  -- по  тем  же
причинам, что и с фасада.
     Десятый этаж на те минуты  стал для  нас главным: и потому,  что  здесь
находилось много людей, и  потому что  именно  через него лежал единственный
путь к высотной части.
     Еще об обстановке. К этому времени работать  стало  полегче: во-первых,
генерал Ермаков создал  вокруг Дворца мощное  оцепление и никаких  эевак  не
допускал;  вовторых,  десятки машин "скорой помощи"  немедленно эвакуировали
всех  спасенных;  и  в-третьих, специально  для  начальства  Кожухов  создал
"ложный штаб" с телефоном и прикрепил к начальству связного офицера.
     Теперь нам ничего не мешало -- кроме пожара.
     В  нескольких  словах  перечислю,  что  я  видел  одновременно. В  окне
десятого атажа то появлялась, то исчезала Ольга с Бубликом.
     Слева от них,  между  восьмым  и  девятым,  висел  на  шторе  ассистент
Ольгииого  мужа  Валерий.  К  нему  уже  почти  долез  по  штурмовке  Володя
Ннкулькин.
     На  левом  крыле   Юра  Кожухов  уже  забрался   по  штурмовке  к  окну
диспетчерской и полез  на подоконник. Через мииуту-другую ему  суждено будет
знать, что его Вета задохнулась в дыму.
     В нескольких шагах от меня ступил иа землю с тридцатиметровки шахматный
маэстро Капустин. Он бессмысленно  улыбался, махал рукой -- в вдруг рухнул в
обморок.
     Из доброго  десятка  неотложных  проблем, которые  надлежало немедленно
решать, я сконцентрировался  на  Ольге с Бубликом. Сколько  они продержатся,
знать я не мог, но сознавал, что счет идет на минуты, а то и на секунды.
     Чепурин, с  которым  Кожухов  связался по радио, четко  доложил:  чтобы
протушить  фильмотеку,  ему необходимы  два  ствола  А. Пока мы с  Кожуховым
ломали  головы,  где  их   взять,   появились  Вася   и  Леша,  подпаленные,
прокопченные,  но  удовлетворенные --  с  литобъединением  они сработали  иа
пятерку.
     Я ввел Васю в обстановку. Он  отрешенно слушал, смотрел наверх и думал.
А у меня  не было времени ему сочувствовать, мне нужно  было добыть стволы и
пеногенераторы.
     Вася  перекинулся  несколькими  словами  с Лешей и подошел к  Кожухову.
Полковник начал было проявлять заботу --  у Васи были обожжены веки и брови,
но он отмахнулся. Весь разговор шел при мне.
     -- Товарищ полковник, разрешите со связным пробиться в киностудию.
     -- Каким образом?
     -- Через крышу технического этажа.
     -- Хорошо продумал?
     Полковник разговаривал  с Васей  и смотрел на сына,  который появился в
окне, прокричал что-то ребятам и стал спускать на спасательной веревке  тело
Веты.
     -- Так точно, товарищ полковник...
     -- Хорошо, -- Кожухов оторвал взгляд от окна. -- Не забыли перезарядить
КИПы?..  Если  пробьешься,  доложишь,  как по крыше  подобраться к  высотной
части.
     Вася с Лешей побежали к центральному входу.
     -- По крыше... -- как  бы  про себя пробормотал Кожухов. -- По крыше...
Дима, а если попробовать с крыши кинотеатра?
     Я даже сначала не понял, что это ко мне -- полковник никогда не называл
меня  по  имени. И  уж совсем не  догадывался, какая  замечательно  дерзкая,
воистину гениальиая идея пришла в его голову. Я думал о Васе и Леше.
     Как потом  рассказал Леша, в лифтовом холле десятого Чепурин хорошенько
полил  их  водой,  и  они  по  винтовой лестнице  прорвались  на  крышу.  Но
спуститься с технического этажа на десятый  оказалось невозможным -- помните
решетчатую металлическую дверь, преградившую  дорогу Ольге?  Даже Леша с его
богатырской силой  не смог  ту  дверь сломать --  лом, пожарный легкий,  для
такой работы не годился, нужен был лом тяжелый.
     Вася  заметался по крыше  и надумал такую штуку: обвязался спасательной
веревкой, велел Леше  держать  покрепче,  лег,  заглянул вниз  и  стал звать
Ольгу. Ольга говорила,  что ушам своим  не поверила -- думала, галлюцинация,
уж очень  тогда  ей  было плохо.  Но  высунулась, откликнулась на авось: "Мы
здесь,  Вася, мы здесь!" Они оказались примерно  в шести метрах книзу и чуть
правее. С  этого  момента я все  видел  сам.  Достигнув  уровня  окна,  Вася
вцепился в подоконник, прыгнул в комнату  -- а оттуда дым уже столбам валил,
и через полминуты Леша поднимал Ольгу с Бубликом наверх. Потом снова спуотил
веревку и поднял Васю.
     На  эту  сцену  многие смотрели оцепенев. Вася  еще  дважды  спускался,
кого-то обвязывал, и Леша поднимал. А  потом  Чепурин протушил  фильмотеку и
спасал людей обычным путем.
     Вот такая история. Дальше была крыша с ее морозом и ветром, затем минут
через  пятнадцать  Ольгу,  Бублика  и  двоих  других удалось переправить  по
внутренней  лестнице и  оттуда в больницу, а  Вася  с Лешей по той  же крыше
технического этажа побежали на разведку к высотной части.

     Странная  вещь!  Когда  Леша  поднял  Ольгу  с  Бубликом  на  крышу,  я
машинально  взглянул на часы:  было  19.34;  значит,  все,  что  я пока  вам
рассказывал, происходило примерно в течение одного часа.
     А ведь я рассказал лишь малую часть того, что видел.
     Потом мы подсчитали,  что за первый час  Большого Пожара было выведено,
вынесено и спасено по лестницам более  трехсот человек, а  предстояло спасти
еще столько же. Это очень много, о таком я еще ни разу не слышал и не читал:
когда горели небоскребы в Сан-Паулу, Лас-Вегасе,  Сеуле и  Токио, спасенных,
помнится, было гораздо меньше.
     Итак, я видел  лишь то,  что происходило снаружи;  о том, что творилось
внутри, мне становилось известным  по радиопереговорам и донесениям связных.
Находясь в безопасности,  я превратился в наблюдающую, слышащую, принимающую
и передающую приказы машину.
     НШ -- это глаза, уши и рупор руководителя тушения пожара.
     Если бы у меня было время и спокойствие духа, я бы любовался действиями
своего РТП и аплодировал ему, как любимому артисту.
     Говорят, Савицкий был  великим  тушилой,  но  в деле я  его  увидеть не
успел. Он руководил пожарными и техникой, как классный дирижер оркестром, он
слышал  каждую фальшивую ноту. Во время  пожара Савицкий никогда не  повышал
голоса -- от  него на людей нисходило спокойствие и  уверенность. В огонь он
шел только  тогда, когда это было сверхнужно --  так полководец подхватывает
знамя и идет вперед, чтобы поднять боевой дух войск.
     А Кожухова я много раз видел в деле.
     Я читал, что самой высокой наградой  для римского полководца был венок,
который после  победы  ему вручали  легионеры. Звание тушилы -- это тоже наш
венок,  это награда, которую пожарные дают  своему  начальнику.  Ни в  каком
личном  деле она не  фигурирует,  она  --  признание  подчиненных,  и  любой
пожарный  офицер  самого  высокого  ранга  мечтает  ее получить,  как  любой
шахматный мастер мечтает стать гроссмейстером.
     По большому счету, таких тушил у яас  выло  двое, "Кожухов и Чепурии --
любимые ученики Савицкого.
     Сейчас речь  о  Кожухове. Вел он себя по-иному: и голос повышал, и  мог
накричать, но  при всем этом цепко  держал в своих  руках боевые участки, от
важнейших до второстепенных. Наметив направление главного удара,  он  бросал
подразделения  и  технику  туда,  где  они  были  особенно  нужны,  интуиция
прирожденного тушилы подсказывала ему, куда следует перебросить силы, откуда
с  наибольшим  эффектом  могут  работать  автолестницы,  лафетные  стволы  и
пеногевераторы. Его  приказы иной  раз были  мне непонятны  настолько, что я
осмеливался переспрашивать: ну как можно забирать силы с  левого  крыла, где
пожар еще не локализован, и бросать их в центр? Почему он вдруг  приказывает
отозвать  с  восьмого  этажа  одного  из  лучших  наших   газодымозащитников
лейтенанта Клевцова и дать ему  передохнуть в резерве? Зачем он вдруг  велит
немедленно собрать в одном месте два десятка штурмовых лестниц?
     Кожухов просто видел не на ход  вперед,  а на  десять  -- как тот самый
гроссмейстер. За  каких-нибудь полчаса в  тушении  Большого Пожара  возникла
система: я  теперь  ясно  видел,  что  доселе  разрозненные  действия боевых
участков подчинены одной железной воле.
     И хотя Кожухов вскоре ушел на крышу кинотеатра, чтобы осуществить  свою
вошедшую в учебники  операцию, налаженная им система продолжала действовать.
Впрочем, он вызвал с  десятого  этажа и поставил вместо себя свое "второе я"
--   "человека   в  тельняшке",  как  после  Большого  Пожара  мы   прозвали
подполковника Чепурина.
     Конечно, многие  подробности я  забыл, но мы с Ольгой  решили, что буду
вспоминать и добавлять по ходу дела. Хотя главные-то подробности, "фрагменты
и детали", как говорит Ольга, снаружи не очень-то увидишь...


     ФОНОГРАММА ПЕРЕГОВОРОВ состоявшихся от 19.25 до 19.28 мин
     А-ПО
     А. Пожарная? Д. Слушаю вас. А. Вот мы  жильцы, на балконе, напротив нас
Дворец горит целый час, а ваши пожарники ни черта не делают! Д. Гражданин...
19.25.  А. Люди гибнут,  а пожарники внизу  стоят!  Д.  Внизу штаб, пожарные
работают внутри.  А. Руки  в  боки они  работают! Мы  в обком,  мы  в газету
напишем! Мы...
     А-ПО А. Алло, алло,  пожарная  часть? Д. Слушаю вас. А. Я, милая, дверь
захлопнул, в  квартиру  не  войти,  шестой этаж.  Может,  пожарную  лестницу
пришлете, а то дверь ломать жалко. Д. Обратитесь, пожалуйста, к слесарю.
     А-ПО Д. Пожарная охрана. А. С вами говорит Козловская Елена Петровна, я
заведующая  читальным  залом  в  Дворце  искусств.  Я  уже  говорила  вашему
начальству, но меня и слушать не хотят! Я знаю, что тушат, но нельзя же так,
у меия на втором этаже в зале стеллажи с подшивками газет  и журналами, а их
сверху  водой заливает. Предупреждаю,  пожарная охрана  будет нести  суровую
ответственность! Я еще раз предупреждаю! Д. Спасибо, я сообщу.
     А-ПО  Д. Пожарная  охрана.  А.  Доченька...  Д.  Успокойтесь, говорите,
пожалуйста. А.  Доченька... родненькая... сынок мой  во Дворце,  музыкант  в
ресторане... Гриша Косичкин..  Гриша... Д. Прошу вас, не  волнуйтесь, вашего
сына обязательно спасут, там все для этого делается. А. Доченька... Гриша...
сынок... Д. Прошу вас, вое будет хорошо.
     А-ПО Д. Пожарная охрана.  19.26. А. Девушка,  я только что  с крыши,  я
лично видел, верхние этажи  во  Дворце горят, несколько человек на простынях
висят. Д. Товарищ, мы в курсе, принимаются все меры. А.  Тушите скорей, а то
народ все крыши облепил, очень  волнуется.  Тех, кто  на простынях, спасите,
скажите там. Д. Пожарные в курсе, спасибо.
     А-ПО  А.  Пожарная? Д.  Да, слушаю вас. А. Лоботрясы вы  и бездельники!
Нагнали уйму пожарных, а Дворец горит! 19.27. Д. Гражданин, что вам надо? А.
Я  из автомата,  мы  стоим, смотрим и возмущаемся! Оцепили  милицией,  машин
нагнали... Спят они в  своих машинах! Лестниц наставили, а по ним  пожарники
еле ползают! За что этим бездельникам деньги платят?


ФРАГМЕНТ ИЗ ОПИСАНИЯ ПОЖАРА

     В  19.04 на  объект  прибыл начальник УПО полковник  Кожухов, принявший
руководство тушением пожара на себя.
     Дополнительно  к   вызванным  силам  полковник  Кожухов  запросил   все
автомобили  газодымозащитной  службы (ГДЗС)  и  автолестницы из  близлежащих
районов  области.  В  результате  принятых  мер  к  19.30  на  пожаре   было
сосредоточено  46  пожарных  автомобилей:  8 автоцистерн, 18 автонасосов,  6
автолестниц, 6 автомобилей ГДЗС и 8 специальных автомобилей.
     На тушение пожара было подано 48 стволов.
     Три автолестницы работали со  стороны фасада здания и три -- со стороны
двора.
     Спасательные работы на пожаре проводились следующими способами;
     1. С этажей здания людей выводили и выносили по  нейтральной и торцевым
внутренним лестницам.
     Отыскание людей  в помещениях затруднялось тем, что, спасаясь от  дыма,
миогие  закрывали двери на ключ  и  задвижки, просили о помощи из окон  и не
слышали стука в дверь пожарных. Некоторые,  несмотря на просьбы и требования
пожарных,   категорически  отказывались   выходить  из   помещений  даже   в
сопровождении пожарных, ссылаясь на боязнь дыма.  Пожарные отдавали  им свои
противогазы, а отдельных даже выводили силой.
     Всего  на 19.30 из  сильно задымленных и горящих помещений Дворца  было
спасено по имеющимся путям эвакуации 338 человек.
     2.  Для  спасения  людей  с  верхних  этажей применялись  автолестницы,
которые   неоднократно   меняли   свои   боевые  порядки  в  зависимости  от
складывающейся на пожаре обстановки.
     Личный  состав 1-й, 3-й,  7-й, 8-й и  ряда  других  ВПЧ для  подъема  в
верхние этажи,  недосягаемые для автолестниц, применял штурмовые лестницы  и
спасательные веревки.
     По  автолестницам на 19.30 было спасено 83 человека. Следует  отметить,
что   большинство   спасенных   спускалось   по   лестницам   без  страховки
спасательными  веревками,  только  в  сопровождении  пожарных,  и  никто  не
сорвался.
     При помощи  спасательных веревок  на 19.30  было  спасено  27  человек,
причем четверо  спасаемых были  не спущены на  веревках  вниэ,  а  наоборот,
подняты наверх, на крышу.
     3.  Для  спасения  людей  пожарными  эффективно  использовались  ручные
лестницы-штурмовки.  Всего при их помощи на 19.30  быдо спасено 43 человека.
Спасание людей с  7-го, 8-го и 9-го этажей  производилось  и комбинированным
способом,  с  применением  трехколенных  и   штурмовых   лестниц,   особенно
эффективно -- с козырька над главным входом в здание.
     ТРАВМАТИЗМ  --  на  19.30. 1.  Боец 6-й  ВПЧ Соколов Г. А.  при попытке
забросить  штурмовку  с  7-го  на  8-й  этаж бил  сбит  оконным  переплетом,
вылетевшим в результате взрыва, упал на козырек и был  доставлен в госпиталь
с тяжелыми травмами (смертельный  исход).  2. Боец 10-й ВПЧ  Трошкин  В. В.,
лейтенант-начальник караула 5-й ВПЧ  Кныш  С.  А.,  старший сержант 12-й ВПЧ
Ковригин О. Н., заместитель  командира 1-го отряда ст. лейтенант  Луковников
П. Г., отдававшие спасаемым свои КИПы, госпитализированы с ожогом легких. 3.
Водитель автолестницы 4-й ВПЧ ст. сержант Иванчук Т. Н. ранен в лицо крупным
осколком стекла.  Остался в строю. 4. Сержант Николаев В. Л.  из 2-й ВПЧ при
тушении