ужие, они с мрачным видом ожидали своей
участи.

- Морган, - сказал корсар, - прикажите спустить на воду баркас с провиантом
на неделю.

- Как, мы отпустим их на свободу? - спросил разочарованный помощник
капитана.

- Да, синьор. Смелость, даже побежденная, заслуживает награды.

Услыхав эти слова, боцман выступил вперед и сказал:

- Спасибо, капитан. Мы никогда не забудем благородства того, кого зовут
Черным корсаром.

- А теперь отвечайте мне: откуда вы начали плавание?

- Из Веракрус.

- Куда направлялись?

- В Маракайбо.

- Вас ждет губернатор? - спросил корсар, нахмурившись.

- Откуда мне знать, синьор. Только капитан мог бы ответить на ваш вопрос.

- Вы правы. К какой эскадре приписан ваш корабль?

- К эскадре адмирала Толедо.

- Что у вас в трюме?

- Порох и ядра.

- Можете идти, вы свободны.

Но вместо того, чтобы подчиниться, боцман посмотрел на него с
растерянностью, не ускользнувшей от глаз корсара.

- Вы хотите что-то сказать? - спросил он.

- На борту есть еще люди, капитан.

- Это пленники?

- Нет, женщины со слугами.

- Где они?

- В кают-компании,

- Что за женщины?

- Капитан не говорил, но, сдается мне, что среди них есть одна знатная
дама.

- Кто такая?

- Герцогиня, я думаю.

- На,военном корабле!.. - в изумлении воскликнул корсар. - Где она села на
корабль?

- В Веракрус.

- Хорошо. Она отправится с нами на Тортугу и если захочет получить свободу,
то заплатит столько, сколько захотят мои моряки. Отправляйтесь, храбрые
защитники своего стяга. Желаю вам счастливо добраться до берега.

- Спасибо, синьор.

Флибустьеры спустили баркас на воду, положили в него провиант на семь дней,
несколько ружей и немного патронов.

Боцман и восемнадцать матросов сели в баркас, поглядывая на испанский стяг,
медленно спускавшийся с грот-мачты вместе с флажком, развевавшимся на
вершине бизань-мачты. В это время ввысь взвились черные флаги флибустьеров,
приветствуемые залпами палубных пушек.

Поднявшись на полубак, Черный корсар следил, как быстро удалялся баркас,
направлявшийся к югу, туда, где начиналась широкая бухта Маракайбо.

Как только баркас скрылся вдали, он медленно сошел на палубу, пробормотав:

- И такие люди служат предателю!..

Взглянув на моряков, оказывавших первую помощь раненым и заворачивавших
убитых в брезент, прежде чем опустить их в море, он знаком велел Моргану
приблизиться.

- Передайте моему экипажу, - сказал он, - что я отказываюсь от
причитающейся мне доли за продажу корабля.

- Синьор!.. - воскликнул пораженный помощник. - Этот корабль, вы же знаете,
стоит несколько тысяч пиастров.

- Какое мне дело до денег? - презрительно ответил корсар. - Я веду войну из
мести, а не ради наживы. К тому же свою долю я получил.

- Это неправда, синьор.

- Как же, а восемнадцать пленников. Отвези мы их на Тортугу, им бы пришлось
просить заплатить за себя выкуп.

- Пустяки! Вряд ли за всех вместе дали бы тысячу пиастров.

- Мне и этого довольно. Спросите потом у ребят, сколько они хотят получить
за даму, которая находится на этом корабле. В Веракрус или в Маракайбо
наверняка раскошелятся, если захотят видеть ее на свободе.

- Наши люди падки до денег, но они любят своего командира и с удовольствием
отдадут ему пленных из кают-компании.

- Посмотрим, - сказал корсар, пожимая плечами.



Он собирался было пойти на корму, как вдруг дверь кают-компании
распахнулась, и появилась юная красавица в сопровождении двух дам и двух
роскошно одетых пажей.

Она была высока и стройна. Кожа лица ее отличалась необыкновенной нежностью
и тем розоватым оттенком, который так свойствен девушкам северных и
особенно англосаксонских и скандинавских стран.

У нее были длинные волосы светло-русого цвета, отливавшие скорей серебром,
чем золотом. Они были заплетены в толстую косу, завязанную голубой лентой с
жемчугом. Ее красивые глаза, цвет которых нелегко было определить,
временами поблескивали вороненой сталью, а тонкие брови были темными.

Девушка была одета согласно моде того времени, и ее платье из голубого
шелка с кружевным воротом хотя и было очень элегантным, в то же время
отличалось строгостью стиля. На нем не было ни золотых, ни серебряных
украшений, хотя у ворота висело несколько нитей крупного жемчуга, наверняка
стоившего не одну тысячу пиастров, а в ушах сверкали серьги с двумя
крупными изумрудами, столь редкими и высоко ценимыми в те времена. Ее
сопровождали две камеристки - красивые мулатки. Их кожа отливала медью. Оба
пажа были также мулатами.

Увидев залитую кровью палубу, убитых и раненых, сломанное оружие и пушечные
ядра, девушка отшатнулась, отступив назад, словно собираясь вернуться в
кают-компанию, но, бросив взгляд на Черного корсара, остановившегося в двух
шагах от нее, она нахмурила брови и сурово спросила:

- Что произошло здесь, синьор?

- Не трудно догадаться, синьорина, - ответил корсар с поклоном. - Ужасное
сражение, в котором испанцам не повезло.

- А вы кто такой?

Бросив в сторону шпагу, которую он не успел вложить в ножны, корсар
галантно приподнял широкополую шляпу с пером и любезно представился:

- Заморский дворянин, синьорина.

- Это мало о чем говорит, - сказала девушка, несколько смягченная
любезностью корсара.

- Тогда добавлю, что меня зовут Эмилио ди Рокка-нера и я - синьор Вальпенты
и Вентимильи, но здесь ношу совсем другое имя.

- Какое же, кабальеро?

- Меня зовут Черный корсар.

Лицо незнакомки исказилось ужасом, румянец мгновенно схлынул со щек,
ставших бледными, как алебастр.

- Черный корсар... - прошептала она, глядя на него в растерянности. -
Ужасный корсар с Тортуги, заклятый враг испанцев...

- Ошибаетесь, синьорина. С испанцами я воюю, но у меня нет причин
ненавидеть их, и вы только что видели доказательство этому - я отпустил на
волю оставшихся в живых защитников вашего судна. Взгляните туда, где море
сливается с небом. Видите точку, которая кажется затерянной в бесконечном
пространстве? Это баркас, на котором плывут к берегу восемнадцать испанских
моряков, хотя по военным законам я мог бы их убить или лишить свободы.

- Значит, мне лгали, когда говорили, что нет никого ужаснее вас на Тортуге?

- Да, лгали, - ответил флибустьер.

- А как вы поступите со мной, кабальеро?

- Разрешите, прежде чем я отвечу, задать вам один вопрос.

- Спрашивайте, синьор.

- Кто вы такая?

- Фламандка.

- Как мне сказали - герцогиня.

- Да, кабальеро, - ответила она, опустив голову, словно не хотела, чтобы
корсар знал о ее высоком положении в обществе.

- Не можете ли вы назвать свое имя?

- Это необходимо?

- Мне надо знать, кто вы такая, если вы хотите обрести вновь свободу.

- Свободу!.. Ах да!.. Ведь я совсем забыла, что теперь я ваша пленница.

- Не моя, синьорина, а всех флибустьеров. Будь на то моя воля, вы
немедленно получили бы лучшую шлюпку и самых надежных матросов, которые
отвезли бы вас в ближайший порт, но я не властен над законами морского
братства.

- Спасибо, - сказала она, улыбаясь. - Иначе было бы не понятно, как рыцарь
из рода герцогов Савойских опустился до такого занятия, как морской разбой.

- Вы хотите обидеть флибустьеров, синьорина? - сказал корсар, нахмурив
брови. - Морские разбойники!.. Гм... А сколько среди них тех, кого
принудили стать-мстителем! Разве Монтбарс воевал не из мести за бедных
индейцев, доведенных до нищеты ненасытной жадностью испанских авантюристов?
Как знать, быть может, в один прекрасный день вам станет известно, по какой
причине дворянин из рода герцогов Савойских оказался в водах Мексиканского
залива... Ваше имя, синьорина?

- Онората Вйллерман, герцогиня Вельтендрђмская.

- Хорошо, синьорина. Удалитесь пока в кают-компанию, ибо нам предстоит
невеселая церемония погребения отважных героев, павших в борьбе, но сегодня
вечером я жду вас к ужину на борту моего корабля.

- Спасибо, кабальеро, - сказала фламандка, протягивая ему маленькую, как у
ребенка, руку с тонкими пальцами.

Отвесив легкий поклон, девушка медленно направилась к себе, но, не доходя
до кают-компании, обернулась и, увидя, что Черный корсар по-прежнему стоит
со шляпой в руке, приветливо ему улыбнулась.

Флибустьер не шелохнулся, но глаза его, по-прежнему устремленные к
кают-компании, заволоклись дымкой печали, а лоб еще больше нахмурился.

Минуту он стоял неподвижно, словно отгоняя от себя мучительное видение,
затем двинулся с места и, покачав головой, прошептал:

- Безумие!

Глава XII ПРОБУЖДЕНИЕ ЛЮБВИ

Ужасное сражение между флибустьерами и испанцами принесло неисчислимые
жертвы обеим сторонам. Более двухсот трупов лежали на палубе, полубаке и
полуюте взятого пиратами корабля. Тут были и павшие от взрывов гранат,
которыми марсовые забрасывали защитников судна, и убитые из ружей и
пистолетов, и погибшие в рукопашных схватках.

Испанский корабль потерял сто шестьдесят человек, корсары - сорок восемь,
не считая двадцати семи раненых, отправленных для оказания им помощи на
"Молниеносный".

Во время перестрелки сами корабли потерпели немалый урон. "Молниеносный",
благодаря стремительности нападения и быстроте маневрирования, потерял лишь
пару стеньг, которые нетрудно было заменить запасными, во многих местах у
него был пробит фальшборт, теперь маневры были затруднены. Испанский же
корабль оказался совсем в плачевном состоянии и вряд ли мог поднять паруса.

Его руль был погнут, грот-мачта, поврежденная у основания бомбой, грозила
обрушиться при малейшей попытке поднять на ней паруса, бизань-мачта
лишилась вантов и части оснастки, фальшборты еле держались.

И все же это был прекрасный корабль, за который после надлежащего ремонта
дали бы немалые деньги на Тортуге, тем более что на нем было множество
пушек и большой запас пороха, что весьма ценилось флибустьерами, ведь им
обычно не хватало того и другого.

Справившись о понесенных потерях и об ущербе, причиненном обоим судам,
Черный корсар приказал немедленно приступить к необходимому ремонту, дабы
поскорей покинуть места, где на него в любой момент могла напасть эскадра
адмирала Толедо, не говоря уже о том, что до Маракайбо было рукой подать.

Печальная церемония длилась недолго. Быстро осмотрев карманы и кушаки
убитых (ведь рыбы не нуждались в ценностях, шутливо заметил Кармо своему
другу Ван Штиллеру), моряки связали их попарно, завернули в брезент и,
привязав ядро к ногам, отправили в глубины Великого залива.

Покончив с этой печальной обязанностью, экипаж под присмотром боцманов и
старшин очистил палубу от обломков и приступил к замене поврежденных в
перестрелке снастей. На линейном судне пришлось, однако, срубить грот-мачту
и укрепить бизань-мачту, а вместо руля поставить огромное весло, поскольку
в запасе не оказалось ничего более подходящего.

И все же испанский корабль был не в состоянии идти своим ходом, и было
решено, что "Молниеносный" возьмет его на буксир. К тому же корсар не хотел
разделять свой и без того поредевший экипаж.

Толстый канат, переброшенный с кормы пиратского корабля, был закреплен на
носу испанского, и к вечеру корсары, подняв паруса, медленно поплыли к
северу, стремясь укрыться под надежной защитой своего неприступного
острова.

Отдав последние распоряжения, Черный корсар велел усилить ночной дозор, ибо
после яростной утренней перестрелки в непосредственной близости от берегов
Венесуэлы он отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Затем он приказал
африканцу и Кармо отправиться на испанский корабль и привезти фламандку.

Пока оба посланца, усевшись в шлюпке, уже спущенной на воду, плыли к шхуне,
шедшей на буксире за "Молниеносным", Черный корсар быстро шагал по палубе,
что выдавало волнение и глубокую озабоченность.

Против обыкновения он выглядел встревоженным. Время от времени капитан
останавливался, словно какая-то мысль не давала ему покоя, затем
направлялся к Моргану, стоявшему на вахте на полубаке, словно собираясь
отдать ему приказание, но, не дойдя до него, круто поворачивал и шел
обратно.

Он был еще мрачнее, чем обычно. Моряки видели, как он трижды поднимался на
полуют, нетерпеливо глядел на линейный корабль и поспешно возвращался.
Остановившись на полубаке, он рассеянно смотрел, как, встав над горизонтом,
луна серебрила море волнистыми бликами.

Услыхав, однако, как по возвращении с испанского корабля лодка звучно
стукнулась о борт, он поспешно оставил полубак и застыл у лесенки,
спущенной с левого борта.

Не держась за поручень, Онората легко, как птица, поднялась на корабль. Она
была в том же туалете, но голову ее покрывала разноцветная шелковая шаль с
золотой каймой и длинной бахромой, как на мексиканских серапе.

Черный корсар ждал ее, держа шляпу в руке и опершись на эфес шпаги.

- Благодарю вас, синьорина, что вы удостоили мой корабль своим посещением,
- сказал он ей.

- Это я, кабальеро, должна благодарить вас за то, что вы соблаговолили
принять меня на своем корабле, - ответила она с грациозным поклоном. - Ведь
я ваша пленница.

Предложив девушке руку, он провел ее на корму и пригласил в кают-компанию.

Маленький салон, уютно расположенный под полуютом на уровне остальной
палубы, был обставлен с такой элегантностью, что молодая фламандка,
привыкшая жить среди великолепия и роскоши, не могла удержаться от
изумленного возгласа.

Видно было, что владелец каюты, даже став корсаром, не отказался от удобств
и роскоши, к которым привыкли его предки.

Стены салона были обтянуты голубым шелком, затканным золотом, и украшены
большими венецианскими зеркалами; мягкий восточный ковер устилал пол, а на
широких окнах, выходивших в море и разделенных изящными витыми колоннами,
висели легкие кисейные занавески.

По углам были расположены четыре горки с серебряной посудой, в середине -
отлично сервированный стол, покрытый белоснежной скатертью из голландского
полотна. Вокруг стола были расставлены удобные кресла с большими
металлическими набалдашниками на спинке, обитые голубым бархатом.

Два прекрасных серебряных канделябра заливали салон светом, от которого
поблескивали зеркала и скрещенные клинки, висевшие над дверью.

Корсар пригласил к столу молодую фламандку и ее спутницу.

Великан Моко принялся подавать на стол кушанья в серебряных тарелках с
гербом - это было изображение скалы и сидящих на ней четырех орлов,
окаймленное загадочной надписью.

Ужин, состоящий главным образом из свежей рыбы, копченого мяса, тропических
фруктов и сластей, отборных итальянских и испанских вин, закончился в
полной тишине, так как ни одно слово не сорвалось с уст Черного корсара, а
молодая фламандка не посмела отвлечь его от беспокойных дум.

После того как был подан шоколад, по испанскому обычаю в крошечных
фарфоровых чашечках, капитан, казалось, решил нарушить становившееся
тягостным молчание, царившее в салоне.

- Извините, синьорина, - сказал он, глядя на молодую фламандку. - Извините,
что я не сумел занять вас любезным разговором, но с наступлением ночи мою
душу часто охватывает глубокая печаль, а мысли обращаются к глубинам
Великого залива или уносятся в дальние страны, омываемые Северным морем.

- И это вы? Самый бесстрашный из всех корсаров? - воскликнула молодая
девушка в изумлении. - Вы, которому покоряются моря и самые мощные корабли?
Ведь по одному вашему знаку сотни людей готовы пойти на смердь, вы не
нуждаетесь в богатстве и роскоши, вас считают одним из самых прославленных
вожаков флибустьеров. И вы печалитесь?..

- Взгляните на мое платье, синьорина, и вспомните об имени, которое я ношу.
Разве нет во всем этом чего-то печального?

- В самом деле... - ответила молодая фламандка, пораженная его словами. -
Вы носите темное, как ночь, платье, и флибустьеры дали вам имя, от которого
все трепещут. В Веракрус, где я недолгое время гостила, мне рассказывали о
вас такие истории, что кровь стыла в жилах.

- Какие же, синьорина? - спросил с горькой усмешкой корсар, вперив свой
мрачный взор в лицо молодой фламандки, словно пытаясь прочесть ее мысли.

- Мне говорили, что, собираясь совершить ужасную месть, Черный корсар
пересек с двумя братьями Атлантический океан. Один из них носил зеленое,
другой - красное платье.

- Так!.. - промолвил корсар, все более мрачнея.

- Мне сказали, что вы всегда отличались суровым и замкнутым характером, что
не боялись выходить в море, когда на Антилах бушевал ураган, и что
наперекор волнам и ветру ваш корабль бесстрашно бороздил воды Великого
залива, бросая вызов силам природы, ибо вам покровительствовали демоны ада.

- Что же дальше? - спросил корсар пронзительным голосом.

- А дальше оба -корсара - Зеленый и Красный - были повешены вашим
смертельным врагом, человеком, который...

- Продолжайте, - промолвил корсар, все более мрачнея.

Не закончив фразу, молодая фламандка запнулась, глядя на него с
беспокойством и страхом.

- Что же вы умолкли? - спросил он.

- Я не смею говорить, - ответила она нерешительно.

- Вы боитесь, синьорина?

- Нет. Но... Правда ли, что вы можете вызвать души умерших?

В этот миг огромная волна с грохотом налетела на борт корабля, и глухой
стон донесся из трюма. Брызги и пена окатили окна, замочив занавески.

Побледневший корсар вскочил на ноги. Он бросил на девушку испытующий
взгляд, но в его глазах тут же отразилось глубокое смятение. Подойдя к
окну, он отворил его и выглянул наружу.

Море спокойно блестело под лучами ночного светила. Легкий бриз, раздувавший
паруса "Молниеносного", лишь слегка волновал пустынное море.

И все же по левому борту виднелся еще пенистый след, оставленный плеснувшей
волной.

Черный корсар молча стоял у окна, скрестив по привычке руки на груди и
пристально вглядываясь в море. Можно было подумать, что горящим взором он
хочет проникнуть в тайны Карибского моря.

Не говоря ни слова, девушка подошла к капитану. Ей было не по себе от
гнетущей тишины.

- Что вы там видите, кабальеро? - спросила она. Корсар не шелохнулся,
словно не слыша вопроса.

- О чем вы думаете? - продолжала фламандка. На этот раз корсар отозвался.

- Вы спрашивали, - ответил он мрачно, - могут ли умершие оставить глубины
моря, где они покоятся, и подняться к нам на поверхность?

Девушка вздрогнула.

- О каких умерших вы говорите?.. - спросила она после минутного молчания.

- О тех, кто умер... неотмщенным.

- Быть может, о ваших братьях?

- Быть может, - ответил корсар едва слышно.

Затем он поспешно вернулся к столу и, наполнив бокалы белым вином, сказал с
принужденной улыбкой, так не вязавшейся с его бледностью:

- За ваше здоровье, синьорина! Время уже позднее, и вам пора возвращаться
на шхуну.

- Ночь тиха, кабальеро, и ничто не грозит шлюпке, которая доставит меня
обратно, - ответила девушка. Взгляд корсара, казалось, вдруг смягчился.

- Значит, вы хотите разделить мое общество, синьорина? - спросил он.

- Если вы не возражаете.

- Напротив, синьорина. Жизнь на море не легка, и подобные минуты бывают так
редко. Но у вас, если не ошибаюсь, есть тайная причина для того, чтобы
остаться.

- Возможно, что так.

- Слушаю вас, синьорина.

- Скажите, кабальеро, это правда, будто вы оставили родные места, чтобы
отомстить своему врагу?

- Да. Могу лишь добавить, что ни на земле, ни на море не будет мне покоя,
пока не свершится эта страшная месть.

- Вы так сильно ненавидите этого человека?

- Я готов отдать всю свою кровь до последней капли во имя того, чтобы это
свершилось.

- Но что же он сделал такого?

- Он уничтожил всю мою семью. Два дня назад я дал страшную клятву и сдержу
ее, даже если для этого придется объехать весь свет и спуститься в
преисподнюю. Рано или поздно я уничтожу моего врага и всех тех, кто имеет
несчастье носить его имя.

- И этот человек находится здесь, в Америке?

- В одном из городов Великого залива.

- Но как его звать?.. - спросила девушка с трепетом. - Быть может, я его
знаю?

Вместо ответа корсар пристально посмотрел ей в глаза.

- Вы очень хотит