ти наперерез. Велите
принести на палубу сотню гранат и проверьте, все ли закреплено в каютах и
проходах.

- Мы пойдем на таран?

- Да, если это будет возможным.

- Пленных брать, синьор?

- Зачем они нам?

- На корабле могут оказаться ценности.

- У меня на родине есть пока обширные владения.

- Я имею в виду наших людей.

- Для них у меня есть золото. Перемените галс, синьор.

После первой команды на борту пиратского судна раздался свисток боцмана. С
неописуемой быстротой маневровые принялись брасопить паруса, в то время как
рулевой круто повернул румпель влево.

"Молниеносный" лег на другой галс мгновенно и, подгоняемый легким бризом,
дувшим с юго-востока, взял курс на далекие огни.

Легкий как птица, он, словно призрак, бесшумно скользил в потемках,
оставляя за кормой пену.

Неподвижные, как статуи, стрелки молча следили за вражеским кораблем,
сжимая в руках аркебузы, из которых они стреляли без промаха, в то время
как артиллеристы, суетившиеся у пушек, раздували фитили, готовясь открыть
ураганный огонь.

Черный корсар и Морган не сходили с капитанского мостика. Облокотившись на
перила друг возле друга, они не сводили взора с двух светящихся точек,
двигавшихся в темноте на расстоянии менее трех миль.

Стоя на полубаке, Кармо, Ван Штиллер и африканец беседовали вполголоса,
поглядывая то на преследуемый корабль, спокойно продолжавший свой путь, то
на Черного корсара.

- Скверная ночь выдалась для этих людей, - сказал Кармо. - Боюсь, капитан
никого не пощадит: он сегодня особенно зол на испанцев.

- Кажется, кораблик-то внушительный, - заметил Ван Штиллер, прикинув на
глаз высоту фонарей от уровня моря. - Не хотел бы я, чтобы он оказался
линейным кораблем, идущим на соединение с эскадрой адмирала Толедо.

- Черного корсара ничем не испугаешь. Пока еще ни одно судно не могло
устоять перед "Молниеносным", да говорят еще, что капитан хочет идти на
таран.

- Черт возьми! Если дело и дальше так пойдет, то рано или поздно
"Молниеносный" обломает себе нос.

- Он крепок, как утес, мой дорогой.

- Но и утесы иногда рушатся.

- Типун тебе на язык!

В этот момент голос Черного корсара неожиданно прорезал тишину, царившую на
борту корабля.

- Маневровые! Поставить марса-лиселя и брам-лиселя!

Марсовые тотчас же развернули добавочные паруса.

- В погоню!.. - воскликнул Кармо. - Видать, испанец идет неплохо, раз
"Молниеносному" потребовались лиселя.

- Говорят тебе, это линейный корабль, - твердил Ван Штиллер. - Смотри,
какие у него высокие мачты.

- Тем лучше!.. Будет дело!

В этот миг с вражеского корабля раздался чей-то громкий голос. Ветром его
донесло до пиратов:

- Внимание!.. Подозрительный корабль с левой!.. Флибустьеры увидели, как
Черный корсар, нагнувшись к Моргану, что-то ему прошептал, а затем,
спустившись с мостика на квартердек, воскликнул:

- Взять штурвал на себя!.. Ребята, в погоню!..

Всего лишь миля разделяла корабли, но скорость была велика у обоих, и
расстояние между ними ничуть не уменьшалось.

Прошло около получаса, и вдруг на испанском корабле вспыхнуло ослепительное
зарево, осветившее мостик и часть рангоута. Вслед за тем по черным волнам
моря раскатился гром орудий, отдавшийся глухим, не смолкающим гулом у
самого горизонта.

Мгновенье спустя в воздухе послышался знакомый флибустьерам свист ядер, и
огромный сноп брызг взмыл вверх в двадцати локтях от кормы пиратского
корабля.

Никто из корсаров не проронил ни слова. На лице Черного корсара,
презрительно встретившего посланцев смерти, появилась саркастическая
улыбка.

После первого залпа, означавшего предупреждение преследователям, вражеское
судно переменило галс, обнаружив решительное намерение направиться в залив,
к Маракайбо.

При виде этого маневра Черный корсар, прильнув к фальшборту у вантов,
обратился к Моргану.

- На бак, синьор! - приказал он.

- Открыть огонь?

- Нет, еще слишком темно. Приготовьте все для абордажа.

- Пойдем на абордаж, синьор?

- Там видно будет.

Сойдя с полуюта, Морган позвал боцмана и отправился с ним на палубу, где
человек сорок с обнаженными абордажными саблями и ружьями в руках
столпились на полубаке.

- Живо!.. - скомандовал он. - Приготовить абордажные дреки.

Обратившись затем к морякам, укрывшимся за фальшбортом, он приказал:

- Подготовьте мостки, привалите матрацы к бортам!

Все сорок корсаров с бака молча, соблюдая полный порядок, принялись за
работу под придирчивым взглядом помощника.

Эти люди неукоснительно повиновались Черному корсару, но и перед Морганом,
человеком несгибаемой воли и львиной храбрости, трепетали.

Наделенный необыкновенной физической силой и выносливостью, красотой,
обаянием и душевной щедростью, Морган, как и Черный корсар, умел покорять
сердца видавших виды морских волков и заставлял слушаться с полуслова.

Под его руководством, менее чем за двадцать минут, между правым и левым
бортом были воздвигнуты два мощных заслона из бревен и бочек, наполненных
железным ломом для защиты квартердека и полуюта на случай, если враги
ворвутся на палубу.

Пятьдесят ручных гранат были уложены возле бревен, абордажные кошки - на
фальшборте и на скатанных матрацах, образовавших нечто вроде амбразур.

После этого Морган отозвал людей на полубак. Встав у бушприта, он наблюдал
за кораблем, придерживая одной рукой саблю, а другой - пистолет.

В это время вражеское судно находилось не более чем в шестистах - семистах
метрах. Полностью оправдывая свое название, "Молниеносный" уверенно
сокращал дистанцию, готовясь нанести противнику страшный, неотвратимый
удар.

Несмотря на темноту безлунной ночи, испанский корабль можно было уже
разглядеть.

Как и подозревал Ван Штиллер, это был линейный корабль весьма внушительных
размеров: над высокими бортами возвышался огромный полуют, все три мачты
гнулись от множества надутых парусов.

Это было военное судно, несомненно хорошо вооруженное и управляемое
многочисленным и закаленным в боях экипажем, готовым оказать упорное
сопротивление.

Любой другой корсар с Тортуги вряд ли пошел бы на риск: ведь при
благоприятном исходе сражения на вражеском судне нечем было поживиться.
Другое дело, если это был бы торговый корабль или галера, нагруженная
сокровищами из рудников Мексики, Юкатана и Венесуэлы, которые привыкли
грабить морские разбойники. Но не так поступал Черный корсар, не
помышлявший о богатстве.

Возможно, что во вражеском судне он видел мощного союзника Ван Гульда,
спешившего пополнить эскадру адмирала Толедо или укрепить оборону
Маракайбо, потому и стремился уничтожить его сейчас, чтобы не иметь с ним
дела в будущем.

Когда расстояние между судами сократилось до пятидесяти метров, испанец,
видя, что преследователь от него не отстает, и не сомневаясь больше в
зловещих замыслах корсара, снова дал залп из самой мощной пушки.

Ядро на этот раз упало не в море. Пробив фор- и грот-марсели, оно срезало
бизань-гафель и повалило черный флаг флибустьера.

Оба старших артиллериста с квартердека обернулись к Черному корсару,
стоявшему по-прежнему у штурвала с рупором в руках.

- Не пора ли начинать, капитан?

- Рано, - ответил корсар.

Третий выстрел, прозвучавший оглушительнее первых, раздался над морем, и
новое ядро понеслось в направлении пиратского корабля. На этот раз оно
пробило корму в трех шагах от штурвала.

Сардоническая усмешка вновь озарила чело бесстрашного флибустьера, но он
оставался безмолвным.

"Молниеносный" летел, словно черная птица, рассекавшая грудью ветер. Он все
более ускорял свой бег, угрожая вражескому кораблю высоким водорезом, глухо
разрезавшим морские волны.

Вид судна, словно возникшего из глубины моря, не подававшего ни малейшего
признака жизни и не отвечавшего на угрозы, точно на нем не было ни души,
должно быть, производил зловещее впечатление на суеверных испанцев.

Внезапно до флибустьеров донесся невообразимый шум. На вражеском корабле
послышались отчаянные вопли и поспешные приказания.

Чей-то властный голос, по-видимому это был командир, раздался в потемках:

- Брасопить слева! Взять штурвал на себя! Из бортовых орудий - огонь!

Оглушительный залп прогремел с борта испанского корабля. И будто ночь
внезапно озарилась вспышками молний. Семь пушек правого борта и оба
штурмовых орудия с палубы изрыгнули огонь на корсаров. Ядра посыпались на
корабль. Падали паруса, рвались снасти, катились ядра, рушились фальшборты,
но ничто не могло остановить порыва "Молниеносного".

Управляемый твердой рукой Черного корсара, "Молниеносный" со всего хода
обрушился на огромный корабль. К счастью для последнего, поворот штурвала,
вовремя сделанный рулевым, спас его от трагической гибели.

Резкая перемена галса и вынос правого борта в сторону позволили испанцам
чудом избежать удара водорезом, грозившего отправить корабль ко дну.

"Молниеносный" прошел там, где секунду назад находилась корма вражеского
судна. Боком он резко толкнул испанца: послышался треск, отдавшийся в
трюме, но это были всего лишь повреждения бизань-гафеля и части гакаборта.

Не попав в цель, пиратский корабль молнией пронесся мимо и исчез в темноте,
так и не дав врагу рассмотреть свое вооружение и оставив его в неведении
относительно численности своего экипажа.

- Гром и молния!.. - воскликнул Ван Штиллер, затаивший дыхание в ожидании
неминуемого толчка. - Вот уж называется, людям повезло!..

- Я и ломаного гроша не дал бы за всех, кто плавает на этом корабле, -
заметил Кармо. - Можно себе представить, как дружно они пойдут ко дну.

- Как ты думаешь, не попробует ли капитан повторить свой маневр?

- Ну теперь их не проведешь, они живо встанут к нам носом.

- И хорошенько нам всыплют. Было бы дело днем, не миновать бы нам гибели.

- А сейчас мы отделались одними царапинами.

- Тише, Кармо.

- А в чем дело?

- К повороту готовсь! - раздалась команда.

- Никак, возвращаемся? - спросил Ван Штиллер.

- Черт побери!.. Уж кто-кто, а капитан не даст испанцам уйти, - ответил
Кармо.

- К тому же и тот, видать, не робкого десятка.

В самом деле, вместо того чтобы продолжить. свой путь, испанский корабль
встал против ветра, словно намереваясь принять бой.

Он медленно кружился на одном месте, подставляя нос противнику.

Но "Молниеносный" сделал бортовой поворот в двух милях от врага, готовясь к
нападению. Он медленно стал описывать большие круги, стараясь держаться,
однако, вне досягаемости его пушек.

- Понятно, - сказал Кармо, - наш командир хочет дождаться рассвета, чтобы
пойти на абордаж.

- И помешать испанцам удрать в Маракайбо, - добавил Ван Штиллер.

- Да, конечно. Итак, дорогой, будем готовы к борьбе не на жизнь, а на
смерть, и, уж как принято у нас, флибустьеров, коли мне суждено погибнуть
от вражеской пули или пасть под ударами сабель на палубе вражеского
корабля, то наследником моего скромного состояния будешь ты...

- А из чего оно состоит?.. - спросил со смехом Ван Штиллер.

- Из двух изумрудов, но за каждый дадут по крайней мере по полсотни
пиастров. Найдешь их в подкладке моей куртки.

- Ого, на это можно неделю гулять на Тортуге! А моим наследником будешь ты,
но предупреждаю, что больше чем тремя дублонами, зашитыми в кушаке, тебе не
поживиться.

Тем временем "Молниеносный" продолжал лавировать вокруг линейного корабля,
который, не покидая своего места, старался не упускать его из виду. Словно
сказочная птица, кружился испанец на месте, угрожая противнику жерлами
своих пока молчавших пушек.

Черный корсар не оставлял штурвала. Его глаза, горевшие мрачным огнем, ни
на минуту не отрывались от вражеского судна, словно стараясь разгадать, что
происходит у него на борту, чтобы захватить его врасплох и нанести ему
сокрушительный удар.

Экипаж "Молниеносного" взирал на него с суеверным страхом. Этот человек,
управлявший своим кораблем так, будто вдохнул в него душу, умевший почти
без смены парусов настичь обреченную жертву, а теперь неподвижно застывший
на мостике, вызывал своей угрюмостью смятение даже среди бывалых моряков.

Всю ночь пиратский корабль кружил вокруг противника, не отвечая на выстрелы
то и дело безуспешно грохотавших пушек. Но когда звезды стали бледнеть, а
воды залива порозовели от первых лучей зари, на "Молниеносном" вновь
прогремел голос корсара.

- Ребята! - крикнул он. - По местам!.. Поднять флаг!

Перестав описывать круги вокруг испанского корабля, "Молниеносный" двинулся
прямо на него с явным намерением подойти вплотную.

Большой черный стяг с эмблемой корсара взвился на вершине бизань-мачты, где
его наглухо прибили матросы в знак того, что они намерены во что бы то ни
стало победить или погибнуть, не сдаваясь в плен.

Артиллеристы на баке нацелили пушки на врага, а флибустьеры, просунув
аркебузы в щели между матрацами, приготовились засыпать противника пулями.

Убедившись, что все на местах, Черный корсар взглянул на марсовых, поспешно
взбиравшихся по вантам, и кинул клич:

- Морские волки!.. Действуйте по своему усмотрению!.. Да здравствует
морская вольница!..

Три мощных "ура" грянули на палубе пиратского корабля, смешавшись с
грохотом обеих пушек.

Встав по ветру, линейный корабль ринулся навстречу пиратам. Должно быть, им
управляли смелые и отважные люди, ибо обычно испанские корабли старались
держаться подальше от корсаров с Тортуги, зная по опыту, что с этими
головорезами дела плохи.

В тысяче футов вновь завязалась яростная перестрелка. Меняя галсы,
испанский корабль изрыгал то справа, то слева огонь и клубы дыма.

Это была огромная трехпалубная шхуна с полной парусной оснасткой, с высоким
бортом, вооруженная четырнадцатью пушками - настоящий боевой корабль,
возможно отделившийся из-за срочных дел от эскадры адмирала Толедо.

На корме, на капитанском мостике стоял командир в расшитом мундире, с
саблей в руках, окруженный помощниками. На палубе было тесно от матросов.

Гордо поблескивая испанским штандартом, поднятым на грот-мачте, мощный
корабль, извергая гром и молнии, бестрепетно шел навстречу "Молниеносному".

Несмотря на гораздо меньшие размеры, пиратский корабль упрямо шел вперед,
невзирая на сыпавшиеся ядра. Он все больше ускорял свой ход, огрызаясь
носовыми пушками и ожидая, быть может, подходящего случая, чтобы разрядить
все двенадцать пушек, стволы которых торчали из бортовых люков. Ядра
засыпали его палубу, пробивали борта, залетали в трюм, на батареи, мешали
маневрам и опустошали ряды флибустьеров на баке. Но "Молниеносный" не
снижал скорости и по-прежнему смело лез на абордаж.

В четырехстах метрах меткие стрелки пришли на помощь артиллеристам, прошив
пулями палубу вражеского корабля.

В скором времени их шквальный огонь должен был нанести испанцам
непоправимый урон, ибо, как мы говорили, флибустьеры стреляли без промаха.
Недаром среди них были буканиры - охотники на диких быков.

От пуль их аркебуз погибало больше врагов, чем от огня пушек. Флибустьеры
косили бортовых стрелков десятками, не щадили прислугу носовых пушек и
офицеров с капитанского мостика.

Не прошло и десяти минут, и мало кто остался в живых из испанцев. Пал в бою
и капитан, еще до того как оба корабля вплотную подошли друг к другу.

Но засевших в трюмах моряков было значительно больше, чем палубных
матросов. Так что победу предстояло еще завоевывать.

В двадцати метрах друг от друга оба корабля круто развернулись и встали
бортом друг к другу. Тут же послышался голос корсара, перекрывший грохот
вражеских орудий:

- Грот и грот-марсель готовь! Вынести фок на ветер! Обтянуть бизань!..

От резкого поворота штурвала "Молниеносный" качнулся и уперся в ванты
бизань-мачты испанского корабля.

Корсар соскочил с полубака и, размахивая саблей и пистолетом, закричал:

- Ребята! На абордаж!

Глава XI ФЛАМАНДКА

При виде командира и Моргана, устремившихся к вражескому судну, которому
некуда было деваться, флибустьеры все, как один, ринулись за ними.

Побросав огнестрельное оружие, почти бесполезное в рукопашной схватке, и
вооружившись абордажными саблями и пистолетами, они лавиной хлынули вперед,
сметая все на своем пути.

С помощью своевременно брошенных абордажных дреков моряки стали подтягивать
корабли друг к другу, но некоторые смельчаки, сгорая от нетерпения,
взобрались на бушприт и, ухватившись за найтовы и кливера или спустившись
вниз по канатам, прыгали на палубу вражеского корабля.

Но тут они неожиданно встретили сильное сопротивление. Из люков, яростно
размахивая оружием, повалили трюмовые матросы.

Всего их было около сотни. Предводительствовали оставшиеся в живых офицеры,
бомбардиры и их помощники.

В один миг рассыпались они по палубе, забрались на полубак, отбросили тех
флибустьеров, что оказались на корабле в числе первых, в то время как
другие, овладев полуютом, в упор стреляли из палубных пушек, обрушив на
пиратский корабль ураганный картечный огонь.

Оба корабля, притянутые абордажными дреками, касались бортами друг друга.
Черный корсар не стал медлить. Перескочив через борт, он бросился на палубу
испанского корабля.

- За мной, флибустьеры! - воскликнул он.

Морган последовал его примеру, следом за ними хлынули стрелки, в то время
как марсовые изо всех сил швыряли с рей и вантов гранаты, стараясь попасть
в толпу испанцев и расстрелять их из пистолетов и аркебуз. Поднялся
невообразимый, адский грохот.

Борьба разгоралась со страшной силой.

Черный корсар трижды водил своих людей на штурм полуюта, где засели около
семидесяти испанцев, но трижды их отбрасывали назад, сметая огнем из обеих
пушек. Моргану также не удалось овладеть полубаком.

Осажденные сражались с не меньшим пылом, чем нападавшие. Понеся ужасные
потери от пуль аркебузиров, испанцы, ряды которых заметно редели, оказывали
сопротивление, предпочитая смерть позорному плену.

Они не дрогнули и тогда, когда с мачт пиратского корабля на них обрушились
гранаты. Возле них выросла целая гора убитых и раненых, но огромное
полотнище испанского стяга по-прежнему реяло на грот-мачте, поблескивая
золотым крестом в лучах восходящего солнца. Силы обороняющихся были,
однако, на исходе. Разъяренные неожиданным отпором, флибустьеры во главе с
командирами, сражавшимися в первых рядах, в последнем порыве устремились на
штурм полуюта. Вот они взбираются по вантам, прыгают на врага с
бизань-штага, проникают в его стан через кормовые проходы, хватаются за
шкоты, перебегают по фальшборту, наседая со всех сторон на последних
защитников несчастной шхуны.

И вот Черный корсар врывается в группу оставшихся воинов. Отбросив
абордажную саблю, он обнажает шпагу.

Его клинок со свистом рассекает воздух, парируя удары, направленные ему
прямо в грудь, разит и колет направо и налево. Никто не может устоять перед
его натиском, его удары неотразимы. В толпе противника образуется брешь,
она становится все шире и шире.

Тем временем Морган вместе с толпой флибустьеров теснит своих противников.

Захватив шканцы, он готовится расправиться с немногими оставшимися в живых,
с отчаянной яростью защищающими штандарт корабля, развевающийся на
бизань-мачте.

- Добьем их, ребята! - восклицает он с жаром. Но его останавливает Черный
корсар.

- Моряки! Врагов убивают, но побежденным даруют жизнь! Сдавайтесь! -
воскликнул корсар, приближаясь к испанцам, сгрудившимся возле штурвала. -
Отважных ждет пощада!

Боцман, единственный оставшийся в живых из командных чинов, выступил вперед
и бросил наземь обагренный в крови топор.

- Мы разбиты, - глухо сказал он. - Мы в вашей воле.

- Возьмите свой топор, боцман, - сурово ответил корсар. - Доблестные люди,
с таким упорством защищающие стяг далекой родины, заслуживают уважения.

Затем он перешел к остальным, не обращая внимания на удивление боцмана,
столь естественное, - ведь флибустьеры редко щадили побежденных и никогда
без выкупа не отпускали на волю.

Из защитников испанского корабля осталось всего восемнадцать человек, почти
все они были ранены. Побросав ор