о.

Черный корсар внимательно вглядывался в море. Прежде чем дать сигнал к
отправлению, он хотел убедиться, не рыщет ли в заливе эскадра адмирала
Толедо.

Повернувшись на север, он увидел на фоне светящегося моря большое темное
пятно, ясно выделявшееся на горизонте.

- "Молниеносный" там, - сказал он. - Ищите шлюпку - и в путь.

Кармо и Ван Штиллер поспешно устремились к северу, внимательно осматривая
мангры, чьи корни и пожелтевшие листья омывались фосфоресцировавшими
волнами.

Пройдя по берегу около километра, они отыскали шлюпку, благодаря отливу
оказавшуюся на берегу, и, быстро вскочив в нее, пригнали к тому месту, где
их ждали капитан с африканцем.

Уложив между банками тело, завернутое в черный плащ, и закрыв ему лицо
капюшоном, они принялись грести изо всех сил. Африканец с мушкетом,
отобранным у пленного испанца, устроился на носу, корсар же сел на корму
напротив тела брата.

Он снова погрузился в мрачную тоску. Обхватив голову руками и упершись
локтями в колени, он ни на минуту не спускал взгляда с погибшего брата,
очертания тела которого проглядывали сквозь траурное покрывало.

Погрузившись в свои мысли, он, казалось, позабыл обо всем на свете: о
товарищах, о корабле, огромным китом маячившем на фоне светившегося моря,
об эскадре адмирала Толедо.

Он ни разу не шелохнулся, и можно было подумать, что он не дышит.

Тем временем шлюпка быстро скользила по волнам, все более удаляясь от
берега. Море полыхало вокруг огнем, а весла поднимали фонтаны переливчатых
брызг, зачастую казавшихся настоящими искрами.

На волнах резвились многочисленные моллюски, которые словно принимали
участие в этой оргии света. То и дело попадались огромные медузы.
Шарообразные пелагические организмы солнечным зайчиком скакали в воде,
подхлестываемые порывами ночного бриза. Грациозные мелитђи с их странными
придатками в виде мальтийского креста светились, словно раскаленная лава.
Акалђры сверкали так, словно были усеяны настоящими бриллиантами.
Очаровательные велђллы испускали из-под своеобразного паруса пучки
нежно-голубоватого света, а косяки морских огурцов с круглым телом,
усеянным острыми шипами, мерцали таинственным зеленоватым светом.

Разнообразные рыбы то появлялись, то исчезали, оставляя за собой светящийся
след, причудливые по форме полипы раскачивались в разные стороны,
переливаясь всеми цветами радуги, а у самой поверхности плавали огромные
ламантины, тогда еще весьма многочисленные, поднимая длинными хвостами и
перистыми плавниками переливчатые волны.

Подгоняемая крепкими руками обоих флибустьеров, шлюпка быстро разрезала
светящиеся волны, вздымая кверху мириады сверкающих брызг. Ее черная масса
отчетливо вырисовывалась на фоне пламеневшего моря, и она явила бы собой
отличную мишень для пушек испанской эскадры, окажись адмирал Толедо в этих
водах.

Не переставая энергично грести, оба флибустьера время от времени беспокойно
поглядывали вокруг, словно боясь внезапно наткнуться на вражеские корабли.

Торопились они еще и потому, что места себе не находили от неприятных
предчувствий. Таинственный свет моря, тело повешенного на борту шлюпки,
присутствие печального корсара, облаченного в траурное одеяние, наводили на
них суеверный ужас, и они только о том и помышляли, чтобы поскорее
оказаться на борту "Молниеносного" со своими товарищами.

До корабля, устремившегося им навстречу, оставалось не больше мили, как
вдруг до их слуха донесся странный крик, похожий на тяжкий стон, перешедший
в рыдание.

Оба флибустьера разом перестали грести и начали испуганно озираться вокруг.

- Ты слышал?.. - спросил Ван Штиллер, чувствуя, что холодный пот выступил у
него на лбу.

- Да, - ответил неуверенно Кармо.

- Быть может, это какая-нибудь рыба?..

- Никогда не слыхал, чтобы рыбы так кричали.

- А кто же это, по-твоему?

- Не знаю, но мне от этого не по себе.

- Неужто это брат покойного?..

- Молчи, друг.

Оба взглянули на Черного корсара, но тот, казалось, ничего не слышал,
по-прежнему сидя неподвижно, обхватив голову руками и не спуская глаз с
погибшего брата.

- Поехали дальше, бог не выдаст, - прошептал Кармо, делая знак Ван Штиллеру
взяться за весла. Затем, наклонившись к африканцу, он спросил его: - Ты
слышал, как кто-то крикнул, кум?

- Да, - ответил африканец.

- Как, по-твоему, кто это был?

- Может быть, ламантин.

- Гм!.. - пробормотал Кармо. - Может, и ламантин, но...

Вдруг он испуганно бросил весла и побледнел.

Как раз в это время за кормой шлюпки, в ореоле сияющей пены, появился
какой-то темный бесформенный предмет и тут же ушел под воду.

- Видал? - спросил он Ван Штиллера прерывающимся голосом.

- Да, - ответил тот, не попадая зуб на зуб.

- Чья-то голова, правда?

- Да, Кармо.

- Наверняка покойник.

- Никак, Зеленый корсар следует за нами...

- Не пугай меня, Кармо!

- А Черный корсар так ничего не видит и не слышит?

- Он же брат обоих погибших.

- А ты, кум, ничего не видел?

- Да, чью-то голову, - ответил африканец.

- Чью?

- Да обыкновенного ламантина.

- Заладил: ламантин да ламантин, - пробурчал Кармо. - Говорят тебе, это был
мертвяк, весь черный, без глаз.

Тут над морем разнесся возглас часового, окликнувшего их с корабля:

- Эй, там!.. На шлюпке!.. Есть кто живой?..

- Черный корсар! - завопил Кармо.

- Причаливайте!..

"Молниеносный" летел, как морская ласточка, уверенно разрезая носом
сверкающие волны. Весь черный, он походил на призрачный корабль Летучего
Голландца.

По борту корабля застыли, как статуи, флибустьеры, составлявшие экипаж
корабля. Все они были вооружены аркебузами, а артиллеристы, стоявшие на юте
возле пушек, держали в руках зажженные фитили. Огромный черный стяг корсара
с удивительной виньеткой в виде прихотливо переплетенных золотых букв
развевался на бизань-мачте.

Пристав по траверзу к левому борту, в то время как корабль вставал против
ветра, моряки пришвартовались с помощью веревки, брошенной им с борта.

- Отпустить тали!.. - раздался чей-то хриплый голос.

Два каната с петлями спустились с рей грот-мачты. Кармо и Ван Штиллер
прикрепили их к банкам, и шлюпка по команде боцмана поднялась наверх со
всем своим экипажем.

Услыхав, что лодка стукнулась килем о палубу, Черный корсар вздрогнул и
очнулся от мрачных мыслей.

Он удивленно оглянулся вокруг, словно не веря, что находится на борту
своего корабля, затем, нагнувшись к покойнику, взял его на руки и осторожно
перенес к грот-мачте. При виде погибшего корсара весь экипаж, выстроенный
вдоль борта, обнажил головы.

Помощник командира Морган сошел с капитанского мостика и направился
навстречу Черному корсару.

- Слушаю ваши приказания, синьор, - сказал он.

- Поступайте, как знаете, - ответил ему корсар, печально качая головой.

Пройдя медленно по палубе, он поднялся на капитанский мостик и остановился,
скрестив руки на груди.

На востоке занималась заря. Там, где небо, казалось, сливалось с морем,
пробивалась слабая полоска стального цвета, едва отражавшаяся в воде. И
было что-то жуткое в том, что она была не алой, как обычно, а тусклой,
землисто-серой.

Тем временем огромный стяг корсара был наполовину приспущен в знак траура,
а реи фор-брамселя и фор-бом-брамселя, не несшие парусов, были сведены друг
с другом в форме креста.

Все члены экипажа пиратского корабля выстроились на палубе. Моряки с
обветренными лицами, закаленные в бесчисленных сражениях, печально смотрели
на Красного корсара, которого боцман завернул в широкий брезент, положив
туда же несколько пушечных ядер.

Становилось все светлее, но море все еще фосфоресцировало, глухо рокоча у
черных бортов корабля и с шумом разбиваясь о его высокий нос.

Волны издавали странные звуки, напоминавшие то стоны больной души, то
горестные вздохи, то тихие жалобы.

Внезапно с кормы донесся удар колокола.

Весь экипаж преклонил колени, а боцман с помощью трех моряков приподнял
тело несчастного корсара и осторожно положил его на край бакборта.

Траурное молчание воцарилось на палубе корабля, неподвижно дрейфовавшего в
светящихся водах. Даже море утихло, на минуту прекратив свой неумолчный
рокот.

Все глаза устремились на Черного корсара, мрачный силуэт которого высился
над серой линией горизонта.

В этот момент отважный мореход, казалось, превратился в сказочного
великана. Протянув руку в ту сторону, где покоилось тело Красного корсара,
он стоял на капитанском мостике с развевающимся по ветру высоким черным
султаном, словно собираясь произнести ужасное проклятье.

Его громкий металлический голос внезапно прорезал траурное молчание,
царившее на корабле.



- Моряки!.. - прогремел он. - Слушайте меня!.. Клянусь богом, клянусь
морем, никогда не изменявшим мне, что я до тех пор не буду знать покоя,
пока не отомщу за своих братьев, загубленных Ван Гульдом... Пусть молнии
испепелят мой корабль, пусть волны поглотят нас с вами, пусть проклянут
меня оба корсара, нашедшие себе приют в глубинах Великого залива, пусть
осудят мою душу на вечные мучения, если я не накажу Ван Гульда и не
уничтожу весь его род, как он уничтожил мой!.. Друзья!.. Слышали ли вы
меня?

- Да, - ответили флибустьеры, на лицах которых отразился священный ужас.

Черный корсар обернулся к морю, пристально вглядываясь в сияющие волны.

- Бросайте! - приказал он мрачно.

Боцман и три моряка подняли брезент с телом корсара и бросили его в море.
Оно тяжело рухнуло, подняв вокруг себя целый сноп брызг, взметнувшихся
кверху, словно языки пламени.

Флибустьеры приникли к борту. Сквозь фосфоресцирующие толщи воды отчетливо
было видно, как тело плавно пошло ко дну, опускаясь в таинственные глубины
моря. Через минуту оно исчезло из виду.

В это мгновение издалека вновь донесся таинственный крик, так сильно
напугавший Кармо и Ван Штиллера.

Оба флибустьера, стоявшие под капитанским мостиком, переглянулись и
побледнели.

- Это Зеленый корсар салютует Красному, - пробормотал Кармо.

- Наверное, - ответил сдавленным голосом Ван Штиллер. - Оба брата
соединились на дне моря. Резкий свист прервал внезапно их разговор.

- Все на левый борт!.. - закричал боцман. - Идем бейдевинд!..

"Молниеносный" развернулся носом к выходу из залива и стал лавировать между
островками, направляясь в открытое море, начинавшее розоветь под лучами
восходящего солнца. В ту же минуту свечение моря прекратилось.

Глава X НА БОРТУ "МОЛНИЕНОСНОГО"

Корабль Черного корсара, миновав островки и обогнув длинный мыс,
образованный отрогами Сиерры Сан-та-Мария, устремился по волнам Карибского
моря к северу, в сторону Больших Антильских островов. Море было спокойно.
Дувший с юго-востока легкий утренний ветерок поднимал небольшие волны.
Покинув далекий берег, стаи морских птиц реяли над открытым морем. Морские
вороны, крупные хищные птицы величиной с утку, напротив, жались поближе к
берегу, гоняясь за мелкой рыбешкой, которую они тут же разрывали на части.
На отмелях во множестве охотились вилохвостки - птицы с раздвоенными
хвостами, черным сверху и белым снизу оперением. Не было недостатка здесь и
в буревестниках. Длинными вереницами реяли они над водой, почти касаясь
волн грудью и громко хлопая черными крыльями, что придавало их полету
удивительное своеобразие.

Птицы следили за летучими рыбами, которые, выскочив внезапно из воды и
пролетев в воздухе пятьдесят - шестьдесят локтей, снова падали в море,
чтобы через минуту вновь начать свою прихотливую игру.

Зато не видно было ни одного корабля. Как ни напрягали зрение часовые,
оставленные на палубе, они не смогли различить на горизонте ни одного
парусника.

Испанские моряки в страхе перед отважными пиратами с Тортуги предпочитали
отсиживаться в портах Мексики, Юкатана, Венесуэлы и Больших Антильских
островов, отваживаясь пускаться в плавание только в составе эскадры.

Лишь хорошо вооруженные корабли с надежной командой осмеливались пересекать
Карибское море и Мексиканский залив, ибо все знали по опыту, как велика
была дерзость бесстрашных моряков, водрузивших пиратский стяг на острове
Тортуга.

После похорон, в течение дня, жизнь на борту "Молниеносного" шла своим
чередом.

Командир не появлялся ни на палубе, ни на капитанском мостике, предоставив
помощнику управление кораблем. Запершись в каюте, он не подавал признаков
жизни. Даже Кармо и Ван Штиллер не знали, чем он занят.

Они предполагали, что вместе с ним находится африканец, ибо последний исчез
одновременно с капитаном и его не могли отыскать ни в одном из закоулков на
корабле.

О чем они беседовали, запершись на ключ в каюте, никто не мог сказать, даже
помощник капитана. Когда Кармо попытался его расспросить об этом, то его
попросту толкнули в спину.

С наступлением вечера, когда на "Молниеносном" убрали часть парусов,
опасаясь столь частых здесь ураганов, Кармо и Ван Штиллер, не отходившие от
капитанской рубки, увидели наконец курчавую голову африканца,
поднимавшегося из кормового люка.

- Вот и кум!.. - воскликнул Кармо. - Надеюсь, ты скажешь, на борту ли еще
командир или он отправился на дно морское, чтобы побеседовать со своими
братьями. От него всего можно ожидать.

- И то верно, - подтвердил Ван Штиллер. - Ведь это не человек, а дьявол. Не
то, что мы с вами...

- Эй, кум, - обратился Кармо к африканцу. - Ты что-то обходишь стороной
старых знакомых.

- Меня хозяин задержал, - ответил Моко.

- Есть, значит, новости?.. Что поделывает командир?

- Он сильно не в духе.

- Никогда, даже на Тортуге, я не видел, чтобы он был веселым или хоть раз
улыбнулся.

- Он только и говорит о своих братьях и о том, какую ужасную месть он
готовит,

- Уж в этом, кум, не сомневайся. Черный корсар - не такой человек, чтобы
бросить начатое дело, и не хотел бы я оказаться на месте губернатора
Маракайбо и всех его близких. Ван Гульд, конечно, смертельно ненавидит
Черного корсара, но дорого ему это обойдется.

- А в чем тут дело, вы не знаете, белый кум?

- Говорят, Ван Гульд ненавидит его давно и поклялся мстить трем корсарам
еще до того, как переехал в Америку и предложил свои услуги Испании.

- Значит, вся история началась еще в Европе?

- Да.

- И они столкнулись, видимо, там? - спросил африканец.

- Так говорят, ибо стоило Ван Гульду стать губернатором Маракайбо, как у
острова Тортуга появились три прекрасно оснащенных судна, которыми
командовали корсары - Черный, Красный и Зеленый. Все три корсара были
смелыми, отважными мореходами, неукротимыми, как львы, бойцами. Самым
младшим был Зеленый корсар, самым старшим Черный корсар. В храбрости они не
уступали друг другу, а в искусстве владения оружием им не было равных среди
пиратов Тортуги. Вскоре смельчаки вселили ужас в испанцев, плававших в
Мексиканском заливе. Не сосчитать разграбленных ими судов, взятых штурмом
городов. Их корабли были самыми быстроходными, и они были вооружены лучше
всех на Тор-туге.

- Охотно верю, - согласился африканец. - Достаточно взглянуть на это судно.

- Но настали, однако, и для них черные дни, - продолжал Кармо. - Отплыв
однажды на одном из своих кораблей в неизвестном направлении, Зеленый
корсар наткнулся на испанскую эскадру, был побежден в неравной схватке,
схвачен и отвезен в Маракайбо, где был повешен Ван Гульдом.

- Это я помню, - сказал африканец. - Но тело его не досталось диким зверям.

- Нет, потому что Черный корсар с горсткой верных ему людей пробрался ночью
в Маракайбо и выкрал тело брата, чтобы похоронить его в море.

- Да, об этом мы узнали после. Ван Гульд же, говорят, пришел в ярость
оттого, что упустил второго брата, и приказал расстрелять четырех часовых,
охранявших повешенных на площади Гранады.

- Потом пришел конец Красному корсару, и он теперь тоже лежит на дне
Карибского моря, но третий брат, самый отчаянный из всех, не успокоится до
тех пор, пока не сотрет с лица земли всех Ван Гульдов.

- Он скоро вернется в Маракайбо, кум. Он расспрашивал меня о таких
подробностях, без которых не обойтись при взятии города с моря.

- Пьетро Нау, известный под грозной кличкой Олон-нэ, еще на Тортуге, и он
дружен с Черным корсаром. А кто в силах устоять перед этими храбрецами? К
тому же... - Тут Кармо остановился и, толкнув в бок африканца и стоявшего
рядом Ван Штиллера, сказал им: - Взгляните на Черного корсара!.. Разве он
не внушает всем страх? Да он вылитый морской бог!..

Флибустьер с африканцем перевели взор на капитанский мостик.

Корсар был там, как всегда в черной одежде, с надвинутой на лоб широкополой
шляпой, на которой развевалось огромное черное перо. Бесшумно, в полном
одиночестве, медленно прогуливался он по мостику, опустив голову и скрестив
руки на груди.

Его помощник Морган наблюдал за ходом корабля, не осмеливаясь прервать
раздумья капитана.

- Ну, чем он не призрак? - пробормотал вполголоса Ван Штиллер.

- А Морган ничуть не отличается от своего компаньона, - заметил Кармо. -
Если один мрачнее ночи, то другой отнюдь не веселее. Вот уж, действительно,
два сапога - пара. Тихо!..

В сумерках прозвучал чей-то возглас. Он донесся с рей грот-мачты, на
которой неясно чернел силуэт наблюдателя.

Дозорный дважды прокричал:

- Вдали,слева по ветру, корабль!

Прохаживавшийся по мостику Черный корсар резко остановился.

Стоя неподвижно, он в течение секунды всматривался в наветренную сторону,
но с палубы невозможно было заметить корабль, плывущий на расстоянии
шести-семи миль.

Обратившись к Моргану, также смотревшему вдаль, он-приказал:

- Распорядитесь потушить огни.

Получив приказ, моряки поспешили прикрыть два огромных фонаря, горевших на
баке по левому и правому борту.

- Марсовый, - спросил корсар, когда на "Молниеносном" воцарилась полная
тьма, - куда плывет корабль?

- К югу, капитан.

- К берегам Венесуэлы?

- Скорей всего.

- Сколько миль до него?

- Пять или шесть.

- Ты уверен, что не ошибся?

- Да, мне ясно видны его фонари. Перегнувшись с мостика, корсар крикнул:

- Свистать всех наверх!

Менее чем за полминуты все сто двадцать флибустьеров, составлявшие команду
"Молниеносного", оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые
на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль
бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стали наготове у
пушек.

Порядок и дисциплина, царившие на борту флибустьерских кораблей, были
таковы, что в любой час дня или ночи, независимо от обстоятельств, все
моряки занимали свои места с удивительной быстротой, невиданной даже на
военных кораблях, ходивших под флагом великих морских держав.

Смелые мореходы, стекавшиеся в Мексиканский залив со всех концов Европы,
где их вербовали из числа отверженных в морских портах Франции, Италии,
Голландии, Германии и Англии, люди, не лишенные подчас самых ужасных
пороков, но не боявшиеся смерти и готовые на любое отчаянное предприятие,
на флибустьерских кораблях были послушнее овечек. Они отлично знали, что их
предводители не простят ни малейшего проступка и что за трусость и
неповиновение их могут тут же прикончить или высадить на берег
какого-нибудь пустынного островка.

Убедившись, что люди его на месте (для чего пришлось пересчитать всех
поголовно), корсар обратился к ожидавшему его распоряжений Моргану:

- Вы полагаете, что корабль...

- Испанский, синьор, - ответил помощник.

- Вечно эти испанцы! - воскликнул мрачно корсар. - Эта ночь кончится для
них плохо, и вряд ли многие из них доживут до завтрашнего дня.

- Мы нападем ночью, синьор?

- Да, и отправим на дно. Там спят мои братья.

- Как вы прикажете, синьор.

Вскочив на фальшборт и держась за канат, Морган вглядывался в даль...

В темноте, скрывавшей шумевшее море, у самой воды мерцали две светлые
точки, которые невозможно было спутать со звездами, блестевшими на
горизонте.

- Они в четырех милях, - сказал помощник.

- И по-прежнему идут на юг? - спросил корсар.

- Да, в Маракайбо.

- Тем хуже для них. Дайте команду развернуться и ид