пыток и опустились на левое колено.

Эти дикари, давно променявшие лук, верного друга своих предков, на
винчестеры и кольты, сегодня собирались вспомнить старое искусство и
показать, что и они метко умеют стрелять из лука.

Индейцы не собирались убивать англичанина, поэтому они заменили стальные
наконечники стрел колючками какого-то кустарника. Эти стрелы могли нанести
более или менее глубокие уколы, но отнюдь не смертельные раны.

Наблюдать за стрельбой в живую мишень собралась большая толпа воинов. Они
сидели на корточках и оживленно разговаривали. Здесь же был Красное Облако,
казалось полностью поглощенный раскуриванием своего калюме. Рядом с ним на
шкуре бизона лежала Миннегага. Она равнодушно ела какие-то фрукты и лишь
изредка поглядывала на привязанного к столбу пыток англичанина злыми
глазами.

Видя жуткие приготовления стрелков из лука, лорд Вильмор бесновался и
кричал диким голосом. Это только доставляло удовольствие кровожадным
дикарям.

Вот послышался характерный свист летящей стрелы - и следом за ним вопль
англичанина: стрела угодила почти в самый центр нарисованных Гуком кругов и
впилась в мускулы, нанеся совершенно неопасную, но болезненную рану.

- Негодяи! Звери! Янки правы, истребляя вас, как гадюк! Да сгинете вы все
до последнего человека! - кричал Вильмор, дергаясь всем телом.

Снова свист, снова вопль боли - новая стрела впивается в тело несчастного.
И снова, и снова...

Казалось, этой пытке не будет конца, но неожиданно Миннегага подала знак и
стрельба прекратилась. Сэнди Гук с неизменной фляжкой джина приблизился к
англичанину. Тот встретил его неистовыми ругательствами и проклятиями.
Метис хладнокровно выждал, пока у англичанина не перехватило дух, и тогда
сказал:

- Послушайте, милорд. Клянусь моей честью - пусть это будет честь бандита,-
что я вовсе не желаю вам зла. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы
спасти вас от смерти. Ей-богу, вы - парень ничего, и как-никак в моих жилах
гораздо больше крови белых, чем индейцев. Я чувствую себя солидарным с
вами.

- Что ты хочешь от меня, разбойник?!

- Не упрямьтесь и расскажите Миннегаге, куда девался ваш конвой. Эта
индианка рвет и мечет, потому что от нее ускользнул ее злейший враг -
индейский агент Джон. Его голову она сменяла бы по весу на золото.

- Но я ничего не знаю!

- Говорю вам, не упрямьтесь! Серьезно. Вы думаете, что вы уже подверглись
пытке? Это грубая ошибка. На самом деле то, что вы испытали, только
цветочки. А ягодки будут впереди. В вас постреляют еще с четверть часика,
потом примутся загонять под ногти заостренные кусочки дерева. Вы вытерпите
это - индейцы обвяжут каждый ваш палец в отдельности насыщенным серой
трутом и потом подожгут его. Кончится тем, что вас разложат на земле и на
вашей груди разведут костер. Я не знаю точно, чем это кончится. Но если вы
и выживете, то дышать вам придется уже не легкими, которые будут совершенно
испорчены, а жабрами.

- А еще что вы придумаете, звери?

- О, после этого сама Миннегага займется приведением в порядок вашей
прически. Из нее вышел бы прекрасный парикмахер, как из меня - настоящий
художник. Конечно, работать она будет не гребешком и ножницами, а ножом. То
есть, милорд, Миннегага в мгновение ока избавит вас навсегда от забот о
прическе, содрав ваш скальп. Уверяю вас, она - большая мастерица по этой
части и притом большая любительница скальпировать именно белых. Что делать?
Каждый развлекается как умеет. Вы любите охотиться за бизонами; я когда-то
не без успеха очищал карманы неосторожных путешественников. Вы и я, мы оба
- любители бокса. А маленькая индианка всему на свете предпочитает
пополнять свою коллекцию скальпов новыми экземплярами... От одного
миссионера я слышал, как язычники, должно быть из итальянцев, истязали
Иисуса. Но вам придется вытерпеть еще больше. Не будьте же упрямцем,
развязывайте язык, пока еще не поздно. Тем более, между нами говоря, это
пустой каприз женщины. Если вы и скажете, куда отправились трапперы, то
этим вы ничуть не повредите им - с того момента, как они вас оставили,
прошло немало часов. Беглецы давно затерялись в беспредельном просторе
прерии и раз десять успели изменить направление; кроме того, в степи
бушевал пожар, убравший все следы. Сомневаюсь, чтобы они уцелели в этом
пекле. Им вы не поможете, а отказом сказать пару слов ставите на карту
собственную жизнь, которая и без того висит на волоске.

- Я буду говорить! - сдался англичанин.

- Давно бы так! Умные речи приятно и слушать! Итак, где вы расстались с
вашими провожатыми?

- В прерии, почти на том самом месте, на котором потом встретился с вами,
бандит.

- Ладно! А куда они направились после?

- Я видел, что они шли к северу.

- Значит, направлялись к горам Ларами? Хорошо! Но скажите еще: степь в это
время уже горела?

- Мне кажется, пожар был уже близок.

- Ну вот и все, что нам нужно было знать! Ей-богу, не стоило упрямиться
столько времени. Сказали бы раньше и не испытали бы таких неприятностей.
Эх, милорд! И какого черта вас понесло сюда? Денег у вас, вероятно, куры не
клюют. Страна ваша, говорят, очень богатый край. Жили бы себе там и не
испытывали бы таких треволнений. Подождите: пока что я попытаюсь несколько
облегчить ваши страдания. Думаю, теперь Миннегага оставит вас в покое. Ей
будет не до вас: отправится в горы разыскивать индейского агента Джона. Тем
временем мне, может быть, удастся устроить для вас что-нибудь.

С этими словами метис ловко вытащил из тела англичанина стрелы, смыл
запекшуюся кровь, смазал ожоги и ранки медвежьим жиром и заставил-таки
лорда Вильмора выпить несколько глотков жгучей жидкости. Потом Сэнди Гук
махнул рукой державшим наготове свои стрелы воинам, чтобы те прекратили
упражнения в стрельбе, и направился к Мин-негаге с докладом о результатах
переговоров.

Минуту спустя возле столба пыток не было никого из индейцев, потому что,
получив какие-то указания Миннегаги, они разошлись, явно собираясь в
дорогу.

Гук вернулся к лорду Вильмору и стал освобождать его.

- Слушайте, милорд! - сказал он вполголоса.- Я не очень-то верю вашим
словам. Может быть, вы соврали? Это неважно. Важно другое: если Миннегага
сама примется переспрашивать вас, то вы уж стойте на своем, не сбивайтесь.
Твердите одно: трапперы направились к горам Ларами. Если Миннегага
погонится за ними в том направлении, мне легче будет дать вам возможность
удрать.

- Вы устроите мне побег?! - изумился англичанин.

- Разумеется! Все-таки вы - белый. И что, честно говоря, я выгадаю, если с
вас заживо сдерут шкуру? Нет, я не люблю таких фокусов.

- Вы поступите благородно! Если я спасусь, я похлопочу, и английское
правительство наградит вас медалью с дипломом за спасение погибающих.

- Медаль? Диплом? Нет, я, знаете ли, человек скромный. Мне, право, будет
совестно носить такую медаль. Между нами, я удовольствуюсь гораздо меньшим.
Например, ваши золотые часы я мог бы взять себе на память о приятном
знакомстве с вами.

- Но это грабеж!

- Что вы, милорд! Просто мне хочется почаще вспоминать вас. Выну часы,
посмотрю на них и вспомню о нашем знакомстве. А чтобы не соблазниться и не
пропить их, я некоторое время свои расходы буду покрывать тем золотом,
которое я выгреб из ваших карманов.

- Вор всегда останется вором!

- Зачем бросать хорошие привычки, милорд? - засмеялся бандит, фамильярно
похлопывая по плечу англичанина.- Вот вы, например, ни за что не откажетесь
ежемесячно взыскивать с ваших арендаторов арендную плату, хотя то золото
заработано ими, а не вами. Зачем же мне быть умереннее и отказываться от
возможности ограбить вас, как вы грабите своих арендаторов? Потом, я нашел
в вашем кармане такую хорошую чековую книжку! Вы любезный человек, а я,
признаться, давно уже думал заняться собиранием автографов выдающихся
современников. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии - дадите
посмотреть, как вы подписываете чеки. Уверяю вас, я немедленно отправлю их
на сохранение в банк.

- Разбойник! Бандит!

- Милорд! Что будешь делать? Я сам оплакиваю свою участь: глубоко убежден,
что из меня вышел бы прекрасный пейзажист или портретист. И если бы я
унаследовал от моих родителей парочку миллионов, как вы, то ни в коем
случае не стал бы заниматься разбоем - приятного в этом занятии, скажу по
совести, мало. Куда лучше, подобно вам, понемногу обирать своих
арендаторов. Но будет болтать! Пора собираться в путь.

Отряд индейцев с поразительной быстротой снял типи, навьючил весь багаж на
лошадей и приготовился в путь.

Сэнди Гук привел двух лошадей, усадил на одну из них лорда Вильмора, руки
которого оставались связанными за спиной. Сам он уселся на другого коня и
поехал рядом с пленником, держа в руках отличный винчестер.

Отряд возглавляла Миннегага на великолепном снежно-белом мустанге,
закутанная в прекрасно расшитый плащ. Рядом с ней скакал, не выпуская изо
рта неразлучный калю-ме, ее молчаливый отец.

Отряд несся по степи, покрытой толстым слоем пепла. Воздух был насыщен
гарью, временами из-под копыт лошадей вылетали искры догорающего уже
бессильного огня.

Индейцы направлялись к горам Ларами.

Было около восьми часов утра, когда отряд достиг того места, где на земле
грудами лежали обгоревшие туши погибших бизонов.

Здесь Миннегага распорядилась устроить привал. Воины набросились на
приготовленное пожаром лакомое блюдо - горбы и языки бизонов.

Насытившись и отдохнув, индейцы снова тронулись в путь к горам Ларами,
двигаясь именно в том направлении, куда несколько часов назад ушли беглецы:
лорд Вильмор, сам того не зная, указал верный след...

ЛЕС ГИГАНТОВ

Племя индейцев сиу и в наши дни остается самым многочисленным, самым
могущественным и неукротимым из племен, населяющих Соединенные Штаты
Северной Америки. В те же дни, к которым относится наш рассказ, то есть в
семидесятые годы девятнадцатого века, это племя было самым воинственным и
опасным для американского владычества. Несмотря на истребление индейцев,
шедшее полтора или два века, сиу, загнанные в леса и на недоступные кручи,
не были покорены до конца.

Трудно сказать, что значит данное этим индейцам имя "сиу" - в их языке
этого слова нет. Сами индейцы называют себя дакота, что означает
"объединенные". В свое время в союз дакота входил добрый десяток племен, в
том числе чейены, янкони, понкас и другие. Большинство племен
ассимилировались, утратив особенности языка и обычаев, другие вымерли,
подвергаясь беспощадному истреблению со стороны бледнолицых.

Любопытно, что, по мнению некоторых американских исследователей, имя "сиу"
означает обидное прозвище, данное индейцам в дни, когда в прерии проникли
торговцы спиртными напитками и привезли сюда яд под видом ликеров, рома,
джина, виски и прочего.

Пристрастившиеся к пьянству племена были презрительно названы "сиу", что
якобы на одном из индейских наречий значит "пьющие огненную воду", или
попросту пьяницы.

Так или иначе, но в истории борьбы против колонизации Америки племенам сиу,
или дакота, принадлежит выдающаяся роль. Эти племена или, лучше сказать,
этот конгломерат племен оказывал американцам отчаянное сопротивление,
препятствуя заселению прерий не только с запада, но и с востока. Полвека
тому назад сиу насчитывали около тридцати тысяч человек, причем владели
гигантским пространством девственных, богатейших земель, равным по
территории Англии, Франции и Германии, вместе взятым. Дакота с давних пор
были в смертельной вражде с племенами гуро-нов и чипевайев, жившими на
территории современной Канады. Между краснокожими шла непрерывная война,
сопровождавшаяся взаимным истреблением, иногда принимавшим характер
настоящих побоищ, в которых не щадились ни женщины, ни дети. Но стоило
враждующим племенам, почти истребившим друг друга, прекратить войну, и
через двадцать лет племя дакота увеличилось настолько, что насчитывало уже
около пятидесяти тысяч человек.

Именно в этот период - в 1854 году - дакота, сознававшие свое усиление и
опиравшиеся на союзных с ними команчей и арапахо, вырыли томагавк войны и
объявили священную войну бледнолицым, чьи пионеры, привлеченные рассказами
о богатствах Калифорнии, двинулись в прерии, прокладывая дорогу на Дальний
Запад.

Надо сказать, что индейцы были вынуждены защищаться: белые оседали на их
исконных землях и распахивали прерии, превращая их в пшеничные поля, где не
оставалось места для индейца-номада. Кроме того, в прерии хлынул поток
белых охотников, занявшихся массовым и беспощадным истреблением бизонов.
Для индейцев же именно бизоны были основой жизни. Из поколения в поколение
краснокожие охотились на этих гигантов, дававших им пищу, одежду и жилье.
Истребление бизонов обрекало индейцев на гибель, и они решили бороться не
на жизнь, а на смерть.

Индейцы, по крайней мере их наиболее опытные вожди, отлично понимали, что в
лице янки они имеют смертельно опасных врагов. Не обманывались индейцы и в
оценке сил: они знали, что янки будут все прибывать и прибывать, что они
храбры и жестоки и никому не будет пощады.

В самом деле, история борьбы белых с краснокожими полна кровавых эпизодов,
в которых трудно было решить, кто из двух соперников, белый или
краснокожий, способен на большие зверства.

Белые смотрели на индейцев как на диких зверей, они буквально охотились на
них, истребляя всех подвернувшихся под руку. Даже когда правительство
Штатов заключало мир с вождями индейцев, белые трапперы и скваттеры не
прекращали истреблять краснокожих, не щадя ни женщин, ни детей.

Генералу Гарнею, посланному правительством Соединенных Штатов, удалось
нанести жесточайший урон индейцам сиу, и на время они притихли, но в 1863
году поднялись снова, вступив в союз с чейенами и арапахо. Восстание 1863
года, некоторые эпизоды которого описаны в романе "На Дальнем Западе",
несколько утихло после знаменитой кровавой бойни, устроенной полковником
Чивингтоном, командиром третьего полка волонтеров Колорадо. Но затем
ужасная борьба вспыхнула с новой силой, потому что индейцы мстили за
погибших на берегах Сэнди-Крик женщин и детей. "Великая война" закончилась
в октябре 1867 года подписанием мирного договора в Канзасе. Но мира не
было, так как не была устранена причина, вызвавшая войну, то есть заселение
прерии белыми пионерами продолжалось. В 1873 году снова началось восстание:
индейцами руководил вождь, известный под именем Сидящего Быка.

Память о Сидящем Быке, главном герое кровавых сражений, сохраняется и в
наши дни. О нем рассказывают, что еще десятилетним мальчиком он был
знаменитым охотником на бизонов, что в четырнадцать лет его оскорбил белый
траппер, Сидящий Бык убил и оскальпировал обидчика и с тех пор у
бледнолицых не было более беспощадного врага.

В 1877 году Сидящий Бык был признан сахэмом дакота. Миннегага, дочь
погибшей Яллы, первого сахэма-женщины, узнав о начале восстания, привела в
лагерь Сидящего Быка индейцев сиу, из племени своей матери, и Воронов,
индейцев племени своего отца. Предчувствие говорило ей, что она встретится
с теми, кто некогда погубил ее мать. Инстинкт мстительной индианки не
обманул ее: судьбе было угодно, чтобы индейский агент Джон, убивший и
оскальпировавший Яллу, оказался в прерии именно в тот момент, когда там уже
рыскали разведчики индейцев...

- Индейцы! Берегите ваши скальпы! - воскликнул шериф из Голд-Сити Бэд
Тернер, едва чудом спасшиеся от огня беглецы добрались до первых деревьев в
предгорьях Ларами.

Джон, Гарри и Джордж, услышав предостерегающий крик шерифа, моментально
спрятались за гигантским сосновым стволом, схватившись за свои ружья.

Оглянувшись, Джон ничего не заметил.

- Где ты видишь их? - спросил он.

- Далеко! Они еще не добрались до предгорья, идут по сожженной прерии. Так
что в данный момент нам не грозит никакая опасность. Слава Богу, в этом
лесу из гигантских пиний, каких не найдешь и в Сьерра-Неваде, нам будет
легко найти убежище, потому что отваживаться на открытую схватку с
краснокожими было бы чистым безумием: вон их сколько! Видишь, Джон?

Проклятие сорвалось с губ индейского агента. То, что он увидел, его не
обрадовало. Глаза теперь ясно различали вдали целый отряд индейцев, впереди
которых вихрем неслась женщина в белом плаще.

- Миннегага! - севшим голосом произнес Джон. - Она надела плащ своей
матери.

- Так, значит, за нами гонится знаменитая индейская охотница за скальпами?
- сказал шериф, не выказывая особого волнения.- Признаюсь, я ничего не имел
бы против встречи с этой женщиной с глазу на глаз, с револьвером или ножом
в руке. Но встречаться с ее свитой, в которой не меньше шестидесяти
человек,- благодарю покорно. Вся компания будет здесь не более чем через
полчаса. Смотрите, Джон, приготовьте ваш скальп в подарок прекрасной
краснокожей охотнице.

- Не шутите так, Тернер! - отозвался Джон.- Мне и без того чудится, что нож
проклятой тигрицы прикасается к моей коже.

- Я не знал, Джон, что вы так чувствительны. Но не падайте духом. Я же
говорю, что они доберутся сюда не раньше чем через полчаса, а за полчаса
многое может случиться. Горы Ларами богаты пропастями и пещерами - если мы
припустим, то, надеюсь, успеем найти какое-нибудь убежище. Что вы думаете
на этот счет, трапперы?

- Я лично предпочел бы быть за сто верст отсюда. Или хотя бы вместе с
волонтерами генерала Честера,- пробормотал, почесывая затылок, Джордж.

- Фью! - присвистнул шериф.- У тебя губа не дура, парень! Но только генерал
с его волонтерами так далеко отсюда, что думать о нем совершенно
бесполезно. Нам придется выкручиваться самим, не питая надежды на помощь со
стороны. Ну, ребята, берите ноги в руки и дуйте во все лопатки!

Трапперы не заставили себя упрашивать, каждый из них отлично сознавал, что
единственной надеждой на спасение было быстрое бегство. Идя по покрытой
слоем свежего пепла прерии, беглецы оставили многочисленные следы, и было
бы чудом, если бы индейцы, непревзойденные следопыты и разведчики, не
определили до сих пор направление, в котором они ушли.

Теперь, чтобы скрыть следы, было бы неплохо отыскать какой-нибудь ручей.

По мере того как беглецы поднимались по склону, лес становился все более
величественным. Шериф был прав, говоря, что в этом лесу найдутся деревья
такой гигантской величины, которым позавидуют и прославленные на весь мир
великаны Южной Калифорнии.

Знаменитые баобабы Центральной Африки и те резко проиграли бы в сравнении с
пиниями Ларами: баобабы низки, приземисты, в то время как пинии отличаются
удивительной стройностью и напоминают уносящиеся в поднебесье поразительно
стройные башни.

Сколько лет насчитывает такой лесной великан?

По обрубкам некоторых лесных гигантов, сваленных алчным и беспощадным
человеком, можно определить, что многие из них достигли весьма почтенного
возраста в две, три и пять тысяч лет. Американские ботаники уверяют, что в
горах Ларами имеются деревья, которым более восьми тысяч лет. На них нет ни
малейшего следа дряхлости и усталости. Они растут, зеленея в своих родимых
горах, и проживут еще, может быть, много тысяч лет, если их не погубит
лесной пожар или, что более вероятно, топор промышленника. В Сьерра-Неваде
среди многих десятков таких великанов, видевших, может быть, зарождение
человечества, особенной популярностью пользуются четыре дерева: "Гигантский
гризли", "Генерал Шерман", "Старый Мафусаил" и "Колумбия". Любое из этих
деревьев превышает сто двадцать метров в высоту, а в обхвате от тридцати
восьми до сорока метров.

Чтобы дать понятие о величине этих лесных гигантов, достаточно сказать, что
через сделанную в стволе одного из них арку пролегает почтовая дорога.
Самые громоздкие экипажи свободно проходят по этому единственному в мире
туннелю. Под корнями некоторых из этих величественных деревьев вырыты
настоящие пещеры, в которых эксцентричные янки задают банкеты. На одной из
всемирных выставок красовался обрубок пинии такой величины, что на нем
могли танцевать одновременно двадцать пар. Однажды миллиардер