личанин, насколько мог, привел в порядок свой костюм. Очистил от пыли
пробковый шлем, обтянутый белым полотном, аккуратно расправил и перевязал
заново голубую сетку, пригладил длинные шелковистые баки. Затем он
последовал за Сэнди Гуком, не выказывая ни малейшего признака смущения или
робости, словно отправляясь выпить чашку чая в приятной компании,
устроившей пикник где-то в поле. В его душе жила непоколебимая уверенность,
что ему не грозит никакая опасность. Разве он не был сыном Альбиона? Разве
Англия не величайшая держава мира? И разве она не умеет защищать своих
детей, в каком бы глухом углу земного шара они ни находились?

Милорд Вильмор вошел в палатку женщины-сахэма, мстительной и кровожадной
Миннегага, твердыми шагами и с высоко поднятой головой. Увидев же
Миннегагу, одетую в живописный полумужской костюм воинов сиу, англичанин
отвесил ей поклон, словно перед ним стояла не индианка, а фрейлина двора ее
величества королевы Англии, императрицы Индии всемилостивейшей Виктории.

Странный вид чудака заметно удивил Миннегагу, которой до этих пор не
приходилось сталкиваться с людьми такого типа. Но в глазах девушки
по-прежнему горел злой огонек, выдававший ее ненависть ко всем бледнолицым.

Наши читатели, расставшиеся с дочерью неукротимой Яллы на берегах
Сэнди-Крик, во время знаменитой "Кровавой бани" 1864 года, едва ли бы
узнали свою старую знакомую, спутницу индейского агента Джона и его
товарищей Гарри и Джорджа - маленькую Миннегагу. За истекшие годы Миннегага
выросла и похорошела, превратившись в настоящую красавицу. Она была так
стройна, что любой скульптор желал бы сделать ее своею моделью для
изображения в мраморе или бронзе символа молодости, силы, грации, здоровья
и красоты. Лишь несколько красноватый оттенок кожи да что-то в чертах лица
выдавало индейское происхождение сахэма. Живописный костюм из оленьей кожи,
расшитый разноцветными шелками, удивительно шел девушке, подчеркивая
красоту ее юного и стройного тела со стальными мускулами и бархатной кожей.
И как-то не бросалось в глаза, что за поясом, обвивавшим мягкими складками
стройный стан Миннегага, красовался целый арсенал, а ее мокасины были
украшены коллекцией скальпов, в числе которых были скальпы белых женщин и
детей, безжалостно убитых этим вампиром в образе очаровательной девушки.

Миннегага сидела около разложенного прямо на полу небольшого костра,
наполнявшего типи едким смолистым дымом. Рядом с ней, на таком же сиденье -
выбеленном солнцем огромном черепе бизона - словно фантастическая статуя
сидел уже знакомый нам индеец с малиновым носом. Это был наш старый
знакомый лжегамбусино, муж свирепой Яллы, вождь Воронов Красное Облако,
отец Миннегага. Красное Облако овдовел в тот памятный день, когда воины
пяти племен и почти все их вожди полегли под штыками американских солдат на
берегах Сэнди-Крик. Годы не прошли бесследно для вождя Воронов: хотя он и
был по-прежнему прям, а мускулы его крепки, точно стальные канаты, но в
волосах уже просвечивали серебряные нити, глаза были мутны, а лицо с
резкими чертами изрезали глубокие морщины.

Сидя рядом с дочерью, Красное Облако не выпускал изо рта длинного чубука
своего калюме, наполняя легкие едким дымом "морики", табачного зелья,
смоченного водкой. К окружающему Красное Облако относился с каким-то
каменным равнодушием и, казалось, не обратил внимания на появление в типи
лорда Вильмора, фигура которого вызвала любопытство у Миннегага.

- Это тот человек, которого ты нашел в прерии? - спросила Миннегага у
стоявшего рядом метиса.- А где же другие?

- Не знаю,- смущенно ответил Сэнди Гук.- Ты же знаешь, сахэм, подожженная
по твоему приказу прерия превратилась в огненный океан, и те люди
затерялись в волнах огня. Этот человек был с ними. Я подумал, что он может
тебе пригодиться...

- На что именно? - усмехнулась Миннегага.

- А хотя бы на то, чтобы получить точные сведения об остальных.

- Чего стоят эти сведения? Мне нужны сами люди. Главным образом индейский
агент Джон, за которым я бесплодно гоняюсь столько лет. Ведь это он снял
скальп с моей матери!

- И с моей жены,- глухо отозвался из угла старый вождь Воронов.

- Где же индейский агент Джон? - упрямо твердила Миннегага, сверкая
глазами.- Где его спутники?

- Я не мог ничего поделать,- пожал плечами Красный Мокасин.- Равнина
пылала, трапперы затерялись в огне. Скорее всего, они сгорели, и ты можешь
быть довольна, что без особого труда избавилась сразу от трех врагов.

- Быть довольной, что эти люди погибли и я не могла насладиться их
мучениями? Довольствоваться тем, что они сгорели, когда за скальп одного
Джона я согласна была отдать полжизни?

- Что делать? Говорю, спроси этого человека, сахэм. Он был вместе с
трапперами и, может быть, наведет на их след.

- А сам он что из себя представляет?

- Англичанин, знатный человек, лорд. Как тебе это объяснить? Скажем так:
один из сахэмов племени бледнолицых, живущего за Великой Водой.

- Хорошо. Я поговорю с ним. Выйди, но будь рядом с моим типи и держи
наготове несколько воинов.

Повинуясь приказу женщины-сахэма и оставив пленника, метис направился к
выходу. Но что-то шевельнулось в душе у этого дикого субъекта.

- Жаль будет, если эта ядовитая змея покончит с моим белым братом, у
которого такая крепкая голова и такие здоровые кулаки,- пробормотал Сэнди
Гук.- Он парень ничего себе. Кроме того, если он уцелеет, можно было бы еще
разок-другой устроить бокс. Хотя я и отдубасил его, но он лихо дерется и
знает несколько ловких ударов, которые я не прочь бы изучить. Всякое
познание - благо, и всякое искусство - благородно. Так когда-то вбивали в
мою голову в школе. А тут, когда есть возможность кое-чему научиться, я
рискую тем, что с моего учителя снимут скальп. Право, жаль.

Бандит обернулся к Миннегаге со словами:

- Слушай, сахэм. Не торопись убивать этого человека.

- Почему я должна щадить его? Его скальп будет как раз на месте на моих
мокасинах.

- Так-то так. Скальп у него великолепный. Я и сам мог снять скальп с его
головы там, в прерии. Но я недаром доставил тебе этого человека живым: один
Великий Дух знает, как обернутся наши дела. Я человек осторожный. Всегда
люблю назад оглянуться и приготовить себе лазейку на случай неудачи. Говорю
тебе: этот человек, хотя и кажется полоумным, тем не менее - великий сахэм
своего племени. Если нам не повезет, ты всегда сможешь взять за него
большой выкуп.

- На что мне деньги? - презрительно усмехнулась Миннегага.

- Да, у тебя много золота, я знаю. Но представь, что в руки янки могут
попасть наши братья. Кто гарантирует, что в плену не окажутся даже сахэмы?
Тогда за свободу одного этого англичанина янки охотно отпустят на свободу
десятки простых воинов или парочку вождей. Подумай об этом. По моему
мнению, живой осел всегда стоит дороже, чем мустанг, с которого содрали
шкуру. Впрочем, поступай как знаешь.

С этими словами оригинальный бандит вышел, оставив Миннегагу, казалось
совершенно не слушавшую его советы: она упорно глядела на
желтовато-серебристые волосы лорда Вильмора полными мрачного огня глазами,
словно изучая, где лучше сделать надрез, чтобы сорвать с головы
злополучного туриста его оригинальный скальп.

- Кто ты, белый? - обратилась к Вильмору Миннегага.- Ты не янки? Не солдат?

Молодая индианка говорила на ломаном языке, но лорд Вильмор без труда понял
ее вопрос.

- Я никогда не имел ничего общего с американцами,- ответил он, отвешивая
легкий поклон Миннегаге.- Я - англичанин.

- А велика ли та страна, где ты рожден, и где она находится?

Кровь бросилась в лицо гордого сына Альбиона. Как? Эта женщина ничего не
знает о великой Англии? О той самой Англии, имя которой с трепетом
произносят негры Центральной Африки, дикие индейцы Гран-Чако, эскимосы,
обитатели пещер и джунглей Индостана, похожие на обезьян аборигены пустынь
Центральной Австралии, обитатели Огненной земли - словом, весь мир!..

Он задыхался от негодования, вызванного оскорблением национального
достоинства Великобритании.

Красному Облаку удалось подлить еще масла в огонь:

- Я знаю англичан,- сказал старый вождь Воронов.- Они живут на севере от
страны Великих Озер и говорят языком френчменов.

Красное Облако путал Канаду с Великобританией... Канадцев с чистокровными
англичанами! Предполагал, что англичане говорят по-французски. Последнего
оскорбления благородный лорд не мог перенести. Ругательства полились из его
уст:

- Красная обезьяна! Пьяница из Уайт-Чепеля! Рогатый осел! Суринамская жаба!
Сам ты - френчмен, и даже еще хуже! Мало тебя колотили в школе. Твой
учитель географии и истории - старая резиновая калоша! А ты сам - испанский
мул!

- Какая ядовитая муха укусила этого белого идиота? - не выпуская трубки изо
рта и не меняя выражения лица осведомился Красное Облако у своей дочери, с
любопытством следившей за беснованиями англичанина.

Лорд Вильмор обратился к Миннегаге со словами:

- Но неужели, мисс, вам в пансионе не объясняли, что такое Великобритания?

- Я знаю,- ответила Миннегага,- что это страна, в которой живут белые люди,
такие же, как и янки, наши враги. Этого с меня довольно.

- Я еще раз говорю вам, мисс, что у вас в пансионе никуда не годные
учительницы! Как?! Разве они не объяснили вам, что те самые канадцы,
которых вы путаете с англичанами, принадлежат, правда, к великой белой
расе, но являются непримиримыми врагами всех янки?

- Я знаю только одно: что белые - враги краснокожих. Для меня каждый белый
- хуже ядовитой змеи. Он - враг!

- Вы невежественны, мисс, как... как ирландская деревенская девка. Говорю
же вам...

- Отвечай только на вопросы, бледнолицый! Зачем ты попал в наши земли?

- Охотиться на бизонов, чтобы избавиться от сплина.

- Что такое сплин?

- Нервная болезнь. Говорят, зависит от нашего туманного климата.

- А климат тоже болезнь? Понимаю: должно быть, врачи твоего племени
посоветовали тебе натираться жиром бизонов, чтобы выгнать из костей этот
самый климат.

Лорд Вильмор возмущенно пожал плечами, но промолчал. Он понимал, что любые
попытки объяснить разницу между климатом и сплином этой невежественной
индейской мисс будут бесполезны.

Немного помолчав, женщина-сахэм продолжила допрос:

- У тебя были спутники. Одного из них звали Джон, индейский агент. Куда он
делся? Почему они покинули тебя?

- Это бесчестные жулики, трусы, бабы! Я не знаю, где они. Я их нанял для
охоты на бизонов, а они, вместо того чтобы помочь мне убивать животных,
стали возиться с каким-то подстреленным человеком, который потерял свои
волосы.

Злобная улыбка показалась на губах Миннегаги. Она выпрямилась и энергичным
жестом показала на висевший на стене типи круглый щит, украшенный свежим,
еще окровавленным скальпом.

- Вот скальп этого человека! Это я сорвала волосы с его головы! -
торжественно заявила индианка.

- Вот как? - поднял брови милорд.- Вы очень похожи на азиатскую тигрицу,
мисс. Напрасно вы гордитесь таким мерзким делом. Ни одна английская мисс не
позволит себе ничего подобного.

- Я должна отомстить! И я отомщу! Моя мать была скальпирована. И знаешь,
белый человек, кем именно? Твоим же братом, бледнолицым, тем самым
индейским агентом Джоном, с которым ты был здесь. Но в моих руках ты, а его
нет. Ты должен сказать мне, где я его найду.

- Но я решительно не знаю, куда он девался. Я был занят охотой на бизонов и
не следил, куда поехали эти негодяи.

- Ты не хочешь сказать мне, где их искать? Ты становишься между моей местью
и ими? Но я заставлю тебя говорить!

Миннегага, охваченная гневом, вскочила и, казалось, была готова броситься
на пленника. Ее глаза блистали, рука судорожно сжимала рукоятку заткнутого
за пояс кривого мексиканского ножа.

Как ни хладнокровен был англичанин, но и его поразило выражение чисто
звериной злобы, исказившей красивые черты Миннегаги.

- Моя маленькая пантера,- сказал он успокаивающим тоном,- мне не нравится
видеть вас такой взволнованной. Вы, старичок с красным носом, кажется,
папаша этой девицы? Вы должны успокоить ее нервы.

- Хуг! - отпустил неопределенное восклицание Красное Облако не меняя своей
позы.

- Бросьте свою трубку и поговорите с этим маленьким бесенком, который готов
задохнуться от злости,- апеллировал к отцовскому авторитету англичанин.

Но индеец, пожав плечами, продолжал спокойно курить. Миннегага, гнев
которой возрастал, дрожа всем телом, выкрикивала проклятия и угрозы прямо в
лицо лорду Вильмору.

- Будешь ли ты говорить, бледнолицая собака?! - кричала она.

- Я не привык разговаривать с сумасшедшими. И мне нечего сказать вам,
грубая молодая мисс.

- Так я заставлю тебя развязать язык! Твой скальп пригодится для моей
коллекции.

- Мой скальп? - нахмурился Вильмор.- Не советую допускать какое-либо
насилие над моей персоной. Не забывайте, мисс, что я - англичанин и
наследственный член палаты лордов. Правительство Великобритании заставит
вас дорого заплатить за каждый мой волосок. Предупреждаю вас: воздержитесь
от насилия надо мной.

Резкий свист иккискота, инструмента, сделанного из берцовой кости человека,
всколыхнул воздух типи. Это был сигнал, данный женщиной-сахэмом. В одно
мгновение типи наполнился воинами сиу, предводимыми Сэнди Гуком. Лорд
Вильмор был сбит с ног, вытащен из типи. Несмотря на отчаянное
сопротивление, с него содрали одежду, обнажив до пояса, и привязали к
врытому в землю столбу.

Особенно усердствовал при этом метис, которого лорд осыпал всевозможными
ругательствами. Когда Вильмор был привязан к столбу, он принес горшок с
красной краской и своеобразную кисточку из птичьих перьев. Этой кисточкой
Гук старательно нарисовал на белой груди Вильмора три концентрических круга
и, закончив свою работу, любовался ею, прищурив глаза.

- Ей-богу! Лопни мои глаза, я лихо умею рисовать! Какая жалость, что мои
милые родители сделали меня бандитом. Конечно, это тоже достойная уважения
профессия, но лично я предпочел бы быть художником и только ради
развлечения изредка кого-нибудь грабить. Мне кажется, что во мне погибает
истинный артист.

Он снова, прищурив глаз, с удовольствием посмотрел на дело своих рук -
резко выделявшиеся на груди пленника кроваво-красные круги.

СТОЛБ ПЫТОК

Едва метис закончил разукрашивать злополучного лорда Вильмора, как из типи
вышла Миннегага в сопровождении своего почтенного отца - Красного Облака,
не расстававшегося со своим калюме. Одновременно с ними к столбу пыток, где
был привязан Вильмор, подошло с полдюжины старых, очень безобразных, одетых
в грязные пестрые тряпки индианок. При одном взгляде на них становились
понятными средневековые легенды о ведьмах. В руках старух были факелы из
смолистых ветвей. Они с криком размахивали факелами, разбрасывали искры. Их
крики послужили сигналом для сбора пятидесяти или шестидесяти воинов,
закинувших за плечи свои ружья, окруживших столб пыток широким кругом и
приготовившихся начать пресловутый "танец смерти".

Четверо музыкантов с барабанами расположились около англичанина. Присев на
корточки, они принялись с усердием, достойным лучшего применения, терзать
свои инструменты, время от времени прерывая монотонный гул тамбуринов
заунывными свистками иккискотов.

Шесть мегер, прорвав хоровод воинов, ринулись к столбу пыток, словно хотели
растерзать пленника, но ограничились размахиванием над его головой
факелами, осыпая англичанина дождем искр. Потом, образовав круг, они
понеслись в неистовой пляске, состоящей из диких прыжков, сопровождаемых
нечеловеческим визгом.

Все это вместе взятое - топот ног, губ барабанов, свистки, визгливые крики
- создавало неимоверную какофонию,

Шедшие хороводом воины не отставали от старух: они выплясывали с таким
усердием, что почва дрожала и гудела под их ногами. Индейцы позванивали
своеобразными кастаньетами, колокольчиками и бубенчиками и оглашали воздух
монотонным криком: "Хуг, хуг!"

Женщина-сахэм Миннегага расположилась несколько в стороне от пляшущих,
полулежа на разостланной шкуре бизона. Красное Облако присел рядом с ней на
корточки. В этой позе он напоминал костлявого и свирепого гризли, серого
медведя Скалистых гор, и по-прежнему отравлял воздух едким дымом смоченного
в водке табака.

Пока шло представление у столба пыток, назначенные в караул часовые
оберегали покой индейцев. Сидя на неподвижных мустангах, они всматривались
в окрестности лагеря, уделяя особое внимание еще дымящейся после пожара
прерии.

Странный и нелепый танец продолжался около получаса. Затем последовала
смена декораций: появился совершенно нагой индеец, который принялся
выделывать прямо-таки фантастические пируэты, кружиться волчком и, наконец,
испустив пронзительный крик, растянулся во весь рост на земле. Эта фигура
должна была изображать смерть человека, телом которого овладел Мабойя -
злой дух индейской мифологии. Едва комедиант упал, как кружившиеся у столба
пыток воины с гиканьем рассыпались, а ведьмы вновь схватили свои факелы и
замахали ими над головой злополучного пленника.

Они то подскакивали к лорду Вильмору вплотную, словно желая выжечь ему
глаза или спалить длинные баки, то с диким визгом отскакивали от него.
Искры, падая дождем на обнаженный торс англичанина, причиняли ему мелкие,
но болезненные ожоги, заставлявшие несчастного извиваться всем телом и
орать благим матом.

Словарный запас лорда Вильмора оказался настолько обширен, что познаниям
аристократа позавидовал бы любой извозчик. К сожалению, из всех
присутствующих здесь красоту его выражений мог оценить только метис,
понимавший английский язык, но неистовый крик и особенно гримасы
англичанина, грозившего старым ведьмам наказанием от имени Великобритании,
были понятны всем. Воины и старухи буквально катались по земле, задыхаясь
от смеха. Этот смех еще больше выводил из себя несчастного охотника за
бизонами.

Эта игра продолжалась недолго,- возможно, истязая Вильмора, индейцы боялись
зайти слишком далеко и сжечь роскошную золотисто-рыжую шевелюру, которая
обещала дать редкий по красоте скальп.

Шесть ведьм, утомившись, наконец прекратили свое издевательство над
Вильмором, но на прощание каждая из них по очереди ткнула пылающим факелом
в тело англичанина. Тогда на сцену выступил Сэнди Гук, или Красный Мокасин.
Он подошел к страшно ругающемуся лорду и поднес к его губам фляжку с
отвратительным джином, от которого за версту несло серной кислотой, сказав;

- Ну-ка, глотните, ваша светлость! Откройте пошире пасть и валяйте сколько
влезет. Напиточек хоть куда! Подкрепитесь, чтобы достойно выдержать второе
испытание.

- Как, разбойники? Неужели вы не кончили терзать меня? - простонал лорд.

- Что вы! Комедия только еще начинается.

- Убийцы!

- Эй, эй! Вы неважно себя ведете, милорд! - издевался Сэнди Гук.- Такой
храбрый охотник за бизонами, а держит себя перед благородным обществом
словно школьник. Плохое представление о выносливости подданных ее
величества королевы Виктории вынесут мои краснокожие братья. На вашем месте
любой индеец пел бы во все горло какую-нибудь песню, хвастаясь тем, сколько
врагов он зарезал, сколько снял скальпов. И такой индеец дал бы сжечь себя
живым не моргнув глазом. А вы хнычете как ребенок.

- Но я - не индейская собака!

- Ну, разумеется. Вы - человек белой расы... Ну же, валяйте! Пейте джин и
начинайте петь! Предположим, вы споете нам "Боже, храни королеву". Но я
давно не слышал, как поют "Правь, Британия, морями!". Голос у вас есть, вот
насчет слуха - не знаю. Да тут и нет строгих критиков...

- Чтоб ты сдох, негодяй! Чтоб вы все провалились сквозь землю!

- Да пейте же джин! Неужто не хотите?

- Не хочу, разбойник!

Сэнди Гук пожал плечами и отошел в сторону со словами:

- Вот упрямец. Ну ладно. Джин я сберегу. Вы еще запросите его, когда станет
невмоготу.

Едва закончились эти переговоры, из толпы вышли шесть индейских воинов,
вооруженных луками и тонкими стрелами. Они расположились шеренгой в сорока
или пятидесяти метрах от столба