агах, стреляли из
пистолетов. А между тем засевшие в крепости солдаты обрушили на них град
картечи, косившей врагов и своих без разбора.

Дважды испанцы, вдвое превосходившие своей численностью корсаров, чуть не
прогнали их от стен Гибралтара, но тут на поле сражения появились отряды
Микеле Баска, которому удалось проложить себе путь через горные леса.

Эти триста с лишним человек и решили исход сражения.

Испанцы, на которых флибустьеры обрушились со всех сторон, ринулись в
крепость, но вместе с ними в нее ворвались и флибустьеры, Олоннэ, Черный
корсар и Баск, чудом оставшиеся невредимыми.

Но, даже отступая в крепость, испанцы оказывали отчаянное сопротивление.

Ворвавшись в крепость первым, Черный корсар очутился в каком-то огромном
дворе, где свыше двухсот испанцев с яростным ожесточением наседали на
флибустьеров, стараясь проложить себе путь сквозь их ряды и оказать помощь
защитникам города.

Уже не один аркебузир пал под ударами разящей шпаги отважного корсара, как
вдруг к нему бросился какой-то богато одетый человек в широкополой серой
шляпе, на которой развевалось длинное страусовое перо.

- Берегитесь, кабальеро!.. - вскричал он, наставив на корсара свою длинную
блестящую шпагу. - К бою!..

Корсар, с трудом отделавшись от капитана аркебузи-ров, испустившего дыхание
у его ног, быстро обернулся и изумленно воскликнул:

- Это вы, граф!..

- Я, кабальеро, - ответил кастилец, салютуя ему шпагой. - Защищайтесь,
синьор, ибо дружба наша кончилась: вы нападаете на нас во главе пиратов, а
я защищаю знамя старой Кастилии.

- Пропустите меня, граф, - ответил корсар, пытаясь прорваться к группе
испанцев, сражавшихся с его людьми.

- Нет, синьор, - ответил решительно кастилец. - Мы будем драться!

- Пропустите меня! Если вы намерены драться, то выбирайте любого: за мной
следуют сотни других флибустьеров. Я же ваш должник и не могу биться с
вами.

- Нет, синьор, мы с вами квиты. И граф Лерма вместе с правителем этого
форта и его доблестными офицерами умрет прежде, чем будет спущен флаг над
городом.



С этими словами он бросился на корсара.

Синьор Вентимилья не хотел убивать своего великодушного противника, и,
зная, что превосходит кастильца в умении владеть шпагой, он отступил на два
шага и закричал снова:

- Я не хочу убивать вас!

- Будь что будет, - ответил тот, смеясь. - К. делу, синьор Вентимилья!

Вокруг них кипела схватка, слышались крики, ругательства, стоны раненых,
стрельба из аркебуз и пистолетов, но оба противника, не обращая внимания на
все происходящее, стали друг против друга с твердой решимостью драться до
конца.

Граф обрушил на корсара серию блестящих ударов, которые тот отразил. Помимо
шпаг, каждый пустил в ход дагу, которой парировал удары. Противники то
наступали, то отступали, с трудом удерживая равновесие на скользких от
крови камнях. Внезапно корсар, совсем не желавший зла противнику, сделал
выпад и быстрым ударом выбил шпагу из его руки, повторив тот же прием, что
и в доме нотариуса.

На свою беду, кастилец приметил, что недалеко от них лежал капитан
аркебузиров, незадолго до того убитый корсаром. Броситься к нему, выхватить
из застывшей руки шпагу и устремиться к врагу было делом одной минуты. В
это же время какой-то испанский солдат подоспел ему на помощь.

Вынужденный иметь дело с двумя противниками, корсар больше не колебался.
Молниеносным ударом он сразил солдата наповал, а затем, быстро
повернувшись, устремился к кастильцу. Тот, не ожидавший столь
стремительного нападения, растерялся и был тут же пронзен шпагой
флибустьера.

Подхватив падающего противника, Черный корсар вскричал:

- Мне не нужна эта победа, но вы сами... Смертельно побледневший кастилец
открыл глаза и прошептал с грустной улыбкой:

- Так решила... сама судьба... кабальеро. По крайней мере я не увижу... как
будет опущен... славный стяг старой Кастилии...

- Кармо, Ван Штиллер, на помощь! - закричал корсар.

- Все напрасно... кабальеро... - промолвил умирающий едва слышно. - Это...
конец... Прощайте... до...

Судорога свела ему рот и помешала закончить фразу. Смерть настигла его.

Взволнованный больше, чем можно было ожидать, корсар медленно опустил на
землю тело благородного кастильца, поднял со вздохом окровавленную шпагу и
ринулся в толпу сражающихся.

- За мной, морские волки! - воскликнул он прерывающимся голосом.

Борьба тем временем разгоралась с новой силой. На башнях, в эскарпах, в
подземных переходах и даже в казематах испанцы оказывали отчаянное
сопротивление. Старый доблестный комендант Гибралтара и все его офицеры
пали на поле сражения, но остальные не хотели сдаваться.

Сражение длилось еще целый час, пока почти все защитники крепости,
сгрудившись вокруг стяга далекой родины, не полегли друг возле друга,
отказавшись сдать оружие.

Пока флибустьеры Олоннэ занимали форт, Баск со своим отрядом штурмовал
другой и вынудил его наконец сдаться, пообещав защитникам свободу,

В два часа дня жестокое сражение, начатое утром, закончилось, но в лесу и
вокруг форта, который старый губернатор так упорно защищал, лежали
четыреста испанцев и сто двадцать флибустьеров.

Глава XXXVI КЛЯТВА ЧЕРНОГО КОРСАРА

В то время как флибустьеры жадной толпой устремились в беззащитный город,
чтобы помешать жителям укрыться в лесах и унести с собой свое имущество,
Черный корсар, Кармо, Ван Штиллер и Моко стали искать среди трупов,
которыми была усеяна вся крепость, тело ненавистного Ван Гульда -
губернатора Маракайбо.

На каждом шагу их взорам представали ужасные картины. Повсюду были
нагромождены обезображенные тела. Кое-кто из убитых так и валялся со
шпагой, пронзившей ему грудь, другие не выпускали из рук сабли, которой еще
недавно отбивались от противников.

Время от времени из кучи тел доносился жалобный стон, и какой-нибудь
раненый, отвалив от себя трупы, обращал к флибустьерам бледное лицо и
слабым голосом просил глоток воды.

Наконец они добрались до небольшого дворика, где лежали убитые испанцы и
корсары. Вдруг они услышали чей-то голос, показавшийся им знакомым.

- Тысяча акул!.. - воскликнул Кармо. - Я уже где-то слышал этот сиплый
голос!..

- Я тоже, - подтвердил Ван Штиллер.

- Уж не наш ли это земляк Дорлас?

- Нет, - ответил корсар. - Это какой-то испанец.

- Каррамба!.. - донеслось из кучи мертвых тел.

- Гром и молния!.. - воскликнул Ван Штиллер. - Да ведь это наш каталонец!..

Корсар и Кармо кинулись вперед и стали раскидывать трупы. Вскоре они
увидели голову, залитую кровью, и две длинные худые руки, а затем и все
туловище в кожаной броне, сплошь измазанной кровью.

- Каррамба! - вскричал раненый при виде корсара и Кармо. - Вот уж
действительно мне повезло!

- Это ты? - изумился корсар.

- Каталонец, голубчик ты мой! - воскликнул весело Кармо. - Я рад снова
видеть тебя живым. Надеюсь, тебя не очень искалечили?

- Куда тебя ранили? - спросил корсар, помогая ему подняться.

- Мне разрубили саблей плечо и ранили в голову, но надеюсь, вы не
обидитесь, если я вам скажу, что я насадил своего обидчика на шпагу, точно
козленка' на вертел... Клянусь, однако, кабальеро, что я рад вас видеть
живыми и невредимыми.

- Раны тяжелые?

- Нет, синьор. Но мне было так больно, что я потерял сознание. Воды,
синьор, хотя бы один глоток...

- Держи, кум, - сказал Кармо, протягивая ему фляжку со спиртом,
разбавленным водой. - Это тебя поставит на ноги.

Каталонец, страдавший от жажды, осушил ее до дна, а затем, взглянув на
Черного корсара, спросил:

- Вы ищете губернатора Маракайбо, не так ли?

- Да, - ответил корсар. - Ты его видел?

- Ах, синьор, вы упустили случай вздернуть его на виселицу, а я -
возвратить ему двадцать пять ударов.

- Почему? - спросил корсар с трепетом в голосе.

- А потому, что этот негодяй, сообразив, что победа будет на вашей стороне,
передумал и высадился в другом месте.

- В каком же?

- От одного из солдат, сопровождавших его в пути, я узнал, что Ван Гульд
поплыл на каравелле графа Лермы к восточному берегу озера и во избежание
встречи с вашими кораблями высадился в Коро, чтобы пересесть на поджидавший
его там испанский корабль.

- И куда он намерен плыть?

- В Порто-Кавалло, там у него есть земли и родственники.

- Ты уверен в этом?

- Конечно, синьор.

- Проклятье! - вскричал корсар в бешенстве. - Удрать от меня, когда он был
почти в моих руках! Но черт с ним! Пусть бежит хоть в преисподнюю. Черный
корсар отыщет его и на краю света! Даже если мне придется разориться дотла,
я поплыву за ним в Гондурас, клянусь богом!

- А я поеду с вами, синьор, если позволите, - попросился каталонец.

- Хорошо, ведь мы одинаково ненавидим этого человека... Скажи мне еще одну
вещь.

- Слушаю вас, синьор.

- Как ты думаешь, можно ли его догнать?

- Сейчас он уже на корабле, и прежде чем вы доплывете до Маракайбо, он
будет уже в Никарагуа.

- Пусть удирает, но когда мы вернемся на Тортугу, я снаряжу такую
экспедицию, равной которой не было в Мексиканском заливе! Кармо, Ван
Штиллер, займитесь этим человеком, я поручаю его вашим заботам. А ты, Моко,
пойдешь со мной в город. Мне надо повидаться с Олоннэ.

Покинув форт, корсар в сопровождении африканца спустился в Гибралтар.

Город, не оказавший корсарам почти никакого сопротивления, представлял
собой печальное зрелище.

Грабеж шел полным ходом. Отовсюду доносились крики мужчин, плач женщин и
детей, проклятья и скрежет оружия.

Толпы горожан, преследуемых корсарами и бука-нирами, пытались бежать из
города, унося свои пожитки.

Между победителями и несчастными обитателями города то и дело вспыхивали
ссоры, из распахнутых окон кое-где выбрасывали на мостовую трупы убитых.

Иногда воздух сотрясали душераздирающие крики. Это пытали, наверное,
городских богачей, не желавших признаться, где они спрятали свои сокровища.
Ведь в поисках золота отчаянные пираты не останавливались и перед крайними
средствами.

Несколько опустошенных домов уже горели ярким пламенем, угрожая пожаром
всему городу.

Корсар, привыкший к подобным сценам во Фландрии, не обращал на них никакого
внимания. Он спешил поскорее оставить эти места.

Выйдя на центральную площадь, он увидел Олоннэ посреди флибустьеров,
сдававших ему золото, которое тот взвешивал на весах.

- Не будь я Олоннэ, - воскликнул флибустьер, - если это не Черный корсар! А
я-то думал, что ты уже покинул Гибралтар, чтобы повесить Ван Гульда на
первом попавшемся суку. Гм, да ты, видать, расстроен, кабальеро?

- Это правда, - ответил корсар.

- Какие у тебя новости?

- Ван Гульд сейчас спешит к берегам Никарагуа.

- Как?! Опять сбежал?.. Это не человек, а сущий дьявол, клянусь своим
именем! Но это верно, что ты говоришь?..

- Да, Пьетро. Он намерен укрыться в Гондурасе.

- А ты что будешь делать?

- Я пришел тебе сказать, что хочу вернуться на Тортугу, чтобы организовать
новую экспедицию.

- Без меня? Ах, кабальеро!..

- А ты согласен участвовать?

- Конечно. Через несколько дней мы уедем отсюда и по возвращении на Тортугу
соберем новый флот, чтобы отыскать старого пройдоху.

- Спасибо, Пьетро, я рассчитываю на тебя.

Спустя три дня флибустьеры оставили разграбленный город и, погрузившись на
шлюпки, двинулись к эскадре, дрейфовавшей на озере.

Помимо двухсот пленников, за которых они рано или поздно надеялись получить
щедрый выкуп, флибустьеры везли с собой большое количество припасов,
товаров и золота на сумму в двести шестьдесят тысяч пиастров, намереваясь
спустить его за несколько дней во время празднеств на Тортуге.

Переправа через озеро обошлась без приключений, и на следующий день корсары
поднялись на борт своих кораблей и направились в Маракайбо.

Черный корсар и его друзья погрузились на корабль Олоннэ, так как
"Молниеносный" был выслан в дозор, поближе к заливу, чтобы помешать
испанским судам, плававшим вдоль берегов для защиты морских коммуникаций
между Мексикой, Юкатаном, Гондурасом, Никарагуа и Коста-Рикой, неожиданно
напасть на эскадру.

Кармо и Ван Штиллер прихватили с собой и каталонца, раны которого оказались
легкими.

Как и рассчитывали флибустьеры, жители Маракайбо, питавшие надежду, что
пиратские корабли не пристанут вновь к их берегам, вернулись к своим
очагам, и им пришлось снова уплатить тридцать тысяч пиастров во избежание
новых грабежей и поджога города.

В полдень того же дня пиратская эскадра окончательно покинула эти места и
поспешно направилась к выходу из залива.

Ветер переменился, и все спешили оставить опасные берега.

Со стороны Сиерры ди Санта-Мария надвигались черные тучи, грозя заслонить
собой заходящее солнце и затянуть небо над морем. Ветер усилился.

Набегавшие волны с шумом разбивались о борта кораблей. Засверкали молнии, а
море стало фосфоресцировать, когда эскадра 'подошла к "Молниеносному",
дрейфовавшему у мыса Эспада.

Ракета, пущенная Олоннэ, означала, что "Молниеносному" следует приблизиться
к эскадре. Тем временем на воду была спущена большая шлюпка, на которую
погрузились Черный корсар, каталонец, Ван Штиллер, Кармо и Моко.

Заметив сигнал и разглядев опознавательные фонари эскадры, Морган велел
повернуть судно носом к выходу из залива. Быстроходный корабль подошел к
шлюпке и принял на борт корсара и его друзей.

Как только Черный корсар появился на капитанском мостике, моряки
приветствовали его восторженными криками:

- Да здравствует капитан!

Корсар в сопровождении Кармо и Ван Штиллера, которые вели под руки
каталонца, прошли вдоль шеренги флибустьеров, направляясь к фигуре в белом,
возникшей на лестнице полуюта.

Радостное восклицание вырвалось из уст Черного корсара:

- Это вы, Онората!

- Да, кабальеро, - отвечала молодая фламандка, спеша ему навстречу. - Как я
рада, что вы невредимы!

В этот миг сверкающая молния прорезала глубокую темноту, царившую на море.
Вдалеке громыхнул гром. Когда неожиданная вспышка осветила прекрасное лицо
молодой фламандки, из уст каталонца вырвался крик:

- Боже мой! Дочь Ван Гульда! Здесь, на корабле?..

Корсар, устремившийся было к девушке, мгновенно остановился. Резко
обернувшись к каталонцу, испуганно уставившемуся на молодую девушку, он
спросил его голосом, в котором, казалось, не осталось ничего человеческого:

- Что ты сказал?.. Говори, или я убью тебя!

Каталонец ничего не ответил.

Подавшись вперед, он молча смотрел на фламандку, которая, шатаясь, словно
от удара в сердце, медленно отступала назад.

На несколько минут на палубе воцарилась тишина, прерываемая только рокотом
волн. Сто двадцать членов экипажа затаили дыхание, переводя взгляд с
девушки, продолжавшей отступать назад, на корсара, вопросительно глядевшего
на каталонца.

Все понимали, что вот-вот произойдет что-то ужасное,

- Говори! - повторил корсар сдавленным голосом. - Говори!..

- Это... дочь Ван Гульда, - промолвил каталонец, и его слова тяжело упали в
тишину, царившую на корабле.

- Ты ее знаешь?

- Да.

- Поклянись, что это она.

- Клянусь!..

Из уст Черного корсара вырвался стон. Все увидели, как он медленно
наклонился вперед, как от удара палицей по голове, но тут же выпрямился и
напрягся, как тигр перед прыжком.

Его голос глухо прозвучал среди рокота волн:

- В ночь, когда я опускал в море тело Красного корсара, я дал торжественную
клятву. Пусть будет проклята эта роковая ночь, ибо из-за нее я теряю
любимую!

- Капитан... - сказал Морган, приближаясь к нему.

- Молчите! - крикнул корсар, и в голосе его слышалось рыдание. - Здесь
командую не я, а мои братья!..

От суеверного ужаса дрогнули сердца бывалых моряков. Все взоры обратились к
морю, светившемуся, как и в ту ночь, когда Черный корсар произнес свою
страшную клятву.

Всем показалось, что на мгновение из пучины появились тела обоих братьев,
погребенных на дне залива.

Молодая фламандка продолжала тем временем отступать назад. Заломив руки,
она положила ладони на волосы, развеваемые ветром, а корсар неотвратимо
наступал на нее, испепеляя ее взглядом. Оба не произнесли ни слова, словно
лишившись дара речи.

Онемевшие, застывшие от ужаса флибустьеры провожали их глазами. Даже Морган
не осмеливался обратиться к капитану.

Наконец девушка приблизилась к полуюту. Постояв минуту в немом отчаянии,
она неверными шагами стала спускаться по лестнице. Корсар последовал за
ней.

Когда они вошли в кают-компанию, фламандка остановилась и, словно потеряв
последние силы, упала на стул.

Закрыв дверь, корсар воскликнул голосом, звенящим от отчаяния:

- Несчастная!..

- Это правда, - прошептала девушка угасшим голосом. - Я очень несчастна!..

Наступило молчание, прерываемое лишь рыданиями молодой фламандки.

- Зачем я дал эту клятву?! - продолжал в отчаянии корсар. - Вы дочь Ван
Гульда, моего смертельного врага!.. Бог мой, это ужасно!..

Остановившись на мгновение, он снова продолжал о смятении:

- Да разве вы не знаете, что я поклялся уничтожить всех, кто имеет
несчастье принадлежать к семье моего заклятого врага? В ночь, когда я
предавал морю тело моего третьего брата, загубленного вашим отцом, я
произнес эту страшную клятву, свидетелями которой были всевышний, море и
мои люди. И вот теперь эта клятва будет стоить жизни единственной женщине,
которую я любил, ибо вы, синьорина... умрете!..

Услышав эту ужасную угрозу, она встала.

- Хорошо, - сказала она. - Я готова умереть! Судьбе было угодно, чтобы мой
отец стал предателем и убийцей... Убейте же меня, но своими руками. Я умру
счастливой, пораженная человеком, которого я люблю.

- Мне убить вас!.. - воскликнул корсар, в ужасе отступая назад. - Мне... ни
за что! Я не в силах это сделать... Смотрите!

Схватив девушку за руку, он увлек ее к широкому окну, выходившему на правый
борт.

Море светилось, как расплавленная бронза или горящая сера. Горизонт был
обложен тучами, вдали сверкали молнии.

- Смотрите! - сказал корсар, воодушевляясь. - Море светится так же, как в
ту ночь, когда я опускал на дно залива своих братьев, ставших жертвой
вашего отца. Они все еще там, они неотступно следят за нашим кораблем... Я
вижу их глаза, устремленные на меня... Они требуют отмщения... Видите, как
чьи-то тени мелькают под водой... Это мои братья, которые хотят, чтобы я
сдержал свою клятву... Братья!.. Я за вас отомщу!.. Но я любил эту
женщину... Храните ее... Я ее любил!.. Я ее любил!..

Рыдания заглушили его голос, который, казалось, принадлежал безумцу или
больному.

Наклонившись к окну, он молча взирал на волны, глухо разбивавшиеся о борт
корабля.

Внезапно он повернулся к девушке, отнявшей у него свою руку. На его лице не
отражалось больше никакой боли. Перед ней снова стоял бесстрашный
мореплаватель, ненавидевший своих врагов.

- Приготовьтесь к смерти, синьорина, - сказал он ей мрачно. - Просите
всевышнего и моих братьев, чтобы они охранили вас от несчастья. Я жду вас
на палубе.

Не оборачиваясь, он вышел из кают-компании, решительно поднялся по лестнице
и взошел на капитанский мостик.

Весь экипаж находился на прежнем месте. Только рулевой на рубке вел корабль
на север, поспевая за кораблями флибустьеров, маячившими вдалеке.

- Синьор, - сказал корсар, подходя к Моргану, - приготовьте шлюпку и
спустите ее на воду.

- Что вы хотите делать, капитан? - спросил помощник.

- Сдержать свою клятву, - ответил глухо корсар.

- Кто поплывет на шлюпке?

- Дочь предателя.

- Синьор!..

- Молчите, на нас смотрят мои братья. Подчиняйтесь приказу! На этом корабле
командует Черный корсар!!!

Никто, однако, не бросился выполнять его приказание.

Экипаж, состоявший из таких же гордых людей, как и их капитан, не жалевших
жизни в самых жестоких сражениях, в этот суровый момент точно прирос к
палубе, словно охваченный священным ужасом.

- Морские волки, я приказываю вам подчиниться!

Выйдя из шеренги, боцман сделал знак нескольким матросам следовать за ним.
Общими усилиями они спустили с правого борта шлюпку, погрузили в нее
провиант, со