стараясь поскорее выбраться из этого хаоса растительности и
увидеть Маракайбо.

Корсар снова стал задумчив и мрачен, каким он был у себя на корабле или во
время пирушек на Тортуге.

Завернувшись в широкий черный плащ, надвинув шляпу на глаза и не снимая
левой руки с эфеса шпаги, хмурый, он шагал вслед за Кармо, не глядя ни на
своих товарищей, ни на пленного, словно во всем мире был только он один.

Хорошо зная его привычки, флибустьеры остерегались задавать ему вопросы и
отрывать его от размышлений. Самое большее, что они себе позволяли, -
обменяться вполголоса между собой несколькими словами, чтобы
посоветоваться, куда идти. Чем дальше углублялись они в заросли гигантских
сипосов, высоченных пальм, якарандо и массараудубов, тем больше они
прибавляли шагу, то и дело вспугивая стаи пташек, называемых трохилидами,
или птицей-мухой, и отличающихся красивым оперением переливчатого синего
цвета и огненно-красным клювом.

Они шли уже около двух часов, все больше ускоряя шаг, как вдруг Кармо,
поколебавшись минуту и оглядев внимательно деревья и почву, остановился и
показал Ван Штиллеру на заросли кустов кухейры - растения с кожистыми
листьями, издающими неясные звуки, когда дует ветер.

- Это здесь, Ван Штиллер? - спросил он. - Мне кажется, я не ошибаюсь.

Почти в тот же миг из кустов донеслись нежные, мелодичные звуки. Казалось,
кто-то играл на флейте.

- Что это? - спросил корсар, внезапно подняв голову и откинув плащ.

- Это свирель Моко, - с улыбкой ответил Кармо.

- А кто такой Моко?

- Африканец, который помог нам бежать. Его хижина где-то здесь поблизости.

- А почему он играет?

- Видно, обучает своих питомцев.

- Он что, заклинатель змей?

- Да, капитан.

- Но его свирель может нас выдать.

- Я отберу ее, а змей пустим погулять в лесок.

Корсар сделал знак следовать дальше, но на всякий случай обнажил шпагу,
словно опасаясь неприятного сюрприза.

Найдя едва заметную тропинку, Кармо стал пробираться сквозь кусты, но
вдруг, остановившись, испустил вопль, в котором слышалось удивление,
смешанное с отвращением.

Перед лачугой с плетеными стенами, с крышей, покрытой большими пальмовыми
листьями и полускрытой ветвями кухейры - гигантского растения, дающего
плоды, подобные тыкве, - сидел человек могучего телосложения. Это был один
из лучших представителей африканской расы, ибо отличался высоким ростом,
широкими и крепкими плечами, могучей грудью, мускулистыми руками и ногами,
несомненно обладавший огромной силой.

Несмотря на мясистые губы, приплюснутый нос и выдающиеся скулы, его лицо не
было некрасивым. В нем светилась доброта и детская наивность.

Сидя на бревне, он наигрывал на свирели, сделанной из тонкой бамбуковой
тростинки. Он извлекал из нее долгие мягкие звуки удивительной нежности и
красоты. А у его ног плавно извивались восемь или десять опаснейших
пресмыкающихся.

Среди них было несколько жарарак - небольших змей табачного цвета со
сплюснутой треугольной головой на тоненькой шее и настолько ядовитых, что
индейцы называют их "проклятыми", несколько черных очковых змей, называемых
также "ай-ай" и обладающих почти моментально действующим ядом, гремучие
змеи, или змеи-колокольчики, несколько уруту - змей с крестовидными
полосками на голове, чей укус вызывает паралич части тела, которой они
коснулись.

Услыхав возглас Кармо, африканец поднял огромные, блестевшие, будто
фарфоровые, глаза, устремил их на флибустьера, а затем, отняв свирель ото
рта, произнес с удивлением:

- Это вы?.. Опять здесь?.. А я-то думал, что вы далеко в заливе и испанцам
вас не достать!

- Да, это мы, но... черт меня побери, если я сделаю хоть шаг в присутствии
этих отвратительных гадов, которые тебя окружают,

- Мои зверюшки не причиняют вреда друзьям! - ответил негр со смехом. -
Подожди минутку, белый кум, я их отправлю спать.

Он взял корзину, сплетенную из листьев, положил в нее присмиревших змей и
аккуратно закрыл ее, привалив для надежности большим камнем.

- Теперь можешь без страха войти ко мне в хижину, белый кум, - сказал он. -
Ты один?

- Нет, я привел с собой капитана моего корабля, брата Красного корсара.

- Черного корсара?.. Он здесь?.. Маракайбо содрогнется от страха!..

- Тише, добрый мой брат. Предоставь в наше распоряжение свою хижину, и ты
об этом не пожалеешь.

В это время появился корсар с пленным и Ван Штиллером. Он помахал рукой в
знак приветствия африканцу, ожидавшему его возле хижины, а затем вошел в
нее следом за Кармо.

- Так это и есть тот человек, который помог тебе бежать? - спросил он.

- Да, капитан.

- Он, наверное, ненавидит испанцев?

- Так же, как и мы.

- Он хорошо знает Маракайбо?

- Как мы - Тортугу.

Корсар обернулся, чтобы взглянуть на африканца. Восхищенный мощной
мускулатурой этого сына Африки, он сказал как бы про себя:

- Вот человек, который может мне помочь.

Обведя взглядом хижину, он увидел в углу грубо сплетенный из веток стул.
Сев на него, он снова погрузился в раздумье.

Тем временем хозяин хижины поспешил принести несколько лепешек из маниоки -
муки, приготовляемой из некоторых ядовитейших корнеплодов, которые, однако,
при измельчении и сушке теряют свои ядовитые свойства, плоды аноны
мурикаты, похожие на зеленые шишки, содержащие под чешуйчатой кожурой
нежнейший беловатый сок, и несколько дюжин каких-то душистых плодов
золотистого цвета, очень приятных на вкус и питательных.

Ко всем этим яствам он добавил еще тыкву, наполненную "пульке" - своего
рода брагой, изготовляемой из агавы.

Трое флибустьеров, у которых за всю ночь не было во рту и маковой росинки,
отдали должное приготовленному завтраку. Пленнику тоже кое-что перепало.
Затем они кое-как устроились на кучах свежих листьев, которые африканец
принес в хижину, и спокойно заснули, будто ничто им не грозило.

Моко, которому белый кум поручил сторожить пленного, хорошенько его связал
и встал на страже.

В течение всего дня никто из трех флибустьеров не пошевельнул и пальцем,
но, как только опустились сумерки, корсар резко приподнялся.

Он был бледнее обычного, а в черных глазах поблескивали огоньки.

Два или три раза он торопливо обошел хижину, затем, остановившись перед
узником, сказал:

- Я обещал тебя не убивать, хотя имел полное право вздернуть тебя на первом
же дереве в лесу; теперь ты должен мне сказать, как мне незаметно
прокрасться во дворец к губернатору.

- Вы собираетесь его убить в отместку за Красного корсара?

- Убить!.. - воскликнул гневно флибустьер. - Я боец, а не убийца, ибо я -
рыцарь. Вызвать его на дуэль куда ни шло, а убивать исподтишка - это не по
мне.

- Губернатор стар, а вы молоды, и вам не удастся войти к нему в спальню не
замеченным множеством солдат, которые его охраняют.

- Я знаю, что он смел.

- Да, как лев.

- Ну, тогда все в порядке, я надеюсь скоро с ним увидеться.

Обернувшись к флибустьерам, он сказал Ван Штиллеру:

- Ты останешься здесь охранять этого человека.

- Но с него достаточно африканца, капитан.

- Нет, африканец силен, как Геркулес, и он мне понадобится, чтобы нести
тело моего брата. Пойдем, Кар-мо, выпьем по бутылочке испанского винца в
Маракайбо.

- Тысяча акул!.. В такую-то темь, капитан!.. - воскликнул Кармо.

- А ты, никак, трусишь?

- Да с вами я готов хоть в преисподнюю, хоть к черту на рога, но боюсь, что
вас схватят.

Насмешливая улыбка искривила тонкие губы корсара.

- Посмотрим, - сказал он. - Идем же!

Глава IV ДУЭЛЬ

Маракайбо, население которого не превышало десяти тысяч душ, был в то время
одним из наиболее важных городов, которыми Испания владела на побережье
Карибского моря.

Расположенный в прекрасном месте, в южной оконечности залива Маракайбо,
соединяющегося проливом с обширным озером того же названия, на много миль
вда-ющимся в глубь континента, Маракайбо быстро превратился в важнейший
центр вывоза ценного сырья из Венесуэлы.

Испанцы, постоянно боявшиеся неожиданных нападений бесстрашных флибустьеров
с Тортуги, снабдили его мощными укреплениями, вооружили огромным числом
пушек, а на двух островах, защищающих город с моря, разместили сильнейшие
гарнизоны.

Высадившиеся на этих берегах искатели приключений построили себе прекрасные
дома; там и сям виднелись дворцы, воздвигнутые архитекторами, прибывшими из
Испании на поиски легкого заработка в Новом Свете. Особенно много было
злачных мест, где собирались богатые владельцы рудников и где в любое время
года танцевали фанданго или болеро.

Когда корсар в сопровождении своих верных товарищей - Кармо и африканца -
беспрепятственно проник в Маракайбо, улицы города были еще оживлены, а в
тавернах, где торговали заокеанскими винами, было полно народу, ибо испанцы
не отказывались и в колониях пропустить стакан отличного вина из родной
Малаги или Хереса.

Корсар замедлил шаг. Закутавшись в плащ, несмотря на летнюю жару, и гордо
опираясь на эфес шпаги, он внимательно рассматривал из-под низко опущенной
шляпы улицы и дома, словно хотел запечатлеть их в своей памяти.

Дойдя до площади Гранады, составлявшей центр города, отважный капитан
остановился на углу улицы и прислонился к стене дома, словно почувствовал
внезапную слабость.

Зрелище, представшее его глазам на площади, было так страшно, что и у
самого смелого человека на свете невольно поползли бы мурашки по коже.

На пятнадцати виселицах, стоявших полукругом возле дворца, на котором
развевался испанский флаг, висело пятнадцать человеческих тел.

Все повешенные были босы, в рваных одеждах, и лишь на одном был
огненно-красный костюм и высокие морские сапоги.



Все пятнадцать виселиц кишмя кишели каракарами и грифами-урубу - небольшими
хищными птицами с черным оперением, несущими "санитарную службу" в городах
Центральной Америки, которые, казалось, только и ждали, когда трупы
несчастных начнут разлагаться, чтобы наброситься на них с остервенением.

Кармо приблизился к корсару и горестно ему сказал:

- Вот наши товарищи.

- Да, - ответил глухо корсар. - Они требуют отмщения, и скоро оно
свершится.

С трудом оторвавшись от стены и склонив голову на грудь, словно стараясь
скрыть ужасное волнение, исказившее его лицо, он быстро зашагал прочь,
вошел в посаду - что-то вроде трактира,"где обычно собираются полуночники,
чтобы на свободе попить винца.

Найдя свободный столик, он рухнул на скамью, так и не подняв головы, в то
время как Кармо загорланил:

- Бокал лучшего хереса, какой только найдется в этой дыре! Не вздумай,
хозяин, напоить нас какой-нибудь дрянью, не то я оторву тебе уши!.. Морской
воздух требует промочить глотку, и я способен опустошить весь твой
погреб!..

Эти слова, произнесенные на чистом баскском диалекте, заставили слугу более
чем поспешно принести бутыль отличного испанского вина, Кармо наполнил три
стакана, но корсар настолько погрузился в свои думы, что не подумал
дотронуться до своего.

- Тысяча акул? - пробормотал Кармо, толкая африканца локтем. - Хозяин
глядит мрачнее тучи, и я не хотел бы очутиться на месте испанцев. По правде
говоря, только храбрец осмелится прийти сюда, а он, видать, совсем ничего
не боится.

Кармо поглядел вокруг не без опаски, и его глаза встретились со взглядом
пятерых или шестерых парней, вооруженных огромными складными
ножами-навахами, которые пристально его разглядывали.

- Сдается мне, что они нас слушают, - сказал он африканцу, - Кто это такие?

- Баски, что на службе у губернатора.

- Земляки под чужим флагом. Ба, если они думают, что запугают меня своими
навахами, то они глубоко ошибаются!

Тогда парни, побросав сигары, которые они курили, и промочив горло
несколькими стаканами малаги, стали переговариваться между собой так
громко, что все слова отчетливо долетали до Кармо.

- Видали повешенных? - спросил один из них.

- Я и сегодня вечером ходил взглянуть на них, - ответил другой. - Как не
полюбоваться на этих каналий!.. От одного из них, того и гляди, помрешь со
смеху: у него язык висит чуть не до подбородка.

- Это у Красного корсара? - спросил третий. - Ему сунули в рот сигару,
чтобы сделать его посмешнее.

- А я хочу дать ему зонтик, чтобы завтра у него было чем укрываться от
солнца. То-то повеселимся!

Громовой удар кулаком по столу, от которого задребезжали стаканы, прервал
говорившего.

Не в силах сдержаться, Кармо еще до того, как Черный корсар успел
вмешаться, вскочил на ноги и со всего маху обрушил на соседний стол свой
мощный кулак.

- Rayos de dios[4]! - вскричал он, - Много ли надо, чтобы издеваться над
павшими, куда как лучше посмеяться над живыми, мои дорогие caballeros[5]!

Пятеро собутыльников, пораженные внезапным взрывом ярости незнакомца,
поспешно встали, держась рукой за свои навахи, затем один из них,
несомненно самый смелый, спросил у него сердито:

- А вы-то кто будете?

- Добрый баск, почитающий мертвых, которому ничего не стоит пропороть брюхо
живому.

При этих словах, показавшихся пустым бахвальством, пятеро парней громко
рассмеялись, чем еще больше разъярили флибустьера.

- Ах так? - сказал он, бледнея от гнева.

Бросив взгляд на неподвижно сидевшего корсара, которого, казалось, ничуть
не трогала ссора, Кармо с силой толкнул вопрошавшего и крикнул ему в лицо:

- Морской волк не пощадит сухопутного волчонка!..

Оскорбитель повалился на стол, но тут же вскочил на ноги, выхватил нож
из-за пояса и мгновенно раскрыл его.

Он готов был броситься на Кармо и разорвать его на куски, но тут африканец,
до той поры остававшийся простым зрителем, бросился по знаку корсара между
противниками, угрожающе размахивая тяжелым стулом.

- Стой, или я размозжу тебе голову! - крикнул он вооруженному парню.

При виде чернокожего гиганта пятеро басков попятились назад, дабы не
оказаться в пределах досягаемости стула, описывавшего угрожающие круги.

Пятнадцать - двадцать посетителей таверны, находившиеся в соседней комнате,
сбежались на шум. Впереди всех оказался громадный мужчина, вооруженный
шпагой. У него был поистине разбойничий вид: на ухо съехала шляпа,
украшенная перьями, грудь прикрывал потрепанный кожаный панцирь из Кордовы.

- Что тут происходит? - грубо спросил он, вытаскивая шпагу жестом
трагического актера.

- А то, мой дорогой кабальеро, - ответил Кармо, отвешивая шутовской поклон,
- что вас совсем не касается.

- Ну, как бы не так! - вскричал здоровяк. - Видать, вы не знаете, кто такой
дон Тамара и Миранда, граф Бадайбсский, камарчасский дворянин и виконт...

- ...преисподней, - добавил Черный корсар, внезапно поднимаясь и пристально
глядя на забияку. - Не так ли, кабальеро, граф, маркиз, герцог и тому
подобное?

Дворянин из Тамары, а также владелец многих других поместий, стал красным
как рак, затем побледнел как смерть.

- Клянусь ведьмами преисподней! - выругался он хриплым голосом. - Вряд ли я
удержусь от того, чтобы не отправить вас к праотцам, дабы этому псу
Красному корсару и его четырнадцати прохвостам, что болтаются на площади
Гранады, не было так скучно.

На этот раз страшно побледнел корсар. Мановением руки он удержал Кармо,
готового кинуться к проходимцу, сбросил с себя плащ и шляпу и быстрым
движением обнажил шпагу.

- Сам ты пес, - сказал он дрожащим от ярости голосом, - и не мне, а твоей
ничтожной душонке придется отправиться развлекать повешенных на площади!

Жестом приказав освободить место, корсар двинулся навстречу врагу. Уверенно
и ловко став в позицию, он привел в замешательство авантюриста.

- Смелей, ваше сатанинское величество! - процедил корсар сквозь зубы. -
Смерти осталось немного вас ждать.

Проходимец стал в позицию, но внезапно выпрямился и сказал:

- Одну минуту, кабальеро. Когда скрещиваются шпаги, каждый имеет право
знать имя своего противника.

- Я гораздо благороднее тебя, этого достаточно?

- Нет, я хочу знать ваше имя.

- Ну что ж, тем хуже для тебя, ибо с ним ты отправишься в тартарары.

Подойдя к нему, корсар сказал ему на ухо несколько слов. Забияка вскрикнул
не то от изумления, не то от ужаса. Он попятился назад, словно собираясь
спрятаться за спиной у зрителей и поведать им ужасную тайну, но Черный
корсар стал быстро наседать на него, заставив защищаться.

Посетители таверны образовали широкий круг вокруг сражающихся. Африканец и
Кармо стояли в первых рядах, но, по всей видимости, не особенно
беспокоились за исход битвы. Это особенно относилось к последнему, который
знал, на Что способен отважный корсар.

Зарвавшийся забияка с первых же ударов почувствовал, что имеет дело с
опытнейшим противником, решившим покончить с ним при первом же промахе.
Пуетив в ход все свое умение, он изо всех сил старался отразить сыпавшиеся
на него удары.

Однако самозванный граф был не плохим фехтовальщиком. Благодаря своему
высокому росту, крепкому телосложению, уверенной хватке и сильным рукам он
мог долго сопротивляться, и было ясно, что его не так-то легко измотать.

Ловкий, подвижный корсар, точно реагирующий на любое движение противника,
не давал ему, однако, ни минуты покоя.

Шпага корсара постоянно угрожала противнику, заставляя его то и дело
уходить в защиту. Сверкающее острие мелькало повсюду: оно то с силой
высекало искры из шпаги врага, то молниеносно устремлялось к его груди,
вселяя в него ужас.

Спустя две минуты наш задира, несмотря на свою почти что геркулесову силу,
начал пыхтеть и понемногу сдавать. Он уже не мог парировать все удары
корсара и потерял свою прежнюю самоуверенность. Он понимал, что его жизнь
подвергается серьезной опасности и что ему, возможно, на самом деле
придется составить компанию повешенным с площади Гранады.

Корсар же, казалось, только что обнажил свою шпагу. Он наседал на
противника с ловкостью ягуара, подавляя его своей растущей агрессивностью.
Один лишь его взгляд, горевший мрачной яростью, выдавал состояние его души.

Корсар ни на минуту не спускал глаз с противника, словно стараясь
заворожить его взглядом и сломить его силу. Зрители раздвигались всђ шире,
пропуская зачинщика драки, который все дальше отступал, приближаясь к
противоположной стене. Кармо, все время стоявший в правом ряду, начал уже
посмеиваться, предвидя развязку этой ужасной дуэли.

Внезапно силач очутился прижатым к стене. Он страшно побледнел, крупные
капли пота покрыли его лицо.

- Довольно!.. - прохрипел он измученным голосом.

- Нет, - ответил мрачно корсар. - Моя тайна должна погибнуть,вместе с
тобой.

Тогда противник решился на отчаянную выходку,

Сжавшись в комок, он внезапно бросился вперед, нанося налево и направо
беспорядочные удары.

Недвижный, как скала, корсар отразил их с одинаковым хладнокровием.

- Ну, а теперь я проткну тебя, - сказал он. Понимая, что все пропало,
проходимец вне себя от ужаса принялся кричать:

- На помощь!.. Это Чер...

Но слова замерли у него в глотке. Шпага корсара пронзила ему грудь,
пригвоздив его к стенке и оборвав незаконченную фразу.

Кровь хлынула у него из горла, залив кожаный панцирь, который не спас
авантюриста от смерти. Страшно вытаращив глаза, он уставился на своего
противника стеклянным взором, в котором не угас еще ужас, и тяжело рухнул
наземь, сломав пополам клинок, удерживавший его у стены.

- Преставился, - сказал насмешливо Кармо.

Склонившись над трупом, он вырвал у него из рук шпагу и, протянув ее
капитану, мрачно смотревшему на искателя приключений, сказал ему:

- Поскольку ваша сломалась, возьмите эту. Черт возьми!.. Это настоящая
толедская сталь, уверяю вас, синьор.

Не говоря ни слова, корсар принял шпагу побежденного, взял свой плащ и
шляпу, бросил на стол золотой дублон и вышел из таверны в сопровождении
африканца и Кармо. Никто из посетителей таверны не двинулся с места.

Глава V ПОВЕШЕННЫЙ

Когда корсар и оба его спутника прибыли на площадь Гранады, там было
настолько темно, что невозможно было разглядеть человека на расстоянии
двадцати шагов.

На площади царила глубокая тишина, нарушаемая лишь траурным криком
нескольких урубу, несших св