но так, чтобы не
мешать друг другу и не пересекать пути следом идущим.

Выйдя в открытое море, эскадра двинулась на запад, направляясь в
Наветренный пролив, чтобы оттуда выйти в Карибское море.

Прекрасная погода, спокойное море и попутный ветер, дувший с
северо-востока, благоприятствовали флибустьерам, так что все позволяло
надеяться на быстрый и безопасный переход до Маракайбо, тем более что флот
адмирала Толедо, как стало известно, крейсировал вдоль побережья Юкатана,
направляясь в мексиканские порты.

Спустя два дня, никого не повстречав на пути, эскадра собиралась уже
обогнуть мыс Энгано, как вдруг с "Молниеносного", шедшего все время
впереди, подали сигнал, что какой-то корабль впереди следует к берегам
Гаити.

Олоннэ, назначенный верховным командующим, приказал всем кораблям
немедленно лечь в дрейф, а сам догнал "Молниеносного", готовившегося к
погоне.

По ту сторону мыса, вдоль берега, плыла шхуна, на бизань-мачте которой
развевался огромный испанский штандарт, а на грот-мачте - длинная лента,
принадлежность военных судов. При виде мощного флота флибустьеров судно
заметалось, словно ища убежища.

С помощью своих восьми кораблей Олоннэ легко мог заставить его сдаться или
потопить огнем бортовых пушек, но гордые корсары вели себя с благородством,
отнюдь не свойственным простым грабителям.

Нападать на врага, имея превосходство на своей стороне, казалось им
трусостью, недостойной людей сильных, каковыми они справедливо себя
считали.

Олоннэ дал знак Черному корсару лечь, подобно другим, в дрейф и смело
двинулся навстречу испанской шхуне, предлагая ей сдаться или принять бой.
Одновременно он приказал матросам на носу предупредить неприятеля, что,
независимо от исхода сражения, эскадра не двинется с места.

Не имея никакой возможности победить в неравной схватке и считая себя
обреченным на гибель, испанское судно не стало тем не менее дожидаться
вторичного приглашения к сдаче и вместо ответа разрядило во вражеский
корабль все восемь пушек с левого борта, а капитан приказал прибить флаг
гвоздями к мачте, дав таким образом понять, что он не намерен сдаваться без
боя.

Обе стороны были настроены решительно. На испанском корабле было
шестнадцать пушек, но лишь шестьдесят человек экипажа, у Олоннэ - столько
же орудий, но вдвое больше людей, среди которых много буканиров,
славившихся меткой стрельбой из своих аркебуз, моментально решавших исход
любого сражения.

Эскадра, послушная приказу своего отважного предводителя, легла в дрейф.
Матросы высыпали на палубу, чтобы принять участие в сражении в качестве
простых зрителей, однако они были уверены, что испанский корабль долго не
продержится, так как перевес был на стороне корсаров.

Испанцы дрались не щадя сил. Их пушки яростно грохотали, стараясь то
ядрами, то картечью сбить мачты и повредить оснастку пиратского судна,
пытавшегося взять их на абордаж. Убедившись в численном превосходстве
врага, испанцы лавировали, чтобы избежать бортового удара со стороны
противника или возможного соприкосновения с ним, и все время поворачивались
к нему носом.

Разъяренный упорным сопротивлением врага и желая как можно скорее покончить
с ним, Олоннэ безуспешно пытался сблизиться с испанским кораблем, но под
конец вынужден был уйти в сторону, чтобы не подставлять своих людей под
картечь.

Перестрелка между обоими кораблями, повредившая множество парусов и
оснастки, продолжалась три долгих часа, и тем не менее огромный испанский
штандарт все еще развевался на прежнем месте. Шесть раз флибустьеры ходили
на абордаж и шесть раз испанцы отбрасывали их назад, но на седьмой корсары
ворвались на вражеский корабль, и отважным защитникам корабля пришлось
сдаться.

- Эта победа, воспринятая как счастливое напутствие, была встречена шумными
криками флибустьеров, тем более что во время сражения "Молниеносный", войдя
в небольшой заливчик, обнаружил еще одно испанское судно, вооруженное
восемью пушками, и после краткой перестрелки заставил его сдаться.

Осмотрев захваченные корабли, флибустьеры увидели, что на большом находится
богатый груз: ценные товары и слитки серебра, а на малом - порох и ружья,
предназначавшиеся для испанского гарнизона на Гаити.

Высадив на берег экипаж обоих кораблей, чтобы не возиться с пленными, и
устранив повреждения на мачтах, эскадра к концу дня снова двинулась в путь
и взяла курс на Ямайку.

Обогнав миль на пять остальные корабли, "Молниеносный" вновь пошел впереди
всех, поскольку, как мы уже говорили, ему было поручено вести эскадру к
Мара-кайбо.

Черному корсару не терпелось поскорее разведать путь, ибо он опасался, что
какой-нибудь из испанских кораблей заметит, куда направляется его мощная
эскадра, и уведомит губернатора Маракайбо или адмирала Толедо.

Потому он почти не покидал капитанского мостика, где спал ночью на
бамбуковом лежаке, завернувшись в плащ.

Через три дня после захвата двух вражеских шхун "Молниеносный" обнаружил у
берегов Ямайки тот самый линейный корабль, что совсем недавно ему пришлось
брать на абордаж неподалеку от Маракайбо, оставленный из-за урагана у
берегов этого острова.

Он по-прежнему шел без грот-мачты, но моряки укрепили переднюю и заднюю
мачты и, поставив запасные паруса, обнаруженные на борту, спешили добраться
до Тортуги, дабы не угодить в лапы испанцам.

Расспросив о здоровье раненых, оставленных на испанской шхуне, Черный
корсар взял курс на юг, торопясь поскорее добраться до Маракайбо.

Переход через Карибское море обошелся без происшествий: на всем пути море
оставалось спокойным, и в ночь на четырнадцатый день с момента выхода
эскадры с Тортуги корсар заметил мыс Парагуану, обозначенный небольшим
маяком, предупреждавшим мореплавателей о входе в малый залив.

- Наконец-то!.. - воскликнул флибустьер. - Завтра убийца моих братьев
получит по заслугам... - Подозвав Моргана, поднявшегося на палубу, чтобы на
четверть часа сменить командира, он распорядился: - Вся эскадра пройдет к
озеру, а завтра, на рассвете, нагрянем внезапно на Маракайбо.

- Сойдем на берег?

- Да, вместе с буканирами Олоннэ. Во время обстрела бастионов с моря мы
нападем на них с суши, дабы помешать губернатору укрыться в Гибралтаре.
Приготовьте к утру шлюпки для высадки на берег и поставьте на них мортиры.

- Хорошо, синьор.

- Я сейчас вернусь, - добавил корсар, - пойду надену боевые доспехи.

Оставив мостик, он спустился в кают-компанию, направляясь к себе в каюту.

Открывая дверь, он вдруг почувствовал, что в салоне пахнет тонкими, хорошо
знакомыми духами.

- Странно!.. - удивился он. - Не будь я уверен, что фламандка осталась на
Тортуге, я поклялся бы, что она где-то здесь.

Он огляделся, но никого не увидел. Вдруг ему показалось, что в углу, рядом
с широким окном, выходившим на море, белеет чья-то фигура.

Корсар никогда не терял присутствия духа, но, подобно людям своего века,
был немного суеверен и при виде фигуры, застывшей в углу, почувствовал, что
на лбу у него выступают капли холодного пота.

- Неужели это тень Красного корсара? - прошептал он, отступая в сторону. -
Неужели он хочет напомнить мне о клятве, принесенной здесь?.. Видно, душе
его неспокойно на дне моря, где покоится его тело...

Но тут же, устыдившись своего страха, этот отважный и гордый человек
выхватил из-за пояса кинжал и двинулся навстречу тени.

- Кто это? - спросил он. - Отвечайте, или будет плохо.

- Это я, кабальеро, - ответил нежный голос, от которого у корсара дрогнуло
сердце.

- Вы! - вскричал он изумленно и радостно. - Вы, синьорина?.. Здесь, на
корабле, но разве вы не на Тор-туге? Сон это или явь?

- Это действительно я, - ответила молодая фламандка.

Отбросив кинжал, корсар устремился к девушке. Он простер к ней руки и
припал губами к кружевам ее платья.

- Вы здесь!.. - повторил он в волнении. - Но как вы здесь оказались?..

- Я не решаюсь сказать, - ответила смущенно девушка.

- Нет, говорите все, синьорина.

- Я хотела быть с вами.

- Значит, вы меня любите? Скажите, это правда, синьорина?..

- Да, - прошептала она едва слышно.

- Благодарю вас... Теперь я спокойно смогу смотреть в лицо смерти.

Вынув огниво и трут, он высек огонь, зажег свечу, но задвинул ее подальше в
угол, чтобы свет не падал на море.

Молодая фламандка не отходила от окна. Закутавшись в белую кружевную шаль,
она прижимала руки к груди, словно стараясь удержать сердце, стремившееся
выскочить наружу. Склонив милую головку на плечо, она не сводила огромных
блестящих глаз с корсара, казалось позабывшего о своей вечной печали, ибо
счастливая улыбка не сходила с его лица.

Несколько минут они не сводили друг с друга глаз, словно не веря
признаниям. Наконец корсар, взяв девушку за руку, усадил ее на стул и
сказал:

- Теперь признайтесь, синьорина, каким чудом вы оказались здесь, хотя я
оставил вас в своем доме на Тортуге. Я все еще не верю своему счастью.

- Я скажу все, кабальеро, если вы обещаете простить моих сообщников.

- Ваших сообщников!..

- Одной мне было бы не под силу проникнуть на корабль и пробыть в каюте
четырнадцать суток.

- Я ни в чем не могу отказать вам, синьорина, и ослушникам нечего бояться:
я так благодарен им за этот приятный сюрприз. Но кто же они?

- Ван Штиллер, Кармо и африканец.

- Так это они!.. - воскликнул корсар. - Мне следовало бы догадаться
самому... Но как вы добились этого? Ослушников флибустьеры расстреливают,
синьорина.

- Они были уверены, что не огорчат своего командира, ибо догадались о нашей
любви.

- А как вас привели сюда?

- Ночью, переодевшись матросом, я прошла с ними на корабль, и никто ничего
не заметил.

- И вас спрятали в одной из кают? - спросил, улыбаясь, корсар.

- Да, по соседству с вами.

- А куда девались эти проказники?

- Они все время прятались в трюме, но частенько заглядывали ко мне, чтобы
разделить со мной трапезу.

- Ах, какие хитрецы!.. Трогательная преданность!.. Они готовы принять
смертные муки, лишь бы видеть нас счастливыми. И все же, кто знает, как
долго продлится наше счастье... - добавил он с печалью.

- Но почему же?.. - спросила с беспокойством девушка.

- Потому что через два часа взойдет солнце, и я должен буду вас покинуть.

- Так скоро?.. Не успели мы увидеться, как вы уже думаете о разлуке! -
воскликнула с горестным изумлением фламандка.

- На рассвете в заливе начнется одно из самых грозных сражений, в которых
когда-либо участвовали корсары с Тортуги. Восемьдесят орудий откроют огонь
по бастионам, за которыми прячется мой смертельный враг, и шестьсот человек
пойдут на их штурм с решимостью победить или умереть, синьорина, и я поведу
их к победе.

- Рискуя своей жизнью!.. - вскричала она с ужасом. - А если в вас попадет
ядро?

- Моя жизнь в руках провидения.

- Но поклянитесь, что вы будете беречь себя!

- Не забывайте, что я ждал два года этого дня! Чтобы свершилась, наконец,
месть...

- Но что же сделал этот человек, если вы питаете к нему такую ненависть?

- Я вам говорил, что он убил трех моих братьев и совершил низкое
предательство.

- Какое?

Корсар нахмурил брови и принялся шагать, стиснув зубы. Внезапно он
остановился и, подойдя к девушке, с нескрываемой тревогой следившей за ним,
сел рядом и проговорил:

- Выслушайте меня и рассудите сами, справедливо ли я ненавижу этого
человека.

С тех пор прошло десять лет, но я все помню так, словно это было вчера...

В 1701 году между Францией и Испанией вспыхнула война за Фландрию. Стремясь
уничтожить своего могущественного врага, одержавшего не одну победу,
Людовик XIV в расцвете своего могущества вторгся в провинции, покоренные
грозным герцогом Альбой огнем и мечом. Людовик XIV потребовал помощи у
Пьемонтско-го герцога Виктора Амедђо II, который не смог ответить отказом и
направил ему три лучших полка из Аосты, Ниццы и Марины.

В последнем служили и три моих брата, старшему из которых было не больше
тридцати двух лет, а младшему, ставшему впоследствии Зеленым корсаром,
всего лишь двадцать.

Прибыв во Фландрию, наши полки доблестно сражались при переходе через
Шельду, у Ганда и Турнэ, покрыв себя неувядаемой славой.

Союзные войска повсюду добились успеха, отбросив испанцев к Антверпену. Но
в один несчастный день часть нашего полка, прорвавшись к устью Шельды,
чтобы занять замок, оставленный противником, была неожиданно атакована
численно превосходившими силами испанцев и была вынуждена поспешно укрыться
за крепостными стенами, с большим трудом сохранив свою артиллерию.

Среди осажденных в замке оказались и мы четверо.

Отрезанные от французской армии, окруженные со всех сторон превосходящими
силами противника, решившего во что бы то ни стало вернуть себе замок,
который занимал ключевую позицию на одном из главных рукавов Шельды, нам
ничего другого не оставалось, как только сдаться или умереть. Мы поклялись
лучше погибнуть под развалинами замка, чем опустить славный са-войский
стяг.

Во главе нашего полка, неизвестно по какой причине, король поставил старого
фламандского герцога, слывшего доблестным и отважным полководцем.
Оказавшись с отрядом в окружении, он взял на себя руководство обороной.

Борьба за замок приняла ожесточенный характер. Каждый день вражеская
артиллерия неустанно бомбардировала бастионы, и если утром мы еще сохраняли
способность сопротивляться, то только потому, что ночью наспех засыпали
бреши.

В течение двух недель враги осаждали нас днем и ночью. И они и мы несли
большие потери. На все предложения сдаться мы отвечали огнем из пушек.

Мой старший брат стал душой обороны. Отважный офицер, владевший всеми
видами оружия, он руководил артиллерией, водил в бой пехотинцев, был первым
в атаке и отступал последним.

Отвага этого замечательного воина вызвала тайную зависть в душе
командующего-фламандца, что в дальнейшем имело для всех нас пагубные
последствия.

Забыв о клятве верности савойскому герцогу и не побоявшись запятнать своими
действиями одну из древнейших фламандских фамилий, он вступил в тайный
сговор с испанцами. Место губернатора в американских колониях и крупная
денежная сумма должны были служить ему наградой за вероломное
предательство. Однажды ночью с помощью своих фламандских родственников он
открыл потайной ход и впустил врагов, незаметно подкравшихся к замку.

Мой старший брат, стоявший в дозоре, заметил испанцев и устремился к ним
навстречу с солдатами, но предатель встретил его за углом бастиона с
пистолетом в руках.

Мой брат упал смертельно раненный, и враги ворвались в город. Мы сражались
за каждую улицу, за каждый дом, но замок пал, и мы едва успели спастись с
немногими верными людьми, поспешно отступив в Куртрэ...

Скажите, синьорина, вы простили бы этого человека?

- Нет, - ответила девушка.

- Мы поклялись казнить предателя за смерть нашего брата и по окончании
войны долго разыскивали его сначала во Фландрии, а потом в Испании.

Узнав, что его назначили губернатором одной из самых сильных испанских
крепостей на Американском континенте, я со своими братьями приобрел три
судна, и мы отправились в Большой залив, горя желанием наказать предателя.

Так мы стали корсарами. Самый отчаянный, но менее опытный из нас, Зеленый
корсар попал в руки к заклятому врагу и был вздернут на виселицу, как
разбойник с большой дороги. Затем настал черед Красного корсара, но и с ним
судьба обошлась так же круто.

Оба моих брата, угодившие на виселицу, покоятся теперь на дне моря и ждут,
когда я отомщу за них. Теперь же, часа через два, если бог даст, предатель
будет в моих руках...

- И что вы с ним сделаете?

- Повешу, синьорина, - ответил холодно корсар. - Затем уничтожу всех, кто
имеет несчастье носить его имя. Он разрушил мою семью, я разрушу - его. Я
поклялся в этом в ту ночь, когда опустил Красного корсара на дно моря, и
сдержу свое слово.

- Но где мы находимся? Как называется город, которым правит этот человек?

- Скоро узнаете.

- Но как зовут губернатора? - спросила с тревогой девушка.

- Вы хотите знать его имя?

Молодая фламандка поднесла к лицу шелковый платок и вытерла холодный пот,
выступивший на лбу.

- Не знаю, - сказала она прерывающимся голосом. - В юности я, кажется,
слышала от военных, служивших у моего отца, историю, похожую на ту, которую
вы только что мне рассказали.

- Этого не может быть, - возразил корсар. - Вы никогда не бывали в
Пьемонте.

- Нет, никогда, но прошу вас, назовите мне имя этого человека.

- Хорошо, я вам скажу: его зовут герцог Ван Гульд...

В ту же минуту пушечный выстрел гулко прокатился над морем.

Черный корсар бросился вон из салона.

- Светает! - вскричал он.

Молодая фламандка пальцем не шевельнула, чтобы удержать его. В отчаянии она
заломила руки, затем беззвучно, словно пораженная молнией, упала на ковер.

Глава XIX ШТУРМ МАРАКАЙБО

Пушка, из которой был дан выстрел, находилась на корабле Олоннэ. Он
возглавлял эскадру, дрейфовавшую в двух милях от Маракайбо, возле форта,
расположенного на высоте, защищавшей вместе с двумя островками вход в
город.

Кто-то из побывавших с Зеленым и Красным корсарами в заливе Маракайбо
посоветовал Олоннэ высадить буканиров именно здесь, чтобы зажать в клещи
форт, господствовавший над входом в озеро, и флибустьер поспешил дать
сигнал к военным действиям.

С изумительной быстротой матросы со всех кораблей спустили на воду шлюпки,
в них, как по команде, попрыгали буканиры и флибустьеры, забрав с собой
ружья и абордажные сабли.

Когда Черный корсар добрался до мостика, Морган уже разместил в шлюпках
шестьдесят человек, отобранных из наиболее предприимчивых и крепких.

- Капитан, - сказал он, обращаясь к Черному корсару, - нельзя медлить ни
минуты. Скоро моряки начнут атаку, а наши флибустьеры должны первыми пойти
на штурм форта.

- Олоннэ давал какие-нибудь указания?

- Да, синьор. Он приказал уберечь флот от обстрела из форта.

- Хорошо. Примите командование "Молниеносным".

Поспешно надев боевые доспехи, поданные ему боцманом, корсар спустился в
большую шлюпку, ожидавшую его у левого борта, в которой сидели уже тридцать
человек.

Начинало светать, а потому надо было поторапливаться с высадкой на сушу,
иначе испанцы могли сосредоточить в форте значительные силы.

Все шлюпки, переполненные людьми, быстро заскользили по зеркальной
поверхности залива, направляясь к поросшему лесом крутому берегу,
постепенно переходящему в возвышенность, на вершине которой чернел
гигантский массив форта - мощной крепости, вооруженной шестнадцатью
крупнокалиберными пушками и имевшей, по всей видимости, немалое число
защитников.

Испанцы, встревоженные выстрелом пушки с корабля . Олоннэ, поспешили
выставить на подступах к крепости несколько заслонов и немедленно открыли
яростный огонь из пушек.

Ядра сыпались, вспучивая воду и поднимая фонтаны брызг вокруг шлюпок, но
флибустьеры ловко маневрировали, и ядра почти не достигали цели.

Молниеносными бросками и головокружительными поворотами они не позволяли
противнику вести прицельную пальбу.

Три шлюпки, возглавляемые Олоннэ, Черным корсаром и Микеле Баском,
вырвались вперед и, управляемые сильнейшими гребцами, быстро приближались к
берегу, стараясь опередить отряды испанцев, уже пробиравшихся к морю, чтобы
занять удобные позиции.

Пиратские корабли держались подальше от форта, дабы не попасть под огонь
его шестнадцати мощных орудий, но "Молниеносный" под командованием Моргана
подошел на тысячу футов к берегу и прикрывал высадку стрельбой из носовых
пушек.

Через пятнадцать минут, несмотря на яростную перестрелку, первые шлюпки
пристали к берегу. Прибывшие в них буканиры и флибустьеры, не дожидаясь
остальных, стремительно выскочили на сушу и бросились в лес следом за
своими вожаками, чтобы отбросить назад отряды испанцев, засевших на склонах
холма.

- В атаку, ребята! - закричал Олоннэ.

- Вперед, морские волки!.. - прогремел Черный корсар, бежавший со шпагой в
правой и пистолетом в левой руке.

Испанцы