шка улыбнулась, но не двинулась с места. Забившись в свой угол и
судорожно прижимая к себе тяжелую накидку, она не обращала внимания на
волны, захлестывавшие корабль. Безмолвная, как изваяние, с развевающимися
волосами, она не сводила глаз с корсара.

Поняв, что уговоры бесполезны, а может быть, втайне радуясь, что
бесстрашная девушка, невзирая на опасность, осталась с ним рядом, чтобы
полюбоваться его отвагой, капитан не стал настаивать больше, чтобы она
покинула палубу.

Как только ураган стихал хотя бы на одну минуту, он обращал свой взор к
девушке и невольно ей улыбался.

Всякий раз он встречался с ее глазами, неподвижно глядевшими на него, как и
в то утро, когда она стояла на носу испанской шхуны.

Ее глаза, излучавшие таинственное очарование, приводили, однако,
бесстрашного корсара в необъяснимое смятение. Даже не глядя на нее, он
чувствовал, что она ни на минуту не спускает с него взора, и ему страстно
хотелось посмотреть туда, где она находилась.

"Молниеносный" в это время шел вдоль берегов Гаити.

При свете молний можно было различить высокий бе^ рег, усеянный отвесными
скалами, о которые легко мог разбиться корабль.

Сквозь шум волн и завывания ветра прорезался голос корсара:

- Запасной парус на фок-мачту!.. На ветер кливера!.. К повороту готовсь!..

Хотя ветер гнал волны к южным берегам Кубы, море у берегов Гаити было не
менее бурным. Огромные валы, высотой в пятнадцать-шестнадцать метров,
налетев на утесы, с грохотом откатывались обратно.

Однако "Молниеносный" не сдавался. Запасной парус был натянут на фок-мачте,
кливера развернуты на бушприте, и корабль стремительно несся вдоль берега.

Время от времени волны круто кренили его, но корсар грудью налегал на
штурвал и выпрямлял корабль, направляя его в нужную сторону.

К счастью, ураган, достигнув наибольшей силы, стал понемногу стихать - ведь
такие бури длятся недолго.

Тучи стали рассеиваться, выглянули первые звезды, ветер умерил свою ярость.
Тем не менее море оставалось все еще бурным, и прошло немало часов, прежде
чем улеглись огромные валы, пригнанные из Атлантики в Великий залив.

Всю ночь пиратский корабль отчаянно боролся с наседавшими на него валами.
Успешно преодолев Наветренный пролив, он вышел наконец в ту часть моря,
которая заключена между Большими Антилами и Багамскими островами.

На рассвете, когда восточный ветер сменился северным, "Молниеносный"
очутился вблизи мыса Гаити.

Промокший до нитки, Черный корсар едва стоял на ногах от усталости. Завидев
маленький маяк на мысу, он тотчас же передал Моргану штурвал и направился к
вельботу, у которого укрылась молодая фламандка.

- Пойдемте, синьорина, - сказал он ей. - Я восхищен вашей смелостью и
думаю, что ни одна женщина на свете не стала бы рисковать своей жизнью, как
это сделали вы, только для того, чтобы полюбоваться, как мой "Молниеносный"
борется с ураганом.

Девушка выпрямилась, стряхнув с себя воду, залившую ее одежду и волосы. С
улыбкой взглянув в глаза корсару, она сказала:

. - Зато я могу теперь сказать, что лишь я одна видела поединок Черного
корсара с самым ужасным ураганом в мире. Я восхищена, капитан, вашей
смелостью и отвагой.

- Вы отчаянная девушка, - пробормотал он, но так тихо, что его услыхала
только фламандка. Потом со вздохом добавил: - Жаль, что меня не покидает
воспоминание о предсказании цыганки.

- О каком предсказании? - в изумлении спросила девушка.

Вместо ответа корсар печально покачал головой.

- Это безумие!.. - прошептал он.

- Вы суеверны, кабальеро?

- Пожалуй, да.

- Это вы, такой бесстрашный!

- Но что же делать? Предсказания порой сбываются, синьорина. - Указав на
волны, угрюмо бившиеся о борт корабля, он печально добавил: - Спросите у
них, если можете, синьорина. Оба моих брата были прекрасными юношами,
сильными и отважными, и вот теперь они покоятся на дне моря. Предсказанное
им сбылось, как, возможно, сбудется и то, что было предсказано мне, ибо я
чувствую, что в груди моей разгорается жаркое пламя и я не в силах с ним
совладать. Будь что будет!.. Что на роду написано, того не миновать. Море
меня не страшит, и я со спокойной душой найду свое место рядом с братьями,
после того как отправлю на тот свет предателя...

Он сделал угрожающий жест, затем сошел с палубы вниз, оставив молодую
фламандку в полном недоумении, ибо она не могла еще понять значения этих
слов.

Три дня спустя, когда море наконец успокоилось, "Молниеносный", подгоняемый
благоприятным ветром, оказался вблизи от Тортуги - опорного пункта
флибустьеров Великого залива.

Глава XV ПИРАТСКАЯ ВОЛЬНИЦА

В 1625 году, пока Франция и Англия пытались обуздать непомерную мощь
Испании[8], две шхуны - одна французская, другая английская - с
бесстрашными корсарами на борту отправились в моря, окружавшие Антильские
острова, чтоб подорвать цветущую торговлю испанских колоний. Вскоре они
почти одновременно бросили якорь у острова Святого Христофора, на котором
жили отдельные племена карибов.

Французов возглавлял нормандский дворянин по имени Энанбус, англичан: - сэр
Томас Варнер,

Убедившись в миролюбии обитателей острова и найдя его земли плодородными,
корсары основали на нем свои мирные поселения.. Они разделили пустующие
земли и заложили две небольшие фактории. Пять лет эти люди провели в полном
спокойствии. Они возделывали землю и совсем было перестали бороздить моря,
как вдруг возле острова появилась испанская эскадра. Считая все острова
Мексиканского залива своей собственностью, испанцы перебили большую часть
поселенцев и сожгли их жилища на острове.

Некоторым из колонистов, спасшимся от преследований испанцев, удалось
укрыться на острове, носившем название "Тортуга" - "Черепаха", названном
так за отдаленное сходство с этим пресмыкающимся. Остров был расположен к
северу от Гаити, почти напротив полуострова Саман, и имел удобную бухту,
которую было нетрудно защитить.

Немногие оставшиеся в живых переселенцы стали основателями воинственного
племени флибустьеров, которые вскоре должны были изумить весь мир своими
необычайными подвигами.

Пока одни занимались выращиванием табака, отлично прижившегося на непаханой
земле, другие, горя желанием отомстить за гибель родных селений, принялись,
плавая на простых шлюпках, грабить испанские суда, причиняя им немалый
урон.

Тортуга стала вскоре важным центром, поскольку туда перебрались многие
французские и английские авантюристы с соседнего Гаити и из Европы,
направленные туда нормандскими судовладельцами.

Эти люди - главным образом бродяги, солдаты и моряки - стремились сюда в
поисках лучшей доли и в надежде поживиться огромными богатствами,
вывозимыми Испанией из своих колоний, где находились богатейшие залежи
золота. Не найдя на острове того, к чему стремились, флибустьеры
безбоязненно рыскали по всему заливу, тем более что их страны вели
постоянные войны с иберийским колоссом.

Видя, что торговля приходит в упадок, испанские колонисты с Гаити
постарались побыстрей избавиться от этих разбойников и, выбрав момент,
когда на Тортуге почти не осталось гарнизона, направили туда большие силы.
Остров был захвачен легко, и все, кто попал испанцам в руки, были замучены
или повешены.

Узнав об этой расправе, флибустьеры поклялись отомстить и отвоевали свой
остров, перебив оставленных на нем испанских солдат. Но возникли раздоры
между французами и англичанами. Этим воспользовались испанцы, чтобы снова
напасть на Тортугу и изгнать с нее поселенцев, вынужденных после этого
скрываться в лесах на Гаити.

Подобно тому как первые поселенцы острова Святого Христофора стали
основателями пиратского промысла, так и беглецы с Тортуги положили начало
буканирскому.

Сушение и дубление шкур убитых животных обозначалось на языке карибов
словом "букан". Отсюда и ведет свое происхождение прозвище буканиров.

Эти люди, позднее ставшие неустрашимыми союзниками флибустьеров, жили
вначале наравне с местными жителями в жалких лачугах, .наспех сплетенных из
ветвей.

Они носили лишь груботканые рубахи, постоянно выпачканные кровью, да
кое-как скроенные брюки. На широком кушаке у них обычно болталась короткая
сабля и пара кинжалов. Их "туалет" довершали башмаки из свиной кожи и
широкая шляпа.

У всех буканиров была одна мечта: иметь хорошие аркебузы и побольше собак.

На рассвете они попарно выходили на охоту - ведь вдвоем было легче убить
крупного зверя - и отважно нападали на одичавших быков, населявших леса
Гаити. Домой они возвращались лишь к вечеру.

Объединившись в особый союз, они скоро принялись досаждать испанцам,
которые стали их преследовать, как диких зверей, но успеха не добились.
Тогда на острове были устроены массовые облавы и уничтожены почти все дикие
быки. Несчастные охотники остались без пропитания.

Вот тогда-то буканиры и флибустьеры основали союз Береговых братьев и снова
вернулись на Тортугу. Но это были уже не прежние поселенцы, а люди,
горевшие неутомимой жаждой отомстить испанцам.

Отважные охотники, стрелявшие почти без промаха, оказали неоценимые услуги
пиратской вольнице, достигшей вскоре необычайных размеров.

Тортута стала быстро процветать, превратившись в прибежище всех
авантюристов из Франции, Голландии, Англии и других стран; особенно во
времена правления Бельтрана Орегонского, направленного на остров французами
в качестве губернатора.

Так как в это время вспыхнула война с Испанией, флибустьеры с отчаянной
дерзостью стали нападать на все испанские корабли, которые попадались им на
пути.

Вначале они обходились лишь небольшими лодками, в которых с трудом можно
было поместиться, но затем обзавелись отличными кораблями, захваченными у
своих заклятых врагов.

Пушек у них не было, и они возлагали большие надежды на буканиров. Меткие
стрелки, те молниеносно расправлялись с экипажами испанских судов.

Они осмеливались нападать на самые крупные корабли, идя на абордаж с
отчаянной смелостью. Ни картечь, ни ядра не могли сдержать их натиска. Это
были сущие дьяволы, не боявшиеся смерти. Испанцы верили, что имеют дело с
выходцами из ада, и смертельно их боялись.

Они редко щадили побежденных, чего, впрочем, не делали и их противники.
Жизнь сохраняли лишь лицам высокого звания в надежде получить за них
большой выкуп, остальных же бросали за борт. С обеих сторон велась борьба
не на жизнь, а на смерть, без всякой пощады.

Однако и у буканиров были свои законы, с которыми они, пожалуй, больше
считались, чем их соотечественники. Все члены их вольницы обладали равными
правами, и лишь при дележе добычи главари получали большую долю.

После продажи захваченного дележ обычно шел таким образом. Сначала выдавали
награду самым смелым и раненым. Так, вознаграждение получали те, кто первым
прыгнул на вражеский корабль, кто сорвал флаг противника. Не обделенным
оставался и тот, кто, невзирая на опасность, добывал сведения о
передвижениях и вооружении испанцев. Потерявший в бою правую руку получал
возмещение в шестьсот пиастров, за левую руку платили пятьсот, за ногу -
четыреста пиастров. По пиастру в день получали раненые в течение двух
месяцев.

На пиратских кораблях царили суровые законы. Оставившему свой пост во время
сражения грозила смертная казнь, после восьми вечера, то есть после тушения
огней на корабле, было запрещено пить крепкие напитки и вино, на борту не
допускались ссоры, пререкания, азартные игры, нельзя было под страхом
смерти привести на корабль женщину, даже собственную жену.

Предателей высаживали на необитаемых островах. Так же поступали и с теми,
кто во время дележа добычи незаконно присваивал хотя бы и сущую мелочь.
Правда, подобные случаи были очень редки, так как корсары отличались, как
правило, безупречной честностью.

Завладев множеством кораблей, пираты осмелели и, не встречая больше
торговых судов, ибо испанцы прекратили почти все связи между островами,
стали пускаться на более рискованные операции.

Глава XVI НА ТОРТУГЕ

Когда "Молниеносный", пройдя сквозь узкий канал, вошел в гавань, надежно
защищавшую ее от любых сюрпризов со стороны испанского флота, веселье на
Тортуге было в полном разгаре. Большинство флибустьеров только что
вернулось из похода к берегам Гаити и Кубы, где под предводительством
Олоннэ и Микеле Баска они захватили богатую добычу.

На берегу возле мола, под навесами и в тени высоких пальм, эти грозные
рыцари удачи веселились, проматывая доставшиеся им деньги.

На суше морские волки становились самыми веселыми людьми из всех обитателей
Антильских островов и, что самое удивительное, пожалуй, и самыми
обходительными, ибо никогда не забывали пригласить на свои пиры несчастных
испанцев, лишенных свободы ради щедрого выкупа, а также красивых пленниц,
по отношению к которым они вели себя как настоящие рыцари, изощряясь во
всевозможных любезностях, дабы отвлечь их от печальной действительности. Мы
говорим - печальной, ибо флибустьеры, в случае задержки выкупа, часто
прибегали к жестоким напоминаниям, посылая испанским правителям отрубленную
голову одного из пленных.

С прибытием корабля флибустьеры прервали игры и танцы и шумно
приветствовали возвращение Черного корсара, пользовавшегося среди них не
меньшей любовью, чем знаменитый Олоннэ.

Все знали, что он поехал в Маракайбо с намерением вырвать живым или мертвым
из рук губернатора своего брата, и, зная о его мужестве, надеялись увидеть
вместе с ним и Красного корсара.

Увидав, однако, наполовину приспущенный черный флаг, они разом прекратили
шумное веселье и молча собрались на молу, сгорая от нетерпения услышать
известия об обоих корсарах и результатах похода.

Синьор ди Рокканера, стоявший на капитанском мостике, сразу понял все.
Подозвав в себе Моргана, занимавшегося спуском на воду шлюпок, он сказал
ему, показывая на флибустьеров, собравшихся на берегу:

- Передайте им, что Красный корсар с почестями погребен в водах Великого
залива, а его брат вернулся назад, чтобы собрать людей для мщения... - Тут
он сделал паузу и закончил: - Предупредите Олоннэ, что сегодня вечером я
зайду к нему, затем сходите к губернатору и передайте ему привет от меня.
Позднее я сам посещу его.

Сказав это, он дождался, когда были убраны паруса и брошены на берег
швартовы, затем спустился в кают-компанию, где его ждала молодая фламандка,
уже готовая к высадке.

- Синьорина, - сказал он ей, - вас ждет шлюпка, на которой вы поедете на
берег.

- Слушаюсь, синьор, - ответила она. - Я пленница и не хочу спорить с вами.

- Нет, синьорина, вы больше не пленница.

- Как? - воскликнула она. - Но за меня не заплачен еще выкуп.

- Деньги уже внесены в судовую кассу.

- Кем же? - спросила в изумлении фламандка. - Я не успела еще предупредить
губернатора Маракайбо о том, что нахожусь в плену.

- Это верно, но кое-кто уже позаботился о том, чтобы внести за вас выкуп, -
ответил с улыбкой корсар.

- Так, может быть, это вы?

- Если это и так, то что же?.. - спросил корсар, не сводя с нее взгляда.

Помолчав с минуту, молодая фламандка сказала взволнованно:

- Я не ожидала встретиться с благородством на Тор-туге, но меня нисколько
не удивляет, что этим благородным человеком оказался Черный корсар.

- Почему же, синьорина?

- Потому что вы не такой, как все остальные. За короткое время, что я на
борту вашего корабля, я смогла убедиться, насколько благороден, щедр и
отважен синьор Рокканера, владелец Вентимильи и Вальпенты. Прошу вас
только, скажите, во что обошлась мне свобода.

- Вам не терпится уплатить свой долг? Или, быть может, вы торопитесь
покинуть Тортугу?..

- Нет, ошибаетесь, кабальеро, расставаясь с вашим островом, я, наверное,
буду сожалеть о нем больше, чем вы думаете. Верьте мне, в моей душе никогда
не угаснет благодарность Черному корсару, и я никогда его не забуду.

- Синьорина! - воскликнул корсар, не в силах скрыть своего волнения. Он
рванулся к молодой девушке, но тотчас отступил назад и промолвил печально:
- Да, но к тому времени я стану заклятым врагом ваших друзей и вызову в
вашем сердце бог весть какую ненависть.

Взволнованный, он сделал несколько шагов по салону, внезапно остановился
перед молодой девушкой и спросил ее без обиняков:

- Вы знакомы с губернатором Маракайбо? При этих словах девушка вздрогнула,
выдав взглядом крайнее волнение.

- Да, - ответила она с дрожью в голосе. - Почему вы меня об этом
спрашиваете?

- Предположим, из чистого любопытства.

- О боже!..

- Что с вами, синьорина? - спросил удивленный корсар. - Вы бледны и
взволнованны...

Вместо ответа молодая фламандка спросила его еще настойчивее:

- Но почему вы меня об этом спрашиваете?

Корсар собирался было уже ответить, но в эту минуту послышались шаги на
лестнице. В каюту спускался Морган, уже успевший выполнить задание своего
командира.

- Капитан, - сказал он, входя, - Пьетро Нау ждет вас, чтобы сделать срочное
сообщение. Мне кажется, что у него все готово для экспедиции.

- Ах так!.. - воскликнул корсар, нахмуривая брови. - Уже?.. Не думал я, что
месть так близка... - Обернувшись к молодой фламандке, которая была заметно
взволнованна, он сказал: - Позвольте предложить вам гостеприимство в моем
доме, который я предоставляю в ваше полное распоряжение. Моко, Кармо и Ван
Штиллер отвезут вас туда и будут к вашим услугам.

- Но, кабальеро... одно только слово... - пробормотала она.

- Я понимаю вас, но о выкупе мы поговорим позднее.

Он поспешно вышел в сопровождении Моргана и спустился в шлюпку, ждавшую его
у левого борта с шестью матросами на веслах.

Сев на корму, он взял в руки руль, но направил лодку не к молу, на котором
флибустьеры возобновили свою пирушку, а к маленькой бухте, расположенной к
востоку от порта.

Сойдя на берег, поросший высокими, стройными пальмами с веерными листьями,
он знаком велел людям вернуться на корабль, а сам по едва заметной тропинке
углубился в заросли.

Какая-то неотвязная мысль, как видно, не давала ему покоя. Время от времени
он останавливался резко, словно грозя кому-то, размахивал руками и шевелил
губами, разговаривая с самим собой.

Он далеко углубился в заросли, как вдруг чей-то насмешливый голос отвлек
его от мучительных дум:

- Так я и знал, черт возьми, что встречу тебя здесь, кабальеро! Знать, тебе
не до веселья, от которого все ходит ходуном на Тортуге, раз ты стороной
добираешься до моего дома? Что с тобой, приятель? Уж не на похороны ли ты
собрался?..

Корсар вздрогнул и по привычке потянулся к шпаге.

Перед ним стоял коренастый крепыш с грубыми чертами лица и проницательным
взором. Одет он был как простой матрос и вооружен парой пистолетов и
абордажной саблей.

- Ах это ты, Пьетро? - воскликнул корсар.

- Он самый.

Это был знаменитый Олоннэ, отважный мореход и заклятый враг испанцев. Выйдя
из зарослей навстречу корсару, он весело смотрел на него.

Сейчас Олоннэ было не более тридцати пяти лет. Слава его гремела повсюду.
Родился он во Франции, в Олоннэ, в графстве Пуату, и занимался
контрабандой, плавая вдоль берегов Испании. Однажды ночью таможенники
застигли его врасплох, он лишился лодки, а брат его был убит в перестрелке.
Его самого ранили так тяжело, что он едва выжил.

Выздоровев, он попал в такую нужду, что вынужден был продаться в рабство к
флибустьеру Монтбарсу-Опу-стошителю, лишь бы зарабатывать сорок эскудо,
которые отсылал старушке матери.

Долгое время он подвизался среди буканиров в качестве подручного, а
попросту говоря, им прислуживал, затем пошел в. флибустьеры и выделился
необыкновенной храбростью и отвагой. В конце концов он выпросил у
губернатора Тортуги небольшой корабль.

На этом суденышке он творил сущие чудеса, нанося огромный урон испанским
колониям. Все три корсара - Черный, Зеленый и Красный - неизменно оказывали
ему поддержку во всех его предприятиях.

Однажды, подгоняемый бурей к берегам Кампече, он потерпел кораблекрушение
на виду у испанцев. Все его друзья были перебиты, но ему удалось спастись,
погрузившись по горло в боло