стать обладателем руки Яллы. Зачем же она остановила свой выбор именно
на мне?

Девочка молча пожала плечами.

Несколько отодвинувшись от дочери, индеец чуть слышно пробормотал:

- Я ненавижу всех белых и ненавидел убитого тобою полковника Деванделля. Но
теперь я начинаю думать: он, этот белый, действительно понял, что за
существо твоя мать!

- Моя мать...- нерешительно отозвалась Миннегага.

- Ну? Что ты хочешь сказать о твоей матери?

- Она слава и гордость великого племени непобедимых сиу!

Помолчав немного и устремив взгляд на небо, Красное Облако промолвил
задумчиво:

- Мужчинам - сражаться и охотиться. Женщинам - беречь вигвам, работать у
очага, воспитывать детей. Так завещал людям с красной кожей Великий Дух.
Томагавк слишком тяжел для самой сильной женской руки.

Миннегага живо откликнулась:

- Это не касается моей матери! Если бы ты вызвал ее на бой, она одолела бы
тебя! Она сняла бы твой скальп! Я горжусь ею!

Индеец вскочил, как пантера, которую ранила ядовитая стрела. Слова дочери,
казалось, свели его с ума.

В одно мгновение он схватил девочку, словно желая ее задушить, и поднял,
как перышко, в воздух.

- Змея! - простонал он.- Смотри, в двух шагах шахта! Я испытываю
неудержимое желание швырнуть туда тебя! И... и белые даже не спросят о том,
куда я тебя девал.

Но самообладание сейчас же вернулось к нему. Он опустил девочку на землю.

- Благодари Маниту,- сказал дрожащим голосом Красное Облако,- что в твоих
жилах течет хоть капля крови Воронов. Я не могу еще забыть, что все же ты
моя дочь!

Миннегага молчала.

Раскаяние за бешеную вспышку гнева овладело душой индейца. Он склонился над
девочкой и сказал, словно извиняясь:

- Ну, будет! Лучше бы ты заснула! Положив руку на голову дочери, Красное
Облако продолжал:

- Зачем ты стараешься свести меня с ума? Спи, усни! Покуда я сторожу, тебе
не грозит никакая опасность. Но мне уже мало осталось быть на дежурстве. Я
не каменный. Надо будет отдохнуть и мне...

Погода быстро изменилась к худшему: уже приближался сезон дождей, и ночью
обыкновенно собирались тучи и начинал моросить дождь. Пока индейцы
разговаривали друг с другом, небо омрачилось, луна исчезла и начал
накрапывать дождь. Но Красное Облако не обращал внимания на это. Он только
придвинулся к лежавшей под навесом девочке, как будто прикрывая ее от дождя
телом и согревая своим теплом. Потом он поднял Миннегагу своими сильными
руками и, тщательно укутав, положил себе на колени. Минуту спустя стало
слышно ровное и спокойное дыхание девочки - Миннегага уже спала. А еще
через некоторое время Красное Облако вдруг встрепенулся. До его тонкого,
изощренного слуха долетели подозрительные звуки.

- Идут! - прошептал он, прислушиваясь.- Разумеется, это краснокожие. Это
мои братья, братья моей жены, хотя и воины другого племени, но такие же
индейцы, как и я. Они выследили нас, может быть услышав наши выстрелы, и
теперь прокрадываются сюда. Они близко. Что должен делать я? Молчать?
Подпустить их сюда? Тогда они перебьют белых... Но ведь эти люди как-никак
спасли жизнь Красному Облаку. И они, хотя, может, не желая того, спасли мою
дочь от участи быть растерзанной гризли. Могу ли я допустить, чтобы на моих
глазах их убили во сне? И потом... Ведь это же, надо полагать, чейены. Они
не знают меня. Они сочтут меня за мексиканца, и их пули пронзят мою грудь
раньше, чем я успею крикнуть им, что я индеец. А если и успею предупредить
чейенов, то тогда белые не задумаются пристрелить меня и моего ребенка.
Может быть, будь здесь Ялла, она не задумалась бы, что ей делать. Но Ялла -
воплощение злого духа!

Прислушавшись еще мгновение, Красное Облако сбросил с себя плащ, поднял
Миннегагу одной рукой, другой схватился за карабин.

Пробужденная от сладкого, но - увы! - недолгого сна, Миннегага раскрыла
глаза и устремила взор на лицо отца.

- Пора в путь! - прошептал, склоняясь над ней, индеец.- Идут чейены.

- Может быть, это идет моя мать? - встрепенулась девочка.- Нет, Ялла должна
быть еще далеко отсюда. Ты пойдешь к ним навстречу? Ты предупредишь их, что
мы только случайно с бледнолицыми?

- В такую мглу? Ты с ума сошла! Меня убьют раньше, чем я успею вымолвить
единое слово!

- Значит, ты хочешь предупредить бледнолицых об опасности? - скрипя зубами
спросила Миннегага.

- Молчи! Ты ничего не понимаешь. Разве они не единственные люди, которые
могут указать нам прямой путь к тому месту, где находятся дети Деванделля!

- Мать сказала, что они живут на берегах Соленого озера!

- Ты думаешь, что это лужа? Соленое озеро очень велико, и поиски не так
легки, как ты думаешь. Там много поселков бледнолицых. Тревога уже, должно
быть, дошла туда. Белые держатся настороже. Может быть, собрались войска...
Нет, эти белые нужны нам. Их надо щадить, по крайней мере покуда мы не
достигнем цели! И потом... Твоей матери здесь нет. Я твой отец. И если я
принял какое-нибудь решение, то тебе остается только повиноваться мне.
Иначе по праву отца я могу убить тебя, никому не давая отчета.

- Моя мать...

- Молчи! Если бы и была тут твоя мать, она узнала бы, что у меня есть своя
воля. Я не раб! Пусть приходит Ялла: она узнает, что я великий воин племени
Воронов, которое не менее славно, чем племя сиу. Только у нас нет обычая,
чтобы женщина вертела всем племенем как прялкой, посылая людей на смерть по
собственной прихоти. Воевать должны только мужчины.

- Если бы я передала это моей матери...

Но Красное Облако не слушал ее слов. Он повернулся к ней спиной и
решительными шагами направился к хижине.

Трапперы спали блаженным сном, полагая, что их покой верно охраняется
гамбусино. Хижину оглашал их звучный храп.

Стоя у входа в хижину, индеец как будто колебался. Его взор был мрачен, его
рука инстинктивно сжимала рукоятку мексиканского острого ножа. Эти три
скальпа бледнолицых ужасно соблазняли его. Индейская кровь заговорила в
нем... Но благоразумие одержало победу.

- Пусть еще поживут! - пробормотал Красное Облако, оставляя в покое нож.-
Сначала действительно овладеем детьми полковника, а там видно будет...

- Вставайте! - сказал он уже громко, прикасаясь к плечу Джона Мэксима.-
Индейцы идут по прерии, направляясь, кажется, именно сюда. Поднимайтесь же!

- Чейены? - спросил, вскакивая на ноги, янки, одновременно толкая обоих
разоспавшихся парней.

- Не знаю точно, чейены ли. Может быть, какие-нибудь другие краснокожие.
Но, во всяком случае, это не бледнолицые!

- Готовьте лошадей! - скомандовал агент обоим трапперам.- А мы с гамбусино
попытаемся разузнать точнее, что происходит.

Минуту спустя агент и индеец вернулись к оставленным товарищам, уже
оседлавшим лошадей.

- В седла! - сказал кратко агент.- В самом деле, это индейцы, и они, должно
быть, близко. Надо уходить в прерию, где будет легче скрыться или, уходя,
защищаться.

Беглецы вскочили на коней, Миннегага опять поместилась за спиной отца, и,
уже удаляясь от шахты, они услышали невдалеке пронзительный свист
иккискота, а затем несколько выстрелов.

ВЕЛИКОЕ СОЛЕНОЕ ОЗЕРО

Топот четырех лошадей не замедлил выдать приближающимся индейцам
направление, в котором удалялись беглецы. По временам сзади, в перелесках,
раздавались крики индейцев и звуки ужасных иккискотов, но беглецам, лошади
которых были свежее, чем лошади преследующих, пока удавалось держаться на
большом расстоянии от краснокожих.

Иногда преследуемые приостанавливались, чтобы дать передохнуть лошадям и
несколько сориентироваться, и снова продолжали свой путь.

Близился день. Небо побледнело, вершины гор Сьерра-Эскаланте заалели в
лучах восходящего солнца, но в долине, по которой скакали беглецы, плыл
волнами такой густой туман, что тесно державшиеся друг около друга люди с
трудом различали ближайшие окрестности.

- Это нам на руку! - сказал Джон Мэксим, обращаясь к товарищам.- Может
быть, проклятые краснокожие потеряют в тумане наши следы, собьются с пути,
разбредутся и нам удастся улизнуть.

- А куда мы направляемся? - спросил Гарри.

- К Соленому озеру! - ответил агент, вновь пришпоривая своего коня. И потом
добавил: - Лишь бы лошади не сдали! Положим, сейчас они скачут быстрее
мустангов индейцев и мы заметно отдаляемся от врагов. Но не следует
забывать: за последние сорок восемь часов нашим коням пришлось-таки здорово
поработать: мустанги прерии загоняли их до полусмерти. Так или иначе, я
надежды не теряю. А если только мы ускользнем теперь, то у берегов Соленого
озера найдем, должно быть, подкрепление: там много белых. Может, чейены и
не решатся проникнуть так далеко. Погоняйте же лошадей, друзья! Да
держитесь вместе. Если кто-нибудь отстанет и заблудится, мы не сможем
искать или ждать отставшего. Минута запоздания может стоить дорого. Наши
скальпы так нравятся чейенам, что они гонятся за нами с каким-то
остервенением! Вперед же!

И они снова поскакали, исчезая в волнах плывшего по долине тумана, под
покровом которого изредка встречавшиеся на их пути деревья и скалы
предгорья принимали фантастические очертания. Еще через некоторое время,
когда Гарри высказал опасение, что индейцы могут поджечь прерию, Джон
Мэксим, оглядевшись, ответил:

- Ну, на это шансов мало! Попробуй дотронуться до травы: она мокра. Туман
смочил ее не хуже дождя.

- Да туман-то, кажется, скоро рассеется! - тревожно отозвался Джордж.

В самом деле, согреваемый лучами уже поднявшегося над горизонтом солнца,
туман, пропитавшийся розовым светом, клубился, свертывался, расплывался,
становился все прозрачнее. А голоса индейцев и их выстрелы доносились
откуда-то хотя и с значительного расстояния, но все же очень отчетливо:
краснокожие, по-видимому, шли не теряя следа беглецов.

Час спустя туман почти исчез и взрыв криков индейцев возвестил беглецам,
что они открыты. Приподнявшись на стременах, Джон Мэксим оглянулся назад, и
проклятие сорвалось с его уст:

- Дьявол побрал бы эту шайку! До двадцати всадников...

- Если дойдет до схватки, то мы ведь не безоружны! - откликнулся Гарри.

- Нет, я не хотел бы допустить до схватки. Шансы в их пользу. Разве ты не
видишь? Будь у них только копья да луки, куда ни шло: мы уложили бы
десяток, а то и полтора раньше, чем они столкнулись бы с нами. Но у них
ружья, а с пулями не шутят... Плоховато стреляют индейцы, но против
двадцати ружей что значат наши четыре карабина?

В самом деле, на расстоянии нескольких сот метров по следам беглецов,
плывя, как и они, в волнах еще не совсем исчезнувшего тумана, несся отряд
из двадцати молодых индейских воинов. И почти каждый из них, не считая
длинного, тонкого и гибкого копья, томагавка, щита, был вооружен еще и
дальнобойным карабином, а присмотревшись, можно было разглядеть, что у
многих имеются сверх того и боевые пистолеты.

- А ведь это, кажется, не чейены! - высказал предположение Джордж, в свою
очередь бросив взгляд на преследующих.

- По крайней мере не все чейены! - подтвердил его вывод янки.- Да ничего
мудреного и нет! Может быть, проклятые кровожадные сиу уже проникли сюда. А
то арапахо. Ведь в окрестностях Соленого озера находятся становища этого
племени. Тут царство Левой Руки. Слышали о нем что-нибудь?

- Нет, ничего! - ответил Джордж.- Что за птица этот индеец, носящий такое
имя?

- Субъект, с которым я посоветовал бы тебе лучше не связываться. Это один
из самых свирепых краснокожих всей Северной Америки. Говорят, он
собственноручно уже снял не менее пятидесяти скальпов с поселенцев и
трапперов, осмелившихся показываться в этих местах. Его вигвам снизу
доверху украшен скальпами, среди которых, конечно, попадается немало
женских и детских. Разве краснокожие пантеры стыдятся убивать беззащитных?
Гордость воина в количестве скальпов бледнолицых, и никто не спрашивает,
добыты ли эти скальпы в бою или же сняты с зарезанных во сне людей. Но,
впрочем, Левая Рука славится и в качестве отчаянно смелого воина, в бою с
которым трудно устоять и самому храброму бойцу. Однако когда-нибудь
придет-таки возмездие. Оно запаздывает, число злодеяний, совершаемых
индейским тигром, год от года растет, коллекция скальпов пополняется новыми
трофеями. Но всему бывает конец...

Помолчав немного, Джон Мэксим снова оглянулся и досадливо крякнул:

- А наши дела идут неважно! Боюсь, улизнуть нам таки не удастся. Кончится
тем, что у Левой Руки прибавится сегодня несколько скальпов!

- Ты о наших? - встревожился Гарри.

- Разумеется! Попробуй, крепко держатся волосы на твоей голове? - мрачно
пошутил янки.- Если у кого скальп и уцелеет, то разве только у этой
маленькой змеи, которую, не знаю зачем, таскаем с собой. Ведь ее вез
расстрелянный нами индеец именно к вождю арапахо, к этой самой Левой
Руке... Конечно, ее пощадят!..

Слова янки были прерваны треском ружейных выстрелов: индейцы, пользуясь
тем, что исчез туман, залпами обстреливали беглецов.

Правда, расстояние между преследуемыми и преследователями было еще слишком
велико, почти около тысячи метров, но пули дальнобойных карабинов, пожалуй,
могли достигнуть цели.

Индейцы, не полагаясь на свое искусство в стрельбе, не рассчитывали, что им
удастся подстрелить кого-либо из противников, и стреляли по лошадям.

Однако покуда пули индейцев бесплодно свистели в воздухе, не причиняя
преследуемым ни малейшего вреда. И только лошади, услышав треск ружейной
пальбы, вздрагивали и порывисто мчались вперед, грудью прокладывая себе
дорогу среди густой травы прерий.

Главная доля работы падала на шедшего во главе маленького отряда коня Джона
Мэксима. Но благородное животное, хотя заметно уставшее, держалось еще
бодро, и время от времени расстояние между бегущими и индейцами даже
несколько увеличивалось.

Тогда Джон Мэксим задерживал своего коня, предоставляя ему возможность хоть
немного перевести дыхание, и давал такой же совет спутникам.

- Берегите, берегите лошадей! - кричал он.- Не сжимайте им бока! Не
затягивайте узды. Пусть бедные животные сохраняют остатки своих сил. Ведь
от этого зависит наше спасение!

Так прошло еще часа полтора или два. Много миль по бесконечному простору
степи сделали беглецы. Их лошади мало-помалу все сильнее выказывали
признаки одолевавшей их усталости. Тела коней были покрыты пеной, ноги
дрожали, бока круто вздымались, по временам тот или другой конь издавал
жалобное ржание. Но всадники не могли ничего сделать, не могли дать отдыха
несчастным лошадям: индейцы, лошади которых, конечно, тоже уставали и
выбивались из сил, все еще держались на расстоянии нескольких сот метров, и
каждая остановка могла оказаться гибельной для отряда.

В это мгновение случилось то, чего никто не ожидал: еще бодро скакавший
конь Джона Мэксима вдруг остановился на полном бегу, а когда янки дал ему
шпоры, с жалобным ржанием попятился назад. Очевидно, он завидел или почуял
какое-то препятствие и отказывался идти вперед.

- Задержите выстрелами индейцев. Да помогите вы, гамбусино! Вы хвастались,
что умеете хорошо стрелять. Покажите же ваше искусство! А я разведаю, что
пугает моего коня!

И он соскользнул с седла и пополз по густой и высокой траве, а Гарри и
Джордж, обернувшись к приближавшимся индейцам, стали стрелять по ним.
Несколько минут спустя, когда у голов беглецов засвистели уже пули
преследователей, Гарри воскликнул:

- Браво! Еще один свалился.

- Пятый! - подтвердил Джордж.

В самом деле, не попадая, быть может, в самих всадников, такие великолепные
стрелки, какими были братья трапперы, все же не теряли своих зарядов даром,
и их пули поражали лошадей.

Теперь гнались за беглецами только пятнадцать всадников и два или три
пеших, конечно быстро отстававших от верховых.

Среди индейцев на некоторое время воцарилось замешательство. Но, видя, что
беглецы задерживаются, краснокожие рассеялись по степи, чтобы таким образом
избежать пуль трапперов, а в то же время заметно приближались с явным
расчетом собраться вместе уже в непосредственной близости от бледнолицых и
тогда сразу, одним натиском, покончить с ними.

Чтобы не выдать себя, Красному Облаку, конечно, тоже пришлось стрелять. Но,
держа сверкавшую глазами Миннегагу впереди себя, чтобы прикрыть ее от пуль
индейцев собственным телом, лжегамбусино стрелял в воздух, и его пули не
причиняли никакого вреда индейцам.

Минуту спустя янки вернулся. Его лицо было бледно.

- Впереди рукав болота! - сказал он.- Должно быть, какая-то речка была...
Вероятно, зыбучие топи, так что нам грозит большая опасность утонуть в
грязи. Но ведь другого выбора нет. Я не хочу, чтобы моим скальпом украсился
вигвам Левой Руки.

- Мы держимся того же мнения! - отозвались трапперы.-Куда ты, туда и мы...

- Так попытаемся же!

И Джон Мэксим, снова вскочив на своего коня, решительно погнал его через
густую траву; через минуту жидкая грязь стала разлетаться брызгами под
копытами его коня.

Четверть часа спустя, когда индейцы в свою очередь доскакали до границ, где
прерия переходила в солончаковые болота, маленький отряд был уже далеко:
четверо лошадей, выбиваясь из последних сил и дрожа всем телом, неслись по
болоту. Иногда кочки, на которые ступали лошади, проваливались под
непомерной тяжестью их тел, и животные погружались почти по брюхо в
зловонную черную жидкость, но под отчаянными ударами беглецов через секунду
вновь выбирались на сравнительно устойчивую почву и мчались дальше.

Индейцы не решились последовать за ускользавшей добычей в область болот,
опасаясь, что наткнутся где-нибудь на зыбучую трясину. Да и сражаться при
таких условиях с белыми, ружья которых стреляли гораздо раньше и вернее,
краснокожие не решились. Они попытались прибегнуть еще к одному средству и
подожгли болотные травы. Но пожар не мог распространяться по болоту, потому
что на каждом шагу огонь встречал более или менее значительные пространства
воды или по крайней мере жидкой грязи и гас. Правда, окрестности скоро
заволокло дымом, искры тучами летели к небу, но это не мешало беглецам, а,
скорее, даже способствовало им, укрывая их от взоров врагов.

Потоптавшись некоторое время на краю болота, индейцы исчезли.

- Ну, нам повезло! Право, я думал, пропадем мы тут! - приостановил своего
измученного и покрытого грязью коня Джон Максим, когда через три или четыре
часа караван добрался до конца болота и лошади, оглашая воздух довольным
ржанием, ступили на твердую почву прерии, покрытую роскошной
растительностью.- И озеро должно быть близко, рукой подать. И краснокожих,
слава Богу, мы оставили позади себя!

Дав немного передохнуть окончательно выбившимся из сил лошадям и очистив их
от толстого слоя грязи, беглецы снова тронулись в путь, но идя уже шажком,
чтобы не загнать лошадей до смерти.

Да и сами они уже не ехали, а шли пешком, ведя лошадей в поводу. Только
Миннегага, сидя на седле, посматривала кругом блестящими глазами. Ее лицо
было бледно, брови хмурились. Казалось, она шептала какие-то заклинания, но
на нее никто, кроме Красного Облака, не обращал внимания.

Прошло еще четверть или полчаса, и Джон Мэксим, придержав лошадь,
воскликнул:

- Вот уже видно Великое Соленое озеро! Теперь мы очень близко к асиенде
полковника.

- Поспеем ли туда вовремя? - хмуро сказал Гарри.- Вон, оказывается, и здесь
кишат индейцы. Может, уже осаждают асиенду. Может, от нее уже и следа не
осталось!

Подумав немного, Джон Мэксим ответил:

- Доберемся - узнаем. Но я думаю, что этого не должно быть. Вряд ли арапахо
получили уже распоряжение Яллы о нападении на асиенду. Это ведь довольно
далеко от их становищ, и, раз началась война, у них должно преобладать
стремление скорее соединиться с сиу и чейенами, не отвлекаясь
второстепенными делами. Левая Рука - очень опытный и толковый воин. Он
умеет беречь силы, не тратя их на пустяки.

- А если...

- А, да не каркай, Гарри! - досадливо отозвался янки.- Что за проклятая
манера? Тьфу! Словно ты старая баба, которая всяким приметам верит, да все
охает, да все стонет... Ну, скоро будем на месте, своими глазами увидим. А
покуда и то уж хоро