ка?
   Бенвенуто обнял ее, привлек к  себе,  похотливо  улыбаясь.  Джанноцца
восприняла  все  это  с  полным  безразличием,  ни  в  малой   мере   не
сопротивляясь.
   - Я поступил на службу, милая, - возвестил он.
   - Ты - на службу? Наверное, к Сатане?
   - Отнюдь, к Чезаре Борджа, - приврать он любил, причем  делал  это  с
легкостью необычайной и весьма убедительно.
   -  Он  нанял  себе  на  должность  палача?  -  холодно   осведомилась
Джанноцца.
   - Я его спаситель, - доверительно сообщил ей Бенвенуто и  пустился  в
долгие рассуждения о том, какие ждут его поручения и сколь высоко  будет
причитающееся ему вознаграждение.
   Джанноцца слушала, на пухлых  губах  играла  недоверчивая  улыбка.  В
конце концов улыбка эта так рассердила Бенвенуто, что он грубо оттолкнул
девушку и уселся за стол.
   - Сегодня у меня встреча с его светлостью. Он ждет меня во дворце.  И
ты поверишь мне, когда я высыплю перед тобой  на  этот  самый  стол  его
дукаты. Вот так-то! И мессер Бенвенуто станет тогда  ben  venuto  .
   Джанноцца пренебрежительно усмехнулась.
   - Смеешься надо мной, да? - рассвирепел Джизмонди. А  затем  небрежно
добавил:
   - Пошевеливайся! Принеси мяса и вина.  Герцог  Валентино  ждет  меня.
Пошевеливайся, говорю я тебе!
   Глаза ее сузились.
   - Слушай ты, кривоногий рябой подонок! С чего это ты так заважничал?
   Бенвенуто чуть не задохнулся  от  ярости.  Насчет  оспин  -  чего  уж
спорить, но он гордился прямотой ног, одним из немногих своих физических
достоинств. И попытался доказать, что она не права. Но Джанноцца тут  же
осекла его.
   - Так вести себя можно только при деньгах, - заявила она ему.  -  Где
твой кошелек?
   Джизмонди вытащил дукат и  небрежно  бросил  на  стол.  Джанноцца  не
ожидала увидеть золото, и глаза ее раскрылись от удивления и жадности, а
отношение к Джизмонди мгновенно изменилось. Она захлопотала, готовя  ему
трапезу, принесла из подвала бутылку вина, с  кухни  -  дымящийся  кусок
мяса, щедро сдобренный горчицей. Положила перед ним белый хлеб, такое  в
таверне случалось, нечасто, бросила в камин несколько поленьев.
   А Бенвенуто с жадностью набросился на еду, на некоторое  время  забыв
обо всем, кроме тарелки и чашки, куда то и дело подливал  вина.  И  лишь
насытившись, вспомнил о девушке,  что  ходила  по  кабинету  с  кошачьей
грацией. От обильной еды,  вина  да  жаркого  огня  в  камине  Бенвенуто
подобрел, пришел в благодушное настроение.
   - Присядь ко мне, Джанноцца, - потянул он девушку за пухлую руку.
   - А как же его светлость, герцог Валентино? Разве он больше  не  ждет
тебя? - лениво усмехнулась та.
   Джизмонди нахмурился.
   - Черт бы побрал этого герцога, - пробурчал он, задумавшись.
   Тут тепло, уютно, а там, за стенами таверны, холод,  ветер,  снег  на
земле. И в то же время... стоит, пожалуй, прогуляться  до  замка,  чтобы
набить карманы дукатами.
   Джизмонди поднялся, подошел к окну. Глянул на грязный  двор,  полоску
бирюзового неба. До вечера оставалось не так уж и  много  времени,  а  к
герцогу надо попасть или сегодня, или никогда.
   - Да, я должен идти, дорогая. Но  не  задержусь  ни  на  одну  лишнюю
минуту.
   Он надел плащ, запахнул его, водрузил на голову шапочку  с  плюмажем,
громко чмокнул Джанноццу, та опять же никак не отреагировала, и  покинул
таверну.

***

   По главной улице Бенвенуто  поднялся  на  холм,  на  котором  высился
громадный замок, построенный знаменитым Сиджизмондо Малатестой.  Пересек
мост над засыпанным снегом рвом. С каждым шагом  его  все  сильнее  била
нервная дрожь. Воображение рисовало ему величественную и грозную  фигуру
герцога. Он никогда не видел его, но имя Чезаре Борджа гремело  по  всей
Италии, и многие боялись его больше,  чем  кого  бы  то  ни  было.  И  в
преддверии встречи, как ему уже казалось со сверхчеловеком, его  охватил
благоговейный ужас, словно в детстве перед посещением церкви.
   Но  он  пересек  мост  и  шагнул  под  гигантскую  темную  арку.  Ему
представилось странным, что никто не остановил его и не спросил, а  что,
собственно, ему тут надобно. Он и понятия не имел, что сможет так  легко
проникнуть в обиталище богоподобного существа.
   Но внезапно что-то лязгнуло, сверкнула алебарда и замерла  на  уровне
груди Джизмонди. Тот аж подпрыгнул от испуга. Часовой в морионе и  латах
выступил из-за контрфорса, за которым прятался  от  ветра,  и  алебардой
загородил проход.
   - Alt!  Куда идешь?
   Бенвенуто  на  мгновение  лишился   дара   речи,   столь   неожиданно
встретившись с непримиримым врагом - стражем закона, но быстро пришел  в
себя.
   - Я иду к герцогу, - объявил он.
   Алебарда поднялась, освобождая дорогу.
   - Проходи, - и часовой вновь укрылся за контрфорсом.
   Бенвенуто двинулся дальше, тревога его еще более возросла. Слишком уж
просто все получалось. Не к добру все это, подумал он.  Войти-то  легко,
да вот как удастся выйти. Эх, лучше б ему  остаться  в  "Mezza  Luna"  с
несравненной Джанноццей и не  казать  носа  в  святилище  этого  жуткого
божества. И, выйдя на просторный двор замка, Джизмонди остановился, даже
перспектива заработать много золота уже не казалась ему столь  радужной.
Пусть их получает хоть сам дьявол. Но ему удалось совладать с нервами. И
даже посмеяться над собственными страхами. Убедить себя в том,  что  ему
не грозит ничего худого.
   Он осмотрелся. Никого, если не считать  двух  часовых.  Один  охранял
каменную лестницу на галерею,  второй  -  арку,  ведущую  во  внутренний
дворик. Оттуда доносился гул голосов.
   Часовые не  обращали  на  Джизмонди  ни  малейшего  внимания,  он  же
пристально оглядел их. У лестницы  -  мужчина  коренастый,  смуглокожий,
злобного вида.  У  арки,  наоборот,  высокий,  светловолосый,  вроде  бы
настроенный дружелюбно. Так что свой выбор Бенвенуто  сделал  быстро.  И
решительно направился к арке.
   - Я ищу герцога Валентино, - с трудом удалось ему изгнать  из  голоса
дрожь. - Где мне его найти?
   Часовой смерил его взглядом. Лицо бандита,  но  одет  пристойно.  Для
придворного Бенвенуто показался бы лакеем, но у лакея  вполне  сошел  за
придворного. Поэтому часовой без малейшего колебания отступил в  сторону
и указал пикой на внутренний дворик.
   - Его светлость там.
   Бенвенуто нырнул в арку и  тут  же,  словно  по  мановению  волшебной
палочки, шум во внутреннем дворике стих. Собравшиеся там  люди,  похоже,
Затаили  дыхание.  Но  Джизмонди  оставалось  только  гадать,   что   же
происходит во внутреннем дворике. Выход из арки загораживал  кавалерист,
во все глаза смотревший поверх голов, а толпа собралась человек  в  сто,
главным образом солдат и придворных, хотя хватало и горожан.  Кавалерист
бросил на Бенвенуто сердитый взгляд, оторвал, мерзавец, от  дела,  когда
тот сообщил, что ищет герцога Валентино.
   - Он там, - кавалерист указал в самый центр толпы.
   Что же такое  происходит,  никак  не  мог  взять  в  толк  Джизмонди.
Приподнялся на цыпочки, но ничего от этого не выгадал,  поскольку  роста
был небольшого. Внезапно толпа  разразилась  приветственными  криками  и
аплодисментами. Вновь Бенвенуто дернул за рукав часового.
   - У меня очень важное дело. Я должен увидеться с ним незамедлительно.
   Всадник взглядом смерил его с головы до ног.
   - Боюсь, что вам придется подождать, - и указал на  пажа,  одетого  в
красно-желтые цвета, сидящего верхом на орудии у стены  и  хлопающего  в
ладоши.  -  Лучше  поговорите  с  ним.  Он  передаст  вашу  просьбу  его
светлости, как только тот освободится.
   Бенвенуто поблагодарил часового и, бесцеремонно расталкивая тех,  кто
попадался на пути, протиснулся к пажу. Вежливо заговорил  с  ним,  затем
перешел на крик, наконец, дернул пажа за ногу и  лишь  тем  привлек  его
внимание.
   - Я ищу герцога Валентино, - в какой уже раз повторил Джизмонди. -  У
меня очень важное дело. Вопрос жизни и смерти.
   Паж вскользь глянул на него и усмехнулся.
   - Вам придется подождать. Его светлость занят.
   - Чем же? - спросил Бенвенуто, но паж уже отвернулся от него.
   Ответ, похоже, следовало искать в центре толпы, поэтому Бенвенуто без
лишних слов влез на орудие и встал за спиной пажа. Увиденное  несказанно
удивило его.
   Зрители образовали круг, чисто выметенный от снега.  Посередине  двое
мужчин топтались друг против друга, чуть вытянув вперед руки. Оба  голые
по пояс, но на этом их сходство кончалось.  Один  был  высок  ростом,  с
могучим торсом, здоровенными кулаками, настоящий гигант, смуглокожий,  с
черной бородой, телом, заросшим  жестким  волосом.  У  второго,  который
ростом ненамного уступал первому,  стройного  и  гибкого,  как  лоза,  с
рыжеватыми волосами и бородой, тело белизной напоминало алебастр. Борцы.
Теперь Бенвенуто все понял и пожалел светлокожего мужчину, не  имеющего,
по его убеждению, ни единого шанса  на  победу.  Да  и  на  что  он  мог
рассчитывать в медвежьих объятиях гиганта?
   Потом Бенвенуто оглядел зрителей, пытаясь определить, кто же  из  них
герцог. Взгляд его выхватил из толпы несколько надменного  вида  дворян,
но был ли среди них Чезаре Борджа, сказать наверняка он не мог. А  борцы
тем временем сошлись в схватке, качаясь то в одну сторону, то в  другую.
И тишину во внутреннем  дворике  нарушало  лишь  их  свистящее  дыхание,
шарканье ног по каменным плитам да  шлепки  рук,  пытавшихся  ухватиться
поудобнее за тело соперника.
   Бенвенуто  смотрел  во  все  глаза,   изумляясь   столь   длительному
сопротивлению белокожего. Вот его руки вцепились в шею гиганта, и теперь
он прилагал все силы, чтобы наклонить того вперед, а потом сбить с  ног.
Бенвенуто видел, как под светлой кожей взбугрились могучие мышцы.  И  на
плечах, и на спине. Да, парень этот не так слаб, как казалось с  первого
взгляда, отметил про себя Бенвенуто.  Но  все  его  усилия  не  принесли
результата. С тем же успехом он мог  пытаться  сдвинуть  с  места  быка.
Гигант, широко расставив ноги, словно врос в землю.
   А затем двинулся с быстротой молнии. Мгновенно освободил шею, ухватил
соперника за талию и оторвал от каменных  плит.  Но,  прежде  чем  сумел
воспользоваться добытым преимуществом,  руки  светлокожего  поймали  его
подбородок и заломили назад с такой  силой,  что  хватка  гиганта  разом
ослабла. И мгновение спустя они оказались в метре друг от друга,  тяжело
дыша, переминаясь с ноги на ногу, предельно внимательно  следя  друг  за
другом.
   Паж повернулся к Бенвенуто.
   - Мадонна! - возбужденно воскликнул он. - Он же едва не победил.
   - Кто он? - спросил Бенвенуто.
   - Кузнец из Каттолики, - ответил юноша. - Говорят, что сильнее его  в
Романье нет.
   - А кто второй, светлокожий петушок?
   Паж вытаращился на него.
   - Да откуда вы заявились сюда, мессер? Уж  не  из  новых  ли  земель,
открытых мессером Коломбо? Это же его светлость герцог Валентино.
   Бенвенуто ответил суровым взглядом, нахмурился.
   - Послушай, парень, уж не хочешь ли ты выставить меня дураком?
   - Diavolo! - воскликнул паж. - Да кто я такой, чтобы совершенствовать
творенье божье?
   Но тут крики толпы заставили их повернуться к рингу.
   Светлокожий борец нырком ушел от  гигантских  рук  соперника,  а  Сам
схватил его за ноги и приподнял. Но руки последнего  сомкнулись  на  шее
светлокожего,  тем  самым  исключая  бросок,  ибо  по  правилам  он   не
засчитывался, если на землю падали оба борца. Но  еще  до  этого,  когда
зрителям казалось,  что  кузнецу  деваться  некуда,  в  толпе  завопили:
"Герцог! Герцог!" - убедив Бенвенуто, что паж его не обманул.
   Однако изумление все еще не покинуло его. Неужели  это  действительно
герцог? Тот самый Чезаре Борджа? Полубог, при упоминании имени  которого
он испытывал благоговейный трепет?
   Да что в нем божественного? Герцог, который  борется  с  кузнецом  во
дворе собственного замка! Фу! Да чего бояться такого герцога?
   И теперь, увидев незаконнорожденного сына папы, Бенвенуто  чувствовал
себя с ним на равных.  И  как  он  мог  только  вообразить,  ругал  себя
Бенвенуто, что  герцог  чем-то  отличается  от  остальных  людей?  А  на
самом-то деле Чезаре Борджа обычный смертный, да еще любитель помериться
силой с простым людом. И должен  сполна  заплатить  за  принесенную  ему
информацию. Уж теперь-то Бенвенуто более не боялся просить причитающееся
ему вознаграждение.
   Борьба,  однако,  заинтересовала  его,  хотя  он  не  мог  надивиться
глупости герцога. Быть герцогом и допускать такое по отношению к себе! В
жаркой схватке могут и переломать все кости. Не  так  понимал  Бенвенуто
привилегии герцогов. Не такими представлял их  себе.  Выдержанные  вина,
хорошо накрытый стол, мягкий  диван,  менестрели  с  их  ласкающей  слух
музыкой, яркость женских глаз, податливость  тел,  готовых  ублажить  по
мановению руки. Вот что означало герцогство для Джизмонди. Но не  борьба
с кузнецом в зимний день  в  окружении  разношерстной  толпы.  Такое  не
укладывалось в его сознании.
   Тут паж повернулся к нему.
   - Герцог обещал пятьдесят дукатов тому, кто  сможет  бросить  его  на
землю.
   Святой Боже! Пятьдесят дукатов за такую службу! Да, герцог,  конечно,
не в себе, но  щедр  по-царски,  как  и  говаривали  люди.  И  Бенвенуто
улыбнулся, предвкушая звон  золотых  монет,  которые  посыплются  в  его
карманы.
   А борцы вновь сошлись с удвоенной энергией, и  Бенвенуто  не  мог  не
поразиться недюжинной силе герцога.  Тело  его  казалось  скрученным  из
стальных  пружин,  и  Бенвенуто  уже  не  мог  с  прежней   уверенностью
поручиться за исход схватки. Ибо грубая мощь колосса сходила на нет  под
наскоками молодого герцога.
   Развязка  наступила  внезапно.  Прежде  чем   зрители   поняли,   что
произошло, поединок закончился. Кузнец неожиданно  кинулся  на  герцога,
надеясь захватить того врасплох, но  Чезаре  ловко  увернулся,  крутанув
бедром, ноги же его не отрывались от каменных плит. И когда гигант, ловя
пустоту, наклонился вперед, потеряв  равновесие,  руки  герцога,  словно
железные клещи, обхватили его талию сзади, да так крепко, что кузнец уже
не мог повернуться к нему лицом.
   Снова увидел Бенвенуто, как  взбугрились  мышцы  на  плечах  и  спине
Борджа. Зрители затаили дыхание. Сможет ли  герцог  удержать  гиганта  в
своих объятиях?
   Смог. Чуть присел, уперся правой ногой и выставил вперед левое бедро.
Через него и полетел кузнец,  словно  стрела,  выпущенная  из  арбалета.
Рухнул на каменные плиты и остался  лежать,  постанывая.  Но  стоны  его
потонули в восторженных криках зрителей, наблюдавших за схваткой как  во
дворе, так и из окон замка.
   - Герцог! Герцог! - кричали они.
   Вверх взлетали шапочки, люди хлопали в ладоши,  смеялись,  восхищаясь
великолепным броском.
   А герцог опустился на колено перед кузнецом, поднял руку, призывая  к
тишине. Тому досталось крепко. При падении он вывихнул  плечо  и  сломал
ключицу.
   Подошли солдаты и, еще полуоглушенного, подняли на ноги.
   -  Пусть  Торелла  посмотрит  его  плечо,  -  распорядился  герцог  и
обратился уже к кузнецу. - С таким силачом, как ты, мне бороться еще  не
доводилось. Я уже начал  опасаться  за  свою  репутацию,  -  говорил  он
дружелюбно, положив руку на здоровое плечо недавнего соперника.
   От услышанного и увиденного презрение Бенвенуто к герцогу выросло еще
больше. А тут он еще заметил, с какой собачьей преданностью  смотрит  на
Чезаре кузнец. И на  губах  вора  и  убийцы  заиграла  пренебрежительная
усмешка.
   - Ты получишь двадцать дукатов,  -  на  том  разговор  с  кузнецом  и
закончился.
   По  крайней  мере  герцог  не  дрожит  над  каждым  дукатом,  отметил
Джизмонди. А это на сегодня главное.
   Слуга принес герцогу шелковую рубашку и подбитый  мехом  камзол.  Тот
быстро оделся.
   Бенвенуто тут же попросил пажа представить  его  герцогу,  упирая  на
важность и срочность своего дела к его светлости. Паж спорить  не  стал,
нырнул в толпу. Вскоре Бенвенуто увидел его рядом с герцогом.
   Чезаре Борджа, уже полностью одетый, наклонился к  пажу,  внимательно
того слушая, затем поднял голову и посмотрел на  Бенвенуто,  по-прежнему
стоявшего на орудии в  полной  уверенности,  что  встреча  с  Борджа  не
принесет ему ничего, кроме добра. Но под  взглядом  герцога  уверенность
эта исчезла, как исчезает огонек свечи под сильным порывом ветра.
   Спроси Бенвенуто, наверное, он не смог  бы  сказать,  что  необычного
было в этом взгляде. Но что-то проникло в мозг Джизмонди, и на мгновение
он потерял способность соображать. А глаза герцога, казалось,  заглянули
в самую его душу и увидели всю скопившуюся там грязь.
   Затем герцог  подозвал  его  кивком  головы.  Бенвенуто  спрыгнул  на
каменные плиты, двинулся к нему с участившимся  дыханием,  похолодев  от
страха. Солдаты, придворные, горожане раздавались в стороны,  освобождая
ему проход, пока он не оказался  перед  молодым  человеком  с  рыжеватой
бородой.
   - Вы хотели мне что-то сказать, -  говорил  герцог  мягко,  но  столь
холодно, что по коже Бенвенуто побежали мурашки. Он не  решался  поднять
глаз, боясь встретиться со взглядом Борджа.
   - Дело очень важное и спешное, ваша светлость, - промямлил вор.
   Чезаре помолчал, разглядывая стоящего перед ним. И  в  это  мгновение
Бенвенуто понял, что нет у него секретов от герцога, и  все,  о  чем  он
хочет сказать, давно известно этому человеку, с которым  совсем  недавно
он почитал себя равным.
   - Тогда пойдемте со мной, - и герцог отвернулся.
   Вслед за пажом Чезаре Борджа пересек  внутренний  двор,  поднялся  по
шести каменным ступеням к  дубовой  двери,  которую  открыли  перед  ним
часовые. Бенвенуто плелся позади, чувствуя себя не в своей  тарелке  под
многочисленными взглядами еще не разошедшихся зрителей, не без основания
полагая, что многие без труда распознали его истинную сущность.
   После внутреннего дворика, освещенного  уже  клонящимся  к  горизонту
солнцем, длинный зал, в который они вошли, показался Джизмонди  особенно
мрачным.  Возможно,  такая  атмосфера  создавалась  рубиновыми  бликами,
отбрасываемыми огнем, разожженным в  огромном  камине.  На  полу  лежали
новые ковры, две  стены  украшали  гобелены,  лестница  справа  вела  на
галерею. У камина  стояло  большое  кресло,  сбоку  -  массивный  резной
письменный стол и буфет с  чашами  и  золотым  кувшином.  Из  последнего
поднимался дымок, и нос Джизмонди  уловил  запах  горячего  вина,  щедро
сдобренного пряностями.
   Чезаре уселся в кресло у камина. Паж принес кувшин и чашу, одну чашу,
не преминул заметить Бенвенуто, налил вина своему господину  и  поставил
кувшин на стол.
   Взмахом руки Чезаре Борджа отпустил юношу и повернулся  к  Джизмонди,
переминающемуся с ноги на ногу посреди зала, не знающему куда сесть, как
повести себя.
   - Ну, мессер, так какое же у вас ко мне дело?
   Откровенно говоря, Бенвенуто не ожидал, что герцог  начнет  со  столь
прямого вопроса, но теперь ему не оставалось ничего иного, как отвечать.
   - Мой господин, в моем распоряжении имеются доказательства подготовки
заговора, цель которого - ваша смерть.
   Он-то ожидал, что слова его произведут впечатление  на  герцога,  но,
похоже, этот день выдался богатым на сюрпризы, и ему  предстояло  узнать
еще многое из привычек герцогов. Ни единый мускул  не  дрогнул  на  лице
Чезаре. Его немигающие глаза  сверлили  Джизмонди.  Пауза  затягивалась.
Первым заговорил герцог.
   - Понятно, мессер. Что еще?
   - Еще? - эхом отозвался Джизмонди. - Но... это все.
   - Все? - нахмурился герцог. - Так где эти доказательства?
   - Я... они у меня с собой. В письме, которое  сегодня  попало  в  мои
руки. И... И я скакал во весь опор, чтобы поскорее привезти  их  вам,  -
тут Джизмонди полез за пазуху.
   - Скакали, значит? Откуда?
   - Э... из Форли.
   Он достал письмо. Поначалу, как помнит читатель, Бенвенуто тешил себя
надеждой, что выторгует хорошую  цену,  прежде  чем  отдать  письмо.  Но
надежда эта испа