него
двинется не вся армия Борджа. Уповал он не столько  на  силу  гарнизона,
как  на  выгодное  местоположение   городка,   крепость   его   стен   и
неприступность отвесных скал, на которых и стоял Реджио.
   Решение кардинал-граф принял простое и очевидное, и оно не  составило
тайны для мессера Ферранте,  сидевшего  на  вершине  соседнего  холма  и
пожиравшего взглядом  пока  недостижимую  добычу.  Правитель  Реджио  не
собирался сдаваться столь маленькому отраду, что привел  Ферранте,  хотя
наверняка затрясся бы от страха, появись у его стен  вся  армия  Борджа.
Отсюда последовал логический вывод: надо представить дело так,  чтобы  у
кардинала-графа создалось впечатление,  будто  на  Реджио  брошены  куда
более крупные силы, чем  на  самом  деле.  Тогда-то  и  будет  достигнут
желанный результат: немедленная капитуляция.
   Теоретически идея не вызывала возражений. Заминка была лишь в  одном:
как реализовать ее на практике? Час проходил за часом,  а  Ферранте  все
выдумывал и отметал самые невероятные планы.
   - Если б у моих  людей  выросли  крылья,  а  лошади  были  бы  сплошь
Пегасами, - произнес он вслух и осекся, понимая, что  подобные  фантазии
ни к чему дельному не приведут. Однако и прочие возникшие в  его  голове
варианты не намного отличались от приведенного выше.
   Наконец он рассердился. Герцог, конечно, оказал ему высокое  доверие,
поставив во главе армии, но слишком  уж  мало  сил  находилось  под  его
началом. Теперь-то он понимал, что в разговоре  с  Борджа  следовало  не
хорохориться, а просить больше солдат.
   Так и сидел Ферранте, дожидаясь зари, чтобы при свете  дня  осмотреть
подходы к городку, а уж потом  отправляться  на  покой.  И  наконец  над
молчаливой землей забрезжил  рассвет,  поначалу  бледный  и  бесцветный,
словно вставало не солнце, а луна, затем розоватый, быстро перешедший  в
пламенеющее золото поднимающегося из-за гор светила.
   Ферранте оглядел лежащую внизу долину. Изумрудные поля, виноградники,
оливковые рощицы, сбегающие к серебрящейся реке. Над  водой  поднимались
клубы тумана.  За  рекой  тянулась  широкая  полоса  леса,  а  уж  далее
громоздилась коричнево-красная громада  Реджио  ди  Монте  с  квадратной
башней замка, возвышающейся над черепичными  крышами.  Опытным  взглядом
солдата он  оценил  толщину  стен,  мощь  укреплений,  отвесность  скал,
отметил, как все круче вздыбливается земля по мере удаления от  реки.  А
серая  лента  дороги,  змеей  вползающая   в   ворота,   просматривалась
полностью, не оставляя ни единого шанса на внезапность нападения.
   По всему  выходило,  что  герцог  поручил  ему  невыполнимую  задачу.
Прислонившись спиной к громадному валуну,  Ферранте  глубоко  задумался,
потирая рукой подбородок. А  жаркое  солнце  тем  временем  всплыло  над
Апеннинами, изгоняя из  долины  последние  остатки  тени.  Тонкий  туман
быстро поднимался вверх, река засверкала в солнечных лучах.  И  вот  тут
Ферранте осенило.  Поднимающийся  туман  подсказал  ему,  как  захватить
городок. Ход операции, все ее этапы  возникли  и  выстроились  в  четкой
последовательности перед его мысленным взором. Но одно условие,  условие
критическое,  без  выполнения  которого  все  шло  прахом,  от  него  не
зависело. И Ферранте выругался, вернувшись из мира грез к реалиям жизни.
Туман, туман не появлялся по желанию или воле  человека,  следовательно,
не имело смысла терять время и нервы на рассуждения, что бы  было,  если
бы он таки появился.
   В дурном настроении он встал и спустился в лагерь, кляня себя за  то,
что взвалил на себя непосильную ношу. Такое, пожалуй,  случилось  с  ним
впервые за все двадцать пять лет его жизни, ибо ранее уверенность в себе
никогда не покидала Ферранте.
   Подойдя к своей палатке, он отдал часовому приказ:
   - На той стороне холма есть ферма. Тотчас  же  направить  туда  шесть
человек. Пусть арестуют всех, кого найдут в доме и приведут сюда.
   Эту меру предосторожности  Ферранте  счел  необходимой,  так  как  не
хотел, чтобы в Реджио заранее узнали об их присутствии. После  этого  он
вошел в палатку, скинул пропитавшийся утренней росой плащ, стянул сапоги
и вытянулся на походной  кровати,  уставший  от  ночных  бдений.  Вскоре
чья-то рука подняла полог палатки, и к кровати подошел Фабио Орсини.
   - С возвращением, - приветствовал  он  своего  командира.  -  Где  вы
провели ночь?
   - Любовался землей обетованной, - сонно ответил Ферранте.
   - И когда мы выступаем?
   - И я хотел бы это знать. Поищу ответа во сне.
   Орсини направился к выходу. Но, протянув руки к пологу, обернулся.
   - Какие будут приказания?
   Ответ, вернее, вопрос Ферранте, несказанно удивил его.
   - Вы умеете нагонять туман?
   - Туман? - эхом отозвался Орсини.
   - Да, туман, белый, густой туман.
   - К сожалению, нет, - рассмеялся Орсини.
   - Тогда никаких приказаний не будет, - и Ферранте повернулся на бок.
   Проснулся он в полдень. Все офицеры сидели у него в палатке.
   - Уже полдень, мой капитан, - подал голос Рамирес.
   - Неужели я так долго спал? - Ферранте потянулся.  -  Чего  вы  здесь
собрались?
   - Ждем ваших приказаний, - ответил Рамирес.
   - Что ж, тогда я приказываю подать завтрак. - Ферранте потер глаза.
   - Мы имеем в виду приказ  к  выступлению,  -  пояснил  делла  Вольпе,
сердито сверкнув единственным глазом.
   Ферранте пробежался пальцами по взлохмаченным  волосам,  зевнул  так,
что едва не вывернул челюсть.
   - И куда вы намерены вести войска?
   -   Куда?   -   одновременно    воскликнули    офицеры,    недоуменно
переглянувшись.
   Ферранте уже начало  забавлять  их  поведение.  Да  и  мнение  об  их
профессиональных достоинствах существенно изменилось, причем не в лучшую
сторону.
   - Давайте проведем военный совет, -  он  вышел  из  палатки,  кликнул
одного из оруженосцев, распорядился принести мяса и вина.
   - Я провел ночь на холме, укрывающем нас от  Реджио,  обдумывая  план
нашего нападения на город и знакомясь с местностью. И  пришел  к  одному
важному выводу, господа.
   - Какому же? - хором спросили офицеры.
   - Мы взялись за нелегкое дело.
   - Это мы знали и сами, - проревел делла Вольпе.
   - Знали? Хорошо. Значит, ума у меня поменьше вашего.
   Одноглазый ветеран молча  сверлил  Ферранте  взглядом.  Заговорил  же
Рамирес.
   - Вопрос в том, когда мы пойдем в атаку?
   - Извините, но такого вопроса просто не существует. Вопрос в другом -
как мы собираемся атаковать?
   Вошли оруженосцы, принесли мясо, хлеб, яйца, вино. Ферранте  разложил
все на кровати и принялся за еду.
   - Что вы посоветуете? - произнес он с набитым ртом.
   Вопрос, похоже, смутил офицеров: они не ожидали такого поворота.
   - Столько суеты из-за того, чтобы захватить это воровское  гнездо,  -
проворчал Рамирес.
   - К сожалению, этот город нам не принесут  на  блюдечке,  -  Ферранте
покончил с яйцом, запил добрым  глотком  вина.  Сил  и  энергии  у  него
прибавилось, да вот раздражала глупость офицеров, похоже, не понимавших,
с какими трудностями им пришлось столкнуться.
   - Я предлагаю лобовую атаку, - делла Вольпе привык действовать, а  не
думать.
   - Она может дорого вам обойтись. Однажды вы уже остались без глаза, -
резонно заметил Ферранте.
   Командир пехотинцев побагровел.
   - Это мой глаз, и я имею право распоряжаться им по своему усмотрению.
   - И все-таки я советую вам попридержать эмоции, мессер Таддео.
   - И славу богу, что у меня только один глаз, -  не  унимался  тот.  -
Иначе мне везде чудилась бы опасность, как вот вам.
   - Кажется, вы уже радовали нас подобной остротой.
   - Господа, господа, - вмешался  Рамирес.  -  Мы  же  обсуждаем  штурм
Реджио ди Монте.
   - Откровенно  говоря,  меня  больше  заботит  мой  завтрак,  но  будь
по-вашему. - Ферранте пожал плечами. - Я могу есть и  слушать.  Изложите
мне ваши планы, - и впился зубами в сочный персик.
   Роль спикера взял на себя Рамирес, которого изредка  поправлял  делла
Вольпе. Предложенная им стратегия была в ходу при осаде Вавилона. Тогда,
возможно, она и принесла бы успех, но сейчас ни на йоту не приблизила бы
к взятию Реджио. Орсини стоял молча, не высказывая никаких  предложений.
Ферранте ел, пил, внимательно слушал.
   - Вы убедили меня в одном, - подвел он итог, когда Рамирес  смолк.  -
Никто из вас в глаза не  видел  Реджио  ди  Монте.  Так  пойдемте  же  и
посмотрим.
   - Чем одно место может  отличаться  от  другого?  -  проворчал  делла
Вольпе.
   - Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что другое место  -
не Реджио, - объяснил Ферранте. - Пошли, вы все увидите сами. И  снимите
броню, чтобы не блестела на солнце. А уж потом у вас, возможно, появятся
дельные мысли, которые я с удовольствием выслушаю.
   Когда  они  выходили  из  палатки,  донельзя  рассерженные,  Ферранте
задержал их на несколько мгновений.
   - Мессер Таддео, вы умеете нагонять туман?
   - Туман? - делла Вольпе не понял, чего от него добиваются.
   - Ясно, что не умеете. А вы, Рамирес?
   - Это что, шутка? - с достоинством ответил испанец.
   - И с вами все ясно. Я знаю, как поставить мессера Гуанчу на  колени.
Но для этого мне необходим туман. Так как ни один из вас  не  может  мне
помочь, остается только молиться, чтобы за нас потрудилась мать-природа.
А пока вы будете любоваться городком, я постараюсь придумать что-то еще.
   Они ушли, полагая, что Ферранте спятил и герцогу ни в  коем  разе  не
следовало назначать его главнокомандующим. И успокаивали себя, поругивая
Ферранте на всем пути к вершине, пока их глазам не  открылся  Реджио  ди
Монте.
   После захода солнца палатка Ферранте вновь заполнилась его офицерами.
Таддео придумал план, по их  мнению,  весьма  оригинальный.  Ферранте  с
надеждой глянул на одноглазого капитана пехоты.
   - Ночная атака! - гордо возвестил тот.
   Улыбка Ферранте стала шире.
   - Великолепный план, мессер  Таддео,  но  вы  упустили  одну  мелочь,
этакий пустячок.
   - И что же это за мелочь? - поинтересовался делла Вольпе.
   - В  Реджио  ди  Монте  далеко  не  все  глухие.  И  тысячу  человек,
поднимающихся по горной дороге, услышат издалека. Так что,  несмотря  на
темноту, нас встретят градом камней и ушатами кипящей воды.
   Таддео сердился, чувствуя за собой поддержку Рамиреса. Фабио  Орсини,
в силу своей молодости, сохранял нейтралитет. Двух же капитанов постарше
насмешки  Ферранте  не  устроили.  Они  пожелали  знать,  а  что   может
предложить он сам.
   Пока ничего, признался Ферранте.
   - Если бы только долину окутал туман... - мечтательно  начал  он,  но
при упоминании этого слова офицеры повскакивали с мест  и  выскочили  из
палатки.
   Внешнее спокойствие Ферранте скрывало бурю в его душе. Приказ  Борджа
действовал по-прежнему, а он так и  не  знал,  как  подступиться  к  его
выполнению. Ночь спал он плохо,  а  проснулся  перед  рассветом.  Встал,
оделся, вышел в ясную, холодную ночь. И решил подняться на  холм,  лелея
пусть слабую, но надежду, что сможет придумать подходящий план, еще  раз
взглянув на Реджио.
   По мере приближения к вершине, ночь отступала все быстрее, и  громаду
Реджио он увидел уже при свете дня.  Но  не  город,  темнеющий  на  фоне
южного неба, привлек его внимание, а узкая долина у его ног. Он  смотрел
и смотрел, не доверяя своим чувствам, опасаясь, что  туман  -  плод  его
фантазии, а сам он лежит в палатке  и  спит.  Ибо  густые  клубы  тумана
скрыли половину долины и поднимались все выше, захватывая новые и  новые
пространства. Река, та совсем пропала из  виду.  О  таком  тумане  он  и
мечтал.
   На вершине  Ферранте  задержался  недолго.  Времени  на  раздумья  не
оставалось. На счету была каждая минута.
   Он повернулся и птицей  слетел  к  подножию  холма,  в  лагерь  своей
маленькой армии. Кинулся к трубачам, требуя, чтобы те заиграли подъем, и
заметался средь спящих солдат.
   - По коням! По коням! - вопил он, и скоро  к  нему  присоединились  с
полдюжины горнов.
   А к Ферранте уже спешили полуодетые, непричесанные  офицеры.  Точные,
короткие приказания,  и  они  разбежались  к  своим  подчиненным.  Скоро
проснувшийся лагерь  напоминал  растревоженный  муравейник.  Но  офицеры
быстро упорядочили суматошные перемещения  людей  и  лошадей.  Пехотинцы
выстроились первыми, и Ферранте не стал ждать  ни  секунды.  Вскочил  на
подведенного к нему оруженосцем жеребца. Его сопровождали два трубача, в
руке он нес красно-золотой штандарт с изображением бычьей  головы  .
   - Рамирес, подготовьтесь к выступлению, но  не  трогайтесь  с  места,
пока горны не позовут вас. Фабио, останетесь  при  орудиях.  Таддео,  за
мной. Скорей! Скорей!
   Чуть ли не бегом заставил он их подняться на  вершину  Монте  Куарто.
Там его конные трубачи поднесли горны к губам, переполошив  всю  округу.
Жители Реджио высыпали на стены, и под их взглядами первые ряды  длинной
колонны перевалили  через  вершину,  ярко  освещенную  лучами  утреннего
солнца, и скрылись в тумане. Ферранте на лошади указывал пехоте путь.

***

   - А теперь бегом, - прокричал он и повел  их  не  вниз,  но  направо,
вокруг  холма,  пока  первый  ряд  колонны  не  пристроился  в   затылок
последнему чуть ли не у самой вершины Монте Куарто.
   Там Ферранте и остался, а колонна,  обратившись  в  кольцо,  снова  и
снова переваливала через вершину. Пять раз повторили  они  этот  маневр,
прежде чем Ферранте приказал Таддео скрыться с пехотой в  тумане.  Потом
пришел черед Орсини  с  орудиями  и  обозными  повозками,  пустыми,  ибо
свернуть лагерь они не успели. За повозками вновь последовала пехота, на
этот раз в компании с кавалерией Рамиреса.
   Всадников сменили повозки и артиллерия, пехотное кольцо, за ним через
вершину вновь прогарцевали  кавалеристы.  Более  часа  продолжался  этот
маскарад, посредством которого Ферранте намеревался напугать  защитников
Реджио. Более часа их глаза  все  более  наполнялись  страхом,  ибо  они
видели, как могучая армия переваливает  через  вершину  Монте  Куарто  и
спускается в долину, под стены их города. Пехота, кавалерия,  закованные
в сталь, ярко сверкавшую на солнце, солдаты, великолепные лошади, мощные
орудия, бесконечный поток, исчезающий в тумане. Чтобы пересечь реку, как
думал кардинал-граф, а на самом деле, чтобы обогнуть холм и пристроиться
в хвост тем, кто в этот момент выходил на вершину.

***

   К тому  времени,  как  туман  начал  редеть  и  Ферранте  понял,  что
спектакль пора заканчивать,  кардинал-граф  подсчитал,  что  через  гору
перевалило не менее десяти тысяч человек.  Отсюда  следовал  однозначный
вывод: случилось то, чего он никак не ожидал, - Чезаре Борджа  не  пошел
на Пьомбино, но привел всю армию под стены  Реджио,  чтобы  взять  город
штурмом или вынудить его защитников к сдаче.
   Кардинал-граф помрачнел. Напади на него  тысяча  человек,  даже  две,
пусть и пять, он бы не побоялся осады, справедливо полагая, что  надолго
она не затянется: войска понадобятся Чезаре  для  других,  более  важных
дел.  Но  появление  такой  армии  в  корне  меняло  дело.  Ни  о  каком
сопротивлении,  похоже,  не  могло  идти  и  речи.  Чтобы  хоть   как-то
подсластить пилюлю и  не  принимать  решения  самому,  Джироламо  Гуанча
распорядился собрать городской совет.
   Советников от страха била дрожь.  В  один  голос  просили  они  графа
открыть ворота, чтобы спасти город от огня и  меча.  Борджа,  утверждали
они, не пощадит ни старых, ни малых, если они попытаются защищаться.  Да
и какой  смысл  оказывать  сопротивление  при  таком  превосходстве  сил
атакующих. Ферранте действительно спустился со своим отрядом в долину. И
для продолжения маскарада воспользовался полосой леса у реки.
   Когда туман рассеялся, жители Реджио обнаружили  под  стенами  города
лишь тысячу человек. Но  люди  находились  в  постоянном  движении.  Кто
уходил в лес, кто появлялся на опушке. Так что не вызывало сомнений, что
бесчисленные легионы герцога сосредоточились под сенью деревьев, а видят
они лишь авангард. Такой вывод подтверждался еще одним  обстоятельством:
кавалерии на опушке не было.
   Кардинал-граф выслушивал  мнения  советников,  высокий,  стройный,  с
величественной  осанкой,  привыкший  повелевать,   а   не   подчиняться.
Выговорились еще не все, когда паж объявил о прибытии герольда от Чезаре
Борджа, герцога Валентино и Романьи.
   Герольда допустили в  зал  заседаний  совета,  симпатичного  парня  в
красно-золотом камзоле с вышитым гербом папы на  груди,  в  разноцветных
чулках, красном и желтом.
   Он низко поклонился собравшимся, без всякой на  то  нужды  сообщил  о
своем занятии и перечислил, хотя от  него  этого  и  не  требовали,  все
многочисленные титулы герцога Валентино, от лица которого говорил. После
чего изложил то, ради чего пришел. Просил он немного, во  всяком  случае
меньше, чем предполагал кардинал-граф. Всего лишь сдачи  города.  Ничего
более. Просьба эта не сопровождалась  какими-либо  угрозами  на  случай,
если не будет выполнена. Чезаре Борджа  не  сомневался,  что  иного  для
Реджио не дано. А попусту сотрясать воздух он не любил.

***

   И действительно, то был единственный выход для горожан. Герцог держал
их за горло. Впрочем, не торопил и разрешил думать над его  просьбой  до
заката. Кардинал склонил голову.
   - На каких условиях предлагает мне сдаться его светлость?
   - Он гарантирует безопасность вам и всему гарнизону.
   Горькая улыбка изогнула губы мятежного прелата.
   - Я благодарю герцога за такое великодушие. Я должен  посоветоваться,
прежде чем приму решение. Мои послы известят о нем его светлость.
   Герольд откланялся и вышел за дверь.
   Никто не решился нарушить наступившую  тишину:  кардинал-граф  думал.
Гордость его получила жестокий удар,  и  ему  требовалось  время,  чтобы
прийти в себя. Но  внезапно  советники  Джироламо  Гуанчи  увидели,  как
злобно блеснули его глаза.
   - Пусть будет, как вы того желаете. Сегодня же мы откроем ворота.  Вы
можете идти, господа, - и отпустил их взмахом руки.
   А оставшись один, еще  долго  сидел,  мрачно  улыбаясь  самому  себе.
Реджио пал. Но Чезаре Борджа и  его  капитан  ненадолго  переживут  свою
победу, он об этом позаботится.
   Кардинал-граф  поднялся,  ударил  в  гонг.   И   приказал   мгновенно
появившемуся  пажу  позвать  к  нему  секретаря,  сенешаля  и  командира
гарнизона.

***

   На опушке леса тем временем поставили несколько палаток, в том  числе
и  палатку  Ферранте,  в  которой  он  и  его  офицеры  ожидали   послов
кардинала-графа. Благодаря утренним маневрам, престиж Ферранте куда  как
вырос в глазах и Орсини, и делла Вольпе, и Рамиреса. Правда,  последний,
расточая похвалы своему главнокомандующему, не постеснялся  спросить,  а
что бы тот  предпринял,  не  будь  тумана,  а  делла  Вольпе,  признавая
оригинальность замысла, продолжал сомневаться в полном успехе,  полагая,
что мессер Гуанча может и упереться.
   Все эти придирки, однако, ни в коей мере не  испортили  превосходного
настроения Ферранте. Сама природа чудесным образом пришла ему на помощь,
так что он полностью  уверовал  в  благорасположение  госпожи  удачи.  И
прибытие послов графа подтвердило его правоту.
   Они  приехали  втроем:  мессер  Аннибал  Гуанча,  как   утверждалось,
племянник графа, хотя злые языки указывали  на  более  близкое  родство,
командир гарнизона и председатель совета.
   Их тут же окружили солдаты, да так плотно, что они испугались за свою
жизнь и не смогли как следует оглядеться,  дабы  понять,  какими  силами
располагает  Чезаре  Борджа.  А  затем   уважаемых   послов   быстренько
препроводили в палатку Ферранте.
   Мессер Аннибал,  возглавлявший  посольство,  оглядел  присутствующих.
Ферранте сидел на стуле. Рамирес стоял по одну его руку, делла Вольпе по
другую. Оба в полном вооружении. За маленьким столиком слева сидел Фабио
Орсини с гусиным пером в руке. Перед ним лежал чистый лист пергамента.
   - Я прибыл с пор