. Скакали  они  всю  ночь,  держа
курс на запад, мимо Урбино, занятого мятежными капитанами герцога, затем
повернули на юг, к Перголе, в которую и въехали на заре.
   До Камерино оставалось лишь  тридцать  миль,  и  Варано  не  стал  бы
задерживаться в Перголе и на минуту, но вновь  под  рукой  не  оказалось
лошадей. Не помогли ни щедрые посулы, ни угрозы. Ему  резонно  ответили,
что здешние места наводнены военными  отрядами,  так  что  лошади  давно
разобраны. И Варано пришлось ждать, пока отдохнут кони, на  которых  они
прискакали из Каттолики.  Они  пробыли  в  Перголе  до  полудня.  Удрать
Малипьеро не удалось и здесь, поэтому он решил сказаться больным.
   - У меня кружится голова, - простонал он. - Внутри все горит.  Я  уже
старик, мой господин, и не гожусь для таких поездок.
   Варано уставился на него налитыми кровью глазами.
   - В Камерино мы найдем тебе врача.
   - Но, господин мой, боюсь, я не доеду туда.
   - Забудь о своих страхах, - мрачно усмехнулся Варано. - К  вечеру  ты
будешь там, живым или мертвым.
   И отошел, оставив Малипьеро в холодному поту. Но  когда  пришла  пора
садиться на лошадей, Малипьеро вновь начал жаловаться на здоровье.
   - В седло!  -  рыкнул  Варано,  и  Малипьеро,  смирившись  с  ужасной
смертью, уготованной ему судьбой, послушно выполнил приказ.
   Так что в Камерино он прибыл меж Варано и Джанпаоло.
   В  городке   стоял   небольшой   гарнизон   солдат   Чезаре   Борджа.
Действительно, значительных сил для защиты  городка  и  не  требовалось,
ибо, попытайся клан Варано вновь захватить власть, против них  поднялось
бы все население. Под покровом сумерек Варано и его спутники прибыли  на
постоялый двор в предместье. Там бывший правитель Камерино их и оставил.
Малипьеро  -  пленником,  Джанпаоло  -  тюремщиком,  а  сам   отправился
разузнать, правдивы ли слухи об измене жены.
   Малипьеро же, завернувшись в плащ, вытянулся  на  лавке,  дрожа,  как
осиновый лист, в ожидании палача и дыбы. Скоро, скоро Варано узнает, что
его жена чиста пред  ним,  и  тогда...  -  с  губ  несчастного  сорвался
жалобный стон, привлекший внимание Джанпаоло, ужинавшего за столом.
   - Вам плохо, мессер? - осведомился он. Малипьеро он любил  не  больше
Варано, но долг христианина требовал заботиться о своем ближнем.
   Малипьеро ответил  новым  стоном,  и  Джанпаоло,  движимый  жалостью,
принес бедняге кружку вина.
   Тот осушил ее залпом. Вино согрело его, и он попросил  вторую.  Выпил
ее, а потом и третью. Вино придало ему храбрости. И Малипьеро  пришел  к
выводу, что  страхи  его  сильно  преувеличены.  Он  должен  предпринять
попытку спастись до того, как за него примется палач. Даже сейчас еще не
все потеряно. В городе войска Борджа. Он сможет найти защиту в цитадели.
Для этого  достаточно  уведомить  командира  отряда  или  губернатора  о
возвращении Варано в Камерино, и в знак благодарности они укроют  его  у
себя.
   Вдохновленный такими мыслями, Малипьеро откинул плащ и вскочил.
   - Нечем дышать, мне нужен свежий воздух! - воскликнул он.
   Поднялся и Джанпаоло.
   - Я открою окно.
   - Окно? - пренебрежительно фыркнул Малипьеро. - В этом  вонючем  доме
окном не поможешь. Я пойду прогуляться.
   Джанпаоло сразу заподозрил неладное: слишком уж разительные  перемены
произошли с  человеком,  который  только-только  клялся,  что  не  может
пошевелить ни рукой, ни ногой, и загородил собой дверь.
   - Лучше подождите возвращения моего господина.
   - Да я выйду лишь на несколько минут.
   Но Джанпаоло помнил полученный приказ: ни  на  секунду  не  оставлять
Малипьеро одного. Тем  более  после  проявленной  последним  неожиданной
прыткости. Едва ли вино могло добавить столько  сил  человеку,  замертво
упавшему на лавку.
   - Что ж, можете прогуляться, - согласился Джанпаоло. - Только я пойду
с вами.
   Лицо Малипьеро вытянулось, но он быстро взял себя в руки. Пусть  этот
болван пойдет с ним. И сам угодит в ловушку. Но не успел  он  сделать  и
шага, как ступени заскрипели под тяжелыми шагами, распахнулась дверь,  и
в комнату влетел разъяренный Венанцио Варано.

***

   Малипьеро попятился в ужасе, кляня себя за то, что так долго  не  мог
найти столь очевидного пути к спасению. Теперь шанс упущен. Верано узнал
правду, а его самого ждала дыба. Малипьеро физически  почувствовал,  как
под грубыми руками палача выламываются суставы, рвутся сухожилия.
   И вдруг произошло чудо: Варано не двинулся  на  него,  но  рухнул  на
стул, обхватив  голову  руками.  И  застыл  под  недоуменными  взглядами
Джанпаоло и Малипьеро. Последний никак не мог взять в толк, что все  это
значит.
   Наконец Варано справился  с  нервами,  поднял  голову,  посмотрел  на
Малипьеро.
   - Малипьеро, с момента отъезда  из  Имолы  я  молил  Бога,  что  есть
причины, ты бы назвал их на дыбе, заставляющие тебя лгать мне.  Но...  -
голос его сорвался. - О, на небесах не больше жалости, чем на земле.  Ты
сказал мне правду, отвратительную, низкую правду.
   Правду! Столь неожиданны были слова Варано,  что  Малипьеро  чуть  не
запрыгал от радости, в душе дав слово пожертвовать крупную сумму  своему
небесному покровителю, спасшему его от ужасных мучений.
   Однако ему  удалось  скрыть  внутреннее  ликование,  и  на  лице  его
отразилась печаль. Он облизал пересохшие губы, покачал головой,  как  бы
говоря, что от женщин другого и не дождешься.
   Ему хотелось задать Варано множество  вопросов,  узнать,  какие  тому
известны подробности, но он не решался открыть рта. Впрочем,  вопросы  и
не потребовались: Варано обо всем рассказал сам.
   - Меня узнали на улице у  таверны.  Какой-то  человек  последовал  за
мной, догнал, окликнул. Сказал, что когда-то служил у меня, всегда питал
ко мне самые теплые чувства и в эту самую ночь намеревался отправиться в
Имолу, чтобы поведать, что творится здесь в мое отсутствие.
   Услышав его историю, я сразу же пошел к проклятому дворцу, в  котором
милостью Борджа поселилась эта изменница. Но он остановил  меня  дельным
советом. Умолил  подождать  до  полуночи,  чтобы  застать  их  на  месте
преступления. Он сам, есть же на свете добрые души,  обещал  следить  за
дворцом и оказать любую помощь, какая в его силах.
   Варано  поднялся.  Горечь,  стыд  уступили  место  неистовому  гневу.
Висевшее на стене зеркало привлекло  его  внимание.  Он  подошел,  потер
рукой лоб.
   - Ты лжешь, - проревел он и злобно рассмеялся.  -  Лоб  гладкий,  без
рогов! Без рогов! У меня же рога, как у матерого оленя!

***

   В полночь Венанцио Варано поднялся со  стула,  на  котором  недвижимо
просидел больше часа. Лицо его осунулось, глаза запали.
   - Пошли, - приказал он. - Уже пора.
   Джанпаоло в глубокой печали, и Малипьеро, с  трудом  скрывающий  свою
радость, последовали за ним по узкой лестнице и вышли в  теплую,  полную
осенних ароматов ночь. По крутой улочке поднялись ко дворцу  на  вершине
холма. Миновав парадные двери,  свернули  в  узкий  проулок,  подошли  к
калитке  в  высокой   стене.   Перед   ними   возник   мужчина,   словно
материализовавшись из тьмы.
   - Он внутри, - прошептал незнакомец Варано. - Прошел  обычным  путем.
Калитку оставил незапертой.
   - Как благородно с его стороны, - пробурчал Варано, сунул  кошелек  в
руку шпиона. Распахнул калитку и первым ступил в сад,  заросший  густыми
кустами. По темной аллее они вышли  на  небольшую  площадку  с  клумбой,
освещенную звездами. Варано остановился, сжал руку Малипьеро.
   - Смотри, вот ее спальня.
   Во всем дворце светилось лишь одно окно.
   - Видишь, как  оно  манит  Весталка  разожгла  огонь,  -  и  невесело
рассмеялся.
   Они приблизились ко дворцу. С ее балкона свисала шелковая лестница
   - Какая предусмотрительность, - прорычал Варано.
   Вот когда растаяла последняя надежда в невиновности жены, несмотря на
все эти письма и рассказы добрых людей.
   С проворством обезьяны Варано  вскарабкался  по  лестнице.  Перекинул
через каменный парапет одну ногу, вторую. В грохоте  и  звоне  бьющегося
стекла плечом выломал дверь в спальню.
   Посреди комнаты стоял  высокий  светловолосый  мужчина,  разодетый  в
белое и золото, словно новобрачный. Он уже снял камзол и  держал  его  в
руке. На лице его отражалось безмерное изумление.
   Без единого слова Варано бросился на него, развернул спиной  к  себе,
одной рукой обхватил за шею, завалил  назад  на  свое  колено.  Бедняга,
полузадушенный, увидел над собой  занесенный  кинжал,  услышал  громовой
голос: "Мерзкий пес, я - Венанцио Варано. Взгляни на меня и умри!"
   Кинжал вошел по самую рукоять. Варано вырвал его, тут же нанес второй
удар в сердце обесчестившего его человека. Затем  за  руку  поволок  еще
теплое тело к кровати, оставляя на мозаичном полу алую полосу.
   - Сейчас понежишься в постельке, - бормотал он. - Понежишься.  А  эта
шлюха... - он выпустил руку убитого и, крепко сжав кинжал, второй  рукой
отдернул тяжелый полог.
   - Ну... - и осекся, увидев застеленную кровать.
   Внезапно за его спиной распахнулась дверь. Он  повернулся,  страшный,
забрызганный кровью.
   На пороге стоял темноволосый крепыш с  военной  выправкой,  известный
каждому солдату в Италии точно так же, как и его господин.
   - Микеле да Корелла! - воскликнул Варано, словно пораженный громом. -
Ты же был в Имоле. Что привело тебя сюда? - и не дожидаясь ответа, задал
другой, более важный для себя вопрос:
   - Моя жена? Где монна Эулалия?
   Корелла прошествовал в спальню. За его  спиной  теснились  солдаты  в
красно-желтой форме армии Чезаре Борджа.
   - Ваша жена, мой господин, в Болонье, в полной безопасности.
   Варано воззрился на капитана герцога.
   - Почему... почему... в ее спальне мужчина?
   - Очень мерзкий тип, мой господин... но он причинил вам  куда  меньше
вреда,  чем  другой  человек.  Всему  виной  этот   негодяй   Малипьеро,
замысливший запятнать честное имя вашей жены, монны Эулалии.
   - Запятнать? - эхом отозвался Варано. - Честное имя? -  Тут  до  него
дошел смысл слов Кореллы. - Так все это ложь?
   - Клянусь небом, - подтвердил Корелла.  -  Жители  Камерино  обратили
испытываемую к вам ненависть на монну Эулалию, мой  господин.  И  неделю
назад она нашла убежище у своего отца в Болонье. А ее  курьер  прибыл  в
Имолу буквально через час после вашего отъезда.
   Из могучей груди Варано  исторглось  рыдание.  По  обветренным  щекам
потекли слезы. Пусть  его  предали.  Пусть  шанс  посчитаться  с  Борджа
безвозвратно утерян. Главное в другом  -  честь  его  спасена,  жена  не
изменила ему.
   А  Корелла  тем  временем  излагал  подробности  преступной  интриги,
позволившей Малипьеро увезти Варано из Имолы,  чтобы  в  его  отсутствие
Чезаре Борджа мог без труда разметать осаждавших замок наемников.  Таким
путем  старший  Малипьеро  хотел  спасти  жизнь  сына,  которого  герцог
намеревался повесить за шпионаж и покушение на  свою  жизнь.  Сама  идея
Чезаре понравилась, но он презирал предателя и не согласился на  условия
последнего, лишь пообещав, что рассудит по справедливости.
   - В полном соответствии с  желаниями  моего  господина,  -  продолжал
Корелла, - я привез  в  Камерино  и  поселил  в  этих  покоях  человека,
вверенного мне его светлостью. Я предполагал, что он попытается  бежать,
воспользовавшись лестницей, свисающей с  балкона,  а  вы  встретите  его
внизу. Но ваше нетерпение...
   - Клянусь Богом! - взревел Варано. - Чезаре Борджа ответит за то, что
мне пришлось убить невинного человека.
   Корелла покачал головой.
   - Да вы, я вижу, ничего не поняли, - он указал  на  труп.  -  Это  же
Густаво Малипьеро.
   Варано отпрянул.
   - Густаво Малипьеро? Его  сын?  -  и  он  мотнул  головой  в  сторону
балконной двери.
   - Его сын, - кивнул Корелла.
   - Святой Боже, - прохрипел Варано. - Такова,  значит,  справедливость
твоего герцога?
   - Да, господин мой, воздать должное убийце, что лежит  перед  вам,  и
предателю, что ждет снаружи. Поразить  обоих  одним  ударом,  нанесенным
вами, то есть  тем,  кого  предал  Малипьеро,  воспользовавшись  планом,
предложенным  последним.  Именно  так  воспринимает  справедливость  мой
герцог.
   Варано посмотрел на Кореллу.
   - Особенно, если все это служит и его замыслам.
   Корелла пожал плечами, но Варано уже отвернулся от него. Поднял  тело
убитого и вышел с ним на балкон. Перекинул через парапет на траву.
   - Вот, Малипьеро, награда за твою службу. Бери ее и сгинь.

Глава 2.
ИСПЫТАНИЕ

   В армии Чезаре Борджа служил  молодой  офицер-сицилиец,  Ферранте  да
Исола. За мужество на поле боя и мудрость на военном  совете  он  быстро
выдвинулся на первые роли и стал одним  из  самых  доверенных  капитанов
герцога.
   Этот Ферранте был внебрачным  сыном  правителя  Исолы,  но,  учитывая
многочисленность законного потомства последнего,  справедливо  рассудил,
что осуществление его честолюбивых замыслов  на  родной  Сицилии  весьма
проблематично, ибо  похвастаться  он  мог  лишь  юностью  да  мужеством,
сильным телом да интересным лицом, острым умом  да  отзывчивым  сердцем.
Вот и покинул он дом отца в поисках рынка,  на  котором  пользовался  бы
спросом предлагаемый им товар. В Рим Ферранте прибыл осенью  1500  года,
когда папе исполнилось семьдесят лет, подгадав аккурат ко второй военной
кампании  Чезаре  Борджа  в  Романье.   Тут   его   услуги   приняли   с
благодарностью.  Храбрость   и   находчивость   Ферранте   не   остались
незамеченными, он быстро продвигался по службе, а  когда  Тиберти  убило
разрывом ядра у стен Фаэнцы, занял его место. То есть за  шесть  месяцев
прошел путь от  новобранца  армии  Борджа  до  командира  кавалерийского
отряда,  участника  военных  советов,  пользующегося   полным   доверием
герцога.
   Столь значительные достижения за ничтожно  малый  промежуток  времени
указывали на то, что перед Ферранте открываются  блестящие  перспективы.
Он чувствовал, что его ждут  великие  дела,  и  в  уверенности  за  свое
будущее позволил себе влюбиться.
   Случилось это следующим летом,  когда  армия  возвращалась  домой  из
похода на  Болонью,  значительно  поредевшая:  часть  войск  осталась  в
покоренных городах, а немалые силы герцог послал к Пьомбино. Сам  Чезаре
Борджа  обосновался  в  милом  городке  Лояно,  ожидая  ответа  Синьории
Флоренции на свою просьбу пропустить войска через Тоскану  и  размышляя,
как с наименьшими потерями разделаться с городом-крепостью  Сан-Часкано,
защитники которого не желали сдаваться, несмотря на падение Фаэнцы.
   Этот  Сан-Часкано  занозой  сидел  в  теле  новых  владений  герцога.
Раздавить его не  составило  бы  труда,  двинув  на  него  всю  армию  и
продержав две или три недели под непрерывным огнем бомбард. Но не было у
герцога этих недель. Папа требовал его возвращения в Рим. Король Франции
нуждался в его  поддержке  в  войне  с  Неаполем,  так  что  не  мог  он
обрушиться всей мощью на непокорных жителей крошечного городка.  Не  мог
бросить на его осаду даже сильного отряда, так  как  войска  требовались
под Пьомбино.
   Таким  образом  для  штурма  Сан-Часкано   оставались   лишь   части,
расквартированные в Романье, довольно малочисленные, и  взять  город  он
мог лишь хитростью, потому-то тщательно обдумывал  свой  следующий  шаг.
Недостатком хитрости герцог не страдал и ждал лишь  подходящего  случая,
который и не замедлил представиться  благодаря  тому,  что,  находясь  в
Лояно, наш юный Ферранте  воспылал  любовью  к  Кассандре,  единственной
дочери главы рода Дженелески.
   Впервые капитан увидел ее в церкви Благовещения,  куда  он  заглянул,
чтобы полюбоваться знаменитой фреской мессера Масаччио, ибо почитал себя
поклонником изящных искусств и, очевидно, какое-то время  изучал  работу
знаменитого мастера, хотя мы и не знаем, понравилась ли она ему или нет.
Ибо очень скоро образ Кассандры  из  дома  Дженелески  полностью  затмил
мадонну кисти мессера Масаччио.
   Из церкви он вышел на закате дня, и не имело смысла  спрашивать  его,
какого  цвета  покрывало  мадонны  на  картине,  которую   он   лицезрел
несколькими часами раньше. Зато с мельчайшими подробностями Ферранте мог
бы описать особенности наряда живой мадонны, которую  буквально  пожирал
взглядом. И говорил бы с вдохновением, разве что  не  стихами.  Впрочем,
любовь с первого взгляда обращает в поэта и самого сурового мужа.
   К  сожалению,  он  не  смог  поделиться  с  дамой  обуревавшими   его
чувствами, ибо ее сопровождала пожилая женщина, которая не допустила бы,
чтобы кто-либо, а тем более  полный  незнакомец,  начал  признаваться  в
любви той, кого она охраняла.
   Прежде всего внимание капитана  привлекла  походка  Кассандры.  А  уж
потом, потрясенный красотой  девушки,  он  и  думать  забыл  о  творении
Масаччио: искусство потерпело поражение в  соперничестве  с  открывшимся
Ферранте творением природы.
   Ферранте достало ума первым приспеть к чаше со святой водой,  окунуть
в нее руку и галантно  предложить  даме  прикоснуться  к  блестевшим  на
пальцах капелькам. Кассандра не отказала кавалеру в любезности,  скромно
потупив очи,  но  до  того  одарив  его  взглядом,  едва  не  ослепившим
Ферранте.  Он  даже  попятился,  наткнувшись  спиной  на   стоявшую   на
порфировом  пьедестале  чашу,  и  не  заметил,  что  заслонил  дорогу  к
последней пожилой женщине. И дуэнья злобно глянула на молодого красивого
капитана, помешавшего ей выполнить святой долг.
   В сгущающихся сумерках  женщины  пересекли  маленькую  площадь  перед
церковью, а Ферранте так и застыл у дверей, глядя им вслед. И  видел  он
не их спины, но овальное личико цвета старой слоновой кости, обрамленное
блестящими черными волосами в золотой сеточке, губы, алые, как  лепестки
цветов граната, глаза, синие, как Адриатика, единственный взгляд которых
пронзил его насквозь.
   Наконец он шевельнулся. И двинулся за женщинами,  уже  свернувшими  в
одну из узеньких улиц. В  такое  время,  решил  он,  негоже  молоденькой
девушке находиться вне дома под охраной  всего  лишь  дуэньи.  В  городе
полно  солдат,  агрессивных  швейцарцев,  горячих  гасконцев,  страстных
испанцев, развеселых итальянцев. И дажже железная дисциплина  герцог  не
могла спасти девушку от последствий встречи с подобной братией, особенно
ночью. Ферранте похолодел от мысли о  тех  оскорблениях,  которым  может
подвергнуться невинное создание, и ускорил шаг.  Догнал  женщин  и,  как
оказалось, в самое время.
   Четверо мужчин, он  узнал  в  них  кавалеристов  своего  отряда,  шли
навстречу цепью, взявшись за руки,  во  всю  ширину  мостовой.  Девушка,
испугавшись, уцепилась за руку своей старшей спутницы. Солдаты же сыпали
солеными шуточками и уже готовились взять женщин в кольцо,  когда  сзади
послышались быстрые шаги, звяканье шпор и суровый  голос,  которому  они
подчинились незамедлительно, освободив женщинам путь.
   Дуэнья подняла  голову  и  увидела  высокого  капитана,  чуть  раньше
подавшего святую воду ее госпоже. На лице ее отразилось облегчение,  ибо
и на нее  произвело  впечатление  столь  резкое  изменение  в  поведении
солдат, но тут же оно уступило  место  сомнению  в  искренности  мотивов
вмешательства незнакомца.
   А Ферранте, со шляпой в руке, уже галантно кланялся юной Кассандре.
   - Мадонна, вы можете продолжить свой путь, но для вашей  безопасности
я предпочел бы сопроводить вас. В Лояно  слишком  много  солдат,  а  мое
присутствие избавит вас от неприятных встреч.
   Но  ответила  дуэнья,  прежде  чем  девушка  успела  открыть  рот,  и
Ферранте,  мечтавший   услышать   ангельский   голосок   девушки,   даже
рассердился.
   -  Мы  уже  почти  пришли,  мессер.   Братья   мадонны,   несомненно,
отблагодарят вашу светлость.
   - Я не требую благодарности, -  отмахнулся  Ферранте  и  добавил  уже
мягче:
   - И сочту за честь, если мадонна позволит мне сопровождать ее.
   И вновь дуэнья опередила девушку  с  ответом,  навязчивость  капитана
представлялась ей все