ся.  Мы  должны  ходить   по
струночке, а губернатор, словно заботливая няня,  следит,  чтобы  мы  не
поломали игрушки. Идем не менее Италия его терпит!
   Франческо вскинул руки к потолку, словно призывая в  свидетели  своей
правоты небожителей.
   - Этот Шипионе, мозгляк, ничтожество, отравляет нам жизнь.  Но  я  не
могу нанять бандита, чтобы перерезать ему горло, потому что губернатор и
закон стоят на страже, а наказание грозит не  только  бандиту,  -  вновь
кулак его врезался в открытую ладонь, как бы подчеркивая его возмущение.
- Не только бандиту,  но  и  тому,  кто  его  нанял,  сколь  бы  высокое
положение ни занимал он в  обществе.  И  это...  это  свобода!  Правовое
государство!
   Он выругался, пожал плечами и  вновь  уселся  за  стол,  обессиленный
всплеском эмоций.
   Америго лишь улыбнулся.
   - Все это мне известно. Но я никак не возьму в толк, чем поможет тебе
поднятая тобой же буря в стакане воды? Закон есть закон,  к  нему  нужно
приспосабливаться. Я рассчитываю на твою помощь, Франческо.
   - Но я не знаю, как тебе помочь.
   - Ты что-нибудь придумаешь, Чекко. Обязательно придумаешь. Ты умен  и
расчетлив. Я в тебя верю. И помни, как только я женюсь  на  Беатрис,  ты
получишь обещанное вознаграждение.
   Франческо наконец-то понял, что от Америго ждать ему  нечего.  Или  у
того полностью отсутствовало воображение, или, что  представлялось  куда
более вероятным, поставив цель, он  старался  не  предпринимать  никаких
усилий для ее достижения, дабы в случае неудачи его не могли обвинить  в
соучастии. И хотел он  лишь  одного  -  чтобы  Франческо  обеспечил  ему
свадьбу с Беатрис дельи Омодей. Остальное,  то  есть  все  промежуточные
стадии, целиком лежали на совести Франческо. Америго не считал возможным
расплачиваться с приятелем половиной приданого будущей жены да при  этом
рисковать чуть ли не головой.
   И  Франческо  не  оставалось  ничего   другого,   как   смириться   с
довольно-таки банальной мыслью: никто ему не поможет, кроме себя самого.
   Хотелось бы, конечно, воспользоваться услугами  наемного  убийцы,  но
последних оставалось все меньше и меньше во владениях Борджа.  При  этом
едва ли кто из них под пыткой не выдал бы  имя  своего  работодателя.  А
пример того, к чему это приводит, еще стоял у Франческо  перед  глазами.
Не прошло  и  двух  недель,  как  его  близкий  друг  нанял  такого  вот
головореза, чтобы свести счеты со своим  врагом.  Головореза  выследили,
схватили,  вызнали  у  него  фамилию  приятеля  Франческо.  Которого   и
повесили, несмотря на знатность рода,  рядом  с  бандитом.  И  Франческо
никак  не  устраивала  подобная  участь,  несмотря  на  все   нетерпение
кредиторов.
   Но вот в голове его сверкнула светлая мысль: избавиться  от  Шипионе,
во всяком случае, развести его и Беатрис, без кровопролития. А для этого
следует  пробудить  в  дяде,  старом  графе  Омодее,  чувство  отцовской
ответственности за дочь.
   На следующий день он отправился к графу и  нашел  его  в  библиотеке,
среди сокровищ разума, которые значили для  него  больше  чести  дочери,
семьи  да  и  всего  остального.  Седоволосый  граф  встретил  Франческо
холодно: он читал "De  Rerum  Natura"    Лукреция,
книгу, только что выпущенную печатной фабрикой, построенной в  Фано  под
патронажем Чезаре  Борджа.  Естественно,  появление  племянника  его  не
обрадовало. Он вообще не любил этого щеголя и мота,  а  когда  Франческо
начал учить старого графа, как  присматривать  за  дочерью,  тот  просто
рассвирепел.
   - Я пришел, чтобы  поговорить  с  вами  о  Байс,  -  напористо  начал
Франческо.
   Граф сдвинул роговые очки на лоб, заложил пальцем  страницу,  которую
читал, и посмотрел на племянника.
   - О Байс? А какое тебе до нее дело?
   - Во-первых, я ваш  племянник,  во-вторых,  -  Омодей,  так  что  мне
небезразлична семейная честь.
   Брови графа сошлись у переносицы.
   - И кто назначил тебя хранителем семейной чести? -  не  без  ехидства
поинтересовался он.
   - Мать-природа, мой господин, - последовал решительный ответ, - когда
я появился на свет в роду Омодеев.
   - Ах, природа, - покивал граф. - А я-то подумал, что твои кредиторы.
   Франческо даже покраснел. Он не ожидал, что  граф,  столь  увлеченный
книгами, в курсе его дел.
   - Так что ты хотел мне сказать? - продолжил старик.
   - Байс слишком вольно трактует свободу, которую вы  даровали  ей.  Ей
недостает скромности, которую мы ценим в наших девушках.  Ее  имя...  ее
честное имя в опасности. Один из солдат Чезаре Борджа...
   - Ты имеешь в виду Бальдассаре Шипионе, не  так  ли?  -  прервал  его
граф.
   От изумления у Франческо отвисла челюсть.
   - Вы... вы знаете?
   - Еще бы. Ты опоздал на час.
   - На час? Куда? - Франческо отказывался что-либо понимать.
   - Со своими предупреждениями о Байс и капитане. Они обручены.
   - Обручены?
   - Вот именно, -  граф  явно  наслаждался  недоумением  племянника,  к
которому, как уже указывалось выше, не питал добрых чувств. - Час  назад
ее капитан приходил ко мне по этому самому делу. Отличный парень, Чекко,
да еще и образованный. Он и принес мне эту книгу Лукреция.  Удивительное
произведение. Сколь убедительно доказывает Лукреций, что в  природе  все
взаимосвязано. Надо бы тебе почитать эту  книгу,  раз  ты  относишься  к
природе с таким пиететом.
   Франческо охватила ярость.
   - И вы продали дочь в обмен на эту паршивую  книжонку?  -  воскликнул
он.
   - Дурак ты, Франческо, - вздохнул граф. - Шипионе женится на Байс.  А
мне тебе сказать больше нечего.
   - Но у меня есть!
   - Так пойди куда-нибудь еще, там и выговорись, черт бы  тебя  побрал!
Ты прервал меня на самом интересном месте. Пойди к своим кредиторам. Они
с удовольствием выслушают тебя.
   Но Франческо не сдвинулся с места.
   - Да что вы знаете об этом Шипионе?
   Старший  Омодей  обреченно  вздохнул,  чувствуя,  что  отделаться  от
племянника ему не удастся.
   - А что я знаю о любом другом человеке? Он не только отличный солдат,
но и обладает глубокими научными знаниями, а такое сочетание в наши  дни
ой как редко и характеризует его с самой лучшей стороны. Кроме того,  он
любит Байс, а Байс любит его. Так дай им Бог счастья.
   - Ха! - в смехе Франческо не слышалось веселья.  -  Ха!  Но  кто  он?
Откуда? Из какой семьи?
   Последний вопрос сорвался с губ Франческо разве что от отчаяния.  Еще
не договорив, он понял, что проиграл. Упоминание о семье редко  задевало
какие-то струны в душе чинквичентолиста .  Семья,   игрушка,   еще
привлекавшая  своей  новизной  остальную  Европу,  в  шестнадцатом  веке
перестала существовать для просвещенного итальянца, который теперь судил
о людях лишь по личным достоинствам.
   А если вспомнить, что Франческо оторвал графа от Лукреция, нет  нужды
удивляться, что последний лишь пренебрежительно фыркнул.
   - Если б ты читал Лукреция, Франческо, то  куда  меньше  думал  бы  о
семье.
   - Я не читал Лукреция, как, впрочем, и весь мир не открывал его книг,
но...
   - Если б ты читал Лукреция, то меньше бы думал и о мире.
   - Но я его не читал! - взорвался Франческо.
   - А если бы прочел, понял бы, что с ним мне общаться куда интереснее,
чем с тобой. Так что иди с миром, Франческо, и не мешай мне  насладиться
мудростью древних.
   И Франческо ушел, раздосадованный. Его переполняли отчаяние и ярость.
Не повидаться ли вновь с Америго, подумал он, но с ходу отмел эту мысль.
Толку не будет. Поиски мирного пути привели его в тупик. И избавиться от
этого авантюриста, открыв путь для Америго, естественно, не  без  выгоды
для себя, он мог,  лишь  прибегнув  к  испытанному  средству:  мечу  или
кинжалу. Франческо побледнел. Решиться на убийство он не мог. Ему мешало
слишком живое воображение, ибо он буквально почувствовал, как  сжимается
петля на его шее.
   Значит, оставалась дуэль. Он подстережет капитана и  заставит  первым
обнажить меч. И никто не посмеет  обвинить  его  в  убийстве,  поскольку
зачинщиком был не он. А если капитан убьет его? Нельзя исключить и такую
возможность, а его кредиторы,  с  горечью  подумал  Франческо,  в  любом
случае останутся в выигрыше, ибо после его смерти им достанется и дом, и
все еще принадлежащие ему земли.
   Уже спустилась ночь, а он по-прежнему бился над неразрешимой задачей.
И вспомнил-таки, что столкнулся с  похожей  ситуацией  в  книге  Лоренцо
Валлы. Читать Франческо не любил,  но  этот  писатель  ему  нравился,  и
иногда на ночь он пролистывал его книгу.
   Вот и теперь Франческо достал ее из сундука и раскрыл на  нужной  ему
странице. Речь там шла об убийстве и мотивах, его оправдывающих.
   Валла писал:
   "Возьмем, к примеру,  мессера  Ринальдо  ди  Пальмеро,  дворянина  из
Тосканы, его наверняка  помнят  многие  из  читателей,  который  поздней
ночью, услышав голоса в спальне своей сестры, зашел туда, чтобы  увидеть
ее в объятьях кавалера, некоего мессера Лиджио д'Асти. Мессер  Ринальдо,
ослепленный праведным гневом, выхватил кинжал и заколол их  обоих,  дабы
их кровью смыть позор с  их  дома.  И  суд  оправдал  мессера  Ринальдо,
посчитав, что его деяние абсолютно правомерно.
   Такое  убийство  с  самых  древних  времен  не  подлежит   наказанию.
Неотъемлемое право  каждого  мужчины  -  убить  того,  кто  без  всякого
уважения относится к чести его ближайших родственниц, при  условии,  что
он застал обидчика на месте преступления".
   Франческо отложил книгу, надолго задумался. "На месте  преступления".
О, подчеркивал Валла, в этом-то и вся сложнсть.  Только  при  выполнении
этого условия убийца мог  избежать  виселицы,  ибо  в  этом  случае  мог
неопровержимо доказать вину убитого.
   То есть не оставалось ничего другого,  как  глубокой  ночью  заманить
Шипионе в дом Беатрис, застать его врасплох и поразить ударом кинжала  в
сердце. И тогда никто не посмеет обвинить его в предумышленном убийстве.
Пусть Беатрис ему не родная сестра, но родство достаточно близкое,  чтоб
требовать для себя право постоять за честь Омодеев.
   Но как... как заманить Шипионе в западню?
   И тут его осенило. Ему открылась истина! Чудовищный план зародился  в
его мозгу. Но Франческо не собирался отступиться от него, поскольку  так
и только так мог достигнуть желанной цели.
   Он встал, потянулся,  как  после  тяжелой  работы,  и  удовлетворенно
рассмеялся.
   Поутру он вновь вернулся к составленному накануне  плану.  Утро,  как
известно, вечера мудренее, но и  проснувшись,  он  не  нашел  изъянов  в
найденном   решении.   Наоборот,   оно   показалось   ему   еще    более
привлекательным, он находил в нем все новые достоинства,  которых  ранее
просто не замечал.
   Едва ли он смог бы найти более оптимальный вариант. И суд  Борджа,  а
то действительно был суд, не имел оснований для того, чтобы признать его
виновным. И никто не поставил бы под сомнение его  мотивы,  несмотря  на
то, что он выказывал к Шипионе личную неприязнь. Присутствие  Шипионе  в
спальне монны Беатрис глубокой  ночью  -  вот  ответ  на  любой  вопрос,
оспаривающий правомерность его поступка.
   Довольный собой, еще бы, столь ловко  вывернуться  из,  казалось  бы,
безвыходной ситуации, он уже собрался к Америго, чтобы поделиться с  ним
озарившей  его  блестящей  идеей,  но  остановило  Франческо  тщеславие,
подсказавшее, что лучше обождать. И прийти к Америго не просто с планом,
но воплотив его в жизнь. Как изумится  Америго!  Как  будет  восхищаться
изобретательностью друга!
   Дома он провел весь день,  обдумывая  мельчайшие  детали,  и  лишь  в
десять вечера, завернувшись в плащ, с мечом и кинжалом вышел на улицу  в
сопровождении слуги. Тот нес факел, освещая путь своему господину.
   Быстрым шагом они добрались до калитки в стене,  окружавшей  сад,  из
которой днем раньше вышел Шипионе, толкнул ее, но калитка  оказалась  на
запоре. Стена же возвышалась на десять футов. Франческо  приказал  слуге
затушить факел, а самому стать к стене, забрался ему на плечи, схватился
за верх. Силы ему хватало, он подтянулся на руках и мгновение спустя уже
сидел на стене верхом. Затем опустился на руках  и  спрыгнул  на  мягкую
траву.
   Отодвинул  засов,  впустил  слугу,  и   вместе   они   двинулись   по
благоухающему ночными ароматами саду. Маяком им служил свет в  одном  из
окон мезонина. Франческо знал, что  комнатка  эта  примыкает  к  спальне
Беатрис. Дверь из нее выводила на широкий гранитный балкон, от которого,
скрытые плющом, в сад сбегали ступени лестницы.
   У ее подножия Франческо остановился,  оглядел  дом.  Кромешная  тьма,
если не считать окна Беатрис, то есть все уже улеглись спать. Правда, он
не мог видеть окон библиотеки, выходящих на улицу. Скорее всего  дядюшка
погружен в свои занятия. Оторвать его от них не так-то легко,  да  и  не
собирался.  Франческо  беспокоить   почтенного   старца,   не   довершив
задуманного.
   Приказав слуге дожидаться его внизу, Франческо взбежал по ступеням на
балкон. Тут он уже не таился. Громко топал, задевал ножнами о гранит.  И
еще  не  преодолел  и  половины  лестницы,  как  увидел,  что   портьеры
раздвинулись, стеклянная дверь открылась, и послышался голос его кузины:
"Кто здесь?"
   - Это я, Байс, - ответил он дрожащим, словно от волнения  голосом.  -
Я... Франческо, - он добрался до балкона и остановился перед ней. - Твой
отец дома? У меня важные новости.
   Беатрис  посторонилась,  давая  ему  войти.  Удивленно  оглядела  его
миловидная девушка с черными волосами и белоснежной кожей,  свойственной
всей женской половине Омодеев.
   - Странное ты выбрал время. Отец в библиотеке. Сейчас я позову его.
   - Разве я не сказал, что у меня  важные  новости,  Байс?  -  дрожь  в
голосе стала еще заметнее. - Оставь отца в покое. Новости  эти  касаются
только тебя.
   - Меня? - в нежных глазах мелькнуло  недоверие.  Она  знала,  что  ее
кузен не прочь солгать или обмануть. Отец  не  раз  предупреждал  ее  об
этом.
   - Да, тебя, - Франческо рухнул  на  ближайший  стул,  шумно  выдохнул
воздух, начал обмахиваться бархатной шляпой. - Я... я пробежал  чуть  ли
не милю, чтобы успеть вовремя.
   Франческо удалось войти  в  роль.  Его  усталость,  волнение  Беатрис
приняла за чистую монету,  и  в  се  сердце  шевельнулась  тревога.  Она
застыла у окна, в белом халате, открытом на шее, перехваченном на  талии
золотым поясом с черепаховой пряжкой. Черные  волосы  она,  готовясь  ко
сну, заплела в две косы.
   Все идет как по писаному, отметил про себя Франческо. И сколь  удачно
выбран час его прихода к кузине!
   Она смотрела на него, широко раскрыв глаза,  затаив  дыхание,  ожидая
объяснений.
   Франческо же не спешил, играя на ее страхах, нагнетая тревогу.
   - Чашу вина! - взмолился он. - Глоток воды! Пить! О, Господи, дай мне
попить!
   Крик его сорвал Беатрис с места. Она метнулась к комоду и  налила  из
кувшина с тонким горлом чашу вина.
   - Как ты попал сюда? - спросила нетерпеливо.
   - Какая разница, - отмахнулся Франческо. - Главное - с чем я  пришел,
- и он залпом осушил чашу.
   Она же смотрела на него, не решаясь спросить, в чем  же,  собственно,
дело.
   - Речь пойдет о мессере Бальдассаре Шипионе.
   Беатрис вздрогнула.
   - Что... что с ним?
   Глаза его сузились.
   - Я знаю, что вы собираетесь пожениться. Твой отец сказал  мне  вчера
об этом. Отсюда и моя спешка, стремление побыстрее сообщить тебе о  том,
что может случиться, - и вот тут Франческо нанес решающий удар.  -  Этой
ночью капитана Шипионе хотят убить!
   - Святая Мария! - ахнула Беатрис, прижав руки к  груди.  И  последние
остатки  недоверия  к   кузену   растворились   в   страхе   за   своего
возлюбленного. Лицо ее побледнело,  дыхание  участилось,  казалось,  она
вот-вот грохнется без чувств.
   - Крепись, Байс! Крепись! - поспешно  воскликнул  Франческо.  Обморок
Беатрис не входил в его планы. - Еще есть время спасти его,  иначе  меня
бы не было здесь!
   С неимоверным усилием Беатрис сумела совладать  со  своими  страхами,
для чего ей пришлось призвать на помощь здравый смысл.
   - Но почему, почему ты терял время, разыскивая меня?  Тебе  следовало
со всех ног бежать к губернатору.
   - К нему? Рамиресу? - Франческа пренебрежительно рассмеялся. -  Он  и
так залез в это дело по самые уши.
   - Рамирес? - воскликнула Беатрис. - Но это невозможно!
   - Вот тут ты не  права,  -  Франческо  покачал  головой.  -  Те,  кто
пользуется расположением герцога, не могут рассчитывать на любовь коллег
по службе. Рамирес опасается, что Шипионе назначат на его место. Зависть
и ревность движут такими, как Рамирес. Он пальцем  о  палец  не  ударит,
чтобы остановить врагов Шипионе, и сегодня с ним могут расправиться.
   В услышанное не верилось. Тем более Беатрис не забыла  предупреждение
отца. Но она гнала сомнения прочь, ибо  боялась,  что  ее  ошибка  может
стоить  жизни  Бальдассаре.  Однако  ей  никак  не  удавалось   побороть
инстинктивное недоверие к кузену.
   Поэтому, кое-как подавив тревогу, Беатрис перешла в наступление.
   - А с чего такая забота о человеке, которого ты ранее  и  на  дух  не
выносил, Франческо? По мне, тебе пристало быть в числе его убийц,  а  не
спасителей.
   Он ответил сердитым взглядом и тут же вскочил.
   - Господи, дай мне терпения! Ох уж эта женская  логика!  Самое  время
обсуждать мотивы моего поведения, когда твоему возлюбленному с минуты на
минуту могут перерезать горло. Клянусь Богом, Байс,  я  могу  не  любить
мужчину, на котором ты остановила свой выбор. Но должен ли я желать  ему
смерти?
   - И все же, столько хлопот ради...
   - Слышишь ли ты ее, пресвятая дева! Ты думаешь, я забочусь о нем? Ба!
- Франческо щелкнул пальцами. - Да мне наплевать, что бы они  с  ним  не
сделали. Я тревожусь из-за тебя. Не хочу, чтобы ты  овдовела,  не  выйдя
замуж. Разве я не имею на это права, Байс? Но нет, я  вижу,  ты  мне  не
веришь. А раз так, мне, похоже, пора и откланяться.
   И, изобразив на лице  горечь  и  обиду,  Франческо  запахнул  плащ  и
направился к двери на балкон. Вот тут Беатрис обуял ужас, она  метнулась
следом, схватила его за руку.
   - Нет, Франческо, подожди! Я ошиблась... ошиблась в тебе!
   Он с  неохотой  остановился,  на  лице  его  все  еще  лежала  печаль
незаслуженной обиды.
   - Сможешь ли ты оказать мне услугу? Поможешь ли спасти его?
   - А зачем, спрашивается, я пришел к тебе? -  с  достоинством  ответил
Франческо. - Они не нападут на него до полуночи.
   - Полночь! - ахнула Беатрис. - Остается лишь час.
   - Времени вполне достаточно для того, что тебе должно сделать.
   - Мне? Да что я могу? Чем я защищу его? - она не могла  найти  ответы
на свои же вопросы, поэтому с надеждой смотрела на Франческо.
   - Ты должна укрыть его от врагов до того, как они  проникнут  в  дом,
где он сейчас живет, на Цокколанти. Вызови его сюда и  спрячь  до  утра,
пока не минует опасность. Тогда  он  призовет  солдат  и  позаботится  о
собственной безопасности.
   Беатрис в ужасе отпрянула.
   - Спрятать его здесь? Здесь?! Франческо, ты сошел с ума?
   Он мрачно посмотрел на кузину, л сколько же презрения увидела  она  в
его взгляде.
   - Так, значит, ты его любишь? На каждом шагу ты громоздишь все  новые
препятствия. А почему не здесь? Ты скоро станешь его женой.
   Щеки Беатрис окрасились румянцем, а когда он спал, стали еще бледнее.
   - Франческо, - голос ее окреп, - если ты хочешь услужить мне и спасти
жизнь Бальдассаре, ты можешь это сделать, не ставя под угрозу мою честь.
Иди к нему. Предупреди об опасности, приведи к  себе  домой,  где  он  я
переждет до утра. Иди... и извести меня, что вы укрылись от врагов. Я не
лягу спать, пока не получу от тебя весточки.
   Франческо не тронулся с места, взгляд его не покидал лица Беатрис, но
презрение сменилось жалостью, а на губах заиграла легкая улыбка.
   - Жестокому испытанию подвергаешь ты мое терпение. Клянусь Богом,  не
доходит до меня, как это капитан мог влюбиться  в  такую  дуру!  -  и  с
неожи