й
наготе необыкновенно безжизненно. Ветхая развалюха принадлежала вдове  Грссе
и ее незамужней  сестре. Тюилье занимал две комнаты  на первом этаже. Беглый
осмотр  спальни  убедил Андре-Луи, что ею можно  не заниматься. Он  прошел в
гостиную, где Тюилье, очевидно, держал бумаги, связанные с его деятельностью
на  посту  председателя  революционного  комитета. Андре-Луи  с любопытством
оглядел   книжные   полки.   "Общественное   управление",  несколько   томов
Вольтеровой "Эпохи Людовика XIV",  одна или две работы по философии, перевод
Овида, экземпляр "Романа о Розе" и многое другое. Занятный ассортимент.
   Письменный стол стоял у окна. На нем лежали какие-то  бумаги. Андре-Луи
бегло их просмотрел. Ничего важного  они из себя не представляли.  Он открыл
два выдвижных ящика. Их содержимое представляло еще меньший интерес.
   Андре-Луи  и  неотступно следующие  за  ним  мэр и Буассанкур перешли к
бюро, стоявшему в глубине стенной ниши. Оказалось, что бюро заперто на ключ.
   Взломав замок,  Андре-Луи  сел и начал просматривать бумаги. Мэр по его
приглашению придвинул стул  и устроился подле гражданина агента. Буассанкур,
стоявший по другую  сторону от Андре-Луи, помогал разбирать содержимое бюро,
следуя указаниям молодого человека.
   Декабрьский день  давно угас. Три часа  работы при  свечах  в холодной,
неопрятной  комнате оказались небесплодными. Результатом  энергичных поисков
стала тоненькая пачка  документов,  которую  Буассанкур  перевязал тесемкой.
Наконец  бюро  закрыли,  и  мэр,  по  распоряжению Андре-Луи  его  опечатал.
Опечатали они и обе комнаты Тюилье, сообщив  перепуганной вдове  Грассе, что
их  нельзя  открывать  до  поступления  официального   приказа  от  Комитета
общественной безопасности.
   После  этого  вся  троица вернулась  в  "Красный  колпак",  где  хозяин
поспешил развести огонь, дабы гражданин агент мог согреть августейшие члены.
Тут  Андре-Луи и  мэр  ознакомились  с  изъятыми  документами  подробнее,  а
Буассанкур,  изображающий   секретаря,  делал   записи  по  указанию  своего
начальника.
   Самым  крупным  трофеем  оказалось послание Сен-Жюста,  которое  Тюилье
неосмотрительно сохранил вопреки  приписке  с просьбой немедленно уничтожить
письмо.  Оно было написано  месяц  назад  и  состояло из  умышленно туманных
выражений.  Имя Торина там  не  упоминалось. Но  в свете последующих событий
выяснилось,  что  тумана  в  письме  недостаточно;  во  всяком  случае,  оно
оставляло  очень  серьезные  сомнения по  поводу  обвинения,  предъявленного
Торину при аресте.
   "Если  этот  Панталоне,  -  писал Сен-Жюст, - не прекратит визжать, это
может  обернуться  для   меня  серьезными   неприятностями.  Добродетель   и
целомудрие  чрезвычайно  популярны  в  последнее  время,  и  я,  естественно
выступаю в их  защиту. Выводы  делай сам.  Я  сказал достаточно, чтобы  тебе
стала понятна щекотливость сложившегося положения.  Не уверяй меня, что  все
можно уладить  традиционным способом. Даже если я так поступлю, этот человек
все равно постарается мне навредить. Нужно обеспечить его молчание. Надеюсь,
твоя   изобретательность  поможет  тебе  найти   выход.  При   необходимости
посоветуйся с Б.С.Ж. Вы оба можете рассчитывать на мою благодарность
   С братским приветом,
   навечно твой друг
   Ф. Сен-Жюст."
   Андре-Луи прочитал письмо  вслух  и стал  выпытывать  у  мэра сведения,
которые позволили бы расшифровать содержащиеся в послании намеки.
   -  Панталоне  в комедии - всегда  обманутый муж. Следующая фраза письма
подтверждает,  что  речь  идет  о  рогоносце.  Кто  из  рогоносцев здесь,  в
Блеранкуре, может поставить в неудобное положение представителя Сен-Жюста?
   Вопрос перепугал мэра  до  крайности.  С  тем же успехом Андре-Луи  мог
приставить к его голове пистолет. Но как ни был напуган Фуляр, от  ответа он
увиливать не стал.
   - Торин.
   - Торин! - Андре-Луи изобразил изумление. - Но это же имя заговорщика!
   - Именно так, - подтвердил мэр.
   - Человек, молчание которого нужно обеспечить. Знаете,  гражданин  мэр,
мне  начинает  казаться, что тут  был  заговор  совершенно необычного  рода.
Тюилье, который якобы этот заговор раскрыл,  не смог объяснить нам, ни в чем
он заключался,  ни кто его составлял,  помимо несчастного  Торина. В чем  же
правда? Какова настоящая история Торина?
   Мэр рассказал все, что ему было известно. В городке ни для кого не было
секретом, что  Сен-Жюст  соблазнил  жену Торина. С  тех  пор,  как гражданин
представитель  уехал  в  Париж, мадам Торин  исчезла,  и  ходила молва,  что
Сен-Жюст забрал ее с собой.
   Буассанкур быстро строчил,  сокращая слова,  чтобы поспеть за рассказом
мэра.
   -  Поучительная   история  о  человеке,  который  "выступает  в  защиту
добродетели  и  целомудрия",  -   прокомментировал  Андре-Луи  и  перешел  к
следующему вопросу.
   -  Теперь  этот  Б.С.Ж.  Здесь  есть  две  записки,  подписанные  этими
инициалами.  В первой  Б.С.Ж.  предлагает  арестовать  какое-то лицо,  какое
именно, он не называет. Во второй, отвечая, по всей видимости, на вопрос, он
пишет: "Откуда я знаю, что тебе с ним делать? На  твоем месте я  бы отправил
его в Суассон,  на гильотину". Возможно,  он имеет в виду несчастного Торна.
Кто этот Б.С.Ж.? Вы не догадываетесь?
   - Должно  быть, это Бонтам; некий тип, живущий в Шоме. Он называет себя
Бонтам Сен-Жюст.
   - Называет себя? Как вас понимать?
   - Он какой-то родственник представителя Сен-Жюста. Несомненно, он имеет
право называть себя так. Но чаще его зовут просто Бонтам.
   - Чем он занимается?
   - По профессии он - коновал. Но сейчас фермерствует.  Он якобы приобрел
недавно эмигрантское поместье.
   - Что подразумевается под вашим "якобы"? Купил он поместье или нет?
   -  Вероятно,  купил. Но  я никогда не  слыхал,  чтобы  у него  водились
деньги.
   Андре-Луи  вскинул  на  мэра глаза.  На  его  лице появилось  выражение
охотника, напавшего на след.
   - Это интересно. У парня нет денег, и все же он покупает землю.
   - О,  и  много земли! Он  скупил все  вокруг  Ля  Боса. Чертовски много
земли!
   Гражданин агент погрузился в задумчивость.
   -  Возможно,  нам  придется  поговорить  с  этим   загадочным  Бонтамом
Сен-Жюстом, - сказал он наконец. - Пусть объяснит эти записки. - И он сменил
тему. - возвращаясь к Торину, что вы можете о нем сказать?
   -  Ничего хорошего.  Никчемная личность,  пьяница, бил  жену. Никто  не
осуждал бедняжку, когда та уехала с гражданином Сен-Жюстом.  Вот  почему  об
этой истории мало судачат. Никто не пожалел Торина, когда его схватили.
   Андре-Луи посуровел.
   -  Как  бы  он  себя ни  вел,  это не  оправдывает  тех,  кто  пытается
расправиться с ним руками закона, прибегнув к ложному обвинению.
   - Я этого не говорил, гражданин агент, - испуганно проблеял мэр.
   - У него есть родственники?
   - Замужняя  сестра.  Она  тоже  перехала в Шом.  А здесь  живет  кузина
Торина.
   -  Ну  что же, - Андре-Луи встал. - Отложим наше дело на завтра. Теперь
уже  почти полночь. Зайдите  ко  мне завтра  в  девять утра,  гражданин мэр.
Буассанкур, спрячьте эти документы в надежное место.
   Усталый  Фуляр  откланялся, радуясь  возможности  избавиться наконец от
присутствия страшного агента Комитета общественной безопасности.
   Андре-Луи и Буассанкур улыбнулись друг другу.
   - Ну и стремительны же вы! - восхитился Буассанкур.
   -  Такова  роль  Скарамуша.  Он добивается  успеха  быстротой  натиска.
Немедленный  арест  Тюилье был  необходим,  иначе  он успел  бы  снестись  с
Парижем. Остальное -  просто  подарок судьбы. Самая большая наша  удача. Нам
удалось обнаружить нить, которая ведет к гражданину Бонтаму. Или я ничего не
понимаю, или нас ждут великие открытия. Я и не рассчитывал на такое везение,
когда отправлялся в Блеранкур.
   Андре-Луи оказался  прав.  Их действительно  ждали великие открытия. На
следующее  утро они  в сопровождении мэра,  коменданта  и  небольшого отряда
национальных  гвардейцев  отправились верхом в Шом. Вскоре после десяти  они
подъехали  к воротам  миниатюрного,  но изящного шато, одного  из  последних
приобретений Бонтама, где тот  и обосновался. Прежнего владельца, виконта де
ля  Бос  несколько  месяцев  назад  гильотинировали,  а  законный  наследник
прозябал где-то в изгнании.
   Привлеченный шумом, собственной  персоной вышел во  двор, узнать, кто к
нему пожаловал.  Молодой человек  в крестьянской одежде,  высокий и сильный,
имел  заметный изъян  во  внешности. Его  широкое  полное  лицо  было  почти
совершенно лишено  подбородка, в  результате чего  он производил впечатление
глуповатого  и  слабохарактерного  субъекта.  Но,  когда  комендант  объявил
Бонтаму, что по приказу  Комитета  общественной  безопасности, он арестован,
молодой  человек прибег к  весьма крепким выражениям, которые снимали с него
подозрения в  слабости  характера Он осыпал приехавших  угрозами и вопросами
типа: не сошли  ли они, случайно с ума, понимают ли, что делают, знают ли  о
его родстве  с представителем Сен-Жюстом, отдают ли себе  отчет,  что с ними
станет, когда представитель  узнает  об этой  вопиющей  ошибке. И только под
конец своей бурной речи  он  задал вопрос по  существу,  пожелав  узнать, на
каком основании он арестован.
   Андре-Луи стоял перед  Бонтамом в агрессивной позе, его  круглая черная
шляпа с трехцветной кокардой была надвинута на самый лоб.
   -  Основания  будут полностью  установлены,  когда мы  просмотрим  ваши
бумаги.
   Лицо Бонтама изменило цвет и стало каким-то дряблым. Но через мгновение
он справился с собой.
   - Если  вы на  это рассчитываете,  значит, у вас  нет обвинения. Как вы
можете арестовать  меня,  не предъявив обвинения?  Вы  злоупотребляете своей
властью, если, конечно,  вы ею обладаете. Это  грубое нарушение закона, и вы
за него ответите.
   - Для честного человека вы чересчур хорошо знаете  законы, - усмехнулся
Андре-Луи. - И,  как бы  то ни  было,  ваши знания устарели.  Вы  никогда не
слышали о "законе о подозреваемых"? Мы арестовали вас по подозрению.
   - Не усугубляйте свое положение бессмысленным сопротивлением, - добавил
Буассанкур. - Если вам нечего скрывать, то нечего и волноваться.
   Бонтам  воззвал к  мэру,  но  мэр лишь повторил  слова  Буассанкура,  и
помрачневшего и озлобленного арестанта заперли в  одной  из комнат, поставив
охрану к двери и под окном.
   Андре-Луи  не стал  тратить времени  на допрос  домочадцев Бонтама.  Он
пожелал  узнать только, где  гражданин Бонтам  хранит  свои бумаги. Три часа
гражданин  агент с помощниками  обшаривал кабинет.  Мэр  и  Буассанкур  тоже
принимали участие в поисках.  Когда обыск закончился и  Андре-Луи нашел  то,
что искал - несколько записок и пару писем, касающихся покупки земель Ля Бос
-  они сели  обедать.  Домочадцы  выставили на стол  все лучшее  из  запасов
маленького шато: омлет, куропаток и несколько бутылок превосходного  вина из
недурного погреба Бонтама.
   - Да он просто  проклятый аристократ,  этот  Бонтам, - вот единственная
благодарность, которой Андре-Луи удостоил домочадцев за роскошную трапезу.
   Потом он приказал  расчистить стол  и устроил  в  симпатичной столовой,
залитой  зимним  солнцем,  импровизированный трибунал.  На  столе  разложили
бумагу  и перья,  поставили  письменный  прибор.  Андре-Луи  расположился  в
кресле, справа от него - Буассанкур с пером в руке, слева мэр Блеранкура.
   Бонтема,  бледного,  угрюмого и  испуганного  привели  в  столовую  под
стражей. Комендант расположился у двери в качестве официального зрителя.
   Начался допрос. Бонтаму задали  формальные вопросы об  имени, возрасте,
общественном  положении,  месте  жительства   и   роде  занятий.  Буассанкур
записывал ответы. На последний вопрос Бонтам ответил, что он - землевладелец
и фермер.
   - Как давно вы им стали? - последовал неудобный вопрос.
   Бонтам долго колебался, прежде чем ответить.
   - Год назад.
   - А до этого чем вы занимались?
   - Я был коновалом.
   Андре-Луи оценивающе посмотрел на арестанта.
   -  Если я правильно понял, оставленное  вам наследство ничтожно.  Вы  -
человек молодой, гражданин Бонтам. Сколько лет вы были коновалом?
   - Пять или шесть.
   -  Едва  ли  за  это  время  можно нажить состояние.  Но вы были  очень
бережливы, я полагаю. Вам удалось откладывать деньги.. Сколько вы скопили?
   Бонтам раздраженно пожал плечами.
   -  Откуда,  черт  побери,  мне  знать, сколько  я скопил?  Я  не  держу
бухгалтерских книг.
   - Вы к  себе  несправедливы.  Тут  передо мной  достаточно  документов,
показывающих, что бухгалтерия у вас поставлена прекрасно. Не тратьте попусту
мое время, гражданин. Отвечайте, сколько вы скопили?
   Бонтам взбунтовался.
   -  Какое у вас право меня допрашивать?  Вы грязный шпион комитета, а не
судья. Вы не имеете права меня пытать. Может быть, в вашей власти арестовать
меня, хотя  и  в  этом  я  сомневаюсь. Как бы  то  ни  было, когда гражданин
Сен-Жюст прослышит о ваших  художествах, для вас наступят черные минуты, это
я вам обещаю.  А пока, друг  мой, самое  большое,  что  вы  можете сделать -
отправить меня в Париж для суда.  Отправьте же меня, отправьте! Отпоравьте и
будьте прокляты! Я не стану отвечать ни на один из ваших вопросов. Гражданин
мэр, и вы содействуете этому субъекту?  Боже мой!  Берегитесь!  Гильотина  в
Париже работает быстро. Возможно, вам придется  ознакомиться с ее работой за
такой произвол.  Гражданин представитель  Сен-Жюст строго  спросит с  вас за
него. Это не тот человек, с которым можно шутить, и вам следовало бы об этом
знать.
   Пылая  от  охватившего  его  возбуждения,  Бонтам  сделал  паузу, чтобы
перевести дыхание.
   -  Зафиксируйте все,  -  спокойно распорядился  Андре-Луи, обращаясь  к
Буассанкуру. -  Все,  до единого слова. -  Он  дождался,  пока  лжесекретарь
прекратил писать, и снова обратился к арестанту. На этот раз он говорил тихо
и бесстрастно,  без  прежнего  напора,  и,  возможно, по  контрасту  его тон
произвел еще более сильное впечатление.
   - Ваша убежденность  покоится на ложной  предпосылке. Я уже сказал вам,
что  вы  слишком  хорошо  знаете законы, но они устарели.  Если  вы  честный
человек, то поможете мне решить, отправлять вас для суда в Суассон  или нет.
Да-да, В Суассон, не в Париж. Гильотина в Суассоне работает не менее быстро.
А что  до гражданина представителя Сен-Жюста, на защиту которого вы, кажется
рассчитываете, то по ныне  действующим законам Равенства и Братства  ни один
человек  в государстве  не  обладает  достаточной  властью,  чтобы  защитить
преступника. - Тон Андре-Луи стал жестче. - Я повторю: ваши знания устарели.
Вы, по видимому, находитесь под впечатлением, что мы по-прежнему живем в век
деспотов. И еще одно. Позвольте заверить вас:  если вы  не сумеете  рассеять
подозрения,  которые возникли  у  меня при  изучении  ваших  бумаг,  если не
сможете     дать    удовлетворительного    объяснения    неким    загадочным
обстоятельствам,  у  гражданин представителя Сен-Жюста  появятся  куда более
неотложные дела,  чем  ваша защита. Ему придется  держать  ответ за  себя. -
Андре-Луи вдруг стукнул кулаком по столу и с внезапной свирепостью добавил:
   - Республика не смотрит на чины и звания.  Зарубите это у себя на носу,
гражданин Бонтам. Свобода, Равенство и Братство - не пустые слова.
   Мэр  невнятно,  но  пылко  выразил  свое  полное согласие  с  последним
утверждением. Он подхватил у Андре-Луи  эстафету и  тоже  принялся  убеждать
арестованного ответить на вопросы и снять с себя подозрения.
   -  Я  не  понимаю, в чем  причина  вашей  нерешительности. Единственное
объяснение:  вы молчите  из ложной лояльности.  Ложной,  потому  что никакая
лояльность не спасет того, кто вами руководит. Единственное, чего  вы можете
добиться  своим  молчанием  -  это  обвинения в предумышленном пособничестве
преступнику.
   Приведенные доводы не только усмирили,  но  и заметно напугали Бонтама.
Ужасная  угроза  Андре-Луи  поколебала  его  уверенность   в  заступничестве
Сен-Жюста. А без этого заступничества ему действительно конец.
   - Бог  мой! - не выдержал он. - В чем вы  меня обвиняете? Вы не сказали
мне даже этого. Я не делал ничего плохого.
   -   Вы  назвались   землевладельцем  и  фермером.  Я   желаю   получить
представление  об  источнике  богатства, которое  позволило  вам  приобрести
обширные участки земли в Ля Босе.
   - Я  выразился неточно. - Страх выжал из Бонтама правду. - Я и в  самом
деле фермер. Я занялся сельскшм хозяйством, потому что  оно более прибыльно,
чем мое прежнее ремесло. Но я не землевладелец. Я  всего лишь посредник. Что
пользы меня допрашивать? У вас мои бумаги. Они должны были показать вам, что
я только агент.
   - Чей агент?
   Бонтам на  мгновение замялся и  нервно  стиснул  пальцы. Хотя в комнате
было прохладно, его бледный выпуклый лоб покрылся крупными каплями пота.
   - Гражданина представителя Сен-Жюста,  - ответил  он наконец. И, словно
желая оправдать  предательство, к  которому его вынудили, добавил: Вы должны
были понять это из бумаг.
   - Да,  -  кивнул Андре-Луи. - По  крайней  мере, в них содержится много
довольно  ясных указаний на  ваше сотрудничество. -  И он замолчал, выжидая,
когда Буассанкур закончит писать.
   - В течение последнего года вы получили деньги,  которые в пересчете на
ныне утвержденную Республикой валюту составляют в сумме примерно полмиллиона
франков.
   - Да, если считать во франках, получится примерно такая цифра.
   -  Самый крупный  денежный  перевод в сто тысяч  франков  получен  вами
только месяц назад.
   - Да. Где-то около месяца назад.
   - Седьмого фримера, если быть точным.
   - Если у вас есть точная дата, к чему задавать этот вопрос?
   - Я полагаю, эти деньги были высланы вам из Страсбурга?
   - Не знаю.
   - Вам  неизвестно, откуда писал гражданин Сен-Жюст? Ведь это он прислал
вам деньги, не так ли?
   - Да. Они пришли от него. Вероятно, из Страсбурга. Да. Откуда же еще?
   Андре-Луи откинулся назад.
   - Запишите Буассанкур. Все дословно. Это очень важно. - Он повернулся к
мэру. - Я  выяснил  гораздо больше,  чем рассчитывал. Я приехал расследовать
роялистский заговор,  а обнаружил  заговор  совершенно  иного рода. В начале
фримера  гражданин  Сен-Жюст находился в  Страсбурге.  Он взымал там крупные
штрафы. В его руки текло золото, которое ему доверили собрать в национальную
казну. Эти деньги должны были  облегчить  страдания народа. Но, оказывается,
гражданин  Сен-Жюст незаконно присвоил  часть из них  на личные нужды. Вот к
какому выводу приводит  наше  расследование.  Добавьте это  умозаключение  к
протоколу,  Буассанкур для передачи  на  рассмотрение  в другую инстанцию. И
позаботьтесь  об  этих  документах. Они  обеспечивают  доказательства. -  Он
ненадолго задумался. - Что ж, на данный момент это все.  Больше  у меня  нет
вопросов. Можете увести арестованного.
   Буассанкур закончил  писать  и  положил  протокол  перед Андре-Луи.  Он
внимательно прочел и подписал бумагу, потом передал ее  на подпись мэру. Мэр
убедился, что  все изложено точно, и поставил свою подпись. Отложив перо, он
обратил к Андре-Луи бледное, испуганное лицо.
   - Боже всемогущий! Вы совершили ужасное открытие, гражданин.
   - И я не сомневаюсь, что мы только в начале пути.
   Мэр задрожал. Но, в конце концов, виной  тому мог быть холод - солнце к
тому времени ушло из комнаты.
   - Мы вступаем на очень опасную территорию, гражданин.
   Андре-Луи встал.
   - Очень опасную для преступников, - уточнил он  с уверенностью, которая
немного успокоила  мэра.  - Очень опасную для лже-патротов,  которые обманом
лишают  Республику того, что принадлежит  ей по праву;  опасную для тех, кто
злоупотребляет своим положением в личных интересах. Никому больше  опасность
не  угрожает. Нация знает, как вознаградить тех, кто не жалеет усилий, чтобы
уничтожить  коррупцию. Вас  ждет великая  слава, гражданин мэр. Надеюсь,  в